Заклятые супруги. Золотая мгла

— Доброй ночи, Тереза.

Анри легко поцеловал меня и вышел — пожалуй, чересчур поспешно.

— Доброй ночи, — прошептала я закрывшейся двери и повернулась на другой бок.

Странное место. Похоже на подземелье Мортенхэйма, только здесь еще холоднее. Я почему-то не могу уйти на грань, чтобы рассмотреть, что творится по ту сторону жизни. Длинный темный коридор, озаренный лишь светом факелов, узкий — пройдет только один человек, и я иду по нему. Пламя так близко, что я невольно прижимаюсь к стене и придерживаю волосы. На мне только сорочка — та, в которой я засыпала. Но засыпала я в Лигенбурге, в доме мужа. Где я?

— В гостях у меня, Те-ре-за. Но мне больше нравится Тес-са.

Мое имя произносят, раскатывая на языке — мягко, до омерзения неприлично. Голос — вроде и мужской, но слишком высокий, неприятный. Так говорила одна из моих нянек, она частенько простужалась и в конце концов заработала себе такой вот недобас или певучий баритон. Я смотрю направо — бесконечная вереница огоньков, налево — та же картина. Куда мне идти, чтобы выбраться?

По стене метнулась тень, я резко обернулась, но за спиной никого не оказалось.

— Не хочу, чтобы ты меня видела. Пока еще не время.

Я что, сплю? Почему мне это снится?

— Умница. Снится, потому что я так хочу.

На ладонях пот, пряди волос липнут к лицу. Холод камня под босыми ногами и жар факелов сверху. Тонкая сорочка, раздувающаяся от сквозняка колоколом. Сердце бешено колотится, и кажется вся я сейчас сосредоточена в этом сгустке отчаянно пульсирующей плоти. Можно ли стянуться до точки внутри собственного тела? Что вообще происходит?

— Искусство магии гааркирт. Ты наверняка знаешь.

Гааркирт. Так их называли — магов, способных проникать во сны и подчинять сознание, пока человек спит. Эта власть едва ли не страшнее внушения, потому что наяву человек способен бороться. Во сне же любой беззащитен, а сознание открыто — заходи и твори что хочешь. От жара факелов становится трудно дышать, воздух сгущается, точно из него вытягивают свежесть. Пальцы судорожно сжимаются на подоле сорочки. Можно ли задохнуться во сне?

— Можно даже вылезти на крышу... и случайно сорваться. Это та-ак мило. Но мне ты нужна живой.

Как от него закрыться? Как выбраться из этого сна?

— Никак. Пока я не отпущу.

Негромкий смех — высокий и такой же отвратительный, как голос — доносится отовсюду, невесть откуда взявшиеся тени на стенах заходятся в бешеном танце. В таком же заходится и мое сердце — оглушающий, сумасшедший ритм, как стук копыт лошади в галопе по мостовой. Огонь пляшет туда-сюда, мечется ввысь, а потом тянется ко мне, заставляя вжиматься в стену.

— Мой отец способен остановить сердце, даже не прикасаясь к человеку. И запустить вновь. Хочешь узнать, каково это? Хочешь познакомиться с истинным могуществом? Не жалкими потугами, которыми пыжатся современные фигляры, с настоящей магией... — Слово "магия" он произнес мягко, смакуя как мое имя. — Только с нами ты сможешь раскрыться по-настоящему. Преобразиться.

— С кем — с вами?

По телу проходит дрожь. Страх лишает воли, заставляет чувствовать себя загнанной дичью. Если я не справлюсь со страхом, с ним я не справлюсь тем более.

— Ты нравишься мне все больше и больше, милая.

А еще он слышит мои мысли, как свои. Пока он сидит в моей голове и сосредоточен только на мне.

— Эрик, верно?

— Он назвал тебе мое имя? — дрожащий от ненависти фальцет. — Удивительно.

— И здорово тебе наподдал.

По коридору снова проносится смех — звенящий, как бряцанье краденых ложек в подоле горничной.

— Он за это заплатит, можешь не сомневаться. И поверь, ему будет гораздо больнее, чем было мне.

