Белый Клык

Где-то подспудно директора колола мысль, что все произошедшее — не просто сбой, не ошибка программистов или халатность Совета, а часть плана, который он пока лишь смутно угадывал за действиями врага. Увы, он не мог проверить слова специалистов Джеймса сам — ИИ и, как следствие, полностью самостоятельные роботы были относительно недавним изобретением. Две свои последние жизни он провел в Вейл, в дорогом сердцу Биконе, вдалеке от современного локомотива науки. Он научился пользоваться и взаимодействовать со всем этим, но за повседневной рутиной так и не нашел времени разобраться в вопросе как следует.

"Следующую жизнь я должен провести в Атласе и разобраться, наконец, со всеми их придумками. За прогрессом становится все сложнее следить..." — в очередной раз напомнил себе Озпин, выходя из лифта, находящегося прямо за его рабочим столом на вершине главной башни Академии.

— Привет, Глин, — положив руки ей на плечи, тепло поприветствовал он ученицу, которая, поглощенная отчетами, даже не обратила внимания на звук открывающихся дверей.

Сильнейшая Охотница Вейл, самый страшный кошмар любого нерадивого студента Бикона и опаснейший враг каждой ремонтной компании Королевства, вздрогнула под его ладонями, но, опознав учителя, расслабилась, откинувшись в кресле и посмотрев на него снизу вверх.

На ее вечно строгом лице было выражение, увидев которое, любой студент решил бы, что его отравили галлюциногенами — она улыбалась.

— Папа...

— Я миллион раз говорил тебе, что это не так, Глин, — нахмурился Озпин, убирая руки и отступая на шаг. — Твой отец мертв.

— Вы настолько близки, насколько это только возможно, — спокойно ответила она, вновь возвращаясь к своему обычному строгому обращению и стирая редкую улыбку с лица.

-...Ты всегда называешь меня так в своих мыслях, не так ли? — со вздохом спросил он.

— Конечно. Никто не может указать мне, как думать. Когда ваша прошлая жизнь закончилась, мне было всего шесть. Через два года погибла мама и больше родных у меня не осталось. Вы забрали меня из приюта, когда мне было десять. Вы научили меня всему, что я знаю, вы привели в Бикон, вы сделали меня той, кто я есть. Учитывая, что вы помните все, что помнит мой отец... только логично, если я буду называть вас так.

— Это одна из причин, почему я редко завожу семью, — вздохнул он. — Даже в следующей жизни, уже другим человеком, всегда хочется приглядеть за потомками.

— Поэтому у нас в академии учится мистер Арк? — неодобрительно проворчала Глинда. — Без обучения, с поддельными документами?

— Нет, Глин, это — причина, почему я вообще согласился сначала встретиться с ним, вместо того, чтобы просто отказать. А учится он здесь потому, что напомнил мне своего деда: тот же мягкий глуповатый фасад, за которым скрывается железная руда, что так и просится в горн. Кейан был таким же — и посмотри, кем он стал. Ты не можешь отрицать, что мистер Арк прижился здесь.

— Лишь благодаря мисс Никос.

— А Кейан — только благодаря Знанию. У каждого свои преимущества, — ответил Озпин и продолжил прежде, чем ученица могла бы ответить. — Давай не будем начинать этот спор снова, Глинда. Мистер Арк мог не справится с инициацией и буднями студента нашей Академии, но он сделал это — бессмысленно спорить о том, что могло бы произойти. Ступай, я закончу с отчетами сам после встречи с мистером Брауном.

-...Я все еще думаю, что размещать его среди детей было ошибкой, — проворчала Охотница, вставая из-за стола.

— Я думаю, за эти годы ты уже успела убедиться, что я хорошо разбираюсь в людях. Мистер Браун не причинит им вреда... разве что мистеру Винчестеру, но ему уже весьма доступно все объяснила мисс Сяо Лонг.

