Прикладная Эфировигация

И сразу же Рокулай срывается на бег, дальше по коридору, оставляя дальнейшее обезвреживание оглушённых пиратов на следующих следом Жалящих Скорпионов. Её Аспектные Воины не отстают.

Я же, предварительно убедившись в надёжности зафиксированных пут на Симатии, встаю и перехожу к следующему мон'кей. Этот до сих пор в сознании, даже осознаёт случившееся, но его разум измождён агонией. Похоже, он получил что-то вроде отката психосилой... с такого близкого расстояния я вижу даже прокатывающиеся по его психике волны боли... равномерные, синхронные с ударами его сердца. Очень похоже на внутричерепное кровотечение или разрывы питающих мозг сосудов, а возможно сосудов и в самом мозгу.

«Неожиданно точный диагноз, для демоноубийцы!»

Даже напрягаться не надо, чтобы угадать, чья это мысль. И чего Имараль меня так не взлюбила? Ах, да...

«Не отвлекайтесь, Алсиндзир!»

«Просто я не очень люблю подобное, Транис-Капитан», — мгновенно отзываюсь на упрёк.

Привычно отставляю правую руку в сторону, концентрируя психосилу...

А, стоп.

Не получится же создать Призывной Клинок. Хотя может и получится, но не следует рисковать, не известно, как подобное себя поведёт.

— Возьмите туелиан, Алсиндзир, — доносится до меня голос Симтариана.

Пилот сбрасывает оружие, забытое мной по невнимательности в кокпите, и я, помогая телекинезом, с лёгкостью ловлю пистолет за рукоять. Плавно продолжая движение, направляю ствол на голову умирающего мон'кей.

Пират видит происходящее из полуприкрытых век, и в его разуме вспыхивает искорка страха, причудливо искажающаяся в благодарность. Боль настолько истерзала его, что он уже даже хочет умереть?

Коротким психоимпульсом-приказом переключаю оружие на одиночный выстрел. Но, прежде чем сюрикен из пластикристаллита оборвал мучения мон'кей, меня настигает понимание, что этот пират может прожить достаточно долго, до завершения абордажа — повреждения мозга не настолько серьёзны, всего лишь один крупный сосуд лопнул. Более того, Имараль с лёгкостью всё исправит, как только доберётся до тела лично.

Она провела диагностику, используя лишь мои органы восприятия? Поразительно! Теперь я понимаю, почему её часто называли гением, даже за глаза.

Баррангат, ведущий за собой четвёрку Воющих Банши, уже подбегает к трюмам с рабами.

Я аккуратно переворачиваю умирающего мон'кей набок и осторожно завожу его руки за спину. Стараюсь лишний раз не трясти тело, чтобы ненароком не сократить остаток его агонии. Простой и незатейливой руной вечности перекручиваю жгут вокруг запястий и отдаю приказ затвердеть полностью.

Сооружать что-то большее бессмысленно, никуда этот пират не уползёт, с таким-то состоянием мозга. Даже эта конструкция — не более чем перестраховка, для самоуспокоения.

Баррангат со своими Аспектными Воинами занимает позиции по краям распахнутого люка на палубу для рабов, но не спешит вперёд. Прохаживающиеся по палубе надсмотрщики и охрана, в отличие от встретившихся группе Рокулай, настороже и при этом слишком далеко друг от друга, чтобы накрыть их одной атакой пятерых Воющих Банши. Поэтому Баррангат ждёт следующих за ним Жалящих Скорпионов, что во главе с Экзархом незамеченными просачиваются в отсек и скользят в тенях вдоль стены, ища наиболее выгодную позицию.

Ухватив за руку, я выдёргиваю из-под стола с кучей стрелочных индикаторов оставшегося несвязанным мон'кей. Хоть и оглушённый первым, он всё ещё без сознания, хотя, учитывая сколько я возился, мог бы и начать приходить в себя.

Ну, мне же лучше.

Достаю ещё один жгут и приступаю к фиксации.

