Отражения Разрушителя

Они принялись за работу.

Ее пальцы испачкались в саже, пепел перемешался с талым снегом, Харука слабо вздрогнула, когда она покосилась на Мичиру.

— Неужели мы ошиблись? В Сатурн?

Мичиру сжала губы в тонкую линию.

— Я не знаю. Надеюсь на это.

— Она, кажется, достаточно неплохо сработалась с Сейлор Мун… — Харука недоверчиво покачала головой. — Я бы не поверила в это, если бы не увидела этого сама.

Мичиру открыла футляр со скрипкой и осмотрела лежащий внутри инструмент. Ей понадобятся новые струны, но сам инструмент казался неповрежденным.

— Во что именно? — уточнила она. — Что Сейлор Сатурн поладит с Сейлор Мун, или что Сейлор Мун окажется…

— Булкоголовой?

— Это похоже на нее, — заметила Мичиру. — Но она глупая, наивная, доверчивая… — Она умолкла. — Я надеюсь, что все это не убьет ее чистоты.

Так они и проводили время, за разговорами, за уборкой, за спасением тех осколков своих жизней, что они еще могли спасти. Когда они убрали последнюю из неповрежденных (или поддающихся ремонту) вещей в пару чемоданов, звук приближающихся женских шагов объявил о присутствии Сецуны. Мгновением позже она прошла через дверь.

— Вы все забрали? — поинтересовалась Сецуна.

Харука с сожалением оглядела развалины их квартиры.

— Все, что мы могли спасти, — ответила она.

Сецуна кивнула, плавно повернулась и двинулась к выходу.

— Идем, — позвала она через плечо. — Дома, что я приобрела, должно быть достаточно для нас троих.

Бросив последний взгляд на их бывшее жилище, Харука и Мичиру повернулись и последовали за Сецуной наружу. Из развалин, обратно на свежий воздух.

Лучи света струились сквозь оставшиеся облака, удивительные пятна дневного света среди всеобщего уныния. Бриз немного усилился, и снег свалился с ветвей двух переживших шторм из дождя и снега деревьев.

Такседо Камен спокойно шагал через разрушенную местность, сдерживая горе и ужас непроницаемым щитом Необходимости. Пока он шел, он размышлял, куда бы он пошел на месте Ранмы, и его цель определилась: дом Томоэ. Он перемещался по щебню и через разбитые фундаменты. Вот мертвый ребенок. Вон мужчина, целиком замороженный штормом. Его глаза ожесточились. Он не мог спасти их, но он сделает все, что сможет.

— Аканэ? АКАНЭ! — полные отчаяния крики Ранмы плыли по ветру. — АКАНЭ!

Такседо Камен легко забрался на большую бетонную плиту, выступающую над разгромленным фундаментом дома Томоэ, и взглянул вниз на молодую женщину, что даже сейчас отчаянно продиралась через щебень, разыскивая любые следы своей возлюбленной.

Он спрыгнул со своего места вниз, ветер свистнул вокруг него, когда он спустился сквозь холодный воздух на землю, примерно в двадцати футах от Ранмы.

Ранма обернулась, сразу приняв боевую стойку.

— КТО… о, — немного расслабилась она, — это ты.

Мамору изучил молодую женщину, прежде чем ответить. Она была прекрасна, и это была правда. Ее рыжие волосы сейчас висели мягким хвостом, ее мужская одежда совершенно не скрывала ее женственных изгибов. И еще… она четко идентифицировала себя как мужчину. Изучение гендерных исследований не было центром его внимания, но он знал основы. Путь, которым она шла, не был прост, но он решил почтить его.

— Какой-нибудь ее след? — наконец, спросил он.

Ранма испустила долгий, медленный вздох.

— Да. Здесь след ее ки. Он почти исчез, но она была здесь… Я не знаю. Примерно в то же время, что и мы, я думаю, перед тем, как люди начали проваливаться в… иные измерения. Затем он… — сжала кулаки Ранма, — он исчез, и здесь энергия одного из тех "даймосов".

Мамору не стал исправлять Ранму в Даймонах, но лишь кивнул.

— Что ты будешь делать теперь? — спросил он.

Ранма горько рассмеялась.

— Не знаю. Искать ее, наверное. Знаешь, без нее у меня нет причин что… — она покачала головой. — Я люблю ее больше всего на свете, понимаешь? Мне понадобилось много времени, чтобы признать это, но теперь, когда я сделала это, будь я проклята, если потеряю ее.

— Я понимаю, — кивнул Мамору.

Ранма посмотрела на него, и Мамору ощутил мгновенное, неудобное чувство, что он был взвешен и измерен. Затем Ранма кивнула.

— Думаю, да.

Затем, собрав всю свою решимость, Мамору положил руку на плечо Ранмы и взглянул ей прямо в глаза.

— Если тебе что-то понадобится, мы прибудем. Все остальные волнуются за тебя. — Он взглянул на бетонную плиту, с которой был виден разрушенный подвал. Они еще не пришли. — Усаги отправила искать тебя Марс и Венеру. И меня.

Ранма сбросила руку Мамору со своего плеча и опустила взгляд на щебень.

Мамору вздохнул.

— Саотоме-кун, я не знаю всех деталей твоей ситуации, и я понимаю, что ты думаешь, что должна действовать "как мужчина", но это не значит, что ты не можешь позволить своим друзьям поддержать тебя и помочь тебе. Может, мы и не слишком долго знаем тебя, но мы все поможем тебе. Особенно Усаги.

Лицо Ранмы чуть-чуть смягчилось.

— Я знаю, — прошептала она, и, хоть было ясно, что она шептала, чтобы минимизировать риск этого, ее голос сломался. — Но это тот случай… когда мне нужно побыть одной, Чиба-сан. Какое-то время.

Мамору кивнул. Ветер закружился вокруг него, и он пропал, оставив после себя лишь несколько лепестков роз. Их отнесло по воздуху вниз, как раз к ногам Ранмы.

Ранма опустила задумчивый взгляд на лепестки роз, а затем возобновила свои поиски. Вопреки всему. Вопреки ее страху и ужасу, что охватывали ее, когда она думала о том, что потеряла Аканэ. Вопреки гневу, что она чувствовала, злясь на себя, что не заметила, что пацанка последовала за ними. Вопреки всему, она очень слабо улыбалась.

Приятно иметь друзей.

Мир стал ярче, когда яркий солнечный луч упал на жилую область храма; Усаги села на футоне и улыбнулась. На это мгновение, наслаждаясь светом заходящего солнца, что скользило по небу ниже оставшихся облаков, она почти смогла забыть горе и ужас, что лежали снаружи.

Она могла с этим справиться. Она могла. По одному шагу за раз.

— Надеюсь, я не разбудила тебя, — сказала Макото.

Усаги подняла глаза. Здесь была Макото, устанавливала керосиновую лампу на столик в центре комнаты.

— Нет, не разбудила. Я просто… — Улыбка Усаги исчезла, она взглянула на мир за пределами окна, и вздохнула. — Мне интересно, что мама скажет обо всем этом.

Макото улыбнулась.

— Королева Серенити, наверное, сказала бы, что ты сделала все, что могла. Что ты спасла мир. Уверена, она бы гордилась тобой.

Усаги легла назад на футон и посмотрела в потолок.

— Ты так думаешь? — уточнила она.

Макото кивнула, и ее хвост качнулся в такт этому.

— Я в этом уверена. Мы встретили ее, в этом другом измерении.

Усаги собралась с силами и уселась, подчеркивая этим важность разговора, и взглянула на Юпитер.

— Правда? — спросила она.

— Правда.

— Как? Где? Как она выглядела?

Дверь открылась, и вошла Ами, привлеченная звуком их разговора.

— Ну, — начала Макото, — после того, как мы провалились в другое место, мы, в итоге, попали на Луну в месте под названием Страна Снов.

— Ты хочешь сказать, как в Маленьком Нимо[4]? — уточнила Усаги.

— Что-то вроде. В любом случае, Рей, Минако, Ранма и я попали в Лунное Королевство, и оно было… — она задумчиво улыбнулась, — таким же, как я его помнила. Вечный город, на берегах Моря Ясности…

Усаги видела. Перед ее мысленным взором он сиял подобно драгоценному камню на берегу моря. Она вспомнила, как ребенком играла в саду, как росла среди придворных Серенити, как вела привилегированную жизнь.

