Всадники черных лун

Рик сел, подвинув тарелки, за стол, достал из поясного кармана маленькое стило и сложенный лист бумаги, быстро начеркал несколько слов. Встал, порылся в своем багаже, достал запасенный на заплаты лоскут тонкой, мягко выделанной шкуры, короткую веревочку. Осторожно извлек из-за пазухи Книгу и быстро упаковал ее:

— Вот сверток и записка. Спрячь их. Сегодня ты уже должен быть далеко отсюда.

Тяжело вздохнул, смотря, как Гинко быстро спрятал в своих сумках прямоугольный пакет. Порылся во внутренних карманах, достал свернутую трубкой серую бумагу, перевитую красным шнуром с сургучной печатью:

— Вот. Держи. Эта бумага дает право спокойно добраться до Гарая. Подорожная, барон. Остановят на дороге — дашь им ее, они посмотрят, вернут и пропустят.

Гинко нерешительно взял бумажную трубку и спросил:

— Но как же поедете вы, барон?

— Приятелю короля это не обязательно, — тяжело усмехнулся Рик. Обнял хрупкого юношу за плечи, — Ох, барон, в тяжелое дело ты влез. Сделаешь, — буду тебе обязан. Понадобятся мои мечи, мое золото или что-то еще — дам, не спрашивая: "зачем".

— Не стоит беспокоиться, — улыбнулся Гинко, — Если вы не возражаете, то я поеду после того, как мы закончим завтрак, Рик Хаш.

— И постарайся много не убивать, — улыбнулся Рик, — Тем более — до обеда и голыми руками, Гинко.

— Хорошо, — поклонился снова садящийся к столу юноша, — Ваши пожелания для меня закон. Я буду только калечить, если так лучше. И только тогда, когда на них не подействует ваша бумага.

Рик смотрел, как он быстро, но аккуратно доел свой серес с тушеной птицей, отпил вина.

— Но что вы будете делать, если король не захочет вас видеть? — нахмурился Гинко. Рик беззаботно рассмеялся, вскинув руки:

— Ну конечно я не стану в одиночку штурмовать эту вонючую крепость! Тогда я плюну на все и возьму несколько уроков хороших манер у одной здешней дамы. А она передаст во дворец мою записку. Мне же так недостает хороших манер, что это видно всем.

— Вы меня успокоили, — кивнул юноша и поднялся со своего места, начиная быстро собирать свои пожитки, — Надеюсь, что мы как-нибудь еще съездим сюда. Очень жаль расставаться с этой приветливой страной. Я видел в ней так мало!

Рик вышел проводить этого странного паренька в развевающихся желтых одеждах. Он смотрел, как потрусила его лошадка в сторону Герцогства и облегченно вздохнул:

— Ну, двумя заботами меньше. Осталось всего ничего, начать да кончить. И целый воз времени. Шесть дней.

Лошадь с всадником в желтом скрылась за бугром, Рик повернулся и пошел отдохнуть перед вечером. А возможно и перед бессонной ночью. Отловив мальчишку и сказав, когда нужно разбудить и что приготовить на ужин, Рик уже почти привычно завалился спать, ворочаясь на жестком тюфяке.

— "Что вы будете делать, барон?" — беззлобно передразнил он Гинко, — Что? Что... Ничего. Вспомню недавнее прошлое и зайду без приглашения. А выкрутасы подождут.

Рик плотно поел на постоялом дворе, отправил необходимые формальности насчет оплаты на сутки вперед, предупредил, что может отсутствовать несколько дней, тогда, мол, чтобы комната оставалась за ним, а его серого коня обиходили как обычно, проверил свое снаряжение, и теперь прохаживался в ожидании, нагруженный как вьючная лошадь. Куртка, специальный жилет и пояс несли все, что он прихватил из снаряжения в эту поездку.

Раскаленный диск светила уже почти скрылся за ломаный холмистый горизонт, а Рик все еще скучающе прогуливался недалеко от ворот в Малую Крепость. Вскоре начало темнеть, и вор не видел никаких следов того, что король желал бы пригласить его к себе во дворец. Стражник, все это время не проявлявший к одинокой щуплой фигуре никакого интереса, что-то пробурчал под нос, тронулся с места, разминая, видно, отекшие от долгого стояния мышцы. Затем прозвучал вечерний перезвон гонгов. Вояка с радостным видом закрыл скрипучие ворота и скрылся за ними, с грохотом и лязгом запирая их на ночь.

