Повесть о монахе и безбожнике

Оно еще не успело долететь до цели, как монах уже лежал рядом с Шумоном, уткнувшись лицом в камни. Впереди раздался треск, за ним — громкий щелчок и над ними вдоль по коридору пронеслись обломки копья.

— Третья!

Шумон поджег упавший рядом обломок древка. Сухое дерево занялось весело и жарко. В свете двух факелов они внимательно оглядели расщелину. Шумон увидел, что ошибся. Ничего живого там не нашлось, а стояла в отдалении обыкновенная метательная машина, выбрасывающая копье, когда обрывалась натягиваемая в нескольких шагах перед ней веревка. Таких устройств Шумон в своё время навидался достаточно, да и брату Таке они были не в диковинку. Присев на корточки безбожник попытался найти веревку, ведущую к спусковому механизму, но ничего не обнаружил, кроме каких-то волокон неизвестного происхождения. Он тихо рассмеялся. Веревка пропала, а без нее ловушка хоть и настороженная сработать никак не могла. Поняв в чем дело, брат Така ничуть не смущаясь, пожал плечами — кто ж знал?

Город Справедливости.

"Ход двенадцати смертей".

Пещера.

Укрепив бревно на спине монаха, они вновь двинулись вперед, ожидая нового удара из темноты. Они медленно, ощупью, крались вдоль стен, готовые принять любую неожиданность не зная, что её не будет. Откуда им знать, что пять лет назад этот коридор простреливался тремя самострелами и по сей день стоящими где-то над их головами, но безобидными сейчас из-за того, что некому стало натянуть их тетивы? Только в конце коридора, там, где света факела уже не хватало на то, чтоб рассеять мрак большой пещеры, прошлое напомнило о себе.

На выходе из коридора, с двух сторон, почти вплотную друг к другу стояли две клетки. Проход между ними оказался настолько узок, что протиснуться там можно получилось бы лишь боком. Не особенно приближаясь к ним, Шумон поднял факел.

— Что это? — спросил монах у него из-за спины.

— Клетки? — не то спросил, не то ответил безбожник. Толстые, с руку, жерди огораживали кусок пещеры длинной и шириной в два человеческих роста. Внутри клеток никого не обнаружилось. Только какая-то труха и осколки костей.

Шумон резко опустил факел. Пламя фыркнуло разгораясь. Труха оказалась остаткам подстилки, истлевшей от времени. Она уже даже не пахла ничем живым. Монах, оттеснив Шумона в сторону, самым внимательным образом осмотрел жерди.

— Зверей держали. Другого пути из коридора кроме как между клетками не было.

Он представил какую ловкость проявляли испытуемые, которым приходилось даже не проходить — проползать, протискиваться между двумя клетками с когтистыми тварями.

— Как их только не забыли тут в этой суматохе? Когда общий штурм начался...

Вместо ответа Шумон сунул факел в клетку и в дальнем конце монах увидел пролом.

— Звери о себе сами позаботились. Давай-ка и мы поступим так же.

За клеткам начиналась большая пещера. Факел освещал небольшой кусочек каменного пола, и что пряталось там, в темноте, люди могли только гадать.

— Хороша норка, — сказал Младший Брат, вертя головой. — Представляешь, какие тут червячки живут? Слышал историю про зверя-тарвала?

— Сказки это все, — пробурчал Шумон, — нет такого зверя. Лишь бы не разбойники... Эти тоже к пещерам неравнодушны.

Пройдя по пещере с четверть поприща, они вышли к обрыву. Земля тут обрывалась, и край отвесно уходил в темноту. Брат Така бросил туда один из метательных камней, прислушался, но тот канул в темноту беззвучно, словно в шерсть.

— Ну и что? — спросил Шумон.

— Если не вперед, то назад...

— Тогда вперед...

Не сговариваясь, они осторожно расползлись в разные стороны от оставленного на камнях факела, и вскоре Младший Брат крикнул:

— Нашел! Мост!

