Тропой лекаря - 2. Дар смерти

— Дней двадцать. На ногу ему пока наступать нельзя, костыль сделайте, что ли? Останется хромым на всю жизнь — плохо будет. Но это дня через четыре. А до того и не вставать даже. Поняли?

Сотрясение мозга никто не отменял. Я его подлечила, но полностью убрать не смогла — возможности не было. Когда я закончила работу, уже давно стемнело. Я вымыла руки, тщательно отряхнула платье, и посмотрела на ребят.

— Проводите меня домой? Шнурок?

— Да, госпожа Ветана.

— А завтра за тебя кто работать будет? Полночи пробегаешь?

Главаренок ворчал привычно, только я вдруг отчего-то разозлилась.

— Вы бы, молодые люди, своего друга в лечебницу принесли. Ведь умереть мог.

И вот тут словно по пещере холодом потянуло. Тут и так тепло не было, но...

Ребята смотрели на меня так, что я растерялась. Словно я только что предложила им с обрыва кинуться.

— Туда? Никогда!

Главареныш вдруг стал серьезным, словно на похоронах. Я окончательно растерялась.

— Лучше уж сразу сдохнуть, — протянул кто-то из ребятни.

— Объяснитесь?

— Чего вам объяснять?

— Что не так с лечебницей? — резко спросила я. Ответом мне было молчание. — Рассказывайте, — надавила голосом я. — Мы в одном городе живем, так что знать я должна. Мало ли что...

Аргумент был признан убедительным. Главарь посмотрел на Шнурка.

— Ты ее привел, ты и говори.

Мальчишка кивнул — и принялся рассказывать.

— Госпожа Ветана, в лечебнице нечисто. Там люди пропадают...

— То есть?

После десятиминутного рассказа, обильно пересыпанного непристойностями, выяснилось следующее.

Городское дно — это совершенно особый мир, спаянный своими взаимоотношениями, интересами, деловыми и родственными связями. И глядя на нищего возле Храма в белом городе, отродясь не догадаешься, что брат у него — рыбак из Желтого города, да и сам нищий мог быть в прошлом рыбаком. Просто не повезло, потерял ноги, вот и вынужден просить милостыню. И что у него есть дети и жена — тоже. А еще — сколько он отзвякивает старшине нищих каждую десятидневку, сколько вносит в общий котел артели, сколько...

Или, что проститутка, работающая в порту, может быть компаньонкой пожилой дамы из Желтого города. Дама старая, спит много, вот девка и ищет себе развлечения...

По-разному бывает.

А уж воровские связи... тут лучше и не разбираться. Запутаешься быстрее, чем что-то поймешь.

Ребячья же артель тесно связана с рыбаками, нищими, грузчиками, а вот воров они стерегутся. С теми свяжись — остальные три группы мигом от артели откажутся, а то и разгонят ее, как тараканов. Тут все строго. Поэтому в их компании никто не ворует. Клянчить можно, а воровать не смей...

А еще они работают в порту.

С недавнего... года два-три времени, стали проходить слухи...

Первыми забеспокоились продажные девки.

Пропадали те, кто недавно пришел на улицы. Вроде бы и ничего страшного, пропала — и пропала, всякое бывает, если под причалы Алетара заглянуть, там, небось, костяки лежат в три ряда. Но...

Свой мир. Свои связи.

Люди зашевелились.

Потом начали пропадать моряки.

Потом — ворье. И такие мальчишки, как они, тоже пропадают.

Всегда те — кто помоложе, посвежее, кто может еще долго и тяжело работать, или... использоваться по назначению. Как девчонки из нищих и ворят.

Я уже давно не обращала внимания на то, что сижу на холодном песке. Вылечусь, маги жизни не болеют. Никогда. Слушала внимательно, сопоставляя информацию.

Значит, мальчишка-вор...

Морячок Лианы...

— Ребята, вы подозреваете, что кто-то наладил работорговлю? — прямо спросила я.

Мальчишки переглянулись.

— Не дура, — кивнул главаренок.

Я смерила его холодным взглядом.

— Нет, не дура. Просто это напрашивается.

В Алетаре за торговлю живым товаром положено пожизненное заключение. Не казнь, нет...

Но ходят слухи, что те, кого осудили на пожизненное, очень часто оказываются на алтаре у короля. Он ведь некромант, короли Раденора уж сколько времени некроманты...

Говорят.

Но даже говорят об этом шепотом, с опаской и оглядываясь по сторонам. Его величество очень не любит подобные разговоры. Хотя не о том я думаю.

— Значит, торговля...

— Да.

— Кто наладил, что, как — неизвестно?

— Если кому перо в бок охота — может поинтересоваться, — ухмыльнулся главаренок. — Нам же жить охота.

Очень правильное желание. Непонятно только, почему у меня оно молчит. А я тем временем интересуюсь:

— И вы полагаете, что лечебница...

— Многие, кто туда попал, оттуда не вышли, — просто произнес Шнурок.

Без аффектации, без напряжения...

Эти мальчишки живут на улице, ходят под смертью, не знают, что будут делать завтра и где ночевать, они привыкли, что завтра для них может и не быть. Но в рабство им не хочется.

— Там... канал?

Я выразилась неточно, но ребята меня поняли. И Шнурок кивнул.

— Есть там кто-то. А кто — пес его знает.

— Но там же не один человек работает! Неужели никто не замечает? Не видит?

— А кому оно надо?

Я немного подумала.

Вообще-то... мы же дежурим посуточно. Есть возможность и присмотреть 'товар', и вывезти, пока идет дежурство нужного человека. А я могу и не заметить.

Вот как с тем воришкой. Вчера был, сегодня ушел... куда?

А мне какая разница?

Вот если бы его с проломленной головой принесли, я бы его лечила еще раз, а если нет... значит — нет. Не было бы у него любящего папы, так и век не хватились бы. И Лиана...

Не подними она скандал, насчет своего морячка...

Порт же!

Моряком больше, моряком меньше...

— Но это же люди! Их должны как-то выносить, грузить на корабль, где-то держать...

Главарь вдруг серьезно посмотрел мне в глаза.

— Не лезь в это. Без головы останешься.

Я вздохнула.

— Я-то не полезу. А вы уверены, что случайно — хуже не получится? Лучше уж знать и не лезть, чем не знать и вляпаться...

Возражение было логичным, но мальчишки лишь закачали головами. Они от таких дел держались подальше, справедливо полагая, что жизнь одна, а оказаться в трюме рабского корабля никому не хочется.

Я подумала пару секунд, и поднялась.

— Все же, я прошу проводить меня. Я здесь раньше не бывала, и местности не знаю. Не хочется заблудиться в темноте и забрести невесть куда.

Главарь только рукой махнул.

— Ладно, Шнур. Проводи эту... а завтра останешься здесь. Пожрать сготовишь, и за этим дохлым присмотришь...

— А через два дня опять ко мне. Приду, осмотрю бедолагу. Если ему будет хуже — сразу за мной, поняли?

Шнурок закивал. Этот — точно понял. Сделает.

* * *

Я медленно шла по берегу вслед за своим провожатым.

— Шнурок, а как тебя зовут на самом деле?

— Это неважно.

— Почему?

— Понимаете, госпожа Ветана, имя — это очень личное. Мы не просто так на улице оказались, а имя — все, что у нас осталось от той жизни.

Я молча кивнула.

Действительно, имя — это очень личное. Шнурок — пусть так и будет. Когда-то он был обычным мальчишкой, с семьей, с родными, а потом что-то случилось, и его больше не стало. Как не стало и меня.

И на обломках старого родились и Шнурок, и Ветана...

А вот смогут они построить новое или нет — это никому не известно.

Море тихо шумело в такт моим мыслям.

А ведь есть и еще одно, о чем стоит подумать.

Варгос Торон.

Глупый мясник кричал на весь Алетар, что у него украли жену, что он разберется и заставить всех заплатить... не потому ли его убрали, что он мог привлечь внимание к неблаговидным делишкам? Или...

А могли, могли.

Или это все же госпожа Риона? Только вот она не признается, даже если она это сделала. И угрызений совести не испытает, и я ее понимаю. Сама бы прибила скотину, не особо задумываясь.

Так она или не она?

Почему-то мне казалось, что не она. Могла бы, но вряд ли успела сделать. Все же содержательнице борделя для благородных — назовем вещи своими именами, такое сделать чуть сложнее, чем работорговцу. И на кого падет подозрение?

На нее же, на кого ж еще...

Кажется, мне, что и исчезновение людей, и смерть Варгоса — все это звенья одной цепи. И надо быть очень осторожной, чтобы не удлинить ее еще больше.

* * *

В лечебницу я шла... с опаской.

Конечно, я не буду кидаться на людей, и спрашивать, кто поставляет товар работорговцам. О таком молчать и молчать, и никому, ни за что, даже Лиане ни словечка, ни вздоха, ни взгляда. Кто возится в этой грязи — неизвестно. Подозревать можно любого.

Бертен? Почему нет...

Карнеш, Дорт, даже Харни Растум — он хоть и не дежурит, но возможностей у него хватает. Кто их подручные?

Служительницы?

Служители?

Скорее, есть и те и другие. Может, один-два человека, но этого хватит.

Служительница добавит макового молочка в воду, и все, лежащие в палате, крепко уснут. Служитель вытащит и погрузит тело. А в порту...

О, там что угодно можно спрятать.

Искать со стороны порта? Шаронеры, Шими... ну уж — нет! Их я подставлять тем более права не имею.

А жить с этим на душе — и молчать? Понимать, что кто-то не увидит свою семью, кто-то погибнет в рабстве... кстати, в Алетаре за это было лишь одно наказание.

Смерть.

Медленная и мучительная.

Закон был суров, но справедлив. Иногда могли пощадить вора или убийцу, как пощадили несчастную дурочку Юнис, по уши влюбившуюся в подонка Литорна, как заменили смертную казнь каторгой для той же Таниль, но работорговля...

Здесь жалость была неуместна. Закон Алетара гласил: 'тот, кто отнял у другого человека право на свободу, недостоин жизни'. Коротко и по делу.

А что я могу сделать.

Без истерик, без риска собственной головой, без криков и стонов о жестокости жизни? Что я могу?

Хм-м...

А ведь могу.

Если герцог Моринар почтит меня визитом еще раз, я найду, что ему рассказать. А до тех пор попробую присмотреться, посплетничать, собрать информацию...

Не бывает так, чтобы негодяи работали без единой ошибки. Да вот, хотя бы...

Расспросить Лиану, когда пропал ее морячок?

Или вспомнить, кто дежурил, когда ушел рыжий мальчишка?

Начать можно с этого, а потом уж присмотреться к человеку...

Я справлюсь, обязательно справлюсь. А пока — работа. Лекарке рассиживаться некогда, ее люди ждут.

Дар привычно покалывал кончики пальцев, готовясь выплеснуться наружу. Я улыбнулась приятному ощущению, и принялась переодеваться.

* * *

Служитель Светлого воткнул в карту еще одну булавку. Поглядел на очерченный круг. На несколько скоплений по карте...

Да.

Примерно шесть мест, в которых он замечал всплески активности. Шесть мест в Алетаре. Маг жизни еще здесь, еще в городе, его еще можно найти.

Эх... господин Лелуши мог бы это сделать куда как проще, только он был гением.

А Гентль, увы, только учится. Но что такое талант без кропотливой ежедневной работы?

Вот, господин Шантр этим пренебрегал. У него, конечно, получалось многое, а только где он теперь?

Нет уж, Гентль на рожон не полезет.

Шесть мест в Алетаре будут осмотрены. Служители и холопы, которые проповедуют в этих районах — осведомлены о поиске... нет, не мага жизни, слишком уж велико искушение оставить эту ценность только для себя. О колдуне.