Холодок бежит по ногам, проникает в самое сердце, шорох за спиной — поворот, но перед глазами снова только длинные ряды факелов. Неведомая сила толкает вперед, и я лечу прямо в огонь. Не успеваю даже закрыть лицо, когда оказываюсь на полу. Темная зала, в которой нет дверей — только витражные окна, сквозь который течет трепещущий лунный свет, разбивающийся на разноцветные калейдоскопные узоры на плитах.

— Что тебе нужно?

— Ты. Целиком, Тес-са. Ты должна была стать моей, и ты станешь. Ра-но... или позд-но...

Голос доносится из-под высокой сводчатой крыши, рикошетит от стен, летит по залу, певучий, невесомый, срывающийся на какой-то понятный ему одному мотив.

— Ты безумен.

— Это де Ларне тебе сказал?

— Об этом рассказали твои послания. И все, что ты творишь сейчас.

— Я просто хочу тебя предупредить... Предостеречь... ми-ла-я...

Легкое, едва уловимое прикосновение к шее, но рядом, разумеется, никого нет.

— Что ты знаешь о своем муже?

Безумие. Это действительно безумие.

На осветленных луной стенах проступает темно-красная надпись, точно кровь струится из камня.

"В лесу ты была ненасытной грязной девчонкой".

Вздрагиваю, дергаюсь как от удара.

— Да, я был там, и видел все. От и до... — теперь его голос дрожит как струны под смычком неумелого скрипача. — Но подо мной ты будешь кричать громче, Тес-са. От боли. От страха. А когда ты сорвешь себе горло... я возьму тебя так жестко, что ты неделю не сможешь ходить.

Внушение. Ментальные атаки. Я перебираю все, чему учил отец, но к такому меня не готовили. Сильное сознание сложно подчинить, Итан обломал на мне зубы, да и Эрик ни за что не сунулся бы с таким наяву, но сейчас... Я не могу сосредоточиться, чтобы вышвырнуть его из головы. Правда, у любой ментальной атаки есть один существенный минус: они работают на обе стороны. Нельзя влезть в чье-то сознание, не раскрыв при этом свое.

— Умница моя.

От нежности и восхищения в его голосе страшнее, чем от самых мерзких угроз.

Нельзя бояться. Нельзя позволить себе снова скатиться в страх, иначе...

— Тебе нужна была моя вещь, чтобы все это провернуть.

— У меня есть кое-что твое. На ней остался твой запах... твой умопомрачительный запах...

Обложка книги Миллес Даскер в лунном свете выделяется черным пятном. Она лежит на каменном полу залы, порожденной фантазией Эрика. Всевидящий! Как он ее заполучил?

— Пусть это останется моим ма-аленьким секретом.

Я должна добраться до тьмы. Что во сне, что наяву — смерть всегда со мной. Холод...

Мир перед глазами задергался, точно кто-то двигал картинку туда-сюда.

— Как же ты меня заводишь, Тес-са. Думаешь, сможешь от меня избавиться?

Не думаю. Знаю.

Просто нужно понять, как это сделать.

Тлен. Мрак. Холод.

Я пыталась дотянуться до грани в собственном сне, но тщетно. Сознание отказывалось подчиняться. Он безраздельно владел им — как коллекционер бабочек, отпускающий насекомое на краткий миг только для того, чтобы пришпилить к бархату булавкой.

Томик, который я прятала в гостиной Винсента, чуть сдвинулся в мою сторону, точно его коснулись пальцы невидимого кукловода.

Там, по ту сторону сна, Эрик наверняка держал книгу в руках.

— Не просто держу. Я дышу ей... Дышу тобой.

Меня передернуло.

— Я верну ее тебе, когда придет время. А пока... страница двести четыре, пятая строчка сверху. Открой!

Я поднялась. На негнущихся ногах приблизилась к книге, подняла осторожно, точно она могла ужалить. Дрожащими пальцами переворачивала страницы, шагнула в полоску лунного света — строчки не разглядеть в темноте. В полумраке все они казались нечеткими, смазанными, но я все равно прочла: "Миледи, тайны вашего мужа способны погубить не только его, но и вас".

— Продолжай искать. — Звенящим шепотом справа. — Ищи ответы в своем прошлом. Смотри по сторонам. — А теперь слева. — Внимательнее. — И снова справа. — Присмотрись к друзьям. Игра началась, Тес-са... Передай де Ларне, что игра началась. Справишься?

Он понизил голос до едва различимого шепота.

— Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь. Я знаю, как папочка воспитывал тебя...

Нет, только не это... Нет!

Перед глазами возникает отец — высокий, с темно-русыми волосами. Во взгляде — точно разворошенные во льду угли — холодная ярость.

"Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь".

Я стремительно рванулась в сознание Эрика. Зацепилась за образ: пляшущие огни свечей, стянувшиеся в угол, куда забилась я. Или Эрик. Теперь я — это он. И мужчина, стоящий передо мной — шатен с голубыми глазами, напоминающими кристаллики льда — мой отец. Я боюсь, или мы боимся? Все это напоминает сумасшествие. Страх собирается в груди тугим комком, мешает дышать, холодом расползается по телу. А потом меня пронзает боль: ему даже не нужно ко мне прикасаться, достаточно просто смотреть. Каждая клеточка тела бьется в агонии, в моем-нашем воспоминании хочется кричать, но сил не хватает даже на вдох.

Боль уходит, на смену ей как щелчок хлыста — короткий отрывистый приговор:

"Ты ничтожество".

Замешательство — не мое, Эрика. Достаточное для того, чтобы окунуться в холод собственной силы. Оказывается, во сне грань мало чем отличается от реальной. Я нырнула в нее точно в студеное озеро, с головой. Глубоко вздохнула, концентрируясь на бьющемся внутри сердце, в котором кипела тьма. Никто. Никогда. Не будет мной управлять!

— Пошел вон!

Призрачные витражи задребезжали, стекло взорвалось, осыпаясь мерцающей искрящейся крошкой. Тьма брызнула с кончиков пальцев, расползаясь в разные стороны, заполняя собой пространство, и я направила всю ее мощь на сознание невидимого противника. Стены поплыли, реальность исказилась. Виски пронзила боль, перед глазами замелькали искры.

— Вон из моей головы!

Хриплый вой Эрика — получилось!

Сдавив голову дрожащими от напряжения руками, я представила комнату, в которой заснула. Склоняющегося ко мне Анри, низкий, ставший уже почти родным голос, сильные уверенные объятия. Золото, лаванда и шоколад. Там, в реальности. Там мой мир. Там моя жизнь. И я рванулась к нему. Разумом, сердцем, душой.

Свободна!

Вынырнула в явь точно глотнула свежего воздуха. Хрипло вздохнула, всей грудью, комкая мокрые от пота простыни. Чернильная тьма на небе уже растаяла, сменяясь предрассветной синевой, комната плавала перед глазами. Я вскочила с кровати, пошатнулась, но удержалась на ногах. Шатаясь, доковыляла до окна и с наслаждением вдохнула теплый воздух — ваниль, корица, горьковатый дым, пыль. Наплевать: он живой, не затхлый, как в подземелье из сна. Не сгорающий в пылу чадящих факелов смрад, не гниль запечатанной залы.

Сердце понемногу замедляло бег, но легче не становилось. Привалившись щекой к прохладной стене, я обхватила портьеру. Дрожало все — от кончиков пальцев на ногах до последней поджилки. Никто и никогда не вламывался в мое сознание, никто не обращал против меня магию — сильную, древнюю, облеченную в безумие вседозволенности. Сегодня я справилась, но что будет дальше?

— Тереза!

Дверь распахнулась, Анри бросился ко мне.

Какие же дикие у него глаза... никогда не видела его таким. Он схватил меня за плечи, встряхнул, вглядываясь в лицо. Усилием воли я заставила себя разжать ледяные пальцы, отпустила портьеру и посмотрела на потускневший браслет. Черные прожилки расползались по золоту, как яд по крови. У него — тоже. Почему-то оказалось неимоверно трудно просто перевести взгляд на его запястье.

