Фэйри Тейл: Песня Тьмы

— Грей, Нацу, вы мне нужны! — их центра зала гильдии и оба поименованных, страдальчески застонав, побрели на зов.

Йоко,устроившаяся рядом, одарила Айдо очень обеспокоенным взглядом, но все же нашла в себе силы повернуться с вопросом к блондинке:

— Мира, что случилось? Почему Грей и Нацу так себя ведут?..

Официантка улыбнулась:

— Просто они оба жутко боятся Эрзу. Вот смотри!..

Мира ударилась в пояснения сложных отношений внутри гильдии, помогая себе забавными рисунками, сделанными прямо в воздухе световым карандашом, небрежно конфискованным у скукожившегося рядом мужика, похожего на воздушный шарик и откликающегося на имя 'Ридас'.

Все время рассказа Айдо просидел неподвижно, встрепенувшись лишь раз — когда прелестная официантка подписывала имена под смешными рожицами своих товарищей. Что-то в написанном показалось парню очень странным... но говорить он ничего не стал, уронив взгляд обратно на барную стойку.

Все время, пока формировалась сильнейшая команда 'Фейри Тейл' из Грея Фулбастера, Нацу Драгнила и Эрзы Скарлетт — парень ни на что не обращал внимания. Но вот в зале установилось спокойствие — его возмутители покинули гильдию, отправляясь на трудное и сложное задание. Все Феи не смогли скрыть вздох облегчения, и только Мира чуть прикусила губу:

— Хм-м... Хоть там и Эрза рядом, это будет достаточно сложно... Айдо, не мог бы ты за ними?..

Девушка повернулась к красноволосому и вдруг замолчала.

— Да, Мира? Ты что-то хотела спросить?

Айдо поднял голову... И на дне зеленых глаз Мира прочитала то, что она совсем не ожидала там увидеть. Блондинка посмотрела на когда-то раненую ладонь собеседника, сейчас спокойно лежащую на стойке... и чуть ли не впервые в жизни нахмурилась.

— Нет, ничего. Я хотела тебе сказать, что Мастер перед отъездом кое-что передал тебе, но это можно сделать и позже, извини, — ответила она.

Айдо снова опустил взгляд, а Мира повернулась к немного растерянной мисс Хартфилии, все еще стоящей рядом:

— Люси, ты не могла бы отправиться с ними и присмотреть за Греем и Нацу? Как бы они опять не подрались!

— Ф-фух! — шумно вздохнула Йоко, проводив озадаченную Люси взглядом. — Айдо, зачем ты так рванулся к этой страшной женщине? Я волновалась... и на секунду даже начала ревновать!

Девочка задорно и самую капельку игриво улыбнулась:

— Как ты вообще мог перепутать ее с Таюей? У этой грудь такая здоровая, что нашей Ю даже и не снилась! Размер четвертый, если не больше, аж из доспехов вываливается!

Айдо медленно повернулся к Йоко и хитрая гримаска медленно сползла с ее лица.

— Знаешь, малыш...

Нет, парень не сердился на свою непутевую дочку, все время замечающую то, что вроде как и не положено. Но уж лучше бы сердился... Айдо выглядел удивительно спокойным, а зеленые глаза смотрели прямо на свою милую собеседницу. Но при этом — он не видел ничего перед собой, едва заметно улыбаясь чему-то своему, недоступному всем остальным людям.

— Знаешь, малыш... А я не заметил. Я все время смотрел на ее лицо...

Красноволосый парень снова сел ровно... и не успел заметить, как под ладонью сидящей рядом девочки хрустнула, сминаясь, и начала немного обугливаться столешница. Ведь до сих пор он смотрел в лицо только ей одной...

...И это — был настоящий повод начинать беспокоиться!

Глава 18

— Хрр-р-р-р-р!..

Как известно, утро начинается не с кофе.

Именно эту простую, но от этого не менее прискорбную истину, емко и доступно описывающую окружающую реальность, данную нам в ощущениях, предстояло познать телу, лежащему ничком на простой деревянной кровати в комнате, больше подошедшей бы какой-нибудь казарме, но никак не зданию сильнейшей гильдии магов королевства Фиор.

— Х-рр-ра-а-а!..

Где-то далеко от источника этих странных звуков (всего лишь пара часов на поезде) вершилась история — разворачивались эпические сражения, стирающие с лица земли целую железнодорожную станцию и дающие под дых сотрудникам станционной охраны, не успевшим ответить на вопрос до того, как его задали во второй раз... Гремели битвы с членами темной гильдии, критерии 'темности' которой (где собственно Тьмы — ни на грамм) обязательно бы вызвали у одного любопытного пришельца очередной тяжелый вздох: 'Нет, это точно магия. Особая бюрократическая магия! Налоги не платишь — ты зло в чистом виде!'... Безбоязненно оживали древние демоны-пожиратели душ, не опасаясь услышать в новой жизни: 'Ой, какой он милый! Он хочет меня съесть, значит я интересую его как девушка! Можно с ним подружиться?!' в сопровождении упрямого и немного хитрого блеска голубых глаз... А некая особа с незнакомым лицом, но до судорог родным цветом волос, убегая после разрушения здания, стоимость которого исчислялась суммой драгоценных с восемью нулями (причем первой цифрой была отнюдь не единица!), говорила: 'Что это за странный тип был в гильдии?' И, отвечая на недоуменное шевеление усов мелкого старикашки, устроившегося на закорках розоволосого парня, странно хмурилась, стараясь не оглядываться по сторонам и с чисто женской, несмотря на титул мага S-ранга, непоследовательностью заявляла: 'Не нравится он мне... И кто ему та девчонка у стойки?'

Все эти масштабные события были способны кардинально изменить жизненный путь того, кто взял бы на себя смелость осознать их важность, а, может, даже и позволили бы начать с чистого листа знакомство с обладательницей карих глаз, таких же, как и у другой девушки далеко отсюда, но вместо теплоты и заботы, казалось, излучающих холод оружейной стали... Без сомнения, это изменило бы многое, если не все. Но, к несчастью, все сложилось так, как сложилось, ибо тот, чья судьба решалась сейчас на каменистых пустошах в окружении монстров, сектантов Зерефа и магов гильдии 'Фейри Тейл'...

— Хрр-а-а-ах-х-х нахренвсе!!!

...прошлым вечером надрался до остекленения.

Голова ворочалась с трудом. Создавалось впечатление, что к телу приставили орган другого человека. Причем — его злейшего врага, который и в таком виде продолжал вредить своему противнику.

Тело еще раз хрюкнуло, наконец-то перевернулось лицом вверх и, продравшись сквозь липкую и вязкую муть, казалось, захватившую каждый орган, вспомнило свое имя.

Никогда еще путь к самому себе не был столь долог и труден... Но пройдя этот этап, своеобразную экзистенциальную точку сборки, обновленный Айдо Узумаки получил возможность обдумать происходящее. Обновление получилось откровенно хреновым — думалось с трудом.

По мере осознания окружающей реальности из вязкого посталкогольного болота все настойчивее поднималось желание извиниться перед одним любителем саке почтенного возраста с белыми волосами в стиле дикобраза: если он переживает такое ежедневно — он просто эпический герой! А окончательно сформировало это желание собственная чакра — она категорически отказывалась лечить хозяина. У чакры тоже было похмелье...

Именно осознание этого подлого предательства окончательно выбило почку из-под ног шиноби-трезвенника. Бывшего — и трезвенника, и шиноби. Айдо коротко простонал, сел и, наконец, отважился открыть глаза.

Совсем недалеко раздался шорох и в сузившееся поле зрения медленно вплыл стакан, наполненный прозрачной жидкостью.

— Пей! — приказал очень знакомый голос.

Вид стакана мгновенно включил, казалось бы, заснувшие рефлексы. Айдо одним движением выдернул добычу из тонких, но сильных пальцев, которые, тем не менее, заботливо придержали емкость, дабы торопливый рывок не разлил содержимое.

Жидкость растворилась в страждущей глотке, кажется, даже не долетев до желудка и Айдо наконец смог собрать в кучу разъехавшиеся глаза. Красное пятно, маячившее на заднем фоне, перестало расплываться, и вполне закономерно оказалось...

— Ты... Йоко, — прохрипело все еще похмельное горло.

— Надо же, узнал! А я и не надеялась! — иронично протянула девочка, устроившаяся на стуле и совсем по-взрослому закинувшая ногу на ногу.

— Нет, я... просто думал... Ты в общежитии...

Руки пришедшего в сознание Айдо зашарили вокруг в попытках отыскать одеяло, чтобы спрятаться в нем до подбородка, и лишь спустя пару секунд пришло осознание, что на кровати лежал он, вообще-то, полностью одетый...

— Я просидела здесь всю ночь...

Йоко заметила судорожные рывки собеседника и улыбнулась:

— Не нервничай, я видела тебя всяким... в том числе и голым. Но ты прав, такое безобразие и утерю человеческого облика вижу в первый раз! — вдруг ехидно хмыкнула она, но, посмотрев на метания старшего товарища по узкому пространству кровати, сжалилась. Вздохнула, спустила обе ноги на пол, на секунду обернулась к столу и протянула парню второй стакан. — Ладно уж... Держи, станет легче.

Вторая порция жидкости исчезла в иссохших потрохах, и, в полном соответствии со словами девочки, ситуация улучшилась настолько, что к Айдо вернулась способность соображать. Он посмотрел на стакан, по-прежнему сжатый в кулаке:

— Что это такое? Прямо возвращает к жизни!

— Это Мира придумала. Похмелье в гильдии 'Фейри Тейл' — почти хроническая болезнь, вот она и придумала такое. У нее были огромные возможности поэкспериментировать. Просто вода с солью и лимонным соком. Она хотела тебе отнести, но я решила сделать это для тебя...

Йоко с очарованием детской непосредственности перешла от ехидства к смущению, но, к сожалению, облегчение самочувствия пациента было слегка преувеличено как самим пациентом, так и его добровольной помощницей. В ответ на это Айдо вдруг подскочил с кровати и выпрямился в самой пафосной позе, на которую был способен:

— О, подательница благ! Лишь Небо знает, сколь огромна моя благодарность! Ты, которая пришла на помощь страждущему в трудный час, которая облегчила мои страдания!Товя доброта способна соперничать лишь с твоей красотой, равной которой нет и во веки вечные не будет под этим небом, которое стало бы из голубого — серым, лишившись возможности лицезреть тебя! Любые слова будут лишь бледной тенью того, что я испытываю к тебе, той, чья улыбка для меня желаннее, чем ежедневный восход солнца! И я никогда не устану возносить хвалу всем богам Вселенной за то, что позволили мне, обычному серому человеку, находиться рядом с тобой, моя принцесса, моя... богиня!..

Айдо вдруг осекся. Йоко, только что сидевшая на единственном в комнате стуле, вдруг оказалась прямо перед ним. Она стояла, напряженная до предела, казалось, в ее теле вибрирует каждый мускул. А голубые глаза, ставшие вдруг бездонно-синими, требовательно смотрели снизу вверх, стараясь поймать взгляд парня... с тем, чтобы не отпускать уже больше никогда.

Несколько секунд стояла тишина, а затем прозвучал странно дрожащий голос девочки:

— Айдо... Ты никогда раньше... не говорил мне таких слов!..

— Йоко, я просто... э-э-э...

Необычайно обострившаяся вдруг интуиция доверительно сообщила парню, что слова о том, что он 'просто пошутил', могут стать последними в его недолгой и глупой жизни. Во внеочередную реинкарнацию верилось слабо, поэтому в комнате повисла тишина. Она была странной — казалось, что каждый из собеседников знает, что должно прозвучать дальше, и каждый боится этого знания. Вот только у каждого были свои собственный слова...

Йоко несколько секунд всматривалась в лицо Айдо, а затем ее глаза погасли, она резко развернулась, хлестнув распущенными волосами по груди парня, и пошла к выходу. Но на пороге остановилась:

— Айдо, я хотела сказать... Наверное, тебе не стоит снимать комнату в общежитии. С тех пор, как мы ушли от Полюшки, я не спала. Мне больно, и сон как-то не идет. А комната очень дорогая...

Постояв немного в дверях, Йоко вышла, а красноволосый парень некоторое время стоял неподвижно. До тех пор, пока его не привел в чувство громкий треск. Он опустил взгляд и с удивлением уставился на собственную ладонь, не занятую стаканом, раскрошившую в щепки спинку кровати, на которой он спал. При этом Айдо не почувствовал ничего. Совершенно ничего...

В лабиринте, достойном Минотавра

— Проклятый старикашка! 'Где-то в центре города, а там сам разберешься, я не помню!' Да еще в такое утро! И толку мне с этих двухсот тысяч? Никогда больше не буду спорить с Каной на деньги! На поцелуй разве что... Кхм, все равно не буду! И даже в этом ты виноват, Макаров!...

Тихое, но чрезвычайно злобное бормотание наполняло исторический центр города Магнолия вот уже полчаса кряду. По узенькой, больше подходящей классической средневековой Европе, чем древнему магическому городу, улочке медленно брела широкоплечая фигура, пристально вглядывающаяся в двери домов.

— 'Третий дом с конца, дубовая дверь'! Немудрено, что ты сбежал на своё сборище глав гильдий— не захотел мне такое говорить, Миру заставил! Знаешь же, старая скотина, что не могу на нее злиться!..

Когда Айдо спустился в главный зал гильдии, Йоко там уже не было — она ушла в общежитие. Внизу его встретил уже привычный гул голосов, который, однако, сегодня порождал тупую головную боль, и неизменная лучезарная улыбка Мираджейн, которая одна стоила того, чтобы проснуться с похмелья этим тяжелым утром. В другое время Айдо не преминул бы задержаться, чтобы немного поболтать с девушкой, тем более что Эльфмана в округе не наблюдалось. Но утренний разговор с Йоко оставил в душе красноволосого такой гремучий коктейль из стыда, чувства вины и решимости наконец начать что-то делать с нечеловеческой проблемой девочки... Поэтому единственными его достижениями было едва заметное смущение платиновой блондинки в тот момент, когда она передавала слова мастера Макарова — и немудрено: сказку 'Пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что' в гильдии 'Фейри Тейл' не рассказывают, потому что здесь это суровая реальность — и странное выражение лица, когда Айдо между прочим поинтересовался у очаровательной официантки, где можно купить новую кровать. Пристальный и немного подозрительный взгляд девушки, знавшей, где именно провела эту ночь Йоко, красноволосый не заметил — он повторял замысловатый маршрут вслух...

— Погодите-ка... А, может быть, в Фиоре так посылают?.. На Земле вот — принято отправлять на... Все, отныне и впредь обещаю — когда тебе, старый пердун, понадобится помощь, я пошлю тебя в такой же далекий пешеходный маршрут! Стоп... Кажется, нашел!

Обещанная 'третья с конца дубовая дверь' выглядела совершенно обычно, разве что довольно маленькой — парню пришлось бы наклоняться, чтобы в нее пройти. Искренне понадеявшись, что на такие жертвы идти не придется, он постучал.

Подождал. Постучал еще. И снова подождал. За дверью царила первозданная тишина. Разозлившись, визитер, которого, как оказалось, не ждали, злобно хватил по двери кулаком, вымещая в этом ударе все — злость на дурацкий розыгрыш старого сластолюбца Макарова, который он выдумал не иначе чтобы наедине полюбезничать с Йоко; до сих пор не прошедшее, несмотря на разогнанную как двухконтурная авиационная турбина чакру; вязкое утро, когда он, не успев продрать глаза, уже успел чем-то обидеть самого близкого во Вселенной человека; то, что этот человек — человек не совсем, в том числе и по его вине, потому что в то время, когда нужно искать способ вылечить ее, он перемигивается с одними девушками за барной стойкой и напивается с другими до потери сознания...