Волчья песнь

Мимо — всё мимо, к счастью. Но Сашка тут же поднял своих. Конечно, когда винтокрыл вернётся на базу, там найдутся головы посообразительней...

С рассветом они пересекли магистраль, построенную ещё век назад. Шоссе по четыре ряда в каждую сторону было, наверное, единственной (и давно полузаброшенной!) автомобильной дорогой, пересекавшей весь материк. И буквально через секунду после того, как отряд пересёк полотно, по дороге проехала бронеколонна. Медленно, развернув башни влево и вправо в сторону леса. В люках — никого.

— Влупить бы, процедил Дик, тиская пулемёт.

— Давай, — кивнул Димка, — только мы подальше сначала отбежим, чтобы нас не задело, когда тебя с землёй мешать станут... Нам сейчас так и так главное — подальше убраться.

Конечно, тошновато было неподвижно смотреть, как миом ползут чёрные гигантские туши, терзающие дорожное покрытие траками двойных гусениц. Утешало только одно — колонна явно... боялась. Джаго сидели за бронёй и тряслись, не осмеливаясь и нос высунуть наружу.

Что не удалось вырваться — стало ясно довольно быстро, когда сначала волки учуяли, а потом и ребята увидели проезжающих сквозь лес верховых. Их было не меньше полусотни, и ехали они очень широко, страхуя друг друга.

Без единого слова всем подались чуть назад и в сторону. Больше никто не бежал — шли осторожно, "ёлочкой", волки бежали впереди. А вскоре стали ясны и масштабы облавы — когда отряд наткнулся на минное поле. Мины были установлены явно только что, внаброс с воздуха, и так часто, что просто глаза на лоб лезли. Снимать? Пробираться, полагаясь на волчье чутьё и свой опыт? Бранка прошла на двадцать метров вглубь, потратила на это двадцать минут — и вернулась, молча и досадливо махнув рукой.

По кромке поля они прошли три километра, пока наконец Горька не сказал задумчиво и проникновенно:

— Теперь я в самом деле вник, насколько богат Альянс. Сколько же они сюда всадили денег?

— Главное — когда успели, — угрюмо буркнул Сашка. — Вот ведь ублюдки...

— Мы их всё равно обнесём, — уверенно сказал Горька, раскладывая на спине упёршегося ладонями в колени Олмера, трофейную карту. — Смотрите. Ещё километр — и будет река. Попробуем пробраться по ней, а?

* * *

Отфыркиваясь, Дик вынырнул на поверхность. ручейки стекали по его волосам. Стуча зубами, мальчишка покрутил головой:

— К-к-ключи бьют, — пояснил он. — Т-т-т-т... там сеть. С. Стальная.

— Так. Ясно. Боны поставили, — Сашка прикрыл глаза, на скулах обозначились желваки.

Сидя в зарослях таволги, они с остервенением смотрели на перегородивший реку серо-зелёный плоский монитор — броневую низко сидящую тушу с крупнокалиберной пушкой и торчащими вверх многочисленными стволами и ракетными жерлами. По сторонам курсировали четыре вооружённых баркаса, выписывавшие по ночной воде причудливые петли.

— Сволочи, — согласился Дик, отжимая волосы. Всё тело его покрывали крупные мурашки, он непроизвольно вздрагивал.

— Сколько там может быть рыл? — спросил Горька. Он полулежал на животе, подпирая голову руками — и как всегда грыз веточку.

— Полсотни максимум, — предположила Галя, — небольшой же. Да и зачем больше?

— Меньше, — возразила Машка. — Ты людей считаешь.

— Ну да, точно...

— Чувствую, придётся мне сегодня снова работать, — вздохнула Люська.

41.

На этот раз Горька и Сашка молчали. Все остальные давно уже спали, пользуясь хоть такой положительной стороной ловушки. Но командир и его лучший друг ждали результатов от Люськи...

"Похоже, на этот раз всё-таки конец, — думал Сашка, слушая, как плещется в реке рыба, как нудно зудят комарики-гладыши, выслеживающие свою добычу с камышей. — Нет, ну а чего ты хотел? Чтобы простили аэродром? Нет, за всё надо платить. Нам и так повезло. А операция эта — просто конфетка, после такого и умереть не жалко... нет. Жалко. Всё равно жалко, особенно теперь..."