Рик услышал, как позади ворот с противным скрипом опустилась решетка. Такой вариант его озадачил, хотя и не мешал его плану: "Осадная решетка, опускаемая позади запертых крепостных ворот каждую ночь в городе, который вроде бы ни с кем не воюет? Запомню и разберусь позже"

Рик отошел подальше. Как он помнил по прошлому посещению, когда Дикие Рати только собирались напасть на Миррор, в одном месте внутренняя стена имела симпатичные трещины от старого землетрясения. Трещины были небольшими, быстро забились землей и на них никто особенно не обращал внимания. Рик вынул аккуратно сделанные по его заказу где-то в мастерских Аланай пристегиваемые к рукам и ногам складные шипы, защелкнул крепления почти невесомых приспособлений. Снял в сгущающейся ночной темноте глазную повязку и сунул в карман, привыкая к радужной ряби. Ночной мрак, скупо освещенный несколькими пугливыми звездами, выглядывающими из прорехи в облаках, приобрел объем. Рик увидел стену, сложенную из грубо подогнанных каменных блоков, утоптанную землю, на которой стоял. Стена, как и все крепостные стены Миррор, слегка сходилась кверху. Рик тихо суеверно сплюнул, прислушиваясь к затихающим звукам столицы: вот где-то неподалеку почти пробежал запоздалый прохожий, вот взвыли на окраине цепные харраши, вот в крепости чем-то громыхнули и грубо выругался сиплый солдатский голос...

Прилегающие дома, темные, тихие, как во время чумы, не светили ни единым огоньком. Над вором, отчаянно лупя воздух крыльями, пролетела спешащая по своим делам птица. Рику было странно увидеть ее — светлое на черном.

— Ну, помаленьку, — прошептал он себе и приник к стене, с легким скрежетом всадив шипы левой ноги в щель между блоками. Затем беззвучно вогнал шипы правой руки. Его тело испытало какую-то особую, мышечную радость от этого занятия. Все чувства обострились до предела. Он полез, неспешно выбирая точки опоры и думая только о своем движении, пугливо замирая от произведенного ножными когтями еле слышного скрежета, с часто и как ему казалось — чрезмерно громко бьющимся сердцем.

Через какое-то время он позволил себе глянуть вниз. Затем посмотрел вверх. В этом мраке ахаец не смог бы различить ничего, тем более — распластавшегося по стене человека примерно на высоте второго этажа. Малая крепость имела не очень высокую стену, и Рик прекрасно знал — это только начало. Сейчас еще можно спрыгнуть и затеряться в безлюдных домах. Но когда он спустится со стены во двор, наверняка освещенный, с запертыми наглухо дверьми, возможно — и со стражей, — вот там-то и начнется настоящая Работа. Рик приказал телу перестать переться и работать, и несколько быстрее, чем раньше двинулся вверх. Скоро его тело перетекло на стену. Он лежал, оглядывая сверху внутренний двор крепости, и думал о том, что не надо загадывать. Действительность все равно переплюнет самые смелые предположения.

Внутренний двор оказался столь же темен и безжизнен, что и дома снаружи стены. Только в небольшом строении возле ворот, где, как знал вор, размещалась стража, слегка пробивался сквозь щели мощных ставень свет и слышались негромкие голоса, искаженные слюдой и ставнями. Рик не верил своим глазам, точнее — звероглазу, так как для родного света оказалось недостаточно: двор был совершенно пуст, ни следа стражи. В мозгу зажглось и замерцало само собой слово "КАЗНА", но он сердито отмахнулся от наваждения. В сокровищницу Боридов можно и позже. Сейчас Рика заинтересовало совсем другое: где, в таком случае, Халрик, Этли, Рисси и все прочие, которым должно находиться здесь?