На этот раз я уже спешу — матрица наведения нашего корабля засекла отряд мон'кей, быстро движущихся в сторону рубки. Они встревожены, обеспокоены, но не готовятся к бою. Ещё не знают, что рубка, вместе с предположительно капитаном, уже под нашим контролем. Впрочем, капитан может быть и среди этой группы, а остальные в ней — охрана капитана. В любом случае, это слаженный отряд, находящийся в готовности...

И они не стали заходить в рубку. Один из них, остановив группу в двух поворотах коридора от шлюза, ведущего в рубку, подошёл к какому-то устройству на стене.

Из рукояти на кресле, в котором сидел возможно и не капитан даже, донёсся искажённый помехами, но достаточно внятный голос. Прежде чем зайти, отряд связывается с рубкой? Предусмотрительно.

Обматываю жгут вокруг ноги бессознательно мон'кей и встаю, одновременно с командой на затвердевание.

Раз уж эти мон'кей сюда не торопятся, то лучше будет встретить их на половине пути. Сейчас они ожидают противника в рубке, но вряд ли ждут, что противник выйдет к ним навстречу, при чём именно в тот коридор, по которому они пойдут. Сюда, к рубке, ведут четыре разных коридора, соединяясь в один, длинный и прямой, прямо перед шлюзом в рубку. Идеальное место для обороны. Поэтому и сопротивление пираты будут ожидать здесь.

Пока я иду по коридору к первой, тройной, развилке, мон'кей проверяют, как короткий мечи и небольшие раскладные топорики выходят из ножен, и достают из-за спин странные устройства, к которым начинают что-то прилаживать... матрица наведения корабля не даёт увидеть такие детальные подробности.

Я сворачиваю на тройной развилке в правый коридор и через десяток шагов, на очередной развилке спускаюсь в люк на нижнюю палубу. Когда пираты окончательно приготовились к бою и побежали вперёд.

Надо было и мне бежать, а не красться неспешным шагом. Но что уж теперь — мон'кей шустро завернули за угол и увидели меня. Не растерялись и тут же вскинули своё странное ручное оружие с торчащими в стороны согнутыми железными пластинами, приделанными к деревянным брускам, обточенным по форме, напоминающей тяжёлый ручной туелиан...

И пока я задумчиво рассматривал мон'кей, те успели прицелиться.

Сухо щёлкнули распрямляющиеся железные пластины, разгоняя закреплённым тросом короткий оперённый снаряд по вырезанному в деревянном ложе жёлобу. Я шагнул в сторону, поворачиваясь боком к стрелкам, пропуская половину снарядов мимо себя. Поднял руку с Аматой, резким движением ножен отбивая тот из снарядов, что мог прилететь мне прямо в голову. Но оставалось ещё два оперённых железных заточенных прута, которые всё же в меня попали.

Я почувствовал, как уплотнился психопластик, надувая многослойную компенсирующую подушку, должную погасить энергию удара, как поверхность психопластика мгновенно затвердела, встречая удар, как перестроились волокна психокости, готовясь выстрелить навстречу угрозе, встречным ударом оберегая тело. Ничего из этого не понадобилось — вспыхнувшие плетения Рунического Доспеха мгновенно выпили всю кинетическую энергию снарядов и те осыпались на палубу, не долетев до брони расстояния в пару пальцев.

Глаза мон'кей расширились в удивлении, а глотки вытолкнули непонимающие возгласы на примитивном, лающем языке.

«На выстрел ответь тысячей», — гласит поговорка, столь же древняя, как Империя Аэльдари.

Рукоять туелиана сама скользнула в руку. Матрица восприятия спроецировала прямо в сознании отметку, указывающую, куда прилетит пластикристаллитовый мономолекулярный сюрикен, если я решу выстрелить прямо сейчас. Само моё восприятие плавно раздвоилось — я видел одновременно то, что воспринимала встроенная в шлем прямо напротив глаз матрица восприятия, и одновременно то, что видела её крошечная сестрёнка, встроенная в туелиан поверх ствола ускорителя. Сделав шаг назад, я неспешно поднял руку, совмещая обе картинки в одну.