"Ну вот надо же такому случиться... — Горька ладонью прикрыл зевок, — ...случиться такому именно когда Олмер нашёл себе девчонку. Кстати, она ничего, симпатичная. А бедный парень аж с лица спал... Странная штука — любовь. Уж, казалось бы, где ей не место совершенно — так это на войне. А всё равно..." Он подумал о спящей Гале и с неожиданной злостью посмотрел на реку, где по-прежнему лежала на воде уродливым шипастым чудовищем туша монитора.

— Дорого бы я дал, чтобы выпутаться из этой истории, — нарушил наконец-то молчание Сашка.

— Где же твоя жажда приключений? — иронично спросил Горька, удобней устраивая ноги.

— Не знаю, — пожал плечами Сашка и дружески подтолкнул Горьку плечом. — Думаю, её унёс вооооон тот ночной вампир (1.) величиной с оленя.

1. Dinogeospiza strix, ночная хищная птица, напоминающая земного вьюрка. Юмор Сашки в том, что реальные размеры ночного вампира не превышают размеров воробья.

— Мы будем шутить, даже если нас повесят за ноги, — приглушённо засмеялся Горька.

— Я лично — буду, — уверенно сказал Сашка. — Кстати... возможно, скоро у нас появится такая возможность.

— Люська идёт, — Горька приподнялся.

Девушка выглядела очень усталой, даже пошатывалась — и Горька поддержал её.

— Ну? Какие новости? — голос Сашки был отрывист и сух. Люська покачала головой:

— Похоже, нас взяли в оборот. В пяти часах за нашими спинами — всадники. Много. Несколько сотен. На флангах высажены тактические десанты. Путь на север закрыт минными полями и монитором. Под рукой у врага — полдюжины ударных винтокрылов. С рассветом нас кончат, мальчишки.

Все машинально поглядели на небо. До рассвета оставалось часа четыре.

— Поспи, Люсь, — ласково сказал Сашка. — Ты молодец, а теперь поспи.

Устало кивнув, девушка послушно отправилась к кустам в десятке метров от берега, где спали остальные.

— Я больше боюсь, что кого-то живым возьмут, — признался Сашка. — Выручать-то будет некому... — он сел, потянулся. Горька передёрнулся, взял себя за локти, кривовато улыбнулся:

— Да уж, веселье тогда будет... Я терпеть не могу аргументов вроде раскалённого железа, иголок под ногти и члена в заднем проходе... — он опять передёрнулся. Сашка прищурился:

— Ты что, никак боишься? С каких пор ты стал бояться смерти-то?

— Не смерти, — буркнул Горька. Постучал пальцами по колену, опять криво улыбнулся. — Ну да ладно, тут тоже всё от нас зависит... Знаешь, я бы сейчас дорого дал, чтобы музыку послушать. Нашу волну. Ты помнишь? — он насвистел позывные пионерской радиостанции. — Я так и не смог забыть, хотя был совсем маленький...

— Перестань, — оборвал Сашка друга. — Это называется — сыпать на рану соль.

— Как ни называй — ничего не изменится, — вдруг со страшной, кипящей злостью сказал Горька, Сашка даже отшатнулся. — Неужели мы так и будем сидеть и ждать, пока нас прикончат?! — он стиснул кулаки и ударил ими по земле.

Проснувшийся волк высунул голову из кустов, сонно посмотрел на людей, зевнул с постаныванием и уполз обратно.

— Во всяком случае — не я, — Сашка туже перехватил свой волосяной хвост. Горька покосился на него:

— У тебя есть план?

— Предположим, — задумчиво согласился Сашка, — но он попахивает авантюркой.

— О этот чистый, бодрящий запах! — Горька осклабился. — Когда ты последний раз такое сказал, мы угнали винтокрыл... впрочем, нет. Это был мой план. Я согласен на любую авантюру, лишь бы не сидеть тут на бережке и не ждать, когда явятся гости, которых мы всё равно не сумеем принять, как следует!