— Она оставила его с одним процентом, — сочла нужным заметить Глинда уже на выходе. — Одним, Озпин. И вы думаете доверить ей силу Девы? Она и со своей собственной-то не знает, что делать.

— Одним, Глинда. Именно что одним. Нельзя осуждать людей за то, что они могли бы сделать, но не стали.

Она не ответила.

Вздохнув, директор сел за стол, рассеяно оглядел кучу бумажек, глупой повседневной рутины главы Охотников Королевства... и, отодвинув все это в сторону, развернул кресло к панорамному окну с видом на Академию и, далеко на горизонте, сверкающему в сгущающихся сумерках великому городу Вейл.

Тысячелетия его врагом были Гримм. Твари Темноты были главной угрозой существования человечества с момента, когда каменные топоры казались вершиной развития. Века потратили люди в сражениях с ними, в постоянной войне за выживание, в которой не могли победить — Гримм были бесконечны: убей одного и где-то там, за холмами и реками, родится новый. А может — двое, никто не знал до сих пор...

Не только его жизнь — всего людского рода была подчинена лишь одной задаче: выжить, дотянуть до завтрашнего дня, поднять стены выше, научиться лучше биться, придумать оружие эффективнее.

Он был с ними на каждом этапе — вместе с ними учился отливать сталь и ковать мечи, впервые обнаружил ауру и открывал ее свойства, узнавая все новые и новые способы использования силы души, тренировал Охотников, поколение за поколением... он связал разрозненные человеческие поселения, подсказывая, где искать собратьев, он защищал и собирал под свое крыло первых ученых, основывал библиотеки, сохранял каждую крупинку знания...

Жить в безопасности от Гримм — это было мечтой, за которой он следовал на протяжение всей истории, книжной и нигде не записанной. Он сражался за это и умирал — сотни раз.

И вот, наконец, эта мечта была достигнута — люди стали достаточно сильными, чтобы коренной житель любой из столиц Королевств мог прожить всю жизнь и так и не увидеть своими глазами ни одного Гримм.

То, что произошло дальше, стало для него неожиданностью. Как только проблема Тварей Темноты перестала быть вопросом выживания, человечество, лишенное общего врага, что сплачивал их тысячелетия... нашло себе нового.

Себя.

Мировая Война, в которую он позволил втянуть Охотников, война, которая закончилась катастрофой, что едва не превратилась в уничтожение. Война за Права, вспыхнувшая из-за притеснения фавнов. Преступность, которая была всегда, но в нынешнее мирное и безопасное время расцвела ярче, чем когда либо. Люди чувствовали себя в безопасности, они перестали бояться Гримм — то, ради чего он сражался, внезапно стало проблемой.

Кажется, это называют "злая ирония".

А теперь еще и все это...

— Входите, мистер Браун, открыто, — ответил он на вежливый стук. — Присаживайтесь.

— Один из моих контактов наконец-то вышел на связь, — перешел сразу к делу фавн. — Кажется, моей команде удалось убедить всех, что они не собираются следовать за мной. Один из них будет в городе в первый день фестиваля.

— Это может оказаться ловушкой, — заметил очевидное директор.

— Может, — не стал спорить Браун. — Думаю, мне пригодится подстраховка. Но даже не вздумайте тащить в это RWBY.

— Мне кажется, что они сами влезут в это, буду я тащить их, или нет, — улыбнулся Озпин.

Так уже было — когда пришло время раздавать миссии незадолго до Прорыва Гленн — одна из самых перспективных команд первого года хотела миссию на юго-востоке: ту самую, что была с пометкой "от второго курса и выше". Он разрешил, потому что по глазам видел — запрет их не остановит. Пусть уж лучше влезают в неприятности под присмотром одного из преподавателей Бикона, а не в одиночку.

— Поэтому, мы им об этом не скажем, — кивнул Браун. — Они просто не готовы ко всему этому. Тем более, они участвуют в турнире, все разговоры об этом.

— Вы очень заботитесь о них.

