Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Тогда пусть он сам мне об этом скажет, — настаивала леди Ева.
— Нечего Вам там делать, у него уже есть лекарь! — выкрикнула служанка.
— Послушай, — Ева попыталась обратиться к здравому смыслу женщины, — Если ты желаешь ему добра, то должна сделать все, чтобы его лечили хорошо. Два лекаря лучше, чем один. Или ты хочешь, чтобы он умер?
Глаза горничной полыхнули обжигающей ненавистью:
— А хоть бы и умер! Зато тебе не достанется!
Ева вспыхнула. Наглый тон горничной выводил ее из равновесия, но она тут же вспомнила наставления Мэри, и успокоилась.
— Ты что это себе позволяешь? — громко спросила она спокойным и холодным тоном, — Забыла, с кем разговариваешь? А ну — прочь с дороги!
Дверь открылась так резко, что Салли чуть не упала. На пороге стоял Китни.
— Я пришла, чтобы осмотреть своего мужа, — так же твердо и холодно продолжала леди Ева, — Проводи меня к нему!
Немного поколебавшись, Китни отступил в сторону. В комнате стоял полумрак. Спальня была обставлена просто. Напротив входа, между окон, был устроен камин, возле которого стояла длинная лавка. Слева от него помещался большой сундук, а справа — массивный канделябр на семь свечей. Ещё один канделябр стоял правее, возле кровати. Кровать, очень широкая, под балдахином, стояла справа от входа, изголовьем к стене. На кровати лежал сэр Роджер. Бедро правой ноги было перетянуто ремнем и ближе к колену прикрыто окровавленной тряпкой. Сама нога была изогнута под неестественным углом. Лицо больного было землисто серым. Глаза горячечно блестели. Если что-то делать, то надо делать как можно скорее, поняла Ева. А между тем, в комнате разыгрывалась сцена.
Кроме Китни, здесь находился Джей, бледный, как полотно, и маленький жилистый человечек, одетый в простую домотканую рубаху.
— Но милорд! Иначе никак нельзя! — уверял человечек, — Если всё оставить так, кость начнет гнить, и тогда Вам конец! Надо отрезать ногу, чтобы сохранить Вам жизнь, и поскорее!
— На что годен рыцарь, который не может ни сражаться, ни ездить верхом? — голос Роджера был слабым и хриплым, но звучал решительно, — Ты хочешь, чтобы я превратился в калеку? Так вот, запомни! Я никому не позволю отрезать мне ногу. Видишь этот меч? — сэр Роджер похлопал по рукоятке лежавшего рядом меча, — Я проткну им любого, кто попытается сделать это, клянусь небесами! Или я встану на свои ноги, или меня похоронят вместе с ними!
— Отец, — подал голос Джей, — Но может быть, и правда нет другого выхода? Ты нужен нам живым!
— Без ноги я буду только обузой вам всем! И...
— Дайте-ка и мне взглянуть. Я все-таки тоже лекарь, — вмешалась леди Ева.
Все, кроме Китни, вздрогнули. Никто не видел, как она вошла.
— Миледи? — Роджер попытался приподняться, но тут же с глухим вскриком упал обратно, — Я не посылал за Вами. И если Вы тоже скажете, что ногу надо отрезать...
— Я не очень дорожу своей жизнью, как Вы знаете, — спокойно говорила Ева, разматывая тряпку, — Но надо хотя бы посмотреть, что можно сделать...
Она с трудом удержалась от возгласа, открыв рану. Вид был ужасный. Сквозь развороченные мышцы бедра высовывался розовый блестящий край костного отломка. Удивительно, что раненый так тихо себя вел. Ева знала, что боль, которую он испытывал, была адской. Другой бы, наверное, кричал. Случай был сложный. Конечно, при том, что нет ни асептики, ни нормальных антибиотиков, шанс на удачу был призрачный, но ...
— Что, дело плохо? — спросил внимательно наблюдавший за ней Китни.
— Я попробую спасти Вам ногу, — сказала Ева.
Полные боли глаза раненого обратились на нее.