— Тогда слушай, — Сашка устроился удобней. Странно-мечтательная улыбка осветила его лицо, как фонарик. — Что, если нам захватить монитор? Добраться вплавь, захватить и взорвать?

Горька возбуждённо ёрзнул на месте:

— Ого себе планчик. Я — за. Остальные, думаю, тоже.

— Остальные пусть спят, — вдруг продолжил Сашка. — Планчик, как ты выразился, и правда "ого себе". И выполнять его буду я.

— Со мной, — голос Горьки звучал спокойно и безапелляционно. Сашка пожал плечами:

— Ну, с тобой-то спорить бесполезно, да и не спишь ты... Ждать не будем?

— А чего тут ждать, — Горька начал расстёгивать пояс.

Они остались в одних кожаных штанах. Засовывая за их ремень обрез, Горька спросил:

— Тебе клёши твои плыть не помешают? Сашка мотнул головой, аккуратно обвивая живот детонационным шнуром, предложил, потом, пристёгивая меч за спину:

— Обойдём боны по берегу. Ну, пошли?

— Ага, — Горька повёл плечами, посмотрел в глаза другу. — Ну... будем надеяться, что всё сложится хорошо.

— Не может быть плохо, если мы что-то делаем вместе, — Сашка подставил ладонь, и Горька по ней весело хлопнул. — Вперёд!..

...Они соскользнули в воду ногами вперёд прямо с берега. Тут сразу оказалось глубоко, тёплое сильное течение вилось вокруг тела. Юноши плыли брассом, выставив над водой лишь головы. Их волосы шевелились в воде, словно диковинные водоросли. Когда мимо проходили баркасы — оба молча и тихо глубоко ныряли, и свет прожекторов таял в тёмной струящейся воде.

Монитор был тёмен и неосвещён. Заглушки защищали всё, ни единого лучика света наружу не пробивалось, и палуба — пуста, только один часовой ходил вдоль борта.

По ногам полоснула холодная струя — это, видно, сюда попал Дик, когда плавал на разведку. Страха не было ни у того, ни у другого, думали они одинаково: "Прорвёмся, не привыкать!" Отсюда, с воды, монитор казался огромным, он походил на плавучую крепость, воздвигнутую посреди реки назло Лесным Псам — чтобы погубить их...

...Горька первым коснулся — не рукой, а плечом — звеньев якорной цепи, уходившей в клюз в метре над его головой. Пальцами ноги нащупав одно из звеньев под водой, он уперся в него и осторжно, чтобы не плеснуть, выметнулся из воды, положив ладони на края клюза. Потом перенёс ногу через борт и оказался на палубе. Помог выбраться Сашке, и они присели за башней — решать, где может храниться боезапас.

Где-то грохнула дверь, и голос джаго что-то требовательно прохрюкал. Ему откликнулся другой — откуда-то с кормы. Широкий луч света упал из открытой двери, а с ним...

Юноши затаили дыхание. Там, внутри, говорили по-английски!

— ...группа "МакЦехт". Под нашими ударами пали последние рубежи обороны сектора. Враг больше не отступает, враг просто бежит. Сейчас мы обращаемся к нему — по-прежнему на нашем языке, его поймёт любой: сдавайтесь! Складывайте оружие и прекращайте сопротивление — это ваш единственный шанс спасти свои жизни. Война вами проиграна. Вы знаете это, и лишь ваш страх не даёт вам сдаться. Вам нечего бояться — мы не будем мстить сдавшимся. Но те, кто посмеет продолжать сопротивление — будут убиты. Мы знаем так же, что нас слышат сейчас наши братья, люди Земли, превратностями войны заброшенные в плен и рассеянные по планетам сектора. Вам больше не нужно надеяться, потому что наша победа — это уже не надежда, это реальность. Мы идём. Мы пришли. Слушайте нашу песню — и, повторяя её слова, смотрите в небо. Осталось недолго!

Сашка и Горька вздрогнули — голос сменился на русский:

— Нас не сломит беда,

Не согнёт нас нужда,

Рок всевластный не властен над нами:

Никогда, никогда,

Никогда, никогда,

Мы, земляне, не будем рабами! (1.)