То, что нашел Брат Така, за мост можно было принять только в потемках. Наверняка и эту конструкцию использовали тут для какого-нибудь испытания — слегка обтесанное бревно шириной две сложенные вместе ладони уходило в темноту и не известно упирается ли оно там во что ни будь или просто повисает над пустотой. Однако ничего другого им Просветленный предложить не мог.

— Как они тут ходили? — спросил Шумон, понимая, что ответа не получит.

— Кто тут только ходил? — поправил его Младший Брат. Глядя на освещенный конец моста, Шумон опять спросил.

— И кто выходил с другого конца?

— Это— простой вопрос.. Про трульдовских проникателей слышал?

— Слышал, конечно... Кто про них не слышал.

— Я точно знаю, что их учил кто-то из тех просвещенных, кто этот ход прошел.

— Пройдем и мы — и будет нам честь и слава...

Посмотрев на хлипкий мостик, брат Така с сожалением снял с плеч бревно. Риск получить стрелу в спину тут казался несравненно меньше, нежели возможность сорваться из-за него вниз. Вместо бревна он, тщательно перевязав, водрузил у себя за плечами свой мешок. Шумон все это слышал, но не видел. Он стоял спиной к монаху, оценивающе осматривая мост. Доверия это сооружение не внушало никакого, кроме того, он смутно догадывался, что висит он тут неспроста.

"Как по-умному все сделано, — подумал он. — Идешь между стен, свернуть некуда. Вот стеночки-то тебя прямо на ловушку выводят... А тут вообще не увернуться..."

Иных вариантов, однако, не наблюдалось и, собравшись духом, он вступил на него.

Бревно под ногами колыхнулось, оправдывая самые неприятные ожидания Шумона. Шаг. Еще шаг. Бревно дрогнуло и словно большая рыба попыталось уйти в глубину. Чуть повернув голову, Шумон увидел монаха.

Он хотел остановить его, но услышав причитания монаха: — "Ай, зря бревно бросил. Ай, зря..." почел за лучшее сказать лишь:

-Ты потише там.

Мелко семеня, стараясь попасть в такт движениям бревна, Шумон двигался вперед, не забывая при этом смотреть под ноги. Пламя факела плясало в воздухе, освещая мост, едва на пять шагов. Что там ждет их дальше безбожник не знал, и даже не пытался гадать. Опыт и здравый смысл подсказывали, что там может ждать все, что угодно.

"Нет лучшего мешка для неожиданностей, чем темнота" — подумал он и словно в ответ на его мысли где-то раздался протяжный скрип. Его услышал и монах. Они остановились, ожидая что произойдет дальше, и дождались.

Произошло все чрезвычайно быстро.

Далекий скрип сменился сухим приближающимся шелестом. Услышав его Шумон выставил руку с факелом словно стараясь раздвинуть темноту перед собой.

Именно в это мгновение что-то светлое с растопыренными во все стороны белесыми отростками влетело в освещенное факелом пространство и смело Шумона бревна. Слабый вскрик его унесло в темноту. Монах упал ничком. В лицо ему пахнуло запахом гнилого дерева. В обступившей его темноте он лихорадочно соображал, что же произошло?

Он успел заметить только множество растопыренных лап. Воображение живо дорисовало все остальное — когти, горящие глаза, кривые жвала, сочащиеся ядом....

В этот момент, когда мужество почти покинуло его, он услышал голос Шумона:

— Э-ге-ге! — кричал тот. — О-го-го!

И не слышалось в его голосе ни страха, ни боли, а звучало какое-то очумелое торжество. Голос безбожника приближался. Брат Така поднял глаза. Освещенное факелом лицо Шумона неслось обратно.

То ли неожиданно бодрый голос Шумона, то ли свет разгоревшегося на ветру факела словно сдернули пелену с глаз монаха. Шумон пролетел рядом с ним, обдав его запахом гнилого дерева, и унесся в темноту. Глядя вслед ему, монах вдруг понял тщетность своего страха. Никакой это не паук, а всего-навсего изрядной величины пенек на длинном канате.