Впрочем, тысяча выстрелов, пожалуй, будет слишком большой щедростью для них.

Прицельная марка ложится прямо между глаз мон'кей, решившего, по моему примеру, закрыться полотном своего примитивного меча. Треугольник прицельной марки переворачивается, сообщая что попадание гарантированно.

Нет нужды делать что-то ещё, достаточно лишь намерения. Короткий импульс психосилового поля срезает с обоймы пластикристаллита верхний слой толщиной в одну молекулу, аккуратно подхватывает его, закручивает вокруг горизонтальной оси и с чудовищной силой разгоняет по стволу туелиана. Раздаётся лишь тихий, едва различимый свист раздвигаемого воздуха — ради бесшумности и скрытности оружие Жалящих Скорпионов выстреливает снаряды с дозвуковой скоростью, а сюрикен, толщиной лишь в одну молекулу, практически не встречает сопротивления встречного воздуха. Но это обманчивая тишина. Сюрикены Жалящих Скорпионов заметно больше сюрикенов, выстреливаемых из других туелианов, а их вес, скорость вращения и форма обеспечивают хоть и меньшую, но всё ещё достаточно высокую силу удара.

Пластикристаллитовая мономолекулярная пластина сюрикена встречается с выставленной перед ней преградой из кованной стали и просто летит дальше, чтобы застрять в железной переборке за спиной мон'кей, проигнорировав кожу, мясо, кости, мозги и железный затылок надетого на пирате шлема.

Прицельная марка вновь переворачивается, и я веду туелиан дальше, выбирая следующую цель. С тихим звоном переламывается в месте разреза сталь и половина пиратского меча падает вниз, чтобы переливчато зазвенеть о палубу. Из разреза в голове мон'кей вырываются струи крови, которую всё ещё работающее сердце нагнетает по сосудам, и по этой крови, словно по хорошо смазанным салазкам, съезжает верхняя половина черепа.

Прицельная марка переворачивается. Достаточно лишь намерения. Тихий свист раздвигаемого воздуха.

Подстреленный первым пират начинает падать и его верхняя часть черепа, частично съехавшая с положенного ей природой места, окончательно отрывается и летит на пол отдельной деталью. Подстреленный только что ещё успевает в удивлении распахнув глаза, не осознавая, что уже последовал за своим соратником.

Прицельная марка перворачивается. Я перевожу туелиан на следующую цель. Достаточно лишь намерения, чтобы раздался тихий свист, и прицельная марка перевернулась обратно.

— Граааа! — внезапно закричал один из пиратов, рванувшись напрямик ко мне, занося меч для удара.

Мгновение — и другие воины срываются с места за ним, крича во всю глотку.

Следующее мгновение — и я уже перенацелил туелиан.

Сложно ли попасть в быстродвижущуюся цель? Ничуть. Пластикристаллитовый сюрикен летит лишь едва-едва медленнее звука, а возникающее упреждение легко компенсировать, сделав очередь вместо одиночного выстрела, поведя при этом стволом.

С едва слышным писком раскручивается гироскоп, готовясь стабилизировать отдачу — туелиан понял, что я собираюсь выстрелить очередью, в то же мгновение, когда я принял решение. Ему действительно достаточно лишь намерения.

Скорострельность небольших ручных туелианов гораздо меньше, чем двуручных, или, тем более, тяжёлых туелианов Тёмных Жнецов. Но это всё ещё несколько десятков сюрикенов за один удар сердца. Несколько десятков сюрикенов, прилетающих в противника настолько быстро, что их кинетическая энергия практически сливается в единый удар. Несколько десятков сюрикенов, вращающихся с огромной скоростью и летящих лишь чуть медленнее звука. Несколько десятков сюрикенов, влетевших в грудь мон'кей за один удар сердца, остановили его бег, приподняли его тело над палубой, немного поворачивая, а затем словно отшвырнули его в сторону, продолжив лететь дальше, прямо сквозь других мон'кей, что бежали следом. Несколько десятков сюрикенов, пройдя сквозь прикрытое лишь примитивной бронёй из железа и кожи да крохотным круглым щитом тело, вскрыли грудную клетку, словно подарочную упаковку. Диковинным цветком распустились чисто срезанные рёбра, орошаемые фонтаном крови из разорванного на части сердца. Испуганными зверьками сбежали из тела потерявшие защиту внутренние органы.

