Кацураги просто-таки заливалась смехом, искренне потешаясь над моим потерянным видом.
— Синдзи, как тебя легко дразнить! Обожаю!.. — сквозь смех выдавила девушка. — Хоть ничего пошлого ты не городил, и то ладно. Хотя, куда тебе... Но вот то, что ты поливал этой розовой водой не только меня, но ещё и Майю с Рицко, я тебе, паршивец ты эдакий, не прощу!
Сон! Твою мать, всё-таки сон! Урррааа!!!
— Ибуки ты этими выходками удивил преизрядно, — продолжала веселиться майор. — Так что если она на тебя сегодня на службе посмотрит как-то странно, то...
И тут мы оба замерли.
— Служба! — одновременно завопили мы.
Дружно посмотрели на лежащие около моего матраса электронные часы-будильник...
Большие красные цифры, как на таймерах из голливудских фильмов.
12:03... 12:04...
— Проклятье, — упавшим голосом произнесла Кацураги. — Мы опоздали уже на три часа...
* * *
— Возмутительно.
Фуюцки прошёлся взад-вперёд по своему кабинету, заложив руки за спину и глядя куда-то в пространство перед собой.
Я пытался как можно меньше раскачиваться и не убирал руку с левого глаза. Нда... Ни засовывание головы под холодный душ, ни квас, ни таблетки от головной боли так до конца меня и не спасли. Мисато стояла навытяжку рядом со мной с более-менее приемлемым видом — всё-таки сказывалась разница в физиологии... Но её китель явственно пах пролитым вчера по неуклюжести пивом.
— До сих не могу поверить в этот вопиющий факт! — продолжал разоряться замком. — Безобразие! Вопиющее падение дисциплины! Оперативный отдел, на который возлагается ответственность за защиту всего Токио-3, в очередной раз доказал, что является всего лишь сборищем дебоширов и алкоголиков! Вы позорите высокое звание офицеров армии ООН и НЕРВ! Это я в первую очередь к вам обращаюсь, майор Кацураги, как к начальнику всего этого бедлама!
— Сэр! Я виновата, сэр! — браво гаркнула Мисато. — Больше такого не повторится, сэр!
— Ещё бы вы спорили о своей вине, — нахмурился Козо. — А вот в том, что такое больше не повторится, я глубоко сомневаюсь... Поэтому считаю, что по отношению к вам стоит применить самые строгие меры взыскания, предусмотренные Уставом. Ладно, вся эта молодёжь, типа неразлучной троицы техников и Икари-младшего, но вы-то, вы, майор Кацураги!.. Вы же взрослая женщина, начальник целого отдела! И позволили себе такое!
— Сэр, — сипло произнёс я. — Госпожа майор ни в чём не виновата — это полностью и целиком только моя ви...
— А вас, лейтенант, я бы попросил не встревать в разговор старших по званию, — сверкнул глазами Фуюцки. — И о вашей вине мы ещё поговорим, потому как некоторые сведения дают повод полагать, что зачинщиком некоторых... проступков являетесь именно вы. Факт употребления вами алкоголя — это вообще отдельная статья разговора. И об этом мы ещё поговорим с вашим опекуном.
Я виновато замолчал, потому как крыть было нечем.
Замком взял со своего стола кипу машинописных листков и грозно потряс ими в воздухе.
— Позор! — рыкнул Козо. — Я был бы готов не поверить в жалобы этих гражданских, но отчёты сотрудников Второго отдела говорят сами за себя! Распитие алкогольных напитков несовершеннолетними при полном попустительстве старших, ночные гонки по Токио, причинение ущерба муниципальной собственности... И я уже не говорю о трёхчасовом опоздании на службу! Я вообще диву даюсь, как вы умудрились не разбиться этой ночью! А, майор Кацураги?
— Всё было под контролем, сэр, — заверила Мисато. — За рулём моего автомобиля находилась лейтенант Ибуки...
— ...самая трезвая из всей компании, — закончил Фуюцки. — Это и так понятно. Иначе вас бы всех скрутили парни из Второго отдела и отправили бы проветриваться. Знакомо, майор Кацураги?
— Так точно, сэр, — вздохнула девушка. Похоже, ей это было действительно знакомо. Однако порядочки тут у них... то есть у нас.