— Черти и ад! — прошептал он себе, чувствуя, как неудобно стало лежать на животе при одном намеке на Уголька, — Никаких мыслей о трахе, бабах и прочем. Работать, работать! Только тяжкий труд может сделать человека демоном, если, конечно, слушать Эн Ди. Эту стену тебе все равно не трахнуть, угомонись, мой дружок. Вот вернемся, там уж тебя попарят и обласкают, а сейчас — лежать!

Он беззвучно засмеялся, осознавая забавную ситуацию. Спешить все равно было некуда. Стражники наверняка еще будут выходить из своего дома, еще слишком мало времени.

Над городом прошелестел стон мелодичного сдавленного ужаса, и Рик перестал веселиться. Он подумал об этом странном звуке, явно вырывающемся из человеческих уст, но так одновременно, так слитно... Как обьяснил ему Аласо, стон раздавался при восходе лун. Он так и не стал объяснять — что творит с человеком Книга. Или не знал сам, или боялся говорить. Рик понял только, сопоставляя все, что ему было известно, что Книга содержит так подобранные слова, чтобы изменить сознание читающего. И он становится совершенно другим человеком. "Как сказал бы Эн Ди, она замещает привычные иллюзии гораздо более худшими!" — подумал Рик и обеспокоился за Гинко: "Как бы этот длинноносый южный хвастунишка не сунул нос и в нее?"

Потом, слушая вой харрашей на окраине, Рик подумал, что не стоит снимать шипы: "В случае чего, ими можно гвоздануть не хуже кастета. Легковаты, конечно, но ведь прочные. И доставать не нужно..." — думал он, пробуя развернуть приспособления на внешнюю сторону кистей рук. Оказалось, что они и так сидят удобно, почти не мешая пальцам двигаться. Рик сжал кулак, чувствуя пальцами другой руки, как он ощетинивается острыми зубьями неизвестного легкого металла:

— Здорово сделано!

Половина его снаряжения неузнаваемо изменилась, побывав в лапах нетрезвого Дэвида. Дней десять назад он завел разговор о специальном воровском инструменте, и Рик с удовольствием похвалился своим набором, сделанным год назад на заказ молчаливым кузнецом — виртуозом. Дэв тогда долго печально похрюкивал, не забывая про стакан, а потом, вздыхая, собрал то, что Рик считал шедевром кузнечного искусства, и унес. А на следующий день принес новый набор, в три раза легче, в пять раз прочнее и гораздо удобнее старого. Теперь Рик нес его в специальном жилете под курткой, который сам по себе был восхитителен, охватывая любым из карманов свой инструмент так, что хоть вверх ногами виси, хоть кувыркайся — и не звякнет. Еще не зная назначения многих неизвестных инструментов, Рик просто влюбился в набор. Постепенно Дэв обьяснил и показал, как пользоваться новыми приспособлениями. Больше всего Рика поразило то, с чем ему скоро предстояло поработать. Он ласково провел рукой по бугрящемуся жилету, приподнялся и неслышно двинулся по стене в сторону двух высоких башен и темнеющей между ними трехэтажной громады королевского дворца. Он шел в чужой дом, ночью, незваным, вооруженным невиданными на Ахайя приспособлениями. Это возбуждало его почти как близость красивой женщины. А может — даже больше.

Под стеной тянулся аккуратно ухоженный когда-то парк. Рик не видел подробностей, но предположил, что сейчас его кусты совсем не такие холеные, как год назад. Наконец, он остановился. Теперь он оказался достаточно близко ко дворцу и достаточно далеко от казармы дружинников. Он снова погладил бок жилета под курткой, касаясь теплой рукояти своего "снежного барса":

— Потерпи, лапушка. Скоро, скоро...

Достал маленькую коробочку с рукоятью на одном конце — и мягкой нашлепкой, на свету кажущейся грязной тряпкой — на другом. Присев, тщательно расправил мягкую ткань на камне. Повернул на рукоятке утопленный заподлицо рычажок, подергал — казалось, что тряпка приросла к камню. Движение другим рычажком — и рукоятка стала выделять тонкую нить. Рик перехватился поудобнее, откинулся над внутренним двором и неспешно спустился вниз, переступая по стене ногами. Там он выключил выделяющий нить механизм, подорвал дерн и спрятал устройство. Отойдя, приметил место, чтобы не шариться впотьмах, когда будет возвращаться.