— Но это невозможно! — воскликнул лекарь. Джей только шумно вздохнул и посмотрел на мать с такой надеждой, что ее окатило холодной волной. Сколько раз Ева видела такой взгляд, и далеко не всегда эта надежда сбывалась. А теперь на нее так смотрит ее собственный сын.
— Я ничего не обещаю, — сказала она, — Не надейтесь напрасно. Это будет очень трудно. Но я постараюсь. Но взамен мне нужно от Вас, сэр, обещание, что если мне все удастся, то никто в замке больше не будет никак ограничивать мою свободу. Мне нужна полная свобода передвижений.
— Черт с Вами, миледи, если моя нога останется при мне, идите хоть на все четыре стороны, — простонал сэр Роджер, — А теперь поторопитесь, пока я не сошел с ума от этой боли.
— Потерпите ещё чуть-чуть, я только схожу за инструментами.
Выйдя из комнаты мужа, леди Ева подозвала Мэри и дала ей инструкции. Потом она поднялась в свою комнату, чтобы взять набор инструментов, который обычно использовала при сложных операциях. С досадой отметила, что эфира для наркоза осталось только треть бутылочки. Могло не хватить, операция предстояла нешуточная. Сзади тихо стукнула дверь. Молодая женщина обернулась. У двери стоял Китни. Его глаза, обычно чуть насмешливые, сейчас были серьёзны, как никогда.
— Я очень удивлен, миледи, что Вы не только взялись за лечение милорда, но и подали надежду на то, что можно будет сохранить ему ногу, — начал он, — Все знают о том, что Вы никогда не питали к нему нежных чувств. Я не спрашиваю, почему. Я только хочу быть уверен в том, что Вы не причините ему вреда. Он мой господин, я знаю его с детских лет. И помните, миледи — если он не переживет Вашего лечения, Вы тоже не задержитесь на этом свете. Клянусь. — Сенешаль повернулся, чтобы уйти, но она остановила его.
— Тогда и ты послушай меня, Китни. У моей ненависти есть причина. Тебе лучше её не знать. Однако клятва, которую я давала, когда меня учили лекарскому искусству, не позволяет мне причинять вред тем, кого я лечу. Но ты не слышал этой клятвы, поэтому я скажу о другом. Да. Я не люблю своего мужа. Но всё что я намерена сделать, я сделаю не ради него самого. Я приложу все силы, чтобы поставить его на ноги, но это только ради нашего сына. Никому не нужен чужой ребенок. Никто не защитит его лучше, чем родной отец. А если в замке будет молодой сюзерен, кто-нибудь может подумать, что Блэкстон стал легкой добычей, и на него можно напасть. И, кроме того — только в Блэкстоне Джейсон сможет научиться всему, что нужно знать и уметь рыцарю. Поэтому я пойду и сделаю все, чтобы сэр Роджер выздоровел. А ты иди и распорядись, чтобы в большом зале поставили отдельный стол, и возле него — побольше канделябров со всех сторон. Мне нужно много света. Несите сэра Роджера туда. Пусть принесут горячей воды, чистого полотна и поставят в зале жаровню, а на нее — котелок с водой. И ещё... я постараюсь сделать обезболивание, но необходимо, чтобы он лежал неподвижно. Тебе придется позаботиться о том, чтобы раненый был крепко привязан.
Китни кивнул и вышел.
Операция длилась долго. Если бы не помощь Китни, Джея и Мэри, Ева не справилась бы одна. Мэри отвечала за наркоз. В ее обязанности входило прикладывать к лицу раненого кусок материи, смоченной эфиром, если больной начинал вести себя беспокойно. Девушка безумно боялась сложных операций, но никому другому доверить такой ответственный момент Ева не могла — из всех жильцов замка только Мэри делила с ней труды, связанные с лечением больных и обладала достаточным багажом знаний. И хоть большую часть времени бедная девушка стояла, зажмурившись, дело свое она делала хорошо, и раненый лежал спокойно и неподвижно, что было очень важно.