О твари, которая занимается жертвоприношениями, и которого — или которую, надо обязательно остановить. Чем скорее, тем лучше. Они будут составлять списки тех, кто посещает эти места, а потом, в главном Храме эти списки примутся сверять, пока не найдут человека, который отмечался везде. Так-то...

Хотя ты, маг жизни, и хитер, и умен, а все же и на тебя управа найдется!

Странное только расположение. Три места в Желтом городе, два в Белом, одно в Зеленом... не живет ведь маг жизни в этих трущобах? Кто ж такую ценность от себя отпустит?

Мысль о том, что маг жизни бывает и сам по себе, парню даже в голову не приходила. Маги сами по себе не бывают. Никогда.

Ни за что. Они всегда служат либо Короне, либо Храму, либо... преступному миру? Но последнее — это вряд ли. Слишком накладно. Любой неглупый маг рано или поздно понимает, где его выгода, и неплохо устраивается в жизни. А сделать так, чтобы его не преследовали... о, у любого мага есть такие возможности. Еще как есть.

Иногда это заканчивается смертью мага, но не слишком часто. Ценное имущество стараются не портить до самого конца, на том они и выигрывают.

Гентль задумчиво посмотрел на карту.

Алетар велик, и даже при самой тщательной прорисовке, в этом круге помещается пара немаленьких улиц. Искать мага будет тяжко и сложно, но все же, все же...

Храм справится. И поставит себе на службу еще один талант.

Гентль отпил из кубка, и позволил себе помечтать.

Маг жизни, между прочим, большая ценность. Может и от дурной болезни избавить, и от ее последствий, а то...

Помолишься так-то неудачно, вот оно всю жизнь и аукается... Но кто ж знал, что та девчонка больной окажется, хороша была, что суккуба. А наградила — на всю жизнь. Самое страшное убрать удалось, но другой бы человек давно бы помер. Гентль держался на своей магической силе, не очень, прямо скажем, великой, и на поддержке Храма.

Найти мага жизни у него были и свои резоны.

* * *

Я присматривалась.

Спокойно, рассудительно, без лишних эмоций... уж насколько смогла.

Получалось откровенно плохо.

Оказалось, что дежурили в разное время разные люди. Лиана не могла сказать точно, когда пропал ее ухажер, она его дня три не навещала, большой заказ попался, так она сидела, работала. Вот, в какой-то из этих дней — тут кто хочешь мог дежурить. А когда исчез мальчишка, дежурил Бертен.

Только вот подозревать его я не могла.

Мужчина просто расцветал при виде меня, улыбался, дарил цветы и сладости... Видимо, понял, что герцог получил от ворот заворот, и оценил по достоинству. Или решил, что это из-за него.

Вслух он пока ничего не говорил, но мне было откровенно неуютно.

Ох, лишний раз понимаю, что нельзя, нельзя ничего себе позволять на работе. Никаких личных отношений. Или уж выбирать — так раз и на всю жизнь, а то добром не кончится. Вот как сейчас.

Могу ли я выбрать Бертена?

Довериться ему и в большом, и в малом, сказать — милый, я не простая девчонка с улицы, я немножко благородных кровей, маг жизни и... и все остальное?

Мне было страшновато.

А и не доверишься — как потом в глаза смотреть будешь, когда все откроется? Правду, как и нос на лице не спрячешь. Хоть ты платком по брови умотайся, рано или поздно, так или иначе...

Страшно.

А тут и служительницы подметили, что Бертен ко мне неравнодушен. Пошли шепотки, сплетни... я махнула рукой и не прислушивалась. Пусть болтают, чем больше обсуждают мои дела, тем меньше будут обращать внимание на мои интересы. А они были...

Мы ведь на каждого человека ведем нечто вроде карточки. Бывает такое, попал он к нам, так записали, чем болел — как лечили, а второй раз попадет, достанем, да и посмотрим. Мало ли...