Из паспортной службы МВД сообщили, что паспорта с такими данными у них не значиться. Теперь осталось только выяснить, кому это убийство выгодно. Естественно что Маман ни во что не посвящали, а Лёшка успокоился только после того, как я в него влил бокал коньяка и уложил спать прямо в кабинете. Убедился что брат спит и приказал адъютанту пригласить этого молодого лейтенантика из СБ. Наша встреча началась с того, что я предварительно произнёс:

— "Вольно", "вольно", господин лейтенант, мы не на плацу.

Почему люди так долго привыкают спокойно беседовать с Государём-Императором с глазу на глаз?

— Сосредоточьтесь, вы в этих краях уже давно и всех хорошо знаете. Вхожи во многие дома. У вас есть свой круг осведомителей. Постарайтесь спрогнозировать, кто в случае отъезда Великого князя из Мурманска окажется в выигрыше? Вот вам бумага, трафареты бланков, карандаш, а вот телефонный справочник Мурманска и Колы. Начните с буквы "А", по этому трафарету отвечайте на вопросы и ставьте свою оценку от одного до десяти баллов. В училище вас такому методу обучали?

— Так точно, Ваше Императорское Величество.

Уже в полголоса ответствовал представитель славной службы

— Ну вот и работайте. Завтра прилетят ещё несколько человек из Петербурга и вам будет легче. Пока срочно необходимо определить предварительное направление расследования. Время сейчас не на нас работает. Вспоминайте всё, чему вас учили, и за работу!

Чуть позже мой верный адъютант пригласил руководителя флотской разведки. Это был капитан-лейтенант возрастом не намного старше СБ-шного кадра. Мне понравилось, что разведчик был уже в курсе основных событий. Он не знал всех деталей расследования, многое домыслил сам, но всё это характеризовало его как профессионала. Более того, от него-то мы и узнали, что у лже-Хитрово был любовник. Лихой молодой командир нефтяного эсминца "Безобразник". Фамилия его была под стать названию корабля — Безобразов Пётр Алексеевич.

— Он сейчас в море на манёврах где-то на траверзе Поморска, но через двое суток их дивизион должен вернуться в Мурманск.

Действительно через двое суток мы узнали много нового о пропавшей даме. Вот только чего это стоило обоим контрразведчикам я писать не буду. Отпечатков пальцев мы естественно не получили, но зато составили со слов командира эсминца "подробнейшую карту" особых примет на теле этой мадам и обзавелись довольно приличным дагерротипом.

Дальнейшее расследование застопорилось. На очередном докладе Тархов сообщил, что согласно обработанным трафаретам средняя величина "заинтересованности" не превысила трёх баллов. Это, согласно методике, означало, что инициатора событий надо искать не в Мурманске, а в другом месте, возможно, даже в другом государстве.

Завтра возвращаюсь в Питер. Своих отправил в Ливадию, но уже поездом. Что-то мне расхотелось гнать яхту на Балтику, в случае чего ей и здесь достаточно работы найдётся. Сегодня жду в гости Сидорова Михаила Константиновича, на время отсутствия Алексея на него будут возложены обязанности И.О.Мурманского губернатора с припиской по гражданскому управлению.

Визит был достаточно продолжительным, мы обсудили много вопросов, включая самый главный нормальное функционирование наших территорий от Поморска до Кандалакши включительно, при длительном отсутствии централизованного снабжения в течении двух лет.

* * *

Всё почти как в песне, только под крылом самолёта не "зелёное море тайги", а очертания любимой Гатчины. Ещё через некоторое время я в своей "берлоге". Володя Барятинский получает до завтра выходной, всю нагрузку сегодня возьмёт на себя Михаил.

Нагрузка оказалась не малая — визит двух титанов от металлургии. Обухов Павел Матвеевич не частый гость, ему здесь климат не подходит, Путилов Николай Иванович больше на Урале пропадает, но сейчас их общая задача сюда привела. Расход металла большой, через три-четыре года просматривается дефицит легирующих добавок. Надо решать что делать, есть три варианта: природно-легированные месторождения в Оренбуржье, тоже в Костамукше или вскрывать месторождения никеля в районе Воронежа, там открыто сразу пять сульфидных платиноидно-медно-никелевых месторождений — Нижнемамонское, Подколодновское, Юбилейное, Еланское, Елкинское.

Обговорили задачи быстро, но окончательный вариант пусть мои подданные самостоятельно принимают с обоснованием, сметами и прочим бумажным оформлением, иначе с Рейтерном им не совладать. Так уже было когда-то, когда для морской пограничной стражи срочно понадобилось скорострельное орудие на сторожевые катера. Эту кутерьму с Барановским я хорошо запомнил.

В той истории талантливый российский оружейник Владимир Степанович Барановский трагически погиб на артиллерийском полигоне около Петербурга при испытании возвращённых с войны, давших осечку, новых унитарных патронов к его скорострельной пушке калибром 63,5-мм. В эту историю я никогда не верил, особенно зная подоплёку его конфликта с Нобелем.

Несколько лет назад для сторожевых кораблей, поставленных в серию на Мелитопольском заводе, понадобилась скорострелка среднего калибра. Тогда-то и был приглашён Барановский для беседы на эту тему. Подкинул я ему секретные материалы, "полученные нашей разведкой в Италии", по пушечному комплексу ОТО МЕЛАРА с комплектом эскизов из "блокнота". Если помните, эта конструкция примерно так выглядела.

Масса установки около восьми тонн, дальность стрельбы пятнадцать километров, в цилиндрической обойме под башней готовые к выстрелу восемьдесят унитарных патронов. Владимир Степанович даже языком поцокал, так эта игрушка ему понравилась. Чтобы работы споро двигались, выдал я конструктору на подотчёт сто тысяч рублей, и дело пошло.

Но так только непосвящённым в финансовые вопросы конструкторам казалось. Вовремя они бумаги по инстанциям Рейтерну не представили, им показалось, что ста тысяч на всё хватит, а когда денежки закончились снова ко мне прибежали, на главбуха жаловаться. Попенял я им тогда, но вмешаться и помогать пришлось, граница — на то она и граница, а не проходной двор. Напомнил я эту историю Обухову с Путиловым. Посмеялись, улыбнулись и распрощались.

Меня удивило отсутствие брата Владимира, и только позже я сообразил, видимо, не самый младший стал отцом. Развалился в кресле и стал просматривать чужую прессу. Путешествие супруги на Юг превратилось в праздничное турне. Нас везде встречают, восхваляют, воспевают, приветствуют, причём не только как императрицу, но и как представительницу АО "Русская красавица". Наконец добрался до сообщения, что яхта, взяв на борт юного Вильгельма и его мать, двинулась в Марсель. Похоже, что французы от немцев по части восхвалений и комплиментов не отстанут, так что путешествие может несколько затянуться.

(Даунинг-стрит 10, Лондон, июнь 1872г.)

Уильям Юарт Гладстон, оглянувшись несколько раз в большое зеркало, сплюнул, потом чертыхнулся и его слуга услыхал:

— Дикси, я уехал, вернусь не ранее чем через пару часов. Если будут звонить, ты сообщишь что я в отлучке, но где, тебе неизвестно.

— Да, сэр, будет исполнено, сэр.

Примерно в это же время "старая скрипучка" (как за глаза называли четвёртого графа Кларендона) покинул свой кабинет и его коляска тоже двинулась в неизвестном никому направлении. Впрочем, это видимо не совсем верно, потому что спустя три четверти часа оба представителя британского истеблишмента встретились за городом. Они вышли из своих экипажей, сменив своё привычное министерское облачение, так что никому из встречных и в голову бы не пришло, что они видели премьер министра и министра иностранных дел, бредущих по обочине в пригороде Лондона. Экипажи, которые могли бы выдать их принадлежность, остались ядрах в пятистах от места встречи.

— Добрый день, Уильям.

— И я рад тебя видеть, старина.

— Что случилось, к чему такая таинственность?

— Ты вообще читаешь газеты?

— С меня хватает сводок и отчётов по нашему министерству, дорогой Уильям.

— У меня, поверь, этого добра тоже достаточно, но то, что я прочёл у писак Ройтера, оказалось весьма интересным.

— Это ты о чём?

— О вояже неких коронованных особ и наследников престолов сразу трёх империй через Бискайский залив, Атлантический океан и Средиземное море в Россию.

— Ах, ты об этом карнавальном действе, устроенном нашими недругами.

— Ну да, а ты что подумал?

— Маршрут длинный, непростой, мало ли что в пути может произойти.

— Но там в эскорте два броненосца.

— Не два, а четыре. По два с каждой стороны. Ну и что, яхта-то не бронированная.

— Ты ненормальный, общественное мнение.... Да нас четвертуют, нет, просто разорвут на много частей, если только узнают о подобных разговорах.

— А мы-то здесь причём? Это турецкие варвары перепутали корабли. В ночной темноте атаковали судно контрабандистов и случайно открыли огонь. Мы совершенно не причастны, да и не забывай — на борту той яхты две бывшие британские принцессы.

— Ты шутишь с огнём. Кроме того, как думаешь — корабли эскорта будут спокойно ждать и смотреть на эти явно пиратские действия?

— Думаю, что после такого инцидента Россия однозначно объявит османам войну. К войне надо готовиться, а это огромные расходы, если вступить в войну неподготовленным, расходы многократно возрастут. По-моему, мы этого как раз и добиваемся.

— Ну, хорошо, считай, что война началась. Россия повергла Турцию, её войска заняли почти всю европейскую часть Османской империи и наверное значительную часть азиатской. Что дальше?

— Дальше — международный конгресс, который осудит чрезмерные аппетиты российского медведя и потребует сохранить статус-кво, ну, допустим с некоторыми незначительными территориальными изменениями.

— А если Российский император не согласиться? Помни, что канцлером-то уже не князь Горчаков, а этот, чуть ли не бывший жандарм, граф Игнатьев.

— Пригрозим блокадой, таможенными барьерами, санкциями для российских товаропроизводителей, повтором Крымской кампании в конце концов.

— Поздно, поздно, дорогой Уильям. Медвежонок вырос, его этим не испугать.

— Тогда надо подкупить переговорщиков, в конце концов ввести наш флот в Дарданеллы, в Мраморное море или даже прямо в Босфор.

— Это Война, Уильям. Большая бессмысленная война.

— После любой войны всегда бывают мирные переговоры.

— Так-то оно так, это если будет с кем переговариваться, не забывай, что английский канал достаточно узок, это не Атлантический океан, современное судно в состоянии пересечь его всего за несколько часов.

— Это если три императора будут едины. Надо поссорить их, тогда помимо союзника победителю будет не до переправы через канал.

— А если они не захотят ссориться. Они же совсем не дураки, делить им практически нечего, императоры, можно сказать, дружат семьями. Нет, что-то здесь не то. Нужны необратимые процессы со следами, с явными следами, ведущими в нужную сторону.

— Это ты так слово "убийство" заменил на необратимый процесс. Звучит неплохо и вроде вполне демократично. Вот пусть и займётся твоё министерство поиском исполнителя для необратимого процесса. В этом году всё должно свершиться.

— Уильям, ты с ума сошёл.

— Это не я, это такое распоряжение мне спустили. Нам только и остаётся, что его выполнять или подавать в отставку.

Возникшая пауза в разговоре двух соратников завершилась фразой Джорджа Уильяма Фредерика Вильерса, четвёртого графа Кларендона

— Тогда считай, что я уже подал тебе необходимый документ. Его письменный аналог с моей подписью ты получишь не позднее чем завтра....

* * *

Когда карета премьера Гладстона вновь остановилась на Даунинг стрит 10, верный слуга услышал только одну фразу:

— Дикси, меня ни для кого нет.

Оставшись один, Уильям ещё долго ходил взад и вперёд по своему кабинету. У непосвящённого сложилось бы впечатление, что британский премьер паниковал, но это было не так. Он думал, сравнивал и сопоставлял варианты, не исключая весьма успешные из времён прошедших.

Многократно перемеряв помещение шагами, к вечеру он наконец решился подойти к личному сейфу, достал тайный блокнот и шифровальную таблицу. Если бы мы с вами могли заглянуть через плечо писавшего и знали шифр, то в графе адресат смогли бы прочесть Августу Чарльзу Хобарту Хэмпдэну, эта строчка была записана на специальном зашифрованным отрезке другим кодом. Полностью оформленный документ с тайным вложением был адресован военному атташе в Стамбуле, с характерной отметкой вручить лично.

Следующая депеша, написанная главой кабинета, но с использованием другого шифровального блокнота была адресована Лорду Августу Уильяму Фредерику Спенсеру Лофтусу — послу Великобритании в России. Любознательный детектив, сумевший расшифровать её, наверное бы просто чертыхнулся, прочтя ничего не значащую фразу с дурацким требованием "срочно найти мастера для реставрации шкатулки, невзирая на возможную стоимость".

Передохнув, Уильям сочинил ещё два шифрованных письма в британские посольства Берлина и Парижа, в которых поочерёдно фигурировали слова "недоверие, ссора, конфликт"! Все три документа были отправлены специальным пакетботом с дипломатической почтой этим же вечером.

Первый самый трудный документ будет передан ранним утром следующего дня телеграфом вместе с ворохом других посольских документов прямо в Стамбул, так он привлечёт меньше внимания.

(Канцелярия министерства, Лондон, июнь 1872г.)

Джон Кимберли или агент "крестник" был завербован в конце 1866 года. В той неудачной операции британской службы в далёкой России на него возлагалась задача доставки послу — лорду Эндрю Бьюкенену значительных материальных ценностей, предназначенных в качестве гонорара участникам планируемого дворцового переворота. Свою задачу Кимберли выполнил, но по негласным канонам разведки после провала той акции он уже третий год находился на "карантине".

Интересно, что его новые работодатели это хорошо понимали и не поручали пока никаких серьёзных заданий, хотя деньги, причём немалые, платили исправно. Джон весьма дорожил этими приработками и старался как мог. От природы он был ловок, сообразителен и наблюдателен, поэтому, если его сообщения и не несли информации совершенно секретного характера, то были весьма ценным подспорьем для ведомства Игнатьева при планировании операций. Инициатива "крестника" по сбору досье на сотрудников Министерства и Адмиралтейства была одобрена и теперь он собирал сведения не абы как, а по определённому направлению.

Естественно, что отправка аж в Санкт-Петербург целого пакетбота практически без пассажиров с одной лишь дипломатической почтой не прошла мимо его внимания. Установить, что это было сделано по команде премьера тоже не составило труда. Сотрудники транспортной компании старательно склоняли имя "Уильям" по двум падежам бедного английского языка, за срыв устоявшегося графика перевозок. Ни для кого не было большим секретом, что при неполной загрузке пакетботы, ходившие по графику, перевозили ещё некоторые товары по сниженному тарифу.