Безграничье. Тайна пророчества

Молодая баронесса хихикнула в ладошку:

— Это императрица Ортадия.

Наташа захлопала глазами:

— Мать императора Фарпа и дэрати Инад?

— Да. Только тише. Еще услышит. Крику будет!

— Она сидит с таким самодовольным видом.

— Императрица Ортадия само воплощение самодовольства, — усмехнулась Фэналин.

— Кажется, я подозреваю, — с таинственным видом изрекла эрниа, — кому она передала это, как ты говоришь воплощение.

— Молчи, а то дэрати Инад нам надерет уши.

— А кто это Кари? — спросила Зера, стоявшая в нескольких торргах от них у картины необычайно прекрасной птицы.

— Милая девушка, неужели вы не знаете легенду о рубиновой птице? — снисходительно улыбнулся бородатый старичок с портрета, висящего напротив рубиновой птицы.

Зера не смогла скрыть изумления, и волшебник, несомненно, остался довольным ее реакцией, громко почмокав губами:

— Да, да, это именно она — героиня древней легенды — рубиновая птица.

— Честно говоря, почтенный гроу...

— Пакратус Гресс, младший брат императора Торзаша.

Не менее старый волшебник с соседнего портрета, видимо тот самый император Торзаш, о чем свидетельствовала корона, венчающая кучерявую седую голову, в данный момент предающийся величественному сну, громко всхрапнул, словно подтверждая слова брата.

Зера склонилась в поклоне:

— Тларит Зера Овелн.

— Наслышан, наслышан.

— Весьма наслышаны, — подтвердила рыжая волшебница с ушками елве. — О многом наслышаны!

Зера снова склонилась в поклоне.

— И нельзя сказать, что о многом хорошем, — язвительно добавила волшебница.

— Вы страшно любезны, нари Ралисса — подошла к портрету рыжей елвы Фэналин.

— Действительно, Ралисса, брось свои замашки, — поддержал девушку молодой волшебник с угловой картины.

Ралисса надменно вздернула курносый нос:

— Юноша, не вам учить меня жизни.

— А мне позволено? — спросил тот же самый волшебник с другого портрета, но теперь старший Ралиссы на два-три тора.

Женщина недовольно хмыкнула и вновь склонилась над шитьем, которым по идее картины в этот миг занималась, но художник не учел, что Ралиссе был совершенно чужд талант вышивания, и она тут же уколола себе палец. Важно надувшись, под тихие и даже громкие смешки, пересела на дальний диван у стены и принялась читать.

— Так что вы хотели сказать, тларит Зера? — вновь обратился к девушке Пакратус.

Зера благодарно кивнула.

— Мне немного стыдно признаться, но я никогда не верила в эту легенду, хотя мама в детстве рассказывала о рубиновой птице. Мне она казалась столь же невероятной, как и родник Азалган.

— Родник Азалган это поистине что-то невероятное, — согласилась с девушкой древняя старуха, стоящая в тени дуба и тяжело опирающаяся на изящную клюку. — Смешно представить летающий с места на место родник. Это просто невозможно ни здравым смыслом, ни наукой магии. Для тех чудес, что наделяют волшебники Азалган, нужен источник силы, то есть где-то должно быть его место рождения — место магии. Но тогда еще более невероятно, что Азалган, словно юная кокетка, подобрав юбки, поспешит к умирающему на помощь в другой конец Безграничного мира и понесет за собой свои воды.

— Хоть в чем-то я оказалась права, — улыбнулась Зера и снова обернулась к рубиновой птице. Кари сидела на ветке синей керы, окруженная ореолом пышной листвы и, склонив головку на бок, изучала воансу своим серебряным глазом. — Необычайно красивая.

— И правда, — проговорила Наташа, встав у подруги за спиной.

— Но как легенда о рубиновой птице связана с императорской династией?

— Очень крепкой связью, тларит Зера, — ответил на вопрос женский голос и, обернувшись, девушки увидели Риазу, застывшую у входа.

— Неужели рубиновая птица подарила свою силу одному из волшебников вашего рода? — удивилась Зера, уважительно качнув головой.

Прежде, чем ответить, Риаза окинула взглядом портреты своих предков:

— Приветствую вас, великие и мудрые.

Волшебники с картин ответили женщине громкими приветствиями, а некоторые, как император Торзаш, не менее почтительным храпом. Риаза не смогла сдержать смешок и прикусила губу:

— Да, подарила. И не только силу, но и дружбу. Именно потому она теперь занимает почетное место среди членов императорской семьи.

— И кто же покорил великую рубиновую птицу? — снова обернулась Зера к картине.

Фэналин, знавшая ответ, промолчала, лишь бросила короткий взгляд на портрет в дальнем конце галереи.

Риаза подошла к картине Кари и ласково погладила спинку птицы. Кари, прищурив глаза, выгнула короткую шею.

— Рубиновую птицу нельзя покорить, — заметила золовка императрицы. — Можно лишь заслужить ее доверие. Это не создание, которое нужно приручить, это личность — непоколебимая и вольная. Личность, которая нуждается в равенстве и уважении.

— Какое еще уважение?! Нужно было лишь накинуть на нее хомут и показать, кто тут хозяин, — привнес свое мнение толстяк, гневно покраснев до кончиков ушей. Его тут же поддержали несколько волшебников.

Риаза со снисходительной улыбкой обратилась к толстяку:

— Дедушка Вакраст, неужели мне стоит пожалеть, что я назвала вас великим и мудрым?

Волшебник покраснел еще сильнее, а кое-где на щеках выступили желтые пятна. Сложив короткие ручки перед собой, он сделал вид, что даже не услышал слов внучки, хотя больше не произнес ни слова. И в этот раз те же волшебники поддержали его, но теперь не восклицаниями, а недовольным молчанием.

— Идемте, девушки, я покажу вам мою любимую картину, которая и откроет тайну рубиновой птицы.

Галерея состояла из двух полукруглых залов, разделенных небольшим узорчатым коридором, ведущим на балкон, с которого открывался вид на серебряные ворота и центральный двор. Риаза провела избранных во вторую часть галереи, где и висел большой портрет императора Мэдвиса

Фэналин единственная из троих избранных прежде видела императора. Зера же всего один раз, мельком на нуллингах. В их семье такие большие деньги случались очень редко, но если уж выпадала такая удача, то отец прятал их в тайном укромном уголке и никого туда не допускал.

Несмотря на то, что на портрете императору было уже больше ста сорока торов, о чем гласила небольшая деревянная табличка в левом углу, Мэдвис выглядел гораздо моложе. В густых каштановых волосах и короткой бородке не проглядывалось даже намека на седину, а зеленые глаза, унаследованные от матери, горели юношеским задором, но также мудростью и опытом. Левую щеку мужчины, начиная от виска и до самых губ, рассекал грубый рваный шрам. Но он не уродовал волшебника, придавая облику толику мужественности. На левой руке императора, крепко ухватившись острыми когтями за прочный кожаный нарукавник, сидела рубиновая птица.

— Так это император Мэдвис! — восхитилась Зера и побледнела, когда волшебник заинтересованно посмотрел на нее. — Ой, прошу прощения, — сбиваясь, с трудом выговорила она. — Приветствую вас, повелитель, — сложила ладони в знаке покорности.

— Здравствуй, брат, — улыбнулась Риаза.

Император наградил женщину такой улыбкой, которую может подарить сестре только безгранично любящий брат.

— Я ждал тебя, дорогая.

— Прости, я сегодня немного опоздала, помогала Одане в подготовке к коронации.

При упоминании имени супруги по лицу императора пробежала тень, он на миг отвел взгляд, но, когда вновь посмотрел на Риазу, был спокойным и невозмутимым.

От женщины не укрылась перемена в брате, она ущипнула себя за запястье, видимо наказывая за неосторожность, а затем улыбнулась, будто надеясь согреть его своей улыбкой.

— Как видишь, я сегодня посетила тебя не одна. Думаю, ты узнал знаменитых избранных.

Мужчина одарил каждую из девушек особым взглядом, Фэналин немного более теплым, на правах старой знакомой.

— Для меня великая честь познакомится с вами, повелитель, — прошептала воанса.

— И для меня с вами, тларит Зера, — ответил император и слова, возможно и неосознанно для него самого, прозвучали несколько двусмысленно, но девушка не показала, что это кольнуло ее.

От волнения не сумев придумать ничего нового, Наташа, вслед за Зерой, пробормотала что-то о "своей радости" и "очень-очень великой чести", а затем, совсем не подумав, брякнула:

— Это будто познакомиться с королевой Англии!

— Англии? — изумилась Фэналин.

Наташа прикусила губу, подумав, что определенно зря это сказала. Да к тому же, еще и объяснять теперь придется. Вот кто тянул ее за язык, а потом еще и Фэналин!

— Это страна в моем мире. Туманный Альбион.

— Туманный Альбион? — заинтересованно переспросил император Мэдвис.

"Вот, глупая! Нуе могла просто промолчать? Да уж, хорошо объяснила"

— Ой, не обращайте на меня внимание. Чтобы пояснить все это потребуется слишком много времени. Давайте как-нибудь в другой раз, а?

Император снисходительно кивнул:

— Когда-то мой далекий предок, дедушка Боргис, посещал Англию.

Светловолосый волшебник с бугристым носом, лениво посапывающий на грозном вороном жеребце, встрепенулся, услышав свое имя.

— Ах, Англия! Страна зеленых лугов, — протянул он, одновременно ухватившись за луку сиденья, потому что едва не съехал со спины коня. — Быть или не быть?! Вот в чем вопрос!

— Уильям Шекспир, — улыбнулась Наташа.

Волшебник захлопал глазами.

— Так вот как зовут того эрниа, с кем мы распивали прекрасный эль в небольшом пабе. Замечательный эрниа! — добавил волшебник, уже вновь начиная клевать носом. — Заммм...мечаттельныйййй... кхм...

Император и Риаза переглянулись, не скрывая улыбок. Девушки же себе такого позволить не могли и прикрылись ладонями.

— Тларит Наташа и тларит Зера поражены легендой о рубиновой птице, — произнесла Риаза. — И я взяла на себя смелость познакомить их с тем, кого Кари одарила своей силой.

Волшебник погладил птицу по небольшой головке, отчего она довольно заворковала.

— Рубиновая птица одарила меня дружбой и верностью, которые значат намного больше магической силы.

— Не могли бы вы и мне рассказать легенду? — попросила Наташа, не зная, имеет ли на подобное право, кто поймет этих монархов, но ведь интересно же! — Я просто не имела возможности знать ее.

— Рубиновая птица, — ответила вместо императора Риаза, — как и народ дрогат, древнее порождение огненной стихии. Кари пришла на нашу землю вместе с первым пламенем. И с тех пор является одной из хранительниц Безграничья. В рубиновой птице живет великая сила, которую может заслужить храбрец, сумевший пройти сложное, но никому не известное испытание. Многие герои искали Кари, немногие находили и единицы преодолевали ее испытание. Поговаривают, что только трое за все время, что ходит по землям Безграничья легенда, смогли добиться успеха и заполучить великую силу рубиновой птицы.

— А разве сила остается не навсегда? — спросила Наташа.

— Нет, — покачал головой император. — Сила принадлежит Кари, она всегда забирает ее после смерти волшебника и хранит до следующего. Так случилось и со мной...

Риаза гневно взмахнула рукой, будто отгоняя последние слова брата:

— Нет, с тобой случилось все иначе. Сама судьба свела вас с Кари

— Слишком громко сказано, но, скорее всего, ты права, — усмехнулся Мэдвис. — Для меня встреча с рубиновой птицей стала неожиданностью. Это случилось больше сорока торов назад...

— Небесные силы, как много прошло времени! — удивилась женщина. — А мне кажется, будто это было только вчера.

— Да, время летит незаметно. Это одна из наших бед. Если не главная, — задумался мужчина. — Будь у нас больше времени, все было бы по-другому... Была бы возможность исправить ошибки.

Риаза передернула плечами:

— Боюсь, что это лишь слова, Мэдвис. Никто и никогда не учится на своих ошибках.

— Риаза...

— Знаешь, теперь, когда ты это сказал, я вспомнила твой последний день рождения. Помнишь? Как весело нам было! И еще помню слова Креда... Вы тогда с Оданой танцевали. Смеялись... Кред как-то по-особенному посмотрел на тебя и сказал, что предчувствует скорую беду. И он был прав, а я глупая не послушалась его. Кред пытался все исправить, уберечь тебя, но не смог. Я бы сейчас хотела исправить ту свою ошибку.

Наташа, Фэналин и Зера переглянулись. Кред, и правда, иногда вел себя странно, а его взгляд в ночь убийства Улатры Зера не могла забыть, он будто пробирал до самих костей.

Император ничего не ответил. Лишь задумчиво смотрел на Риазу, которая словно уплыла мысленно куда-то в прошлое. Тихий шелест платья Зеры, подхваченного шаловливым сквозняком, отрезвил волшебницу, и она наигранно улыбнулась:

— Что это я вдруг о грустном? Прости, дорогой. Мы ведь говорили о Кари...

— Ах, да! — изобразил улыбку Мэдвис, продолжая с беспокойством вглядываться в лицо сестры. — Когда случилась моя встреча с Кари, Эйвелисом еще правил император Фарп. В те дни я иногда охотился с другом в Брудских лесах, на востоке нашего государства. В один из таких дней, я внезапно услышал крик. Высоко в небе пролетела яркая птица. Я еще даже не успел рассмотреть ее, как увидел огромного орла, который гнался за ней. Орел пытался поймать Кари, но резвая птица постоянно ускользала от преследователя. Рубиновая птица металась вокруг меня, прося о помощи. Выгадав момент, я схватил хищника, давая Кари время скрыться. Орел был силен и сумел вырваться из моих рук, еще и в придачу навсегда заклеймил меня, — император провел пальцами по шраму на щеке. — Но дамы на балах были очарованы после, так что как оказалось это только сыграло мне на руку. — усмехнулся он, а после серьезно добавил: — Тем более, что жизнь подарила мне такого замечательного друга.

Мужчина взмахнул рукой, на которой сидела Кари, и она вспорхнула, издав певучий крик. Взмахнув рубиновыми крыльями, взмыла в небо, легко кружа над землей. Солнце играло на ее перьях и казалось, что птица горит огнем.

* * *

*

23-день арка Ликвара V.

Аларбо. Коанор.

Девушки с восторгом смотрели на большие, украшенные резьбой двери, скрывающие за собой покои императрицы Оданы. Восторг смешивался с волнением, а у Фэналин и легким страхом. Девушка немного опасалась предстоящей встречи с Тенасом, словно он мог осудить за то, что она когда-то невольно считала его своим врагом. Баронесса храбрилась, отгоняя страх, как назойливую муху, но тот возвращался. Тогда она, окончательно разозлившись и на себя, и на Тенаса, собралась было уйти, но Зера, почувствовав, схватила Фэналин за руку, не позволяя ступить и шага.

— Я давно хотела вас с ним познакомить, — проговорила императрица, подав знак стражникам открыть двери и скромно умолчав о том, почему же тогда этого еще не случилось. Одана гордо вскинула голову, понимая, что пришло в голову девушкам, но заставила себя не думать об этом. Никакая нравственность не должна стоить жизни ее сыну и если уж кто-то из семьи сумел предать Тенаса, то вопреки шепоту интуиции, женщина заставляла себя подозревать и избранных.