— Я услышала зов.
— И что он значит? — переспросил я.
— Зов посылает жрец, предлагая собраться вместе всем жителям деревни. А это значит, что в посёлке предстоит случиться какому-то важному событию, присутствие на котором всех жителей крайне желательно. Ты уже знаешь, что значительную часть своей жизни мы проводим в лесах, а домой возвращаемся отдохнуть, починить одежду и снаряжение или заняться текущими делами, требующими обязательного присутствия в посёлке.
— А нам-то что до того? Это же не наши люди и не наша деревня.
— Было бы крайне интересно посмотреть, что заставило всех жителей посёлка собраться вместе. Общий сбор всех жителей случается крайне редко, исключительно в особенных случаях.
— Значит, этот случай — особенный?
— Да, и я предлагаю откликнуться на зов и посетить деревню — скорее всего, событие, которое должно там случиться, необычайно важно для поселян и может представлять определённый интерес и для нас. Возможно, мы даже узнаем что-нибудь по поводу наших сопровождающих. К тому же мы не слишком сильно отклонимся от намеченного пути и потеряем от силы пару суток.
— Ты предлагаешь нам идти в чужой посёлок?
— Почему чужой? Незнакомый — так будет вернее. Мы не чужие друг другу, и войны между нами нет. Незнакомцам в посёлке наверняка будут рады.
— Уверена? — недоверчиво переспросил я.
— Мы у себя привечаем любого путника, — ответила девушка, — и в любом посёлке поступают так же. Если ты не враг и не замышляешь недоброе против жителей, тебе окажут любую посильную помощь, даже не стребовав за то оплаты. В лесу иначе нельзя. К тому же от путника всегда можно поживиться свежей информацией.
— Поверю на слово, — буркнул я, неохотно последовав за развернувшейся к югу Ирумой, к моему удивлению проявившей себя с неожиданной стороны. Оказывается, моя спутница, в отличие от меня, ещё не лишилась изрядной доли юношеского любопытства и не свойственной в её возрасте веры в людей. Я же свою детскую наивность растерял ещё в первое десятилетие собственной жизни, поэтому веры в добро и бескорыстие местных жителей, в отличие от Ирумы, у меня не было.
* * *
До посёлка мы дошли лишь к вечеру следующего дня, причём изрядно отклонившись к югу от пути следования к цели нашего путешествия. Сам посёлок меня не впечатлил, пусть и оказался он раза в два больше, чем родная деревня Ирумы. Те же рубленые из дерева дома, утопающие в зелени окружающих их плодовых деревьев и кустарников, та же поросшая мягкой шелковистой травой площадь в самом центре посёлка. Отличием являлся лишь лишённый стен и крыши над головой храм под открытым небом, расположенный не в самом центре посёлковой площади, а прижавшийся ближе к её краю. Зато сам алтарь богини смерти оказался практически точной копией уже знакомого мне алтаря — та же поставленная стоймя полированная базальтовая глыба с кошачьим барельефом. Скромно и со вкусом...
Своими глазами убедившись, что все расположенные в лесу населённые пункты этой страны строятся по одному и тому же принципу, я потерял к достопримечательностям посёлка всякий интерес и сосредоточился на том, чтобы не отстать от Ирумы. Моя спутница, стоило лишь ей переступить границы посёлка, успела развить кипучую деятельность, быстро переговорив о чём-то с несколькими встреченными нами местными жителями, и теперь быстро и целеустремлённо продвигалась к одному ей известному месту. На мой вопрос, куда мы так спешно направляемся, она ответила:
— Идём к местному жрецу. Там и заночуем — он не откажет в ночлеге путникам, находящимся в дальнем путешествии. Само же мероприятие будет проводиться завтра, ближе к вечеру, когда из леса вернутся последние сельчане.
— И что за мероприятие, узнала?
— Жертвоприношение.
От неожиданности я даже остановился. В этом мире, оказывается, жертвоприношения — весьма распространённый ритуал! Нет, о том, что убитый мною жрец якобы приносил богам жертвы, я уже слышал, но все эти истории фигурировали где-то на уровне слухов. Доказательств подобным предположениям за всё время моего проживания в посёлке Ирумы я так и не услышал, равно как не наблюдал вживую ни одного жертвоприношения. А тут о подобном действе официально объявляется на всю деревню! Узнать бы ещё, какую будут приносить жертву...
На этот вопрос Ирума, которую я, опомнившись, быстро догнал, как-то слишком буднично ответила:
— Вот у жреца и узнаем.
— А у других жителей ты не спрашивала? — переспросил я. Вполне резонный вопрос — ведь именно от встреченных нами жителей посёлка Ирума и узнала о предстоящем действе.
— Зачем забивать голову слухами? — удивилась девушка. — Местный жрец — главное действующее лицо, именно он будет приносить дары богине. Кому, как не ему, знать все тонкости предстоящего ритуала?
— Ири, а вот ответь мне на один нескромный вопрос, — тихо прошептал я Ируме на ушко, — а за каким лядом ты вообще потянула меня в эту деревню? Что, никогда жертвоприношений не видела?
— Вообще-то нет, — смущённо пробормотала девушка, — при мне в нашем посёлке их никто не проводил.
— А жёны бывшего жреца?
— Точнее слухов ничего не известно... Все в посёлке говорили, что жрец жертвовал своих жён богине, но в действительности никто этого не видел.
— То есть на самом деле жертв могло и не быть? — переспросил я.
— А как иначе объяснить их скоропостижную кончину? — возмущённо взвилась Ирума.
— Нет, я тебе верю, просто предполагал, что вид предстоящего мероприятия для тебя привычен, — попытался я успокоить возмущённую моим недоверием девушку, однако в своей памяти сделал ещё одну пометку — с жертвоприношениями в этом мире дела обстоят не совсем так, как я думал. И не стоит безоглядно доверять словам аборигенов — они могут быть пристрастны.
— Я в первый раз увижу жертвоприношение своими глазами... — продолжила Ирума. — А сюда, в посёлок, я потащила тебя потому, что услышала зов. О том, что здесь планируется проведение обряда, я даже не предполагала. Зато я узнала, что предстоящая жертва родом из этого посёлка.
— Жертвой точно будет человек? — переспросил я. Нет, я, конечно же, допускал подобную возможность, но всё же надеялся, что предстоящий ритуал ограничится принесением в жертву животных. Тоже, на мой взгляд, достаточно кровавое и нелицеприятное зрелище, но резать на алтарях людей ещё хуже.
— Ну а кто же ещё? — удивилась Ирума. — Или ты думаешь, что Мара удовлетворится обычными кроликами?
— Это сама Мара тебе сказала?
— Разумеется, нет. Волю богини оглашают её жрецы.
— Мне почему-то кажется, что жертвы нужны не богам, а самим жрецам.
— Ну ты и сказал... Жрецам-то зачем? Какой для них в жертвоприношении смысл?
— А какой смысл в жертвоприношениях богам? Ты можешь мне ответить? Зачем бессмертной и всемогущей сущности жертва в виде ритуального убийства маленького и слабого человека? Вариант с душами можешь не предлагать — их, по твоим же словам, ваша богиня и так получает после смерти своих почитателей.
— Откуда я знаю? Спроси что полегче... Кстати, вот сам у жреца и спросишь — мы уже пришли.
И с этими словами моя спутница толкнула дверь дома, на крыльцо которого мы поднялись, и вошла в прохладный полумрак заставленной резной деревянной мебелью прихожей.
Вероятно, услышав хлопок входной двери, нам навстречу вышла молодая или, точнее сказать, необычайно молодо выглядящая женщина в просторном кожаном охотничьем комбинезоне, из-под которого виднелся край светлой рубахи из тонкого полотна. Бросив внимательный взгляд на вошедших, она нежным бархатистым голосом спросила:
— Вы к Арну?
— Да, мы к жрецу, — ответила Ирума.
— А кто такой Арн? — одновременно с Ирумой спросил я.
Понимая, что наш одновременный ответ выглядит несколько комично, я повернул голову к своей спутнице и наткнулся на её недовольный взгляд, на который лишь пожал плечами. Ну да, я же не поинтересовался именем местного представителя жреческого сословия. Видимо, поняв, что нам нужно, женщина с улыбкой ответила:
— Моего мужа сейчас нет дома, он готовится к завтрашнему жертвоприношению.
Ирума хотела ещё что-то спросить, но я перебил её, поспешив удовлетворить своё собственное любопытство:
— А скажите, уважаемая...
— Мирна.
— Уважаемая Мирна, а предстоящее жертвоприношение является обычным событием для вашего посёлка?
— Что вы понимаете под обычным событием? — на лице хозяйки появилось выражение недоумения.
— Ну, то, что вы режете людей на алтаре своих богов — это нормально?
— Странные слова для человека, отмеченного милостью богини... — задумчиво проговорила Мирна, внимательно осмотрев меня с ног до головы, — мы не режем людей. Мы приносим Маре угодные ей жертвы.
— Она сама вам об этом сказала? — подпустив в голос ехидства, переспросил я. — Где доказательства того, что ваши жертвы угодны богам?
— Если разумный верит в бога и желает принести ему жертву, почему мы должны искать ещё какие-то доказательства? — удивлённо переспросила женщина. — Религия — это вопрос веры, а не математических расчётов и формулировок. Разве вам, отмеченному богиней, это неизвестно? К тому же богиня, принявшая угодную ей жертву, щедро одаривает милостью своих последователей.
— А откуда это известно вам? — немного резковато переспросил я. Дважды прозвучавшая в словах Мирны информация о том, что я якобы чем-то и кем-то отмечен, мне явно не понравилась, и я сделал в своей памяти очередную зарубку на будущее — узнать поподробнее об этой загадочной метке и, по возможности, от неё избавиться. Не люблю быть меченым.
— Пусть жертвоприношения у нас случаются достаточно редко, но на моей памяти предстоящая жертва Маре окажется далеко не первой, молодой человек, — снисходительно усмехнулась Мирна.
Вот тебе и раз... А с виду такая молодая женщина. Желая несколько разрядить обстановку, я смущённо спросил:
— А сколько жертвоприношений вы видели? И с какой периодичностью происходят в вашем посёлке подобные события? А, самое главное, каких милостей ждать людям от почтившей их вниманием богини?
— Никогда не встречала молодых людей, способных столь изящно узнать, сколько на самом деле лет встреченной ими женщине, — улыбнулась Мирна. — Впрочем, это далеко не секрет — я давно уже разменяла восьмую сотню лет. Точнее не скажу — со временем прожитые годы перестают иметь большое значение, и им прекращаешь вести счёт. Ритуал принесения жертвы, как я уже говорила, достаточно редкое явление в нашем посёлке. Впрочем, как и везде в этом мире. Нередко молодёжь успевает вырасти и достичь зрелого возраста, так и не увидев самого ритуала, и узнает о нём по рассказам своих более старших друзей и знакомых. Я же за свою жизнь видела десятки жертвоприношений, и каждое из них сопровождалось каким-нибудь чудом — могла понести женщина, у которой никак не получалось забеременеть; лес, оскудевший после засушливого лета и вызванного им случайного пожара, неожиданно наполнялся разнообразной дичью, да и само засушливое лето сменялось необычайно обильным сезоном дождей; истощившаяся рудная жила вновь становилась богатой... Да мало ли чудес способна сотворить благодарная богиня!
— И ради этих благ вы приносите ей жертвы?
— Не только, молодой человек, не только... В конце концов, мы вполне могли бы прожить и без являемых богиней чудес. Однако существует ещё одна особенность ритуала, мало кому известная — если жертва понравится богине, то на жителей, присутствующих при ритуале, снисходит её благословение, а жрецу, принёсшему жертву, даруется знание.
— Ему так не хватает знаний?
— Знание никогда не бывает лишним, молодой человек. Кстати, вы так и не представились...
— Кейтон, — сказал я.
— Ирума, — добавила моя спутница.
— Так вот, если жертвоприношение оказалось удачным, то жрецу даётся знание о ещё одной, как правило, неизвестной руне и способах её использования.
— А разве это знание нельзя получить как-нибудь ещё, по-другому? — спросил я. — Ведь в вашей столице, насколько я в курсе, есть специальные заведения, где можно получить соответствующую информацию. Да и в городах тоже имеются магические школы.
— По вашим вопросам я вижу, что вы нездешний и не знаете наших обычаев...
— Это так, — повинился я.
— В столице действительно имеется академия, в которой можно овладеть необходимым объёмом знаний, вот только сколько времени займёт обучение? Причём само обучение далеко не бесплатно. Существует множество различных рун. Кто-то выучил всего несколько базовых рун и на этом остановился — для повседневной жизни подобного минимального набора вполне хватает. Кто-то в совершенстве овладел десятками рун, и этого человека вполне можно считать опытным магом — ведь на основе всего двух десятков основополагающих рун первого и частично второго уровня можно составить тысячи плетений. Но в столичной академии имеется информация о сотнях известных рун и миллионах различных плетений. Как вы думаете, сколько времени необходимо обычному человеку, чтобы выучить их все? А ведь общее количество рун на самом деле значительно больше того, что нам известно. Некоторые учёные вполне обоснованно предполагают, что рун как минимум тысячи, а, возможно, и много больше. Передавая нам информацию о каждой новой, неизвестной нам руне, богиня делится с простыми людьми своими знаниями о мире, в котором мы живём. Так что, считаю, обмен как минимум равноценный.
— Вот только жертву об этом никто не спросил, — усмехнулся я.
— А вот сами и спросите! — парировала Мирна.
— Как... — смутился я. — Вы хотите сказать, что будущая жертва станет отвечать на мои вопросы?
— А почему бы ей не ответить? В конце концов, хорошая беседа с приятным молодым человеком и его спутницей никому ещё не повредила.
— И где я смогу найти предстоящую жертву?
— Там же, где и раньше — в своём доме. От моего дома повернёте направо и идите по улице в сторону леса. Пятый по счёту дом — тот, который вам нужен. Да, жертву зовут Иттана. Рекомендую обращаться с ней повежливее, а то ведь она может и не пожелать отвечать на ваши вопросы и будет в своём праве.
— Так она сейчас в своём собственном доме... Скажите, Мирна, а кто мешает Иттане сбежать с предстоящего жертвоприношения?
— А зачем ей сбегать, если она сама и вызвалась на роль жертвы? — удивилась Мирна.
— То есть как сама... Вы хотите сказать, что предстоящая жертва добровольная? — воскликнула Ирума.
— А что, разве может быть иначе? — в свою очередь удивилась женщина.
Вот это номер! Оказывается, я до сих пор не понимаю чего-то важного! Извинившись перед Мирной и ухватив за руку до сих пор пребывающую в прострации Ируму, я вытащил её из дома жреца. Всё же нужно будет разобраться с этим вопросом поподробнее — оказывается, моя спутница в отношении к служителям культа весьма и весьма необъективна. Или ей просто достался неправильный жрец?
* * *
Иттану мы застали перед своим домом. Женщина сидела на удобной деревянной, покрытой пушистой звериной шкурой лавочке с высокой резной спинкой под сенью раскидистой яблони и занималась шитьём. На её коленях лежала расшитая яркими цветными нитями одежда — то ли платье, то ли просторная рубаха. На вид женщине можно было бы дать лет тридцать — тридцать пять, но я уже давно понял, что для жителей этого мира, как и для жителей моей родины, внешность не является показателем истинного возраста. Если судить по внешности Мирны, то Иттане с равной вероятностью может быть как тридцать лет, так и вся тысяча. Средства и возможности для продления жизни местные аборигены имели...
