Наследник четырех стихий

— Прибавляю по тридцать золотых штрафа каждой участнице драки, — таков был вердикт холодной красавицы. — Пострадавших отправить к лекарю.

— Но я ни на кого не нападала! Я всего лишь защищалась! — вскричала Сага, задыхаясь от обиды и злости.

— За пререкание приплюсовываю монету к общему штрафу, — эльфийка была скора на расправу, потому что явно куда-то спешила.

В глазах Саги заплясали молнии. Ей стоило большого труда сдержаться и не нагрубить Зен.

— Интересно получается! — с такими словами обратилась Сага к Мартелле, когда эльфийка ушла. — Почему они напали? И почему я оказалась в числе виновных?

— Ну не любят гортаксчанки хельмов, — устало пояснила женщина.

— Вообще-то хельмы враждуют с орбанцами. Поэтому причина нелюбви странная, — фыркнула Сага, машинально лизнув распухающую костяшку на руке.

— Они не любят всех, кто не из Гортакса. А насчет наказания... Что ж тут поделать? У эльфов свои правила, — терпеливо объясняла Мартелла, а, затем, хитро посмотрев на Сагу, добавила: — И даже не думай расстраиваться! Где еще ты найдешь бесплатный кров с мягкой постелью и вкусной едой? Так что радуйся любому новому штрафу!

— Да я радуюсь, радуюсь! — буркнула она, и, обведя грозным взглядом столпившихся гортаксчанок (которые не участвовали в драке), процедила сквозь зубы: — Подойдете ко мне — все кости переломаю!..

Гортаксчанки тревожно зашушукались, прекрасно все поняв по тону девушки.

Тихая спальня вновь наполнилась дремотой. Только Сага ворочалась с боку на бок. Теперь под ее подушкой лежала палка, которая вполне могла сойти за действенное оружие. Но не зловредные девушки беспокоили Сагу и не ноющие костяшки пальцев, а штраф, который означал, что принц покинет эльфийские земли раньше, чем она.

'Что же делать? — терзалась девушка. — Уж Рик-то наверняка отличится примерным поведением и хорошей работой... Только бы он себя не выдал!'

Эверикон Сейд Андорр Элефирский смотрел безучастным взглядом в потолок. Густые тени цеплялись за белоснежную штукатурку и изредка шевелились. На самом деле шевелились ветви деревьев, которых едва касался легкий ветер. Спина и шея ныли, а мышцы рук налились свинцом.

'Завтра, по-видимому, будет еще хуже' — с тем же равнодушием подумал юноша.

Работа помощником кузнеца, на первый взгляд, не казалась такой уж трудной. К тому же, помощник — это не подмастерье. Должность подмастерья занимал мрачный гном с вечно красным носом. Бедняга страдал от аллергии на цветочную пыльцу и цветочные духи.

— Бриггс! — гном представился, оглушительно чихнул и прорычал: — Чертовы эльфы! Душатся будто у них каждый день свидание всей жизни! — Рик подметил, что одежда Бриггса изобиловала карманами, а те, в свою очередь, изобиловали мятыми платками.

С тех пор, как у кузнеца по имени Овантер прибавилось заказов, нужда в помощнике ощущалась особенно остро. Кузнец беспрестанно жаловался эльфам на нехватку рук и те посчитали, что Рик вполне сгодится для такой работы. Его первый рабочий день состоял, в основном, из мелких поручений: натаскать воды, принести глины, угля, отнести заказы в здание администрации. О работе с железом речи даже не шло.

Кузница Овантера находилась в западной части гетто. Помимо нескольких кузниц, здесь присутствовали разнообразные пекарни, сахароварильни и ткацкие дома. Рик весьма спокойно отнесся к своей работе. Чего нельзя было сказать о его отношении к 'работодателю' из королевства Орбан. Но кузнец — это еще полбеды. Похоже, что добрая половина жителей западной части гетто состояла из орбанцев. Принц часто слышал знакомую речь, хотя и старательно делал вид, что ничего не понимает. Ему было невыносимо слышать язык предателей, которые присягали на верность королю Граннусу, поклонялись Цезерину и почитали Абелоуна! Перед входом в кузню, например, был начерчен охранительный знак Цезерина: перечеркнутая буква 'C', которая на древне-орбанском читалась как 'Ц'. Больше всего на свете принц боялся выдать себя и поэтому не снимал перчатки даже когда ложился спать (к счастью, никому не было дела, в чем он там спит). Днем кузнец и подмастерье работали в толстых перчатках, и, казалось, не придавали значения маскировке Рика.

'А вдруг они все-таки спросят, почему я в перчатках?.. Может сказать им про ожоги и про то, что я стесняюсь?' — юноша подумал, что версия Саги не была так уж плоха. Имеет же он право на собственный комплекс по поводу внешности? При мысли о Саге, сердце забилось сильнее, а горло сдавил спазм отчаяния. Она тоже находилась в гетто, но где конкретно? В какой части? Неужели они так просто потеряют друг друга? Нет, он этого так не допустит! Он добудет сведения о Саге, чего бы ему это ни стоило! Рик перевернулся на бок, разглядывая завешенную гобеленом стену. В доме кузнеца было уютно и просторно. Ему, как и остальным работникам кузни, полагалась отдельная комната с собственной умывальней. Внезапно Рик осознал, почему он чувствует себя таким несчастным.

'Как будто снова вернулся на Уинфред!' — с горечью подумал он. С той лишь разницей, что теперь у него был иной статус и не такие шикарные покои. А, главное, рядом снова не было любимой Саги.

Глава 11

У нее свои демоны,

И свои соловьи за спиной,

И каждый из них был причиной,

По которой она не со мной

Аквариум, 'Ангел'

Утро выдалось тяжелым. 'Забитые' мышцы отдавали тянущей болью при малейшем движении. Десять минут в кадке с горячей водой не принесли должного облегчения. Помощь магии была гораздо эффективнее. Запершись в умывальне, Рик сотворил заклинание и с радостью отметил, как по натруженным мышцам пробежал холодок, заглушивший боль.

'Ну все! Жить можно!' — с облегчением подумал юноша, намазывая щеки и подбородок густым слоем магической глины. Бриться у цирюльников было дешевле, зато действие глины длилось целую неделю. Рик оделся, провел гребешком по светлым волосам и вышел из комнаты. Спустившись по ступеням, он свернул направо по коридору и, толкнув массивную дверь, зашел в общую столовую. На столе дожидался горячий завтрак. Гном, подмастерье кузнеца, уже расправился со своей порцией и теперь поглядывал на котелок с похлебкой, примостившийся на краю стола. Тяжелый физический труд призывал к усиленному питанию.

— Ты один? — принц окинул взглядом пустую комнату.

— Как видишь. Кухарка — и та ушла от нас.

— Навсегда? — притворно ужаснулся Рик.

— Надеюсь, что к обеду вернется, — усмехнулся Бриггс, ожесточенно вытряхивая крошки из своей окладистой бороды.

— А джотт есть? — с надеждой с голосе спросил Рик, наливая в кружку сока.

— Весь джотт у хельма в брюхе, — пошутил гном, шмыгнув носом. — Как там у вас на Хрове, есть девки красивые?

— На Канове. Остров такой. Принадлежит королевству Хельм, — поправил его Рик, прекрасно помня 'легенду', придуманную Сагой. Сказать по правде он и сам до недавнего времени и не подозревал о существовании острова с подобным названием — сказывалось орбанское 'обучение'.

— Да все равно! Я же туда не собираюсь, — прогнусавил гном. — Вот у нас на Каменных пробойниках гномихи красивые! Аж дрожь берет от их красоты.

— Так чего ж ты уехал? — в вопросе принца прозвучала усмешка.

— Задрало все! Особенно бывшая жена! — Бриггс чихнул и хлопнул по столу крепкой ручищей. Посуда подпрыгнула и сочувственно звякнула. — А ты чего свалил со своей Коровы?

— Кановы, — юноша еще раз поправил его. — Ну... я уехал не один, а со своей Сагой. Нам... родители жениться запрещали.

— А к эльфам-то зачем приплыли? — гном гипнотизировал взглядом котелок. Он уже наелся, но старая привычка есть впрок была неискоренима.

— Ну, так получилось, — Рику не хотелось ничего придумывать, поэтому он поскорее сменил тему: — Интересно, почему Овантер подался в Альфар? Насколько я знаю, кузнецы в Орбане на особом счету.

— На особом-то оно на особом, — гном звучно высморкался и продолжил: — но маги Цезерина дочку его не вылечили.

— Что с ней? — Принцу было все равно, он просто решил поддержать разговор.

— Ослепла. Он поэтому приволок ее к эльфам. Надеется, что излечат. Вот сейчас Овантера тут нет. Думаешь, что он в кузне? Как бы не так! Каждое утро к дочке ходит. Она тут недалеко, у ткачихи в помощницах.

— А как он узнал о местонахождении дочки? — встрепенулся Рик. Может и ему удастся разыскать Сагу без особых усилий?

Бриггс поскреб подпаленную бороду и все-таки сграбастал котелок.

— Насколько я помню, у местных выспрашивал. Вот и узнал. Слепых девчонок тут, думаю, мало. Если не в единственном экземпляре.

— И эльфы разрешают им так просто общаться?

— Да ушастые много чего разрешают, — гном прожевался и скабрезно хихикнул. — Главное, чтобы без отрыва от производства. Если наличные есть, могу с одной кралей свести, — он подмигнул Рику, — у нее найдется несколько сговорчивых девок.

— Бриггс, ты невнимателен к собеседнику, — голос принца был холодным, словно осенний ливень. — Я сказал, что у меня есть Сага.

— Ну, девок много не бывает, — собеседник дружески подмигнул ему.

— Мне хватит, — буркнул юноша. Там, на корабле, Сага еще злилась на Рика из-за недоразумения с Эльгой. Эта мысль была неприятной и в то же время грела душу.

'Если злится, значит, я ей небезразличен', — с улыбкой подумал принц, допивая сок.

Уборку и мытье посуды тоже взвалили на плечи новичка. Раньше это было обязанностью гнома и пожилой кухарки, но с появлением Рика многое поменялось. Закончив уборку, принц отправился в кузницу, по пути глазея на прохожих-орбанцев и радуясь тому, что его никто не знает в лицо. Знакомые ворота, вход с охранительным знаком Цезерина, и, наконец, юноша очутился в душном полумраке кузницы. Гном возился у горна, фальшиво и гнусаво напевая под нос замысловатый мотив гномской народной песни. На темной наковальне, сверкая бело-золотым жаром, лежала заготовка.

— Полуторный меч кую, — похвастался Бриггс, утирая пот с узкого лба.

— Дело делай, а не языком чеши! — из дальнего угла раздался зычный голос кузнеца. Он сидел за неструганым столом, перебирая пряжки и пояса. Явно распределял заказы.

— Рик, я тут нацарапал кому чего отдать. Возьмешь свертки, разнесешь по торговым лавкам. Когда раздашь все заказы, возьмешь вот эту кованую диадемку и отнесешь в дом, на шпиле которого висит зеленый флаг. Спросишь Аранку. Понял?

Эверикон кивнул.

— И да, на свертках по-орбански написано. Пускай заказчики прочитают и сами возьмут все что нужно. Главное расписки с них бери. Знаешь, что такое расписка?

— Документ, подтверждающий свершение определенных действий двух или более сторон? — давясь от смеха, 'предположил' Рик. И почему кузнец всегда общается с ним как с умственно отсталым?

— Не паясничай, мальчишка! — Купец вдруг перешел на орбанский: — Все у них такие умные, а королевство вот-вот развалится! Клянусь Священной Книгой Цезерина!

Юноша заставил себя глупо улыбнуться в ответ, но в его глазах можно было увидеть огонек злобы. Хорошо, что в кузницах всегда царил полумрак, и его реакция осталась незамеченной.

Благодаря знанию эльфийского и орбанского языков, раздача заказов прошла на удивление легко. Последний заказ, на кованую диадемку, пришлось перенести на обед, потому что у гнома закончилась вода. А ходить самому по воду, особенно когда у тебя появился мальчик на побегушках, гному было лень.

Рик брел по мостовой, жуя на ходу заранее припасенный бутерброд. Дом, на шпиле которого развевался зеленый флаг, казался обманчиво близким. Но на самом деле юноше пришлось топать кварталов семь — не меньше, плюс пройти вдоль широкой мостовой. Возле очередного памятника Сэвори Сигнитту принцу повстречались две эльфийки в сопровождении существ, похожих на собак с внушительным клювом вместо морды. Рик вспомнил, что видел подобных существ в энциклопедии. 'Цейнты' — таким названием были подписаны картинки с существами, заменяющими альфарейцам сторожевых собак.

Благодаря подслушанным фразам, Рик узнал, что эльфийки спешат с проверкой в одну из сахароварилен. Кому-то из начальства поступил сигнал о жестоком обращении с работниками.

'Интересно, как местные работники связываются с вышестоящими? Посредством писем, что ли?' — призадумался Рик. Его предположение было близко к истине. Связь с эльфами, присматривающими за порядком в гетто, действительно поддерживалась посредством голубиной почты. Почтовые голуби, как правило, были белого цвета.

Еще на мостовой принц услышал странный скрип и постукивание. Звук усиливался по мере приближения к дому с зеленым флагом. Потом он догадался, что это шум работающих ткацких станков.

— Посылка для Аранки, — объявил Рик, прочитав надпись, потому что уже успел позабыть имя адресата.

— Ого! Орбанский понимаешь? — пожилая женщина, отворившая дверь, с уважением воззрилась на принца.

— Нет. Мне сказали — я запомнил.

— Ну проходи, тогда. Прямо по коридору — вторая дверь с краю, — женщина явно не собиралась вести долгие разговоры, предоставляя Рика самому себе. Юноша с легкостью отыскал нужную дверь и постучал.

— Открыто, — из комнаты раздался слабый голос.

— Привет! Я принес тебе посылку от кузнеца, — радостно сообщил принц, протягивая сверток худенькой девочке лет одиннадцати.

Она пощупала пальцами воздух и печально вздохнула.

— Ты, наверное, его дочь! — сообразил Эверикон, вкладывая подарок в ее руки.

Девочка утвердительно кивнула и зашелестела оберточной бумагой. Рик принюхался. В комнате пахло экзотическими цветами, названия которых он не знал. Прикроватный столик был заставлен цветочными горшками. Хозяйка комнаты, по-видимому, любила заботиться о своем маленьком садике.

— Симпатичная? — тихо спросила она, указывая на диадемку.

— Вроде бы да, — Рик даже не знал что ответить. — Если честно, я не сильно разбираюсь в подобных вещах.

Девочка рассмеялась, почувствовав его смятение, а потом спросила кто он и откуда.

— Меня зовут Рик. Я у твоего отца работаю. Приплыл из королевства Хельм.

— Да, я слышу, что ты хельм. У тебя совсем нет акцента, как у нас, орбанцев, — заметила девочка. Рик сам удивлялся этой особенности. Или все-таки общение с Сагой отразилось на его умении изъясняться на родном языке? Он даже вместо 'Пока' начал говорить 'Попутного ветра'. Вот уж действительно 'с кем поведешься, от того и наберешься'!

— Мой папа хороший кузнец, — продолжала Аранка, — один из лучших. Он часто приходит ко мне и читает вслух Священную Книгу Цезерина. Папа верит, что после смерти все орбанцы воссоединяются в царстве прекрасноликого. Хочешь, я процитирую тебе главу девятую, четвертый катрен?

'Я и сам могу его процитировать с любой строчки!' — мысленно усмехнулся юноша, вспоминая муштру учителей, которые заставляли зубрить наизусть Священную Книгу Цезерина. На протяжении двенадцати лет его пичкали чужой верой, навязывали чужие ценности. В то время как его родной народ, хельмы, были язычниками. С момента побега Рик отрекся от Цезерина, но и язычником не стал, застряв где-то на середине пути от одной веры к другой. И, да, теперь он не верил, что Абелоун уступил бы ему место верховного мага.