Я удивилась, что она просто уходит, не подождав, пока Энио закончит, чтобы сказать "Вау, Мак, ты теперь Королева Видимых, и что дальше?" или что-то подобное. Но с тех пор, как мы вернулись в Дублин, никто не хотел оставаться поблизости. Круус немедленно просеялся, не сказав ни слова, Бэрронс немногословно попросил меня "пожалуйста, отправляйся в книжный магазин и дождись меня, и да, я действительно только что сказал пожалуйста, и нет, это не потому что ты чертова королева Фейри, а потому что хочу, чтобы ты сделала это и не спорила", а потом ушел с Лором и Фэйдом на поиски Риодана. Я бросила кроткое "Ладно" ему в спину, решив, что ему нужна передышка. Для меня достаточной передышкой стала долгожданная свобода от злобных когтей Синсар Дабх. Я была готова переключиться на следующую проблему и забыть о последней, пока не вернусь, чтобы уничтожить Книгу навсегда.
Когда Джада хлопнула дверью, я вспомнила, что мой маленький колокольчик сломался, и сделала мысленную пометку добыть новый. При условии, что через несколько месяцев у меня все еще будет дверь, к которой его крепить, здание, к которому можно приладить дверь, и планета, на которой мой книжный магазин будет существовать.
Я вернулась к разговору, который Энио все еще продолжала вести, несмотря на уход Джады и мое явное отвлечение, и как раз услышала:
— Итак, в общем, мы потеряли двести тридцать четыре человека из наших женщин в ночь битвы, еще семнадцать — на следующее утро, но за последние недели мы набрали почти вдвое больше из прибывших в Дублин. — Она с удовлетворением добавила: — Пошли слухи, что это самое место для ши-видящих, которые хотят надрать задницу Фейри.
Я выпрямилась, перекидывая ногу и верхом усаживаясь на стул, вытащенный мной из горы мусора, который все не было времени убрать из магазина. Еще семнадцать — на следующее утро, сказала она, а для меня это было сегодня.
Образ умирающей Джо, который скормила мне Книга, происходил как раз утром. Я увлажнила внезапно пересохшие губы.
— Я знала кого-то из убитых ши-видящих? Я мало с кем была знакома, но я знала Кэт и Кару, Шону и Марджери, кого же еще, дай подумать, Джози и Джо... — я умолкла, выжидающе смотря на нее.
Энио сказала:
— Мы думали, что потеряли Кэт, но она вновь объявилась несколько дней назад. Ни слова никому не сказала, где была, но она выглядела и вела себя совершенно иначе, — Энио прищурилась. — Мне лично было бы очень интересно узнать, где эту женщину черти носили, потому что готова поспорить, она каким-то образом убедила Риодана или одного из его людей тренировать ее. Перед исчезновением она не была такой спокойной и сильной, — зависть отразилась в ее прекрасных смуглых чертах. — Не знаю, что из себя представляют эти мужчины, но мне они нравятся. И мне хотелось бы самой поучиться у одного из них.
— А остальные ши-видящие? — я аккуратно вернула ее к теме разговора.
— Шона жива, в аббатстве. Кара погибла, Марджери и Джози тоже. Но больше всего я хочу отомстить за смерть Джо.
Мои связки внезапно так напряглись, что прозвучали как ненастроенная скрипка, когда я открыла рот и попыталась заговорить. Я сделала несколько медленных глубоких вздохов и тогда сумела выдавить тихое:
— Что с ней произошло?
Ноздри Энио раздулись, взгляд сделался смертоносным.
— Никто точно не знает, но я могу сказать одно — это была плохая смерть, — она посмотрела мне в глаза и произнесла с неожиданным хищным напором: — Я думала об этом, знаешь. В этом мире и в таких обстоятельствах ты дурак, если не думаешь о таком. Что есть хорошая смерть, что плохая, и как ты хочешь уйти, когда придет время. Когда придет мое время, я хочу делать что-то, что имеет значение, улучшает мир и спасает людские жизни. Я хочу, чтобы моя смерть имела значение, — на мгновение она замолчала, уставившись перед собой и хмурясь, затем добавила тихим яростным голосом:
— Смерть Джо ни черта не значила. Похоже, что какой-то Невидимый наткнулся на нее, пока она обыскивала груду обломков в поисках пищи и воды для нас. Тот, кто это сделал, так же подмешал крысиный яд в бутыли воды, которые она собрала. Мы потеряли еще двух ши-видящих, прежде чем догадались об этой извращенной подлости. Если я когда-нибудь найду Невидимого, убившего ее, я сделаю с ним то же самое, что он сделал с ней, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — До последней гребаной детали.
Я заставила себя медленно и осторожно вдохнуть и выдохнуть. Я могла прямо сейчас сменить тему. Никогда не спрашивать. Никогда не узнать.
— Что оно с ней сделало? Я хочу знать детали, — произнесла я голосом, который, должно быть, прозвучал так же ужасно, как мне казалось. Энио странно покосилась на меня, и я торопливо добавила: — Как я могу помочь тебе свести счеты, если не знаю, что оно сделало?
Она посмотрела на меня с новым интересом и кивнула.
— Ты носишь копье, и я слышала, что ты Нуль. Мы можем сработаться.
Я не доверяла собственному голосу, и поэтому просто кивнула.
Подавшись вперед, натянутым от ярости голосом, она поведала мне каждую деталь, истолковав мою полную неподвижность и молчание как уместную демонстрацию полного ужаса и вторящей ей ярости.
Закончив, она вскочила на ноги, бурля неуемной энергией, сказала, что должна вернуться в аббатство и свяжется со мной позднее, чтобы мы могли поработать над поисками монстра, который сотворил такие ужасные вещи с Джо, и вместе охотиться на него.
Когда дверь захлопнулась, я опустила голову и со свистом сделала глубокий вздох. В моей груди взорвалась столь сильная боль, что она парализовала меня от легких до губ, я согнулась в беззвучных удушающих конвульсиях, колотя кулаком по полу. Наконец, когда я уже думала, что могу умереть, обжигающее как огонь рыдание вырвалось из моего горла и я начала плакать.
Нет, я начала оплакивать. Нет, я начала скрежетать зубами, рвать волосы и вопить как банши из легенд моих ирландских предков.
Я знала, что за монстр убил Джо.
Я.
34
Останься со мной, давай просто дышать
Джада
Я настолько рассердилась, что даже не подумала перейти в режим стоп-кадра.
Я шла как обычный человек, засунув руки глубоко в карманы, злясь на все на свете, бормоча себе под нос и не замечая смену окружающей обстановки и течение времени, пока не обнаружила, что стою посреди заросшего травой пустыря у колледжа Тринити.
Я остановилась и проанализировала свое состояние. Я до опасной степени вновь ощущала себя Дэни. Это неприемлемо. Мне надо спасать мир. И еще личная миссия, на которую нужно найти время.
Последние двадцать четыре часа казались чем-то сюрреалистичным, словно я вновь сражаюсь в Зеркалах. Хотя в Дублине прошло тридцать пять дней, для меня это было всего лишь двадцать четыре часа, плюс-минус, и эти двадцать четыре часа были под завязку набиты потрясениями, каждое из которых несло с собой значительный эмоциональный заряд.
Сражение в аббатстве. Наблюдать, как умирают мои женщины. Огонь. Шазам и мой срыв. Спаливший сам себя Риодан. Похитивший нас Чистильщик. Жертва Мак. Разбирательство с браслетом и Круусом. Отсечение головы Риодана моим мечом. Попытки предсказать шаги Синсар Дабх. Мак, вернувшая контроль над Книгой, присоединившаяся к нам в кабинете и вновь потерпевшая поражение. Синсар Дабх, схватившая меня в ту ничтожную короткую секунду, что я осмысливала трансформацию Мак, укравшая копье и едва не задушившая меня. Обрушившийся под нами пол, падение, подъем и поспешное отбытие в Белый Особняк в отчаянной надежде разместить вокруг нее камни до того, как она доберется до королевы.