— Блейк мой друг, — глядя на него исподлобья, ответил фавн.

— Но вы сказали не Блейк, а RWBY, — заметил директор.

— Не надо играть со мной в игры, Охотник. Они не лезут в это.

— Хорошо, — не стал спорить Озпин. — Я обеспечу вам прикрытие из Охотников. Одной команды будет более чем достаточно. Тем более, что к тому времени, у вас уже снова будут обе руки. Операция сегодня вечером, я правильно помню?

— Да. Но это всего лишь металл — я даже ударить как следует ею никого не смогу, рассыплется к черту.

— Я бы не был так уверен на вашем месте, мистер Браун, — покачал он головой. — Советую вам первым делом проверить на прочность ваш протез. Весь вопрос состоит в том, посчитает ли ваше Проявление его частью тела или нет.

— Это кусок металла и кучка праховых микросхем.

Озпин пожал плечами.

— Просто попробуйте. Вы же знаете самое известное изречение о Проявлениях, ученого Клива Нави? То самое, что принесло ему мировую известность, но загубило карьеру?

— "Проявления делают странное дерьмо. Просто смиритесь уже, блин!" — ухмыльнулся фавн.

— Именно. Так что попробуйте — возможно, вас будет ждать сюрприз. Это все, о чем вы хотели поговорить?

— Нет. Пустите меня к Торчвику.

— Мистер Торчвик просто наемник — ему говорили не больше, чем вам. Только ближайший план, не более того.

— Роман мерзкий ублюдок, но он умный мерзкий ублюдок. То, чего он не знает, о том он догадывается. Его нашли без сознания во время Прорыва Гленн. И молчит он на ваших допросах не потому, что ничего не знает, а потому что боится Фолл больше, чем вас. Нам просто надо это изменить.

— Что именно вы предлагаете, мистер Браун? — вкрадчиво спросил директор, глядя фавну прямо в глаза.

— Просто дайте нам комнату. Отключите камеры. Уберите охрану. И через пару часов у нас будет все, о чем Роман знает или хотя бы догадывается.

— Это противозаконно.

— А я, по-вашему, кто? — жестко ответил Браун. — Вы же не девчонки из RWBY, Озпин. Это они могут забыть, кто я и что сделал, сколько законов нарушил. Они могут верить, что можно изменить меня, просто подружившись, что я променяю дело своей жизни на их дружбу, на безопасность Бикона и морально однозначную профессию Охотника, но вы... вы должны быть умнее.

— Я не прошу многого, — продолжил фавн. — Охотники не пытают людей, я понимаю. Ваши драгоценные руки останутся чисты. Просто закройте глаза и отвернитесь в сторону — я сделаю все сам.

Директор на это только сокрушенно покачал головой. В одном фавн ошибался — его руки не были чисты. Он жил тысячи лет, он наделал больше ошибок, чем любой другой, совершил больше преступлений, чем девятнадцатилетний мальчишка перед ним может представить. Во всем этом была только одна проблема: в этой жизни ему еще не приходилось принимать таких решений. Да и Джеймс... у генерала было много достоинств — но гибкость не была одной из них. Если бы он не сотрудничал с этой семьей уже третье поколение, если бы отец и дед Джеймса не вдолбили ему с самого детства правила, по которым работало их маленькое тайное общество по защите от Салем, он бы вряд ли даже согласился хранить тайну.

— Давайте вернемся к этому разговору после вашей операции, — предложил наконец он. — Я не единственный, кто принимает здесь решения. Мистер Торчвик, в конце концов, находится под заключением Атласа, не Вейл.

Преступник на это лишь пренебрежительно фыркнул.

— Ну-ну... И почему мне кажется, что вы просто делаете вид, что уступили Атласу лидерство, тогда как на самом деле продолжаете контролировать все сами?

— Разум может играть с нами злые шутки, мистер Браун. Легко увидеть то, чего нет.