Сначала Ева хорошо почистила рану и поверхность костей, потом был тяжелый физически момент — поставить на место отломок, преодолевая сопротивление сжавшихся мышц и сухожилий. Старались все, и наконец, Ева осторожно принялась сшивать края раны, вставив в нее в качестве дренажной все ту же спасительную серебряную трубочку. Заметив, что дыхание больного участилось, она мельком глянула на его лицо и обомлела: стеклянные от безумной боли глаза смотрели в пространство, а по лицу катились крупные капли пота. И он не шевельнулся, придя в себя! И даже не застонал! Мэри, зажмурившись, так и стояла над ним с бутылочкой эфира.
— Мэри! — вполголоса, но резко окликнула Ева, — Не стой столбом! Где наркоз?
— Миледи, сонной жидкости больше нет, — жалобно откликнулась девушка.
Китни и Джей вдвоем удерживали вытянутую на доске больную ногу в нужном положении и выжидающе смотрели на Еву. Отвлекать их было нельзя.
— Приведи сюда кого-нибудь из рыцарей, живо! — приказала Ева служанке, и та опрометью умчалась. Останавливаться и ждать было нельзя, и лекарь продолжила свое дело. Услуги подоспевшего рыцаря не понадобились. Прежде, чем ему было объяснено, как и чем нужно ударить по голове раненого, тот уже сам потерял сознание, и оставался в таком состоянии до конца операции, когда была полностью зашита рана, и ногу упаковали в плотный лубок. Леди Ева сунула ему под нос пузырек с нашатырным спиртом. Его голова слегка дернулась, и медленно открылись мутные отрешенные глаза. Над головой Евы послышался дружный вздох облегчения.
— Сэр Роджер, Вы меня слышите? — осторожно спросил Китни.
— Где я? Что со мной? — спросил в ответ раненый.
— Вы пережили операцию, — ответила леди Ева, — Теперь Вам понадобится время для выздоровления. Вы должны быть очень осторожны.
Он не ответил, должно быть, снова потерял сознание. Сэра Роджера уложили на один из больших щитов и бережно перенесли в постель.
— Мне нужно хоть немного поспать, — сказала Ева Китни, — Но с ним должен кто-то остаться. Если ему станет хуже, будите меня немедленно.
— Я буду при сэре Роджере неотлучно, — ответил сенешаль.
— Я тоже! — вызвался Джей.
— В этом нет необходимости, достаточно одного человека, а больному нужен покой, — возразила леди Ева, — Будет лучше, если вы станете менять друг друга.
— Ваше слово теперь закон для меня, — торжественно произнес Китни, — Вы непревзойденный лекарь, леди Ева! Лучший из тех, кого я знал.
Ева только устало махнула рукой.
— Это ещё не конец, Китни. Это только начало долгого и трудного выздоровления.
Глава 3.
Встреча по-родственному.
Дни, последовавшие за операцией, были очень тяжелыми и для Евы, и для больного. У него был сильный жар, он бредил. Ева убеждала себя, что ее постоянное присутствие не требуется, но не могла удержаться, и приходила в комнату мужа, как только выдавалось свободное время. Помимо всех соображений, высказанных Китни, она не могла не оценить мужество, с которым сэр Роджер перенес операцию. После всего пережитого в последнее время Ева как-то смирилась с самим фактом существования этого человека. Это не было прощением. Она все еще внутренне кипела от воспоминаний об их первой встрече, и даже старалась не вытаскивать их на свет Божий без особой надобности, но жесткие, даже жестокие действия, которые ей пришлось совершить, немного сгладили остроту ее ненависти. К тому же, то, что она сказала в разговоре с Китни, было чистой правдой. Джей мог быть в безопасности только здесь, в Блэкстоне, и при условии, что отец жив. Правда, теперь, как предупредил тот же Китни, нужно было, во что бы то ни стало, скрывать, то, что сэр Роджер так тяжело ранен — этот факт может послужить сигналом к нападению на замок.
У постели больного в основном, дежурил Джейсон. Леди Ева приходила, и они сидели вместе. Китни было почти не видно. Такое положение дел не могло не удивлять, но Джей рассказал, как случилось, что сэр Роджер был ранен, и этот рассказ пролил свет на поведение сенешаля.
