-Вот сука, попал всё же, — вырвалось у меня. А про себя подумал "Хорошо что именно в башню, а не в корпус, а то у нас не броня а одно название. Что на этих броненосцах, что у нас, те же 225-мм. Попади он в турбинное или котельное отделение, было бы хреново.
-От кого мы получили этот снаряд?
-Похоже, что с их флагмана, перед тем как прикрыться головным — ответил Свиньин, наблюдая за противником через прорезь боевой рубки. Этот гад перенёс огонь на нас, понимая, что в первую очередь надо выбить из игры именно флагмана.
-Так это что же получается, он влепил нам с первого же залпа, едва только наведя орудия? Не хрена себе, какой молодец у них артиллерийский офицер. Нам бы такого — с хитрой усмешкой проговорил я, глядя на Свиньина. И тут же понял, что это высказывание сильно задело его.
-Похоже на то, но возможно я ошибаюсь и снаряд был с головного. Так как оба броненосца стреляли почти одновременно, если судить по облаку пороховых газов. Сразу после этого залпа наш оппонент прекратил огонь, по-видимому, у него большие повреждения по механической части, и он не может пользоваться главным калибром.
-Хоть за это спасибо создателю, что нам удалось вывести один корабль из игры.
Мы сблизились с пылающим и еле двигающим, с большим креном на левый борт и дифферентом на нос, броненосцем. Но он ещё огрызался огнём из пары орудий вспомогательного калибра, пытаясь преградить нам путь к удирающему флагману.
-У нас вторая башня почти не участвует в бою. (Она неудачно расположена и мы из неё старались не стрелять при острых носовых углах, из-за большого воздействия пороховых газов на конструкции носового мостика). Так дайте ей право добить врага — предложил я.
Линкор немного отвернул влево, предоставляя артиллеристам хорошие углы для стрельбы, и вторая башня с тридцать кабельтов произвела два залпа. Первый прошёл выше цели, со второго один снаряд попал в среднюю трубу, прошив её насквозь не разорвавшись, только подняв облако сажи. Линкор опять тряхнуло, это в нас попали два 170-мм снаряда с обреченного броненосца. Один попал между вторым и третьим казематами, прямо по центру корабля не причинив серьёзных повреждений, другой в якорный клюз — мы потеряли якорь.
-Владимир Алексеевич, как прикажете понимать подобные действия комендоров? С расстояния пистолетного выстрела ни одного попадания! Кто там, на дальномерах? Месяц без чарки и берега! Не зря я похвалил немецких артиллеристов. Умеют стрелять, не то, что наши, косорукие!
-Ваше Превосходительство, Михаил Коронатович, это от волнения, вторая башня почти всё время молчала, а тут такое доверие, вот кто-то в башне неправильно выставляет прицел, дальномерщики не виноваты — стал оправдываться старший артиллерийский офицер линкора.
-Так вставь фитиль этим косоруким.
Свиньин, тут же связавшись с башней по телефону, этим и занялся. "Добрые" слова "рекомендаций" и "благодарностей" по поводу неудовлетворительной стрельбы, определённо повлияли на косоруких. Прогремел третий залп, и все три снаряда попадают в борт германского броненосца в каких-то полутора метрах выше ватерлинии. В разные стороны летят обломки конструкций — это вместе со снарядами, похоже, взорвалось несколько котлов, или в каземате сдетонировали снаряды. Корабль стремительно ложится на левый борт, переворачивается вверх килем, и, пробыв некоторое время в таком положении, начинает быстро погружаться в морскую пучину. Когда мы прошли мимо того места где затонул корабль, на поверхности моря среди обломков барахталось десятка два-три моряков, — всё что осталось от экипажа.
-Семафор Беренсу — подобрать остаток экипажа с броненосца.
Мы устремились за вторым броненосцем, и, так как наша скорость была на пять узлов больше, то быстро нагоняли его. Даже то, что он на время прикрылся своим собратом, его не спасло, и он также отправился на дно. Но нам опять не повезло, ещё один крупный снаряд попал в "Петропавловск", угодив в палубу перед носовой башней и проникнув в помещение паровых шпилей. Взрыв выдрал один из шпилей, снеся его за борт вместе с якорной цепью, что осталась без якоря, потерянного нами при предыдущем попадании немцев. При взрыве этого снаряда мы потеряли пять человек убитыми и восемь ранеными, всего за бой экипаж потерял одиннадцать человек, из них три офицера, и двадцать три было ранено. В "Полтаву" за всё время боя, попал один 170-мм снаряд, каких-либо существенных повреждений он не нанёс, но погиб один матрос, и четверых ранило. После того, как мы, наконец, расправились с последним броненосцем, сразу повернули на северо-восток и пошли догонять отряд Плена.
Корабельный хронометр показал, что с момента открытия огня и до потопления второго броненосца прошёл час.
-Сколько прошло времени, как была радиограмма от Плена?
-Почти сорок минут как он отходит от Мемеля — ответил Пилкин. У него на хвосте восемь кораблей. Три из них хоть и старые, но это броненосцы типа "Виттельсбах", один быстроходный крейсер и эсминцы.
-Броненосцам его не догнать. А от крейсера и эсминцев он отобьётся при любых обстоятельствах. Ему нужно как можно дальше увести броненосцы от порта. И если это ему удастся, то мы отрежем германцев от берега. А там, пусть нас опять рассудят пушки. Я думаю, да и вы, господа, верно, согласитесь со мной, что решение снова будет в нашу пользу.
В рубке прозвучал смех. После удачно завершённого боя у всех было приподнятое настроение. Так теперь появилась возможность увеличить наш счет. И что из того, что в этот раз нам должны противостоять какие-то три броненосца.
В тот момент, когда посылалась радиограмма, на крейсере "Адмирал Макаров" неверно определили германские корабли. Их преследовали только два броненосца, третьим был броненосный крейсер "Принц Генрих". Но он, по силуэту, был очень похож на броненосец, да и вооружение у него почти такое же.
III
Петроград 1925 год. Контр-адмирал Павел Михайлович Плен вспоминает некоторые моменты августовского рейда 1915года, в котором он принимал непосредственное участие.
Вечером 29 июля адмирал Бахирев получил приказ готовить своё соединение к выходу в море. Ему был дан приказ сопроводить к Рижскому заливу конвой. В тот же день адмирал собрал нас, чтоб поставить каждому задачу по подготовке кораблей к походу. В оперативной группе, на тот момент, я командовал крейсерским отрядом и держал флаг на "Адмирале Макарове". Михаил Коронатович, незадолго до этих событий, также держал свой флаг на этом крейсере, будучи начальником 1-ой бригады крейсеров, а я тогда, был командиром крейсера. Сейчас же крейсером командовал Владиславлев Петр Петрович.
31 июля наше соединение или, как оно тогда называлась, "Оперативно-тактическая боевая группа" в полном составе вышло в море. Утром 1-го августа мы благополучно дошли до Ирбенского пролива. Первую часть поставленного перед нами задания мы выполнили. Теперь нам предстояло прикрыть минные заградители, которые осуществляли минирование пролива, а потом проводить их обратно. Но вот тут-то адмирал принял, для многих неоднозначное, решение. Если честно, то я был, не то, чтобы против вылазки к Мемелю, но не разделял взглядов тех, кто был безоговорочно за поход туда. То задание, что поставило перед нами командование, мы выполнили. Подкрепление до Ирбенки проводили, пролив минами засыпали, и противник этому не препятствовал. Так зачем нам ещё к Мемелю идти? Адмирал Бахирев поставил передо мной задачу. С двумя броненосными крейсерами и четверкой эсминцев произвести обстрел Мемеля. На море в этот день стояла тихая и почти безветренная погода, что было не очень хорошо для скрытного рейда к берегам противника. Дым из труб не рассеивался, а сразу столбом поднимался на огромную высоту. Если пойдем вдоль берега, нас обязательно по этому дыму обнаружат. На что я и посетовал адмиралу. Но адмирал и не думал приближаться к берегу ближе, чем на двадцать миль. Сразу взял мористей, курсом строго на запад в сторону острова Готланд, потом постепенно склоняясь к югу. Мемель мы обошли стороной и на почтительном расстоянии. На двадцатом меридиане повернули строго на юг. Я понял замысел "Короната", адмирал решил выйти с эскадрой к Мемелю с юга и этим на какое-то время ввести противника в заблуждение.
Когда подошло моё время, я направился со своим отрядом к Мемелю, "Коронат" же повёл свои линкоры ещё дальше на юго-запад, чтобы прикрыть нас от возможного нападения с тыла. Чтобы сильно не дымить, и не быть раньше времени обнаруженными, ход держали не более двенадцати узлов. Кроме того на удалении пяти миль в передовом дозоре шел "Забайкалец" Пилкина-младшего, высматривая по курсу дозорные корабли противника. И как оказалось, это было верное решение. "Забайкалец" повстречал переоборудованный из рыболовного траулера дозорный корабль, с небольшой пушечкой на высоком полубаке. Адмирал Бахирев был уверен, что наше появление с юго-запада, должно ненадолго сбить немцев с толку. Так оно и вышло. Прежде чем там поняли, что к чему, эсминец быстро сблизился с противником и успел разнести его настройки. Так что передача их радиостанции прекратилась после нескольких знаков. Этот инцидент с дозорным кораблём заставил нас немного поволноваться. Сразу же было выдвинуто несколько версий. Приняли ли германцы этот короткий сигнал, а если приняли, то поняли ли, что он означает? Или это поломка радиостанции, или чего-то похуже? Однако все сошлись в одном — германцы обязаны послать кого-то проверить, отчего больше нет никаких известий от дозорного корабля. А на это нужно время. Вот его-то нам, как раз, должно хватить, чтоб подойти к порту на расстояние уверенной стрельбы. Дальше, как карта ляжет. Если будет сильное противодействие, придётся для обстрела задействовать только восьмидюймовую артиллерию. Но нам была поставлена задача, нанести максимальный ущерб портовым сооружениям, а для этого, желательно подойти как можно ближе к порту, чтоб задействовать всю артиллерию крейсеров.