— Тереза, что случилось?

Он прижал меня к себе, согревая. Какие же сильные у него руки...

Я хотела ответить. Даже подняла на мужа глаза.

И рухнула во тьму.

26

— Ну напугала ты меня сегодня. — Голос мужа доносился сквозь звон в ушах, далеким отголоском. Я кивнула и взялась за приборы.

— Приятного аппетита.

Если честно, еле проснулась. Стоило разлепить веки, как голова взорвалась болью, а потом на нее словно надавила невидимая рука, вжимая в подушку. Перед глазами плавало встревоженное лицо Анри, поэтому я собрала последние силы, соскреблась с кровати и отправилась умываться. А после настояла на завтраке в столовой, чтобы не вызывать подозрений. В памяти еще слишком свежи воспоминания о том, каким я увидела мужа после встречи с Эриком: серо-зеленое лицо, запавшие глаза. И кровь, капающая на рубашку. Не хотелось, чтобы он снова совался к этому психу и тем более использовал силу. Каждый всплеск мглы отнимает у него годы жизни, а Эрик играет магией, как ребенок солдатиками.

В приоткрытое окно врывался напитанный жарой воздух. Несмотря на это меня знобило так, что зуб на зуб не попадал. Вилка и нож предательски задрожали, звякнули о тарелку, и я поспешно вернула их на место. Нет, не стоит даже и пытаться, меня вывернет первым же съеденным куском. Или подавлюсь первым глотком, поэтому пусть лучше сок остается там, где он есть — то есть в стакане.

— Тереза, как ты себя чувствуешь?

Анри сжал мою руку, на столе остывал нетронутый завтрак.

— У меня сегодня не самый лучший день... Если ты понимаешь, о чем я.

Мне повезло, что так совпало. Женское кровотечение, посетившее сразу после обморока, разрывающийся от боли низ живота, бледность, темные круги под глазами и все как полагается. Иначе вряд ли удалось бы сохранить случившееся в тайне. Кошмары некромагов — слабая отговорка. Иногда во сне, когда сознание расслабляется, мы неосознанно уходим на грань. Такое случается редко, но если случается, не вытягивает столько сил. Я же после встречи с Эриком едва держалась на ногах. Меня тошнило, шатало, голова напоминала котелок, по которому всю ночь лупили поварешкой.

— По-моему, тебе лучше лечь.

— По-моему тоже.

Я поднялась из-за стола, мир перед глазами ушел в сторону, но я даже не успела зацепиться за спинку стула. Поняла только, что падаю, почувствовала, как меня подхватили на руки и понесли наверх. Пинком открыли дверь, устроили на кровати и завернули в одеяло. А после мужчины обложили меня со всех сторон: с одной — Кошмар, порывающийся добраться до моего живота, чтобы на нем улечься, с другой — Анри, отгоняющий его.

— Так плохо?

— Т-такое бывает. — Зубы выбивали барабанную дробь. — Это женское.

Всевидящий, хоть бы он не догадался. Меня не учили защищаться во сне, потому что в этом не было необходимости. Вот и наделала глупостей: раскрылась на полную, пропустила через себя силу тьмы. Радует только, что этот психопат теперь еще долго не сможет никому навредить — ему от меня тоже знатно досталось. Магию я не рассчитала, била наугад, но с неделю точно должен отлеживаться.

— Тогда мне повезло, что я родился мужчиной.

Можно и так сказать. Сколько же сил выпило из меня это противостояние?

Анри осторожно привлек к себе, положил ладонь на живот, поглаживая. Кошмар прыгнул на подушки и принялся играть с прядью волос, потом все-таки устроился у меня на груди и замурчал — громко-громко. Маленький котик, а уже такой тяжелый, что же дальше-то будет? Я прикрыла глаза, стараясь не думать о случившемся. Только не думать не получалось: Эрик действительно не в себе и невероятно силен. Магия искажения, теперь знания гааркирт... На что он способен еще?

— Что мне сделать, чтобы тебе стало легче?