— Если об этом пронюхает кто-то из журналистов, или, что ещё хуже — из контрольного комитета, нас ждут очень большие неприятности, — буркнул Фуюцки, продолжая расхаживать взад-вперёд по кабинету. — Нет, ну подумать только!.. Это же надо было додуматься устроить соревнования по стрельбе прямо в центре города! Хорошо ещё, что хватило ума выбрать для этой забавы нежилой после атаки Ангела квартал... Скажите спасибо Второму отделу, что расчищал вам путь и зачищал следы, по мере возможного.
— Сэр, надеюсь мы никого не... — осторожного спросила Кацураги.
— Если бы кого-то ДА, то вы бы сейчас стояли не передо мной, а перед господами из трибунала. И не нашего, а ооновского, — холодно заметил замком.
— Сэр... Сильные разрушения мы причинили? — обречённо спросил я, лихорадочно гадая, не раздобыли ли мы вчера что-то помощнее, чем табельные пистолеты.
— Девятнадцать разбитых фонарей уличного освещения, — буркнул Фуюцки. — По итогам стрелковых соревнований, с незначительным перевесом победа присуждается майору Кацураги.
Я натуральным образом выпучил глаза, только чудом остановив готовящийся сорваться с языка вопрос "Какая ещё победа?!".
— Синдзи, — тихо шепнула Мисато, не глядя на меня. — Мы вчера на спор стреляли. За тобой должок...
— Какой ещё должок? — так же тихо шепнул я.
— Новое...
— Я вам не мешаю?! — рявкнул заместитель Командующего Фуюцки.
— Сэр! Никак нет, сэр!!! — синхронно гаркнули мы с командиром.
— А что-то незаметно, — буркнул Козо.
— Сэр! — проникновенно начал я. — Мы обязательно возместим весь нанесённый...
— А вашим мнением по этому поводу никто и не интересовался, — заметил замком. — Необходимые суммы уже удержаны с ваших счетов. Как и штрафы в размере недельного оклада. Кстати, майор Кацураги, ваш денежный баланс вновь очень близок к отрицательному...
Девушка страдальчески зажмурилась.
Замком сел за стол и замолчал, пристально глядя на нас. Повисла тишина.
— Сэр, разрешите вопрос? — осмелился спросить я.
— Разрешаю, — милостиво позволил Козо.
— А... Как ещё нас накажут? — выпалил я.
— Понимаете, что так просто не отделаетесь? — сухо заметил Фуюцки. — Это хорошо, это даёт надежду на исправление... Вам, лейтенант, усиленный режим тренировок будет продлён ещё на неделю. Помимо этого, с завтрашнего дня вы будете обязаны посещать подготовительные курсы для младших офицеров и сдавать зачёты наравне со всеми. Если у вас хватает умения в таком возрасте пить и буянить, значит, и учиться сможете. Благо, в школе о вас отзываются исключительно с положительной стороны. Не понимаю, правда, почему... Но если по итогам курса вы не сможете пройти аттестацию, то пеняйте на себя, лейтенант.
— Есть, сэр! — рявкнул я, пересиливая першение в горле.
— И уберите уже руку от глаза и встаньте как положено, лейтенант! — рявкнул замком.
Мисато тихо хихикнула. Я тяжело вздохнул и убрал руку.
Вновь повисла тишина.
— Какая прелесть, — слегка изогнул губы в ухмылке Фуюцки, внимательно рассматривая внушительный фингал под моим левым глазом. — И кто это вас так? Командир, в воспитательных целях или кто-то другой?
— Не могу знать, сэр! — почти с отчаяньем воскликнул я, потому как тоже ровным счётом ничего не помнил. И из-за этого было вдвойне обиднее, блин. С утра-то я бился об стол не глазом, а лбом... Шишка, кстати, на лбу тоже была, но её под чёлкой почти и не видно.
— Сэр, — вмешалась Кацураги, отчаянно давя смех. — Лейтенанта Икари никто не бил. Просто вчера он... не вписался в дверной проём при возвращении с ночной прогулки.
— Вы мне ещё скажите, что это он сам упал, — уже более широко ухмыльнулся замком. — Смотрите у меня, майор, я неуставных отношений не потерплю.