Прицельная марка переворачивается. Я веду ствол туелиана дальше, выбирая следующую цель.

Крошечный разум пистолета прекрасно понял мои намерения — длины очереди в один удар сердца более чем достаточно.

До меня добегает лишь один мон'кей. Двоих его соратников я раскидываю в стороны одной очередью, слегка сдвинув ствол во время выстрела. Ещё одного остановило той очередью, что я выпустил в четвёртого, и он даже всё ещё жив. А вот трое оставшихся, что медленно оседают на палубу кусками бесформенной плоти, умерли мгновенно, самыми первыми, потеряв верхнюю половину черепа.

Последний живой пират, добежав до меня, делает техничный, по-своему изящный и даже в чём-то красивый замах и бьёт меня мечом в область шеи, в последний момент подкручивая рукоять движением кисти, неожиданно изменяя угол удара.

Отчаянная, красивая, но бесполезная попытка.

Ещё во время замаха я делаю шаг навстречу, ещё в начале удара я поднимаю собственный клинок, поэтому, когда движение кисти подкручивает примитивный железный меч, кисть мон'кей встречается с психокостью ножен Аматы. Инерция остановленного удара ломает пирату несколько пальцев, но это уже совершенно неважно. Я всё ещё держу в правой руке туелиан. Я поднял его одновременно с блокирующим движением Аматой, и сейчас ствол ускорителя упирается в подбородок мон'кей. И мне достаточно лишь намерения.

Я, отступая на шаг, расслабленно опускаю оружие. Рот пирата раскрывается, готовясь произнести что-то на их лающем языке. Горло мон'кей сдавливает спазм и его глаза раскрываются в удивлении, а затем всё его лицо с тихим чавкающим звуком съезжает вниз, словно ореолом окружаемое кровью, фонтанами вырывающейся из щелей черепа.

Нижняя челюсть остаётся на месте, маленький сюрикен пролетел между костями, практически не повредив их. Дальше пластина пластикристаллита вошла в плотные ткани черепа и особые выемки на гранях сюрикена создали из плоти и крови крошечную кумулятивную струю, вращающуюся вместе со снарядом и распространяющие его режущую способность дальше. Потому и выглядят раны от одиночного попадания словно расширяющийся плоский конус со срезанной и закруглённой вершиной. Потому крошечный сюрикен с лёгкостью разрезает плоть и кости черепа, что шире его более чем в четыре раза. И потому, что во рту мон'кей практически не из чего было создать кумулятивную струю, рот и нижняя челюсть остаются почти целыми. Именно поэтому, когда верхняя половина лица с мерзким звуком отваливается от остального черепа, она не летит на палубу вниз, а повисает на остатках щёк, словно причудливая крышка шкатулки, скрывавшей костяную полость с мозговым веществом. Глаза, каким-то чудом оставшиеся в этой крышке неповреждёнными, вываливаются и летят вниз, чтобы кляксами растечься на палубе. Тело мон'кей с открытым черепом всё ещё живёт, сердце сокращается и гонит остатки крови вверх по шее, в мозг, лишь затем, чтобы эта кровь вытекала из раскрытой, словно шкатулка, раны и обильно орошала причудливую крышку из плоти и кости. Умирающее тело делает неуклюжий рефлекторный шаг и заваливается вперёд и вбок, так и не выпустив меч.

Торопливо отшагиваю в сторону, чтобы мой доспех не залило кровью.

«На выстрел ответь тысячей. На удар клинка — бурей клинков.»

Но, похоже, иногда достаточно на выстрел ответить лишь одним точным выстрелом. На удар клинка — и вовсе не обнажать клинок.