По словам Джея, охота была очень увлекательной. Егеря подняли двух оленей. Овраг, встретившийся на пути, пустил часть охотников по ложному следу, им пришлось возвращаться и догонять ушедших вперед. Джейсон и Китни оказались в группе отставших, а сэр Роджер, маэстро Винсенте и ещё двое егерей ушли по следу и оторвались от основной группы. Миновав опушку, они, как рассказывал маэстро, рванулись через поле, и тут в шею лошади сэра Роджера попала арбалетная стрела. Несчастное животное рухнуло на всем скаку и сломало шею, а всадник вылетел из седла, и с размаху ударился о землю. Такой удар мог бы убить. Рыцарь остался жив, но катался по земле от боли. Осматривать его было некогда — из-за деревьев высыпало человек восемь, по виду, разбойников, вооруженных как попало. Их было слишком много. Егеря, конечно, хоть неробкого десятка, но сражаться, как рыцари не могли, и если бы не маэстро Винсенте со своими венецианскими ножами, который защищал лежащего сюзерена, как лев, то не выжил бы никто. Оба егеря погибли, прихватив с собой нескольких разбойников, а сам маэстро, как ни странно, не получил ни царапины, и смог продержаться до подхода основной группы охотников. Разбойники, увидев, что помощь идет, рассеялись по лесу.
Это нападение стало тревожным сигналом. По описанию маэстро Винсенте, бандой командовал предводитель огромного роста, в стальном шишаке, так что разглядеть лицо было трудно. Хорошо видна была только растрепанная седая борода, но венецианец клялся, что если увидит этого mascalzone ещё раз, хоть и без шлема, то непременно узнает, да, да! Создавалось впечатление, что по описаниям маэстро и Китни понял, кто это был. Правда он говорил, что этого не может быть. И теперь сенешаль пропадал в лесах, пытаясь напасть на след банды, или ее главаря.
— Он хочет отомстить за моего отца, но это должен сделать я! — горячился Джей, — И потом, теперь я — защитник замка! Никто не может чувствовать себя в безопасности, пока жив этот душегуб! А ведь скоро надо будет везти жалованье в Торнстон...
Джей резко остановился, как в игре "замри". Казалось, его можно переставить, как статую, и он не пошевелится. В его глазах забрезжило озарение.
— Джей? — Ева опасливо дотронулась до сына.
— Мама... — почти прошептал он, — Помнишь, ты рассказывала мне сказку про шерифа, разбойников и торговый караван? Надо, чтобы Китни немедленно вернулся!
С этими словами мальчик сорвался с места и вылетел из комнаты. Леди Ева не сразу поняла, о чем он говорил. Когда-то она, чтобы развлечь ребенка долгими вечерами, рассказывала разные истории. Сказок она не знала, но пересказывала фильмы, которые смотрела когда-то, заменяя современных ей тогда героев на то, что ребенок мог видеть вокруг себя и понять. Особенно ему нравились вестерны. Торговый караван — это, наверное, поезд, который грабили бандиты, но какой из вестернов он вспомнил сейчас?
Китни вернулся через несколько дней. Джей встретил его во дворе замка, и тут же ушел с ним в его комнату, где, видимо, состоялся военный совет. С матерью Джейсон не поделился идеей, но ей и без того забот хватало. Очень важно было поскорее поставить на ноги хозяина замка. Учитывая обстоятельства, задача представлялась непростой. Неизвестно, насколько долгим окажется выздоровление, и Ева старалась, как могла. Когда не нужно было делать перевязку, обрабатывать рану, или давать лекарство, она просто сидела в комнате, уходя только для того, чтобы поесть, поспать, или приготовить очередной отвар или мазь. Китни и Джей были заняты, и заходили в комнату сэра Роджера редко, только чтобы узнать о его самочувствии. Состояние раненого все ещё было тяжёлым. Рана, видимо, воспалилась. Из дренажной трубки сочилась мутная жидкость с сукровицей, по-прежнему больного мучили жар и бред.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |