Нападения прекратились резко. Без видимых на то причин. Захватчики будто испарились. Как ни старались мы найти их базу или просчитать дальнейшие шаги — все было напрасно. Только в глубине души жило предчувствие беды. Это заставляло искать зацепки снова и снова. Мы обсуждали возможность нападения на столицу. Но раз за разом отвергали этот вариант. Слишком укрепленный город, слишком много воинов. Но я все равно все больше склонялся к этому варианту, хоть это и означало, что предателей гораздо больше, чем мы думаем. Что эта зараза поразила слишком многих, чтобы можно было легко ее вырвать.

В этой суете дни мелькали сплошной чередой, сливаясь один в другой. Я уже толком не мог отделить события вчерашние от сегодняшних. У меня не было времени на себя, на друзей, на жену. Только несколько часов я отдавал сну, и тогда просто падал и проваливался в черноту. Но это спасало от лишних мыслей.

Тариман все так же куда-то исчезал, появляясь утром с кругами под глазами, но с низменной улыбкой. Но на все вопросы он лишь отшучивался, или просто отмахивался от них.

Луназ с Энеалисом перебрались в одни покои и даже не особенно скрывали это. Как-то утром посланник Эленандара застал их в одной кровати. После того, как невыспавшийся, и от этого злой, Луназель запустил в него кинжалом, к ним боялись заходить. А сам Хранитель пока закрывал глаза на их связь.

Появление Лаари на очередном вечернем совете стало для меня таким же сюрпризом, как и для остальных. Но я действительно не заходил к ней очень давно. Немудрено, что девочка совсем истосковалась в одиночестве. Сейчас на нее ни у кого не было времени. Пожалев девушку, я разрешил ей остаться. Если бы я тогда знал, чем это закончится...

Этот вечер так же не принес каких-либо решений. Глядя в карты, я ловил себя на том, что одуряюще хочу спать. Веки смыкались, я пропускал фразы, голова была тяжелая, я мог думать только о постели. Краем глаза заметив, что Тариман не бодрее меня, я простился со всеми и ушел к себе. Все же, наверное, нужно больше времени уделять сну. Едва голова коснулась подушки, сознание смыло чернотой.

Сон был странный. Что-то неведомое увлекало меня по темному коридору. Куда-то глубже и глубже. Пока я совсем не перестал различать цвета. Мрак стал густым и будто давящим. Он забивался в уши и нос, проникал под кожу. Лишал воли и способности думать. Движение давно остановилось. Я чувствовал себя слепым котенком, не зная, в какую сторону идти, чтобы выбраться обратно к свету.

Сколько это продолжалось, я не знал, но вдруг почувствовал, что меня кто-то будит. Лаари. На миг меня поглотила радость, что сон кончился, но с первыми же словами я ощутил, что меня тянет обратно. Не так сильно, как до этого, но и вырваться не дает. А потом я понял, что невольно выполняю все распоряжения жены. Я оделся, и мы куда-то пошли. Ее слова и свои действия я воспринимал как через толстый слой воды. Словно и не я сейчас шел по дворцу, а всего лишь кто-то очень похожий.

Полностью ужас ситуации на меня навалился, когда мы вышли за черту дворца и ноги сами понесли меня пешком за лошадью Лаари, хотя я и осознавал всю глупость этого. Во время дороги я успел перебрать множество вариантов дальнейшего развития событий. И когда мы покинули город, я уже был уверен, что меня везут куда-то к врагам. Сознание того, что Лаари предала меня, оседало горечью и пока бессильной ненавистью. А ведь я старался сделать ее жизнь лучше.

А потом начался ад. Она заговорила о любви. Я думал, что Лаари давно поняла, что это чувство между нами невозможно. И от мысли, что сейчас она может приказать полюбить ее, забыть обо всем, что было дорого и важно, я начал биться в стены своей невидимой тюрьмы. Но они лишь пружинили под руками, пальцы иногда увязали в этой черноте, после чего оставалось гадкое ощущение нечистот на коже.

Приказы сыпались быстро, я еще не успевал осознать первый, как уже звучал второй. Но тело исполняло все само. Пришла мысль, что так я быстро потеряю себя в этом мареве. Тирзена больше не будет. Останется только безвольная кукла, которая будет смешно танцевать, когда ее станут дергать за ниточки. Из пропасти, куда уже начало погружаться мое сознание, меня вырвало имя любимого. Сирил! Нет, я не могу его забыть, только не его. Я лучше сдохну прямо сейчас, но никто не заставит меня предать.