1.За основу взято стихотворение В.Князева "Песня Коммуны" (В свою очередь — переделка песни "Правь, Британия!".)

Кто-то из джаго что-то закричал, послышался топот, звяканье, механический вой, поющий голос оборвался. Юноши в темноте смотрели друг на друга. Глаза у них горели, оба улыбались во весь рот.

— Слышал? — выдохнул Сашка. Горька лишь кивнул — у него перехватило дыхание. — Это наши. Они уже идут. Это же секторная передача, ты понимаешь?! И это... Горь, это же радио!!! Они рядом! Совсем рядом!

Совершенно забыв, где они находится, друзья обнялись, ткнувшись лбом в лоб. Им казалось, что и ночь светлей (но — только для них!), и звёзды подмигивают, и Неразлучный улыбается, и даже тихая волна выбивает по броне вражеского монитора "никогда, никогда, никогда, никогда, мы, земляне, не будем рабами!" И что — умереть в такое время?! Ну нет!

— Попробовать, может быть, взорвать погреб под башней? — шепнул Сашка. — Наверняка тут весь основной боезапас.

— Давай попробуем, — пожал плечами Горька. — Пошли...

...Башня монитора была ничем иным, как башней старого джагганского тяжёлого танка, которую целиком переставили на палубу — с её орудием на земной калибр примерно 300 миллиметров. В сухопутных боях такие танки давно уже представляли, несмотря на устрашающий внешний вид, лёгкую добычу для землян, но в качестве орудия поддержки такая "дура" была очень и очень серьёзной вещью. В башню вели две боковых двери на скрытых петлях — стодвадцатикилограммовые плиты брони. Нечего было и думать как-то открыть их тайно и бесшумно. Их, пожалуй, и подорвать-то было непросто.

— Так, и что делать-то?! — Сашка машинально потёр плечо, на котором остались сизые хлопья краски с борта.

— Слушай... — Горька хмыкнул. — А давай просто тихонько постучим, а?

Секунду Сашка непонимающе смотрел на друга, потом тихонько засмеялся:

— Давай!

Прижавшись спиной к броне, Сашка осматривался. Горька поставил ногу на скобу под дверью и стукнул в металл костяшками пальцев. Металл отозвался еле слышно, но почти тут же раздался щелчок, дверь приоткрылась — кажется, тем, кто находился внутри, просто лень было её открывать полностью. Кажется, джаго изнутри что-то хотел спросить, но плохо видел со света — и... Горька аккуратно придержал падающий труп, прошептав с раскаяньем:

— Прости, любимый, так получилось...

Они с Сашкой по очереди скользнули в щель — для них вполне достаточную.

Внутри башни были ещё трое — двое дремали, один что-то рассматривал на выпуклом экране. Оттолкнувшись ногами от порога, Горька буквально упал на него, Сашка, резким рывком втянув внутрь труп, с натугой закрыл дверь. Метнулся к просыпающимся, заколол оного ударом в грудь, второму упёр меч в горло и сказал тихо:

— Закричишь — убью.

Это было лишним — джаго по привычке своей расы опорожнил кишечник и остекленело смотрел на невесть откуда возникших в башне землян, разделавшихся за секунду с его сослуживцами.

Горька осмотрелся. Внутренность башни по земным меркам была просторной, как жилая комната. Почти надвое её делил автомат заряжания. Один снаряд сидел в казённике.

— Артиллерийский погреб — под нами? — спросил Сашка, покачав мечом. Джаго выдавил что-то в знак согласия. — Вход в погреб из башни есть, или там сплошная автоматика?

— Под моим сиденьем, — выдавил джаго. — Ещё из жилых отсеков и из носа. Там стоят часовые. Не убивайте меня. Я не хотел воевать. Меня зас...

— Убей его, — прервал джаго Горька. — Он всё равно сидит на этом самом входе и нам мешает.

— Я могу встать... — джаго с готовностью начал подниматься, и Сашка его заколол. Горька заворчал, спихивая тело на пол:

— Сразу надо было, говорить ещё с ним... Давай, отваливай кресло. Надо спешить.

Под креслом в самом деле обнаружился люк. Видимо, им давно не пользовались, но люк был в исправном состоянии — а большего от него и не требовалось...