Неслышно подошел к дворцу с обратной стороны, замер, прислушиваясь, но услышал только гулкие удары часто бьющегося сердца. Огляделся, полыхнув тусклым малиновым огоньком звероглаза, и не увидел ничего подозрительного. Медленно выдохнул, вставил в ухо эластичную трубочку и прослушал дворец через отверстие замочной скважины хитрой машинкой, усиливающей слабые звуки. Он услышал отдаленное не одной закрытой дверью еле слышное похрапывание, улыбнулся, стряхнул трубку, втянувшуюся на место в жилетный карман, и наконец с трепетом достал вещь, применить которую мечтал с того момента, как Дэв обьяснил — что это такое.

Он извлек из жилета недлинный металлический предмет, похожий на заковыристую отмычку, но с гибким тонким кабелем и расходящейся конусом нашлепкой, прижал словно приросшую мягкую материю окуляра к глазнице, окунув ахайский глаз в мягкое сероватое свечение. Медленно ввел стержень чудо — отмычки в скважину и увидел внутренность механизма замка. Ему потребовалось чуть больше сотни торопливых гулких ударов сердца, чтобы механизм сложного замка покорился и медленно, чуть скрипнув, открылся. Рик почувствовал сильнейшее возбуждение, даже колени чуть задрожали, Он немного помедлил, успокаивая расходившиеся нервы, затем после несложной манипуляции двинул вперед стержень, так что он вышел из скважины с внутренней стороны двери, позволив рассмотреть ее поверхность, и разочарованно вздохнул, вынимая из замочной скважины инструмент. Медленно приподнял тяжелую створку, потянул на себя, ощутив пыльный и какой-то неряшливый запах, неслышно скользнул вовнутрь под несущийся над парализованным городом второй шелестящий стон, передернулся, водружая створку на место и аккуратно запирая.

Он достал палочку специального фонарика, свет которого был виден только звероглазу, осветил его ярким для звероглаза и невидимым — для обычного ахайского лучом нечистый пол людской прихожей, проскользнул в коридор. Замер на миг и двинулся вглубь дворца под летящий над городом третий, особенно безнадежный стон, внезапно уловив и здесь, во дворце, его слабый, отдаленный отзвук.

Рик подумал, двигаясь по становящимся все чище и богаче комнатам дворца, что нет смысла возвращаться сегодня же. Он ничего не успеет за одну ночь. Дворец огромен. Значит, надо отыскать укромный закуток, где он спокойно продремлет день, чтобы продолжить свои ночные занятия.

"Так!" — подумал он себе, успокаивая содрогающиеся в каком-то чувственном наслаждении внутренности: "Так. Хватит изображать благородную душонку. Ты сейчас не лейтенант полиции, не посол, и не барон. Ты вор, миллион чертей, вор! Тебе-то уж впервой ли красться мимо храпящих хозяев? Ну, пора идти. Тэ-экс, где тут лестницы? Да, вот она, главная лестница. Но по-честному, дворец — это и правду впервой."

"Интересно, сколько ж комнат у этих Боридов?" — соображал он, бесшумно ступая по устилающему лестницу ковру. Решительно миновал показавшийся неинтересным второй этаж, достиг третьего и замер, прислушиваясь. Потряс головой: "Видно, послышалось". Третий этаж смотрелся побогаче первого и второго, от лестницы большие двери слева и справа скрывали, как он слышал, коридоры к башням и покои. Двери были совершенно одинаковые. Рик застыл, дергаясь то вправо, то влево. Затем улыбнулся, тихо постучал себя по лбу и снова достал трубочки усилителя. За правой дверью он услышал уже близкое размеренное похрапывание. За левой царила тишина, и вор решился пойти туда. Он пребывал в самом лучшем настроении, хотя и не очень понимал, чему обязан таким везением. Подумал, пожал плечами: "У меня будет целый день ломать голову, а сейчас нечего прохлаждаться, надо работать! Черт бы побрал этого добрейшего старикашку, уж расположение дворцовых покоев он знает наверняка, болтун проклятый! И не сказал толком ничего, маразматик! "