— Сэр! — до глубины души оскорбилась Мисато. — Да как вы могли подумать, что я...
— Кстати, майор, — прервал моего командира замком. — Вам уже тоже назначено соответствующее наказание.
Кацураги осеклась.
— Сэр, могу ли поинтересоваться, какого рода...
— Можете, майор, можете, — покивал Фуюцки. — Ничего особо изощрённого — просто к нам поступила ещё одна порция жалоб из различных инстанций...
Мисато страдальчески вздохнула.
— Нечего тут вздыхать, как будто я вас приговариваю к расстрелу! — нахмурил густые седые брови Козо. — И не вздумайте опять большую часть бумаг перевалить на Хьюгу, как в прошлый раз. Я лично прослежу за этим... Всё, свободны. Оба! Выметайтесь, да поживее. Приведёте себя в порядок и возвращайтесь на службу.
— Есть, сэр! — опять в два голоса рявкнули мы с командиром.
— И хватит уже орать, — поморщился Фуюцки. — Мой кабинет — это вам не плац.
* * *
Немногочисленные нервовцы, коих мы встретили по дороге к парковке, неизменно улыбались, глядя на меня. Знаю я, что их так веселило — мятая, невыспавшаяся рожа, с красными глазами, взъерошенными волосами и фингалом под левым окуляром.
— Пользуешься успехом, — ехидно заметила Мисато, когда над моим плачевным видом улыбнулись уже в -дцатый раз.
— Наконец-то я тебя в этом переплюнул, — парировал я.
— Ничего, скоро ты придешь в норму и опять потеряешься на моём фоне, — вернула подачу Кацураги. — Хорошо вчера посидели, душевно... Вот только как ты, паршивец, умудрился выжрать столько МОЕГО пива?!
Этим вопросом майор мучила меня с того самого момента, как мы проснулись. Я всё это время вяло отбрыкивался.
— Да не так уж и много...
— Полтора литра!!! Да как в тебя столько влезло?!
"Желудок у котёнка — меньше напёрстка... Но жрёт эта скотина, как бегемот".
Вообще-то полтора литра — доза смешная, но для генетически менее устойчивых лиц японской национальности, не достигших совершеннолетия — вполне себе серьёзная, даже учитывая растягивание процесса во времени... Хм, и в пространстве.
— А я постепенно, чтобы организм успевал дрянь выводить.
Святая правда, командир! Иначе бы я в общаге на первом же курсе спился — выбор стоял или пить честно, но до потери сознания, или хитро и медленно. Чтобы и другие не обижались в духе "Почему пропускаешь? Не уважаешь?!", и самому не нажраться вусмерть.
— Ладно, это тебе почти удалось. Но как ты умудрился столько выпить прямо у меня под носом?!
— Мисато, меньше нужно было с Макото танцевать, и с Акаги по поводу Дарвина спорить, — флегматично ответил я.
— Рицко — мерзавка!..
Отлично — стрелки переброшены с меня на Акаги...
— Мало того, что их отдел не попал под раздачу, так ещё и она сама умудрилась отвертеться от разноса, запершись в своей лаборатории! — разорялась девушка, начав от избытка чувств размахивать руками. — Ууу, ненавижу! Как что случается, так постоянно под раздачу оперативный отдел попадает, а научный всегда в порядке!
"Если "мессера" или "фокера" завалить — это вторая. А если что-то достать — это первая..."
— Хотя... — ухмыльнулась Кацураги. — Я бы сейчас с радостью посмотрела на зелёную физиономию Рицко — она же с колледжа пить не умеет. Наверняка ей сейчас так плохо!
Майор слишком резко мотнула головой и тут же пожалела об этом, сморщившись от головной боли. Моя же голова не проходила с самого пробуждения, поэтому я так не рисковал, и шёл очень ровно и очень аккуратно, "чтобы не расплескать".
— Вот, типа, нам сейчас хорошо, — сварливо заметил я. — Поспать не дали, на службу опоздали, разнос получили...
— А нам ведь ещё рапорты писать, — упавшим голосом произнесла Мисато. — Большие. Подробные. С объяснениями, почему мы вчера на спор стреляли по уличным фонарям и удирали от дорожной полиции...