— Я вспомнила, — сказала она.

— Так теперь Лунное Королевство находится там, в этой "Стране Снов"? — уточнила Ами.

Макото кивнула.

— Мы встретили Королеву Серенити и остальных. Она бы понравилась тебе, Усаги. Она… — она прервалась, — не такая, как ты ожидаешь. Когда мы вошли, она была одета в блузку и синие джинсы и играла в бильярд.

— Не может быть! — громко рассмеялась Усаги.

Они все хихикали, и, когда смех прекратился, Усаги спросила:

— Это она помогла вам вернуться домой? Как вы вернулись?

— Нет… — некоторое время Макото казалась виноватой, но затем она улыбнулась, хотя ее улыбка была чуть вымученной. — В каком-то смысле, да, — сказала она. — Я уверена, что ты ее полюбишь, Усаги-тян.

На мгновение слабый намек на подозрение возник в сердце Усаги. Макото что-то от нее скрывает?.. Ни в коем случае. Мако-тян никогда так не поступит. Усаги улыбнулась.

— Может быть, когда все успокоится, мы сможем навестить ее!

— Мы не знаем, как. Не думаю, что мы снова сможем использовать для этого дом Томоэ…

Улыбка Усаги увяла.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — улыбнулась Ами. — Я уверена, что в компьютере Меркурий есть что-нибудь на эту "Страну Снов".

Лицо Усаги немедленно прояснилось, и она счастливо отозвалась:

— Ами-тян лучшая!

Ами покраснела.

— Но… — уже серьезнее сказала Усаги.

— Но? — переспросила Макото.

— Вообще-то, я спрашивала про Икуко-маму.

Макото рассмеялась.

Дверь открылась, и вошел Мамору, по прибытии сбросив свою личность Такседо Камена.

— Мамо-тян! — позвала Усаги.

— Мамору-кун, — хором сказали Макото и Ами, оставив приветствие подразумевающимся.

Мамору улыбнулся.

— Привет, — сказал он, — тебе лучше, Усако?

— Да! — кивнула Усаги. — И, Мамо-тян, ты нашел Ранму?

— Нашел.

Усаги взглянула на дверь, но через мгновение, когда стало ясно, что рыжая не войдет через нее, она нахмурилась.

— Где она?

— Одна.

— Мамо-тян! — ахнула Усаги. — Почему ты оставил ее одну? Ей не стоит сейчас быть одной. Не тогда, когда Аканэ-сан пропала без вести!

Мамору серьезно взглянул на Усаги.

— Она вернется к нам когда будет готова, а прямо сейчас ей нужно побыть одной. Чтобы смириться со всем этим и… погоревать, если ей это нужно. Она просила, чтобы ее оставили в покое, Усако. На какое-то время.

Усаги это не нравилось. Это казалось ей странным. Когда она горевала, она шла к своим подругам за поддержкой, и они шли к ней, разве не так? Даже Внешние Сенши… ну, вообще-то, она не знала, было ли все так же и для Внешних Сенши, но все же. Она покачала головой.

— Я не понимаю, — заявила она. — Но когда она будет готова, мы будем рядом.

Мамору улыбнулся и ничего не сказал.

Электричества не было, но, по крайней мере, у них были керосиновые лампы. Был вечер следующего после шторма дня, и все находящиеся в храме Хикава только собирались отправляться спать. Здесь было тесно, но это было всем, что сейчас было им доступно. Они потратили большую часть дня, безуспешно разыскивая свои дома и свои семьи.

Дом Усаги был разгромлен, и не было ни единого признака ее семьи. Она плохо с этим справлялась. Дом Минако тоже был разрушен, ее семья пропала. На самом деле, из всех Сенши, лишь дома Рей и Ами пережили шторм. Дедушка Хино и Юичиро не пострадали, находясь во время шторма в убежище. Они вернулись около полудня и немногое рассказывали. Девушки нашли мать Ами, она организовывала добровольцев для помощи госпиталю, но женщина почти не поговорила ни со своей дочерью, ни с остальными: она отнеслась к ним так же, как и к любой другой группе пострадавших.

Теперь они были здесь, все в спальных мешках, футоны лежали на полу в гостиной у Рей, комнату освещал только лунный свет из окна и колеблющееся пламя трех керосиновых ламп, разбросанных по комнате. Большинство уже спали, но Мамору сидел за столом в центре комнаты и возился со старым коротковолновым радио.

— Мамо-тян, — раздраженно окликнула его Усаги, — иди спать. Уже поздно.

Мамору почесал в затылке и снова взялся за отвертку.

— Я почти справился, Усако. Если мы сможем заставить его работать, может быть, мы сможем с кем-нибудь связаться. Ну или по крайне мере послушать новости. — Он повозился с внутренностями радио, и статические шумы полились из динамика. Небольшая регулировка, и…

— ш-ш-ш-ш-ш… Ученые затрудняются объяснить этот феномен. Отчеты о ледяном тайфуне поступают со всего Токио…

— Вот! — гордо заявил Мамору.

— Ты его настроил! — воскликнула Усаги.

Ами уселась на своем футоне.

— Ты молодец, Мамору-кун, — сказала она, потирая заспанные глаза.

— …Минато пострадал сильнее всего, по всему специальному району видны разрушения. Тюо, Кото и Синагава почти также плохи. Как мы уже сообщали ранее, несмотря на то, что Императорский Дворец был поврежден штормом, Император и его семья не пострадали. Численность погибших на данный момент не известна, но ожидается, что она будет высокой. Император выступил с заявлением, сообщив: "Мы все должны сохранять спокойствие в это время испытаний, оказание помощи идет полным ходом. Я знаю, что могу рассчитывать на всех вас, что вы поможете Японии оправиться от этой катастрофы". — Приемник ненадолго замолчал. Затем голос репортера продолжил: — Представители электрических компаний ожидают, что подача энергии и воды может быть восстановлена в наиболее пострадавших районах Минато, Тюо, Кото и Синагава в течение месяца, пожалуйста, сохраняйте спокойствие, как можно сильнее экономьте воду, пока поставки бутилированной воды до убежищ не будут налажены.

— Все действительно плохо, да, — сказала Усаги. Это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Все плохо, — кивнул Мамору.

Усаги потупилась.

— Ты не думаешь, что нам… — внезапный стук в дверь прервал ее.

Усаги взглянула на Мамору, Мамору взглянул на спящую Рей. Он немного подождал.

Стук повторился, на этот раз громче. Настойчивее.

Послышался звук сдвигающейся двери, затем шаги человека в деревянных сандалиях. Открылась другая дверь, а затем…

— Ох, бедняжка. Ты одна из подруг Рей, верно? Входи! Входи! — голос дедушки Хино. — Они в гостиной. Я уверен, что для тебя найдется, по крайней мере, еще один футон.

— Спасибо, дедушка.

Это была?..

Дверь в гостиную открылась, там стояла весьма потрепанная, замерзшая, дрожащая Саотоме Ранма. Ее голубые глаза метнулись от Мамору к Усаги и обратно, и она спросила, лишь с незначительной ноткой отчаяния в голосе:

— Я… я могу на какое-то время остаться здесь?

Усаги вскочила на ноги и схватила Ранму в объятия прежде, чем кто-либо успел хотя бы моргнуть.

— Конечно, можешь, — пробормотала она, готовая на все, чтобы вернуть тепло и уют в дрожащее тело девушки.

Ранма рухнула почти сразу же, как будто держалась она лишь на одной своей воле, и Усаги не составило труда подхватить легкую девушку.

— Я не смогла найти ее, — прошептала Ранма в золотистые волосы Усаги, ее голос сорвался. Она пыталась сдержаться, но одинокая слезинка нашла свой путь по ее лицу. — Я искала, но не смогла найти ее.

Аканэ. Она имела в виду Аканэ. Усаги подумала, как бы она чувствовала себя, если бы потеряла Мамору, и сочувствие забило в ее сердце таким мощным ключом, что она сама едва не расплакалась.