Провал.
Королева, передавшая Истинную Магию ее расы Мак и отшвырнувшая ее сквозь зеркало, чтобы мы могли заточить ее, пока она неподвижна. Болезненная смесь триумфа и горя, когда я наблюдала, как вздымается черно-синяя стена, заточившая мою подругу в тюрьму, в которой она может пройти через черт знает какие страдания. Мы только что воссоединились.
Я опустилась на скамейку, повернулась лицом к слабым лучам солнца, пробивавшимся сквозь густое покрывало облаков, и просто дышала.
Я слабо улыбнулась, вспоминая момент, когда Мак вышла из тюрьмы, оставляя Синсар Дабх позади.
Затем нахмурилась, думая о "Святом Риодане".
Затем я собралась, очистила разум от всего, сосредоточилась посредством дыхания, встала и выполнила кату для восстановления энергии. Отдав себя течению, я стала ничем иным, как сильным молодым телом, способным управлять еще более сильным молодым разумом. К тому моменту, когда я разрешила себе вновь вспомнить последние двадцать четыре часа, они скатились с меня как с гуся вода.
Я была спокойна, энергична и готова к этому дню.
Ноги отнесли меня в нужное место. Они обычно так делали. Можно сказать, что в ночь, когда я убегала от Мак и метнулась в Зал Всех Дорог, они этого не сделали, но я не считала, что в жизни все можно делить на определенно правильное и определенно неправильное. Есть то, что я сделала. И есть то, что собиралась сделать.
В данный момент пришло время добавить мои интеллектуальные ресурсы к ментальной энергии, запряженной в колледже Тринити, и усилить ее на несколько сотен тысяч киловатт.
♪
Я нашла Танцора одного в длинной узкой лаборатории в корпусе физиков с рядом окон, через которые лились прерывающиеся лучи солнца.
Он смотрел в микроскоп, не замечая моего присутствия, и я остановилась в дверях, наблюдая за ним.
Когда мы были юными, я много наблюдала за ним, ожидая, пока он был поглощен видеоигрой или фильмом, и открыто пялилась на него. Я считала, что у него самые красивые глаза, что я видела в своей жизни. Я восхищалась его волосами, тем, как он разваливался, будто кот, упивающийся солнышком, как часто он улыбался своим мыслям, иногда смеясь в голос.
Его волосы представляли собой кучу взъерошенных темных волос, и это говорило о том, что он усиленно думал, постоянно запуская руки в волосы. Он был одет в узкие прямые выцветшие джинсы, черные туристические ботинки и черную футболку с надписью "Я как число Пи — очень длинный и я вечен". За левым ухом было заткнуто два карандаша. Правое ухо я не видела, но готова была поспорить, что там тоже имеется парочка карандашей.
Он стоял, всматриваясь в микроскоп, и когда он поднял руку, чтобы скорректировать прибор, мышцы его плеча напряглись и вновь расслабились. Я прищурилась, подмечая, как явно проступали мускулы руки, и что кожа слегка загорела от пребывания на солнце в те редкие дни, когда оно светило. Когда он накачал себе бицепсы? Как я не замечала раньше, какими мощными были предплечья моего мозговитого и правильного друга? Когда его плечи успели так четко обрисоваться, и как я упустила эти выпуклости трапециевидных мышц? Мой взгляд спустился ниже, объективно оценивая, соответствовала ли остальная часть тела. Соответствовала, и я вновь поразилась тем, что я попросту не замечала в детстве. Я находила его привлекательным как мальчика-гения. Я не сумела заметить, что он был мужчиной.
— Привет, — сказала я, вырывая этот сорняк из мыслей, прежде чем он успел расцвести.
Его голова резко вскинулась, и он метнулась так быстро, что задел локтем пробирку и опрокинул ее. Она пошатнулась на столешнице, упала на пол и разбилась прежде, чем он успел ее поймать.