В голове всплыла мутная картина.
"Командир, за нами хвост!" "Проклятье, это полиция! А у меня ещё два непогашенных штрафа... Майя, жми на газ!" "Но, Мисато-сан..." "Жми, кому говорят!! Вооот..." "Рицко, видишь их?" "Вроде отстали..."
Угу, отстали, как же. Это наши доблестные безопасники полицейских назад завернули, чтобы не мешали товарищам офицерам развлекаться. А заодно и дорогу нам подчищали, чтобы мы не дай Бог в аварию не попали. Конечно, у нас за рулём была ничего не выпившая Майя, но всё-таки...
— Хорошо, что нас парни из Второго отдела прикрыли, — как будто бы прочитала мои мысли майор. — А то мало ли... Твою мать, что это?!
Мисато нехорошо прищурилась и побагровела, глядя на капот своей "Супры", на котором красовалась лёгкая вмятина.
— Кто... Кто посмел?! — задохнулась девушка. — Уничтожу!!!
В памяти опять промелькнуло что-то смутное.
"Давай налево!" "Мисато-сан, там же!.." "Командир, препятствие на одиннадцать часов!" "По фигу! На таран, Майя!"
— Командир, так это же ты сама вчера приказала мусорные баки таранить...
— Врёшь, не было такого! — Кацураги подошла поближе и начала с запредельной тоской рассматривать вмятину. — Ууу! Бедняжка... Как же тебя угораздило... Ну, ничего, мы тебя починим... А ты, Синдзи, молчи! Ты же ничего не помнишь! И не понимаешь...
От вида причитающей над машиной Мисато у меня даже голова прошла, а губы сами собой растянулись в улыбке. Чёрт возьми, Кацураги всегда умеет поднять настроение...
— Амнезия — это не навсегда, командир. Особенно посталкогольная.
— Ты-то откуда знаешь? — скептически проворчала девушка, ощупывая вмятину. — Можно подумать, ты когда-то до вчерашнего дня ТАК и СТОЛЬКО пил... Не смеши меня.
— Дык, это самое, а я в книжке одной...
— Всё, можешь не продолжать — поняла, — улыбнулась Кацураги. — Так, хватит уже болтать, поехали.
— Мисато, вопрос есть.
— Говори.
Перед глазами снова встали, казалось бы, уже надёжно позабытые картины моего ночного кошмара... Решительно помотал головой, отгоняя навязчивые виденья.
— Я где уснул-то? А то помню только, что вроде бы Акаги и Майю проводили, потом на диван плюхнулся, а дальше...
— Так ты на диване и уснул, — пояснила майор. — Я тебя потом дотащила до твоей комнаты. Хотела ещё раздеть и уложить по-нормальному, но ты всё брыкался и ругался на русском и немецком. Так что я тебя так бросила, ты уж не обессудь, и сама спать пошла.
Урааааа!..
— Да не, нормально всё...
Садимся, выезжаем с парковки и выдвигаемся к эскалатору.
— Кстати, забыла, — мило улыбнулась девушка и слегка врезала мне по уху.
Я зашипел, схватился за ушибленное место, потёр и виновато понурился.
— За что — не спрашиваешь, это хорошо. Или всё-таки пояснить? — любезно осведомилась майор.
— Не надо.
— Тогда сам поясни. Уже мне.
— За то, что пил, хотя и не положено было, — тяжело вздохнул я.
— А ещё?
— И за то, что попался.
— Прааавильно, — ехидно протянула Кацураги. — И чтоб больше такого не повторялось — смотри у меня!.. Как старший по званию я тебя бить права не имею, но зато как твой опекун...
— Бить детей непедагогично, Мисато! — отчаянно пискнул я.
— Поговори у меня тут ещё, паршивец! — прикрикнула девушка. — Педагог малолетний... Так, а это ещё что такое?
Майор вытащила из магнитолы, которой при мне ещё ни разу не пользовалась, новенький сидишный диск. Покрутила его на пальце, но не нашла никаких опознавательных знаков или надписей.
— Эмм... Кажется, кто-то вчера просил записать что-нибудь нам в дорогу... Правда, я уже что-то не помню, что конкретно там записывал...