Шепот страха в ушах умолк. Впереди и позади себя он услышал шелест и почувствовал порывы ветра. Он не видел, но чувствовал, как над погруженным в полную темноту мостом болтались туда-сюда несколько пней.

С неумолимостью предначертания Шумон вновь пролетел над мостом. Монах проводил его взглядом.

— Прыгай!

— Нет. Опасно! — крикнул в ответ Шумон, проносясь над бездной. — Останови меня. Брось мне веревку!

Он воткнул факел в гнилое дерево и приготовился ловить её.

Монах, однако, не спешил. Сев на мостик, он сперва крепко привязал один конец к нему, а другой конец, аккуратно смотав в кольцо, взял в руки.

— Держи!

Веревка взвилась вверх, к несущемуся на монаха пню. Им повезло. Шумон поймал ее с первого раза, и брат Така, намотав на ладони полы своего балахона начал притормаживать движение товарища. Веревка дергалась, он то отпускал её, то снова сматывал. Дважды из-за этого он едва не сорвался с моста, но и результат был на лицо — пенёк колыхался все более лениво.

— Четвертая это или пятая? — спросил сверху Шумон.

— Ты сперва слезь, — сквозь зубы отозвался монах, — а то летаешь тут как... муха.

Шумон высокомерно улыбнулся. По своему монах, конечно прав — путь оказался трудным и опасным, но и он не ошибся — справились же вот... Уже с десяток раз проскочив туда и обратно, пенек вдруг затрещал и вспыхнул ярким бездымным пламенем. Огонь охватил сухое дерево разом, словно его пропитывало масло. Шумон взвыл и, рискуя сломать себе шею или разрушить мост, прыгнул к монаху. Тот подхватил его, а пенек, освободившийся от груза, улетел в сторону, унося с собой факел.

— Ну что? Накатался? — поддерживая Шумона, спросил монах. Шумон кивнул, но тут глаза его выкатились и он крикнул:

— Назад!

Монах отпрянул, безбожник распластался на мосту, а над ними, рассыпая искры, пронесся пылающий пень.

Они проворно отползли подальше. В свете мечущегося клубка пламени им стали хорошо видны и другие маятники, размеренно двигавшиеся над мостом.

Так, где ползком, где на карачках, они перебрались на другую сторону. Худшие опасения Шумона к счастью не оправдались. Конец у моста все же имелся, и, что самое главное, он упирался в такую же каменную площадку, как и с другой стороны.

Добравшись до нее, они повалились на камни, рассчитывая передохнуть.

Огненный шар первого маятника уже не качался над мостом, а висел над ним, рассыпая искры. Издали зрелище выглядело великолепно: по пещере разливался ровный оранжевый свет, в котором плавно и величаво проносились гигантские тени качающихся маятников, иногда по пещере проносился треск и из пня вылетал фонтан белых или желтых искр. Они, медленно догорая в воздухе, спускались вниз.

— Красота, — сказал монах, издали любуясь тем, что вблизи чуть не стоило им жизни. Шумон согласно покивал, с судорожным всхлипом втягивая в себя воздух. Дорога к истине, как оказалось, лежала через подвиги, а подвиги давались нелегко.

Отдышавшись, они огляделись. "Ход двенадцати смертей" не кончался этой ловушкой. В стене, рядом с ними, чернело его продолжение. Там коридор шел вверх.

— Сколько их уже пролетело? — спросил Шумон, предлагая монаху посчитать. Тот начал загибать пальцы.

— Колодец, секира, копье. Звери в клетках опять же, наверняка тоже не для красоты там стояли. Мост. Пять получается.

— Значит еще семь. Ведь и впрямь убить могут! — серьезно сказал Шумон. — Вот что значит на совесть люди работали.

Он поднялся.

— Ничего. С Божьей помощью одолеем. Пойдем что ли?

Люди прошли по коридору почти четверть поприща, когда за их спиной раздался грохот. Они остановились. Шум, умноженный эхом, прокатился через них и унесся вперед.

— Что это?

Какое-то время они стояли молча, соображая, что к чему.

— Мост, ногой тебя в грудь! — воскликнул Шумон и бросился назад. С каждым шагом становилось все светлее и светлее. Вбежав в пещеру, Шумон увидел то, что ждал и чего боялся. Мост горел. Точнее догорал. От него осталась только одна половина, полыхавшая веселым оранжевым пламенем.. Вторая половина кучей обломков лежала внизу на дне пропасти.

— Обратно нам тут не выйти, — подвел черту под печальным молчанием Шумон. Он кашлянул — дым драл глотку. — Все... Пропала веревка...

Брат Така удивленно посмотрел на него.

— Сколько же тебе говорить можно? Как обратно выйти думать будем, когда назад пойдём. Карха дал нам возможность зайти сюда, он нас отсюда и выведет, когда нужно будет, а пока нам совсем в другую сторону.

Он похлопал обескураженного безбожника по плечу и пошел вперед.

По плавно поднимающемуся вверх ходу они шли довольно долго, пройдя сквозь четыре небольших зала. Ловушек на их пути толи не стояло вовсе, толи они не срабатывали. Лишь в одном месте им пришлось перебраться через кучу камней, свалившихся откуда-то сверху.

Вскоре в воздухе повеяло свежим ветром, и путники повеселели — конец пути находился где-то рядом. И в этот момент....

— Глаза, — неестественно спокойным голосом сказал брат Така.

— Что с ними? — Шумон встревожено повернулся к монаху.

— С моими — ничего, — так же спокойно ответил монах, уставившись куда-то поверх его головы. — Впереди нас глаза.

Шумон повернулся как ужаленный.

— Где?

— Смотри прямо и вверх.

Книжник послушно завертел головой. Свет мешал ему. Он отвел руку о факелом назад и увидел, как раз там, куда судя по стенам шел ход, из темноты смотрели на них два холодных немигающих глаза. Иногда в них что-то мелькало. В темноте окружавшей их они не могли понять, кому принадлежат глаза. Они не могли определить даже, насколько велик этот "кто-то", спокойно смотрящий на них сверху.

— Голубые глаза и зеленый зрачок, — пробормотал за спиной брат Така, — что-то такое было в "Книге откровений", что-то с Дьяволом Мэмзой, кажется.

Он силился вспомнить, что именно, но безуспешно. На лице его появилось такое выражение, словно он не мог простить себе своей короткой памяти. Темноту вокруг людей наполнило жутковатое предчувствие последнего, решительного испытания.

— Он видит нас? — шепотом спросил монах Шумона.

— Факел, во всяком случае, — прошептал в ответ Шумон.— Кем бы он ни оказался, а факел-то видит...

За его спиной зашуршала ряса монаха. Сняв пращу, он пристраивал в ней камень.

— Посторонись-ка брат.

— Подожди, — остановил его Шумон. — Он не лезет — и ты погоди... Сейчас мы его рассмотрим. Сколько факелов осталось?

Не отводя взгляда от глаз, он свободной рукой пересчитал ветки.

— Три.

— Дай один.

Шумон зажег новый факел, а старый бросил, как бросают копьё. Вперед. Он не старался попасть чудищу в морду, а просто бросил по направлению к глазам. Они ждали чего угодно: леденящего душу рева, прыжка из темноты и схватки с обладателем этих немигающих глаз, но факел не пролетев и десяти шагов, ударился в стену. Искры фонтаном брызнули в разные стороны, осветив крутой поворот.

— У него же голубые глаза! — вдруг радостно и в полный голос оказал Шумон. — Голубые глаза! Не понял?

Монах стоял как прибитый.

— Это же небо! Небо и листья! Мы вышли!

Он рванулся вперед, за поворот. Коридор закручивался двумя изгибами и выходил в большой сводчатый зал. Они остановились, радуясь обилию света лившегося на них через широкие проломы в стенах. Торопясь узнать, добились ли они своего или нет, Шумон вскарабкался на обломки. Развалин города он не увидел, их загораживала Стена. Шумон едва не прослезился, поняв, что случилось, а брат Така помолчав, сказал: