— Я — офицер Медслужбы ВКС Альянса Систем, а вы находитесь на военном боевом разведывательном корабле. Нам не составило труда навести справки.
— И вы знаете теперь... — продолжила матриарх.
— Многое, — не стала отрицать врач. — И о вас. И о нём. — Карин взглядом указала на Сарена.
— Можно вас попросить, Карин. Я бы хотела, чтобы... — Бенезия, как поняла медик, вполне ожидаемо застеснялась. Это стеснение было вполне понятным — и мужчины и женщины разных рас и считавшие себя бесполыми азари не хотели, чтобы их видели 'полуразобранными' и 'разобранными', а такая 'разобранность' и 'полуразобранность' столь обычна для пациентов больниц и госпиталей.
— Он — крепко спит, Бенезия. Но, если хотите. — Чаквас надавила несколько сенсоров на своём наручном инструментроне и кровать Сарена оказалась отделена от остального пространства медотсека ширмой.
Азари немного успокоилась.
— Он... Он несколько раз едва не задушил меня... — тихо произнесла Бенезия. — И сейчас я вспоминаю это... особенно отчётливо. Он... Он едва не убил меня... Несколько раз он пытался меня убить. И я знала и знаю сейчас — так требовал поступить от него этот страшный гигантский корабль. Сарен... стал рабом этого корабля. А потом... его рабыней стала и я... — азари-матриарх прикрыла глаза, умолкнув на несколько минут. Чаквас была немного удивлена, что пожилая даже по меркам своей расы азари не только достаточно быстро очнулась, но и столько слов сказала вслух. А уж вспомнила она, едва очнулась, пришла в себя, немало — в этом Карин была не просто уверена — убеждена. Бенезия открыла глаза, её взгляд коснулся лица врача. — Вы... оперировали меня?
— Да, — кивнула Чаквас. — Корабль у нас небольшой, я — хирург-травматолог.
— Не понимаю. Что произошло? — взгляд азари пошарил по медотсеку. — Мы оба здесь... наверное, находимся достаточно долго?
— Да, — подтвердила Чаквас. — Вы долгое время были без сознания. Оба.
— Получается, что он... тоже свободен от влияния Жнеца? — спросила едва слышно азари.
— Да. Так же как и вы, Бенезия, — ответила Чаквас.
— Но... — азари замялась. — Это значит...
— Это значит, что вы не могли отдавать себе отчёт и не можете отвечать за свои действия, совершённые под таким, — здесь врач корабля сделала особый, заметный для пациентки, акцент, — нажимом. — И у нас нет желания выдавать вас правоохранительным органам Азарийской Республики или Турианской Иерархии. Для этого нет оснований и нет никакой возможности — вы находитесь на лечении. А оно будет... достаточно долгим.
— Так что же всё же произошло? — матриарх всерьёз вознамерилась получить ответ на этот вопрос.
Чаквас едва заметно вздохнула. Ей очень не хотелось вот так сразу рассказывать матриарху о том, что совсем недавно случилось на Иден-Прайме. Бенезия не спускала взгляда с лица врача и поняла, что та колеблется.
— Я помню, Карин, что надо было забрать с планеты Маяк. Так хотел пилот корабля и мы... вынуждены были подчиниться. Мы... были свидетелями того, как корабль шёл по Галактике к планете. Пилот как-то именовал планету, каким-то то ли кодом, то ли шифром, но... мы не имели никакой реальной возможности понять, что это за планета и где она расположена.
— Это Иден-Прайм. Одна из первых человеческих колоний. Сельскохозяйственная планета. С протеанскими артефактами, — честно сказала Чаквас.
Азари заледенела.
— Нас... занесло на территории, подчинённые человечеству?! — выдохнула она.
— Можно сказать и так, — подтвердила Чаквас. — Сделать вы вдвоём — и даже поодиночке — всё равно, как я понимаю, ничего бы не смогли — ни воспротивиться, ни поспособствовать, так что считайте, что вы оба были просто бесправными, вынужденными пассажирами этого корабля. Всё решал пилот.
— Но почему... почему мы попали... — азари силилась сформулировать свой вопрос и Чаквас её не торопила. — Почему мы вдруг оказались...
— Пилот корабля собирал протеанские Маяки, вероятнее всего — по всей галактике. В маяках содержалось предупреждение. О большой опасности. — Чаквас вспомнила картинки, переданные ей службой РЭБ фрегата. Те самые картинки, которые уже видели археологи и охранявшие учёных космопехотинцы. Врач помнила своё убеждение в том, что это — далеко не вся информация, которая содержалась в Маяке. Возможно, удастся извлечь больше. Со временем, конечно. — Пилот корабля не хотел, чтобы это предупреждение было получено и понято. Потому он тайно приблизился к Иден-Прайму. Мы успели засечь его продвижение по зоне ответственности человечества, успели отметить его подход к Иден-Прайму и успели предотвратить вывоз маяка. — Поглядывая на пациентку и на дисплеи приборного надкроватного комплекса, Чаквас убеждалась, что азари поразительно быстро если и не выздоравливает, то приходит в определённую, весьма значительную норму, потому продолжала рассказ.
— И... — в голосе пожилой азари явно чувствовалось нетерпение.
— Нам пришлось пресечь попытку корабля уйти с планеты с помощью бортового — и не только — оружия. Результатом стало падение корабля на поверхность Идена. Вас обоих извлекли из недр 'креветки'.
— Жнеца, — уточнила матриарх.
Карин кивнула:
— Да. Перевезли на борт нашего корабля. Вы оба были без сознания...
— Я была... полностью подавлена, — прошептала матриарх. — И сейчас... Я не понимаю. Я чувствую себя так, словно этих дней, проведённых под гнётом воли пилота корабля... в моей жизни никогда не было. Я чувствую себя свободной. Раньше я была абсолютно убеждена, что избавиться от зависимости от Жнеца... невозможно. А сейчас... Я чувствую себя так, словно никогда не встречалась ни с Сареном, ни с Жнецом.
— Мы смогли вас вытащить, Бенезия, — сказала Чаквас. Ей очень не хотелось вот прямо сейчас говорить едва очнувшейся азари о Шепарде и о его возможностях.
— Вы... вытаскивали меня... и Сарена... не одна? — матриарх внимательно посмотрела в глаза Чаквас.
— Да, я в основном занималась вашими... телесными проблемами, — не стала лгать пациентке Чаквас. — Психические проблемы, в том числе — и проблему вашей полной зависимости от воли пилота корабля-Жнеца... устранял другой член нашего экипажа.
— Я ощущала... присутствие рядом... мужчины, человека, — тихо прошептала матриарх. — Значит, это правда. Он был здесь.
— Был, — подтвердила врач. — Он очень помог мне. И вам. Обоим.
— Не сомневаюсь, — азари ещё раз обвела взглядом доступное ей пространство Медотсека. — Мы здесь... только втроём?
— Наш корабль пока что не покинул планету. У нас здесь есть ещё задачи. И пока командир корабля не приказывал стартовать, — уточнила Чаквас. — А что касается Медотсека, то я, как главный врач — его полновластная хозяйка. И члены экипажа и команды корабля знают, что я никогда не делаю из процесса лечения пациентов какое-либо шоу. Что же касается того, что мы здесь только втроём... Я не чувствую себя одинокой, Бенезия. Просто... работа у меня такая. Вы оба — сейчас самые сложные пациенты за последние дни. Потому, естественно, мы постарались, чтобы вы выздоравливали в тишине и в покое.
— Наверное, это... правильно. То, что вы, Карин, сделали, — произнесла матриарх. — Никак не могу привыкнуть к своему... свободному состоянию.
— Вы, Бенезия, только недавно очнулись, — сказала Чаквас, поглядывая на индикаторы надкроватных приборных дек. — Так что...
— Поверить не могу, что я... свободна, — выдохнула матриарх. — Столько дней... Какое сегодня число?
Чаквас назвала не только день, но и месяц, и год, вызвав на лице пациентки вполне ожидаемое выражение искреннего изумления.
— Богиня! Я столько времени провела в подчинении у Жнеца?!... Поверить не могу. Хотя... понимаю, что это... вполне возможно. Когда ты заперта в такой... оболочке... время движется совершенно по-другому, — задумчиво произнесла матриарх.
— Теперь вы свободны, Бенезия. — Чаквас присела на стул, стоявший рядом с кроватью, на которой лежала пожилая азари. — И вам предстоит освоиться с вашим свободным положением.
— Вы правы, Карин, — матриарх закрыла глаза на несколько секунд. — Вы говорили, что это — военный корабль?
— Да. 'Нормандия'.
— Помню. О его проектировании турианцы иногда упоминали в Экстранете. Двухвековое отставание. И...
— Построили, передали нам, мы вот, осваиваем. — проговорила Чаквас. — Первый дальний полёт и — такое, — она не стала особо скрывать от собеседницы свои чувства и эмоции.
— И... как мне теперь быть с ним? — Матриарх с усилием повернув голову, взглянула на ширму, отделявшую её кровать от кровати, на которой лежал Сарен.
— Он — тоже свободен и теперь не будет иметь к вам, Бенезия, никаких претензий. Вы оба — взрослые разумные органики, так что... Каждому — и вам, и ему — предстоит освоиться в этом мире уже в качестве свободных от внешнего влияния личностей. Это... длительный процесс.
— И... — нетерпение, а может быть — и любопытство в голосе азари продолжали нарастать.
— Пока что вы будете находиться в Медотсеке. Оба. Потом, когда окрепнете — сможете вернуться туда, куда захотите. — Чаквас не стала продолжать, понимая, что азари должна сама решить вопрос о том, где она хочет жить после такого 'возвращения'.
— Мне, откровенно говоря, страшно, Карин, — не стала скрывать опасений и откровенной боязни, матриарх. — Я столько совершила преступлений... сама того не желая. Боюсь...
— Вы совершали эти поступки, находясь под внешним влиянием, Бенезия, — ответила собеседнице Чаквас. — Сильнейшим, неотвратимым внешним влиянием. Вы никоим образом не были свободны в своих поступках, у вас не было другого выбора, никакой другой возможности. Так что...
— Но мне — не поверят. — Бенезия попыталась было начать рассказ о том, кто она такая, но Чаквас остановила её коротким жестом и азари замолчала, поняв, что продолжать настаивать не следует. — Вы... узнали обо мне почти всё?
— Мы — разведка, Бенезия, — сказала Чаквас. — И, если надо, то у нас — предостаточно возможностей узнать о каждом разумном многое. Мы в курсе, что вы — член основного состава "Совета Матриархов Азари", в просторечии именуемого Матриархатом, мы так же знаем, что вы — одна из религиозных лидеров расы.
— И вы знаете, что у меня... — несмело прошептала матриарх.
— Есть единственная дочь, которой на данный момент — сто с лишним лет. Её зовут Лиара, — подтвердила Чаквас.
— Я с ней уже долгое время не общаюсь. По вашему счёту — это пятьдесят лет. Половина её жизни, Карин, — тихо сказала матриарх. — Простите, но я... удивлена, изумлена и, не скрою, обрадована тем, что могу вот так свободно, спокойно и много с вами говорить. Я понимаю, что вы прооперировали меня, что я лежу на медицинской больничной кровати, что вы почти полностью восстановили моё тело, но... я хотела бы узнать побольше о том человеке, который оказался способен вернуть мне... саму себя, — смутившись, матриарх прикрыла глаза. — Он сможет придти ко мне в ближайшее время?
— Сейчас он очень занят, Бенезия, — ответила Чаквас. — У нас здесь есть работа, которую надо завершить. Пока что командование корабля не приняло многие важные решения, а без их принятия мы не сможем безопасно и быстро покинуть планету. — Чаквас привстала, поворачивая один из экранов к лежавшей навзничь азари и переключая его изображение с медицинских показателей на нейтральную статичную заставку. — Я вам расскажу об этом человеке. Он, думаю, не преминёт зайти к вам, когда вы в достаточной степени окрепнете.
— Моя одежда. Она, вне всякого сомнения, пострадала при падении. И...
— Не буду скрывать, Бенезия, — ответила врач. — Мне пришлось разрезать ваше платье. Старалась резать по швам, так что при необходимости его можно будет восстановить. Ваш головной убор...
— Что-то вроде ритуально-церемониального убранства, Карин. Понимаю, для людей он... не привычен, но... я к нему привыкла, да и на Жнеце, когда я — это была не я, как-то не особо думалось о своём внешнем виде. Так что я теперь понимаю, что всё это время я практически не переодевалась во что-либо другое и, соответственно, не меняла и головной убор. Он не пострадал? — поинтересовалась матриарх.
— Немного. При необходимости мы его отремонтируем. — Чаквас, не вставая с места, надавила несколько клавиш на своём наручном инструментроне и одна из дверец ближайшего к кровати настенного шкафа открылась. — Вот он.
— Почти не пострадал. — матриарх оглядела свою 'шапку' цепким взглядом и врач корабля убедилась в том, что зрение вернулось к азари в полной мере, её мозг получал всю основную информацию в достаточных, необходимых объёмах. — С платьем, наверное, хуже?! Впрочем, понимаю. Волочь меня с Жнеца на...
— Челнок, — уточнила Чаквас.
— А потом — на фрегат, — продолжила матриарх. — Удовольствие ниже среднего. Наверное...
— Вас принёс сюда тот человек, который впоследствии восстанавливал вашу психосферу, Бенезия, — отметила врач. — Его, — она взглядом указала на ширму, — принёс на борт один из десантников.
— На руках? — уточнила азари. — Я... я не чувствовала тогда, что меня... несут на носилках. Наверное, его, — она посмотрела на ширму, за которой на кровати лежал турианец, — тоже принесли не на носилках.
— Вы правы. Вас обоих принесли сюда на руках, — подтвердила Чаквас. — Почти сразу он, — врач набрала на своём наручном инструментроне несколько команд. Бенезия увидела официальный портрет Джона Шепарда, почти такой же, какой был в его личном, совершенно секретном деле, — стал восстанавливать вашу психосферу. Как он это делал — даже я, врач, в деталях сказать не могу. Он на это — способен и он это — может делать. Вряд ли он сам тоже сможет пояснить это словесно кому-либо из разумных. Такова, вполне вероятно, одна из его возможностей, которой он располагает, обладает, владеет — назовите как хотите. — Чаквас лёгкими касаниями сенсоров на инструментроне пролистнула на экране несколько портретов старпома.
— Он... молод. И, несмотря на внешнюю молодость он... опытен, — отметила азари, вглядываясь в предъявленные ей изображения.
— Да, — соглашаясь, кивнула врач. — Он действительно необычен. Обладает высоким десантным и спецназовским рангом. И сейчас он — старший помощник командира корабля и одновременно — командир десантного экипажа.
— Две таких должности — одному человеку?! — искренне изумилась азари. — У нас в азарийском десанте такого — не практикуют. Во всяком случае, я об этом, несмотря на достаточный уровень допуска, ничего не знаю.
— Мы и сами изумлены, — не стала отрицать Чаквас. — Он совсем недавно пришёл к нам в экипаж. Перед самым отлётом на Иден-Прайм. А потом... на корабле и в экипаже многое, не скрою, изменилось в лучшую сторону.
— И в лучшую сторону изменилось для меня, Карин, — прошептала матриарх. — А почему я могу лежать на вашей кровати вот так, держа голову прямо? Ведь отростки...
— Мы предполагали, что будет иметь место такое неудобство для азари. Потому наши больничные кровати, которыми комплектуются медотсеки кораблей разведки, с недавних пор оснащаются выемками, в которые утапливаются ваши головные отростки. У него, — врач посмотрела на ширму, — похожая проблема, но и он тоже не испытывает трудностей — его головные выросты также утоплены в похожей выемке.