Вскоре мы подошли к минным полям прикрывающие подступы к порту, о чем меня предупредил Владиславлев. В этих водах надо быть предельно осторожным, так как они обильно засеяны минами, и представляют собой просто слоёный пирог. Так как тут ставили мины и мы и германцы. Отсюда уже рукой подать до Мемеля. Ещё несколько миль и мы можем задействовать свои восьмидюймовки. Я был уверен, что с берега нас уже заметили из-за дымов. Да при такой идеальной погоде, черные столбы дыма только слепой не увидит. И вот там, на берегу теперь гадают, кто это идет по направлению к порту. А то, возьмут да вышлют или уже выслали ещё один дозорный корабль, так как известий от предыдущего так и не получили. А если всё же догадались, что неспроста их дозорный корабль заткнулся на полуслове, то, теперь нам готовят горячий приём.
И здесь нам крупно повезло — но этого мы пока не знали — немцы ожидали прибытия своих кораблей, тех самых, что через несколько минут будут обнаружены "Новиком", а ещё через некоторое время потоплены линкорами Бахирева.
IV
В Мемеле ожидали прихода своих кораблей из состава четвертой эскадры линейных кораблей Открытого моря. Готовилась крупная морская операция по прорыву в Рижский залив, и для этих целей вице-адмирал Шмидт увеличивал главные силы прорыва. Тут уже находились корабли контр-адмирала Альбертса. И когда в юго-западной части горизонта показались дымы, это не вызвало беспокойства, хотя корабли и появились чуть раньше запланированного срока, но кто его знает, может они шли с более высокой скоростью. С большого расстояния было затруднительно определить, что это за корабли показались из-за горизонта. Да и солнце мешает. Наблюдателям видно, что башни на кораблях присутствуют, но, вот, сколько орудий в башнях, два или одно, не разглядеть. С трубами тот же самое, корабли уже повернули к входному фарватеру между минными полями. А с носовых углов, на таком расстоянии, не понять, сколько на приближающихся кораблях труб — две или четыре. И немцы решили, что это подходят корабли Энгеля.
Когда до порта оставалось шестьдесят кабельтов, или шесть миль, корабли повернулись бортами, и на берегу сильно удивились, разглядев перед собой четырёхтрубные русские броненосные крейсера в сопровождении четырех миноносцев. Вот головной начал пристрелку определяя дистанцию до порта. Первый снаряд упал с большим недолетом, на песчаной косе, которая отделяет бухту от моря, следующий, с перелётом, упал на берегу среди жилых построек, третий разорвался в гавани, среди стоящих тут кораблей и судов. И вот уже все корабли открыли огонь по порту. Немцы недолго прибывали в растерянности, их береговые батареи тут же открыли огонь по русским крейсерам.
V
Немцы нас не ждали. Мы спокойно, как на полигоне, произвели пристрелку, и уже после третьего пристрелочного снаряда открыли огонь полным бортовым залпом, предварительно передав данные на остальные корабли отряда. Двигаясь малым ходом вдоль кромки минного заграждения, корабли вели огонь из двадцати четырех орудий. Четыре восьмидюймовых, восемь шестидюймовых и двенадцать четырехдюймовых орудий стреляли по порту, где, уже после первого же залпа, показался дым от пожара. Кто-то куда-то попал. Немцы открыли ответный огонь после нашего второго залпа и стреляли, к сожалению, довольно недурно. Первые снаряды упали точно перед нами, но на удалении трёх кабельтовых. Следующий залп лег с перелётом до пяти кабельтовых.
-Ваше высокоблагородие, немцы с береговых батарей отвечают четырёхорудийными залпами, калибром никак ни меньше восьми дюймов.
-Увеличить ход до девяти узлов, у них всё здесь пристреляно.
Корабли начали увеличивать скорость, и в этот момент, с недолётом пару кабельтовых по корме, между крейсерами встали два огромных водяных столба.
-А это уже похоже на одиннадцать дюймов, попади такой в наш крейсер, и мы можем лишиться хода в виду вражеского порта, и тогда нам не поздоровится — высказался командир крейсера. Один румб влево, немного увеличим дистанцию, огня не прекращать, вести беглый.
-Немцы ввели в строй крупнокалиберную береговую батарею с одиннадцатидюймовыми орудиями, про которую мы ничего не знаем, — предположил я, — лейтенант Мохоловец, постарайтесь засечь, откуда стреляют эти тяжелые орудия.
Обстрел порта продолжался, уже в нескольких местах поднимался дым от пожаров, горело и на берегу и в гавани, у причалов. Немцы отвечали интенсивным огнём, но, слава Богу, прямых попаданий нашим кораблям удалось избежать. Хотя повреждения надстроек, и даже двое раненых матросов, от осколков были. А обстрел длится всего-то немногим более десяти минут. Крупнокалиберную батарею так и не удалось обнаружить, она после двух залпов почему-то замолчала и больше не стреляла. Но лейтенант Мохоловец предположил что эта батарея находится где-то на материковом берегу юго-западнее города, а не на косе, так как её снаряды, по его мнению, перелетают через косу.