Он долгое мгновение смотрел на меня, затем холодно сказал:
— Итак. Ты вернулась. Опять.
Я улыбнулась и беззаботно сказала:
— Явилась — не запылилась. Опять-двадцать пять. Готова к мозговому штурму, как... — я не могла придумать рифму к слову "штурм". — Эйнштейн в его лучшие дни.
Он не улыбнулся в ответ. Он выглядел усталым, под глазами пролегли черные круги.
Схватив стоявший рядом веник, он схватился за ручку совка и принялся сметать разбитое стекло. Не поднимая взгляда от пола, он сказал:
— Прошло тридцать пять дней, четыре часа и... — он посмотрел на наручные часы. — Шестнадцать минут с тех пор, как тебя в последний раз видели живой, если тебе это интересной. Но я сомневаюсь, что тебе есть дело. Время для тебя не имеет такого значения, как для некоторых из нас. Вот сколько ты отсутствовала в этот раз, насколько я сумел подсчитать. В последний раз тебя видели покидающей Честер ночью восьмого августа.
Если по тому, как яростно он лупил веником пол, можно было судить об его настроении, то он был изрядно зол на меня.
Я обдумала последние двадцать четыре часа. Мне нужно было сделать кое-какую работу. Я ее сделала.
— Мне жаль, — просто ответила я. И я имела это в виду. В тот день, так много лет назад, когда он разозлился на меня за исчезновение в Зеркалах с Кристианом, я разозлилась в ответ.
Но с тех пор я кое-чему научилась. Например, тому, что когда ты заботишься о ком-то, а они внезапно исчезают, и ты не знаешь, увидишь ли их снова — это чистый ад.
Я прошла в комнату и подождала, пока он перестанет атаковать пол проведением уборки.
Он продолжал свое яростное подметание еще несколько секунд, не говоря ни слова, затем наконец остановился и посмотрел на меня. Взгляд его был настороженным и отстраненным.
— Я серьезно, — мягко произнесла я. Мне жаль. Там, где я была, время действительно идет иначе. Мне жизненно необходимо было отправиться в Белый Особняк. Для меня прошло всего лишь двадцать четыре часа.
— За сколько до своего отправления в Зеркала ты знала, что придется идти?
Он спрашивал, было ли у меня достаточно времени, чтобы оставить записку или каким-то образом передать сообщение.
— Ровно столько, чтобы в режиме стоп-кадра добраться прямиком из Честера в Белый Особняк. "Жизненно необходимо" означает "в непосредственный момент кризиса".
Он прислонил веник к стойке и посмотрел мне в глаза, вглядываясь в глубину. Я понятия не имела, что он искал или что нашел, но его плечи наконец расслабились, и он тихо ответил:
— Ну что ж. Чертовски рад, что ты вернулась, Мега.
— Чертовски рада вернуться, Танцор.
И вот так запросто в комнате уже не осталось напряжения.
Я любила это в нем. Ему не нужно было знать, что я делала. Лишь те критерии, что имели отношение к уважению и внимательности, на которые он рассчитывал, если я хотела оставаться его другом. Мне ненавистен тот факт, что он вновь беспокоился за меня. Мне ненавистны темные круги под его глазами, и поэтому я протянула оливковую ветвь — чего никогда не делала в прошлом. Из-за этого я почувствовала себя неудобно, но еще неудобнее мне было бы не сделать это.
— Если это вообще возможно, я обещаю сообщить тебе, если когда-нибудь вновь придется отправиться в Зеркала.
Он резко втянул воздух, не упуская того, что я только что предоставила ему ту степень подотчетности, которой до сих пор не терпела. И я говорила серьезно. В следующий раз, когда мне придется куда-то отправиться, я, черт подери, найду способ оставить ему записку.
Его улыбка была мгновенной и ослепительной.
Затем он затараторил без умолку, посвящая меня в проделанную ими работу, в общих чертах обрисовывая приоритетные теории с горящими глазами.
♪