Вкладывая в последний рывок всю свою жажду свободы и ненависть, я вдруг ощутил, что что-то выталкивает меня прочь. Морок пошел трещинами. Меня окружили звуки ночного леса, я увидел свет луны. Возвращаться в собственное тело оказалось больно. Но я не позволил себе соскользнуть в беспамятство. Не сейчас, когда, скорее всего, все близкие мне существа подвергаются опасности. Стиснув зубы, я переждал судороги, и когда о них напоминала лишь слабость в мышцах, поднял голову, взглянув на Лаари. В этот взгляд я постарался вложить все, что чувствовал. Сейчас тратить на нее время было немыслимой роскошью, но если жизнь сведет нас еще раз, то она пожалеет о том, что сделала. А пока я поднялся и вышел из каких-то развалин. Дорога сюда запомнилась смутно, но я верил, что найду обратный путь.

Майвинар.

Бесчисленные оправдания, которые я выдумывал всю ночь, не понадобились. Элим проснулся поздно, уже днем. Он ничего не помнил и, кажется, не горел желанием вспоминать. Только хватался за голову при громких звуках или резких движениях. А я готов был петь от облегчения. Я пообещал себе, что больше не поддамся искушению, не воспользуюсь ситуацией. Но когда нервное напряжение схлынуло, я неизбежно стал возвращаться в памяти к тем поцелуям. Это приносило какое-то болезненное, извращенное удовольствие. "Что ж, по крайней мере, я знаю, какие у него губы", — так я успокаивал себя, когда тоска становилась совсем невыносимой.

Еще несколько дней прошло спокойно. Элим больше не покидал крепость, почти все время проводя со мной. Это было и пыткой, и удовольствием. Я мог любоваться им, вдыхать его запах, слышать голос, но был вынужден прятать свое желание, следить за каждым движением и словом, чтобы не выдать ту дрожь, которая охватывала меня всякий раз, когда он был рядом. А ночи превращались в отдельную реальность. Когда я оставался один и мог не сдерживаться, Элим входил в мои сны, грезился мне в темных углах. Тогда, сжимая в зубах подушку или собственные пальцы, я ласкал себя, представляя, что это он касается меня. Поэтому когда одной такой ночью дверь отворилась, я сначала решил, что это плод моей фантазии. Но когда Элим зашел ко мне в дорожной одежде, с оружием, я мог только радоваться, что полностью укрыт тяжелым покрывалом. А яркий румянец на моем лице в темноте он различить не мог.

— Май, я должен уехать домой прямо сейчас. А ты жди меня здесь. Обещаю, я скоро заберу тебя. — Он наклонился и коснулся моего лба губами. Потом я еще долго видел во сне этот поцелуй.

Окончание этой ночи я провел почти счастливым. Он поцеловал меня. Пусть так. Но... Но возможно когда-нибудь он сможет поцеловать меня уже не так невинно?

Утром я не сразу смог поверить в то, что снова один. Я представлял, что Элим сейчас делает, зачем ему в столицу. А потом вспомнился подслушанный разговор, и дальнейшие размышления привели меня к выводу, что пришло время для действий. И сейчас мой принц... Я тяжело сглотнул, поняв, что он уехал совсем не с мирными намерениями. С этого момента во мне росла тревога. Я убеждал себя, что неправ, что сам себя накручиваю. Но знание того, что должно случиться что-то страшное, крепло с каждой минутой. К полуночи я окончательно извелся. Так, что пробрался в конюшню, оседлал одну из лошадей и тихо вывел ее на дорогу. Меня уже давно никто не охранял. И сейчас я собирался нарушить приказ Хранителя. Я должен был вернуться в столицу. Я не могу позволить, чтобы с Элимом что-то случилось.

Шаг десятый. Дорога.

Усталость забыта, колышется чад.

И снова копыта, как сердце стучат...

Р. Рождественский

Сирил.

Утро принесло с собой сумасшествие. Будил нас Рэйден лично. Когда он вошел в комнату, я еще спал, но железная хватка пальцев на плече выдернула меня в реальность мгновенно. Рефлекторно потянувшись за саблями, я замер, не нащупав клинки на месте. Только тогда открыв глаза, увидел Харина, с интересом их разглядывающего.

— Хорошая сталь. — Забросив сабли в ножны, он кинул их мне. — Вставай и буди друзей, завтрак уже ждет, а потом в путь.

Немного ошалев от такого напора, я пошел будить Акри и Шерри. В покои Харина мы пришли все вместе, все еще немного заспанные, но уже настроившиеся на дорогу. У меня внутри все сладко подрагивало. Наверное, я бы мог и не завтракать. Меня будто магнитом тянуло домой. А теперь, когда желаемое было так близко, эта тяга многократно усилилась.

Завтракали быстро. Никто не видел смысла в затягивании ненужных церемоний. Казалось, Рэйдену так же не терпится покинуть дворец, как и нам. Идя летящим шагом впереди, он четким голосом отдавал распоряжения и отмахивался от вопросов, куда он едет. Уже рядом с главными дверьми, к нему подскочил какой-то особо наглый придворный. Он осмелился даже придержать Харина за локоть. На что тот резко развернулся и буквально прорычал:

— Что еще? Тебе было мало тех указаний, что я дал ночью? — Под этим напором невысокий жилистый мужчина даже немного присел, но не отступил.

— Я не смог наладить связь со всеми главами кланов и родов. Я... — Рэйден оборвал его на полуслове.

— Найти всех! Запереть во дворце до моего возвращения. Все. — Вырвав руку, Харин толкнул тяжелые створки и вышел на залитый солнцем двор.

В стороне, в тени, которую давала крона дерева, раскинувшегося над дворцом, стояла группа мужчин, закутанных в темные плащи. Мельком на них глянув, я завороженно смотрел на дерево. Еще вчера теряющее багряные листья, сегодня оно шелестело молоденькой, нежной листвой. А камни двора были устланы толстым слоем старого убора. Заметив мое удивление, Ремо тихо пояснил:

— Дерево отражает состояние Харина. Теперь, когда он вновь принадлежит самому себе, оно тоже обновляется. — Покачав головой, я перевел внимание на группу в плащах, к которым уже подходил Рэйден.

При его приближении мужчины скинули капюшоны. С удивлением в одном из них я узнал Онорио. Остальные, без сомнения, также были вампирами. Любопытство вынудило меня подойти. Рэйден по-дружески хлопнул Онорио по плечу, а потом и обнял.

— Что ты тут делаешь? На таком солнцепеке. Тебя и твоих спутников уже ждут прохладные покои.

— Рэйден, ты что, правда думаешь, что я буду сидеть в твоем дворце, пока ты развлекаешься на Альразе? — К концу речи вампир чуть понизил голос, чтобы сказанное не донеслось до лакея, стоявшего у дверей.

— Ремо, — Харин деланно серьезно сдвинул брови, — мне бы надо было оставить тебя тут в наказание. За то, что разглашаешь такие тайны.

Ремо потупился, но его выручил Онорио.

— Я добыл эти сведения жесткими пытками. Он держался до последнего. — Подкрепив слова улыбкой, вампир продолжил: — Не упирайся. Моя помощь может пригодиться. Не думаю, что тебя там будут встречать, как дальнего, но дорогого родственника.

— Ну, хорошо. Только чтоб больше никто не узнал, куда мы едем и зачем.

— А зачем, я и сам не до конца понимаю. — Онорио беспечно пожал плечами.

— Надеюсь, вы готовы в путь? — Харин обвел внимательным взглядом всех вампиров.

— А ты думаешь, отчего мы даже во дворец не зашли? — Онорио ухмыльнулся, натягивая капюшон обратно на белокурую голову.

— По дороге нам надо будет попасть к тиграм и барсам. У нас там незаконченные дела и еще один спутник. — Я решился вклиниться в разговор, когда понял, что между собой они уже все решили.

— Хорошо. — Рэйден чуть рассеянно кивнул, а потом каменный двор вокруг нас поплыл, растворяясь. Он перенес нас за городские стены.

— Куда сначала?

— К тиграм, — я ответил коротко, приходя в себя от неожиданного телепорта. В этот раз исчезновение реальности не стало для меня сюрпризом. Но вот наше появление явно удивило стражу в родном городе Шерри.

Из телепорта мы вышли в центре каменной площади. К нам тут же бросились стражи с оружием. Но ни демон, ни вампиры не удостоили их даже взглядом.

— Шасс?! — Рэйден не кричал, но его зов, наверное, слышали во всем городе.

Почти сразу из дома быстрым шагом вышел отец Шерри. Он был в дорожной одежде, явно куда-то собираясь до нашего появления. Увидев нас вместе с Харином, тигр на мгновение замер, чуть побледнел, потом подошел ближе и опустился на одно колено.

— Встань, Гер. И отзови своих воинов. — Поднявшись, Шасс махнул напряженной страже, после чего та разбрелась. А сам он, не поднимая глаз на правителя, заговорил.

— Я получил Ваше послание и уже собирался в путь. И я... не понимаю, что привело Вас сюда.

— Твой сын и его друзья. У них тут какие-то незавершенные дела.

Пока главы обменивались дежурными фразами, Шерри незаметно скользнул в сторону, появившись уже в обществе Лемая, буквально просиявшего при виде нас, своей сестры и Асдис с Хьярти. Ребенок, не обращая внимания на взрослых, пытающихся его задержать, клубком кинулся ко мне, тут же взлетая вверх и повисая на шее.

— Папа! Ты вернулся! Я знал! А ты мне что-нибудь привез? — Мне стало немного стыдно, что я даже не подумал о подарке для ребенка.

Харин, до этого пораженно наблюдающий за этой сценой, хитро улыбнулся.

— Да, у нас есть для тебя подарок. Один от всех. Смотри. — Между его ладоней замерцал синеватый свет, постепенно угасающий, оставляя в руках правителя небольшой, даже с виду легкий кинжал. Но его изящные размеры не смогли меня обмануть. Я отметил и качество стали, и удобность рукояти. И желоб для яда... — Держи.

Ребенок с восторгом схватил новую игрушку, не забыв при этом поблагодарить. Убедившись, что он не порежется, я повернулся к Асдис.

— Нас ждет дорога. Мы проводим вас до родного поселения. Я не знаю когда, но вернусь. — Тогда я не придал значения, нервно повернувшему голову в мою сторону, насторожившемуся Хьярти.

— Я пойду с вами. До барсов. — Я с удивлением глянул на Хармэ. Она отвела взгляд, но продолжила: — Асдис успела стать мне подругой. Я помогу ей, чем смогу.

Я только пожал плечами. Земли кланов граничили между собой, так что она в любой момент может вернуться домой.

— Раз все всё обсудили, то нам пора в путь. — Харин повернулся к Шассу, — А тебе все же придется погостить у меня во дворце.

Во время последних слов местность уже привычно начала исчезать. Харин переместил нас прямо под двери моей официальной резиденции. К моему удивлению здесь нас так же встретил отряд стражи. Он был не такой вышколенный, как у тигров. Барсы все еще были худы и слабоваты, но разница видна была разительно.

Увидев меня, они тут же опустились на колени. Чуть скривившись, я велел им подняться.

— Позовите ко мне старост. Немедленно. У меня мало времени. — Подавляя отвращение, я вошел в свой — да, теперь уже свой, — дом. Но за время моего отсутствия здесь успели убрать, проветрить. Сломанную мебель, видимо, выбросили. Теперь комнаты встречали нас светом и пустотой, которая, однако, не давила, а успокаивала. Оставшись стоять у одного из окон, я ждал подчиненных, одновременно рассматривая перемены в городе. Теперь улицы были чистыми, дома не зияли провалами окон, то тут, то там мелькали силуэты спешащих по своим делам барсов. Город ожил. И меня это радовало. Немного уйдя в себя, я попытался почувствовать свою связь с этими оборотнями. Не сразу, но у меня это получилось. Сейчас нити сияли ровным серебристым светом, став как будто прочнее и толще. Внезапно я решил провести эксперимент, собрав сгусток энергии и послав ее по паутине. Она задрожала, наливаясь ярким свечением, а потом пошла волной. Через миг все стихло. Ничто больше не напоминало о передаче сил, кроме легкой слабости в ногах. Несколько раз моргнув, я пришел в себя и увидел стоящих в дверях старост. Один из них держался побелевшими пальцами за дверной косяк, а остальные вцепились друг в друга. Заметив мое внимание, они попытались упасть на колени, как раньше сделала стража. Мой оклик получился чуть резче, чем я сам хотел.