— А вот я уверен, что это ВЫ играете со мной в игры, директор, не мой разум, — зло сощурился фавн. — Тогда, в номере, когда мы встретились впервые, вы сказали, что я понятия не имею, с кем именно связался Белый Клык — и вы явно имели ввиду не Синдер Фолл. С тех пор вы успешно уходите от вопросов о том, кто же стоит за всем этим. Больше я вам этого позволять не буду: вы либо расскажете мне все прямо сейчас, либо вам придется вышвырнуть меня из своего кабинета... и даже это вам не поможет — завтра я вернусь обратно и буду делать так до тех пор, пока не получу свои ответы. Других вариантов нет. Хватит с меня слепого подчинения, довольно "минимально необходимой информации".

"И вот всегда так..." — с грустью подумал директор, откидываясь в кресле и рассеяно вертя в пальцах трость. — "Случайная обмолвка там, неправильное слово тут, слишком большие знания, опыт, взявшийся из ниоткуда... и они начинают задавать вопросы. А когда получают свои ответы — никогда не верят".

Сложно убедить других в том, что он — Реликвия Знания из старой сказки о Двух Богах и сотворении человечества, что обладает опытом, копившимся столетиями, что помнит тысячи жизней. Как правило, он оставлял подсказки при текущей жизни — и потом пользовался ими в следующей.

— Вы знаете, я давно живу на свете, мистер Браун, — проронил он, решив начать с преуменьшения века. — Я встречал много людей. Таких, как вы — тоже. Нечасто, что уже говорит очень о многом. Я бы хотел иметь вас на своей стороне, хотел бы сражаться плечом к плечу, но... вы уже выбрали себе цель жизни, вы видите путь, которому будете следовать. Эта цель — равенство фавнов, этот путь — Белый Клык.

— Мне очень жаль, мистер Браун, но знания, о которых вы просите, поставят вас в положение, когда вы осознаете, что наш мир куда сложнее, чем кажется на первый взгляд, что притеснение и дискриминация фавнов — далеко не самые страшные проблемы Ремнанта, не самая большая угроза человечеству. Может статься так, что для решения этой проблемы придется пожертвовать вашей целью или, по меньшей мере, отложить ее в сторону. Прежде, чем требовать у меня ответов, спросите себя — вы вообще готовы сделать такой выбор?

— Не самая. Большая. Проблема, — все, что ответил ему Браун.

На мгновение Озпину даже стало интересно, не нападет ли фавн на него прямо здесь и сейчас, но преступник все же взял себя в руки, глубоко вздохнул и, когда заговорил, лишь чуть более хриплый голос, с приглушенными рычащими нотками свидетельствовал о его гневе:

— "Она", кто бы не стоял за всем этим, кто бы не использовал ненависть Адама в своих целях... Скажите мне, директор, когда мы остановим Белый Клык в Вейл... она что, просто пожмет плечами и скажет "Ну, не вышло... И ладно"? — спросил он и тут же сам ответил: — Нет. Она этого не сделает. Она попытается снова. Адам смог получить поддержку хотя бы части фавнов, как минимум — того, кого Хак назначил командовать подкреплением. Когда мы закончим здесь — мне придется разбираться с этим. Я не хочу и не буду действовать вслепую.

— "Она" — наш общий враг, Озпин. Вне зависимости от того, нравится ли это нам обоим или нет, нам придется сотрудничать и дальше. Так что не пудрите мне мозги и выкладывайте, что у вас есть.

— Хорошо, мистер Браун, — вздохнул Озпин после непродолжительной тишины.

Этот разговор не становился проще, сколько бы раз он его не начинал.

— Скажите мне... какая ваша любимая сказка?

Глава 22. Враги и друзья

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Моррон неспешно прошел на середину допросной, присел на стул и, не глядя на своего визави, задумчиво пошевелил пальцами своей новой правой руки, в очередной раз пытаясь привыкнуть к ощущениям, к этому странному шелестящему шуму стальных механизмов.