— Жив, — правда, голос вампирши был не очень радостным. — Но разум его...
— Он сошел с ума?
— В какой-то мере да.
— Как это? — переспросил Интар, преисполненный мрачными подозрениями.
— Похоже на то, что его душа развалилась на две части, оставив его прежнего, но добавив личину ребенка, в каком-то странном, извращенном смысле. Прежним собой он бывает недолго, чуть дольше — ребенком, а между этими состояниями полная апатия ко всему. В такие моменты он словно безвольная кукла.
— Хм, — лицо Интара сделалось еще более мрачным. — Он опасен?
— Зависит от состояния и настроения этого состояния. Но опасен он, прежде всего, для себя. Однажды чуть не вышел на солнце, в другой раз чуть не отрезал себе руку — никак не мог понять, почему раны заживают так быстро.
— Поэтому ты велела его запереть?
— Да. Мы стараемся с ним... общаться, но он никого не узнает, а, будучи "ребенком", пугается и кричит. Я пыталась как-то помочь — но я не его клана, да и родственники по крови не смогли ничего сделать. Страшно смотреть, как разрушается столь красивое существо!
Голос Памиры дрогнул при этих словах, что не осталось незамеченным. Интар подумал, почему его птенец вызывает столь бурные эмоции у Магистра Города, но мысли о самом Эрнесте занимали больше, поэтому он спросил:
— Я могу его увидеть?
— Да, конечно. Можешь даже забрать, если удастся справиться. Лишь бы это помогло ему вылечиться.
— Ты веришь в это?
— Я хочу на это надеяться. Если это безумие — то какое-то странное, возможно, еще обратимо.
— Будем надеяться, — ответил Интар, но слова прозвучали не слишком оптимистично. — Как мне найти Эрнеста?
— Я провожу. Идем.
Памира снова удивила Интара столь сильным вниманием к проблеме. Ведь, наверняка, проводить мог и кто-то еще из ее подданных. Вряд ли она держала положение Эрнеста в столь суровой тайне, особенно учитывая, что весть о его состоянии она распространила по всему свету. Но есть такие наблюдения, которые, до поры — до времени, лучше оставлять при себе, и это — одно из них. Поэтому, сделав знак Зариме, вампир последовал за Памирой, которую сопровождал тот "юноша".
Глава 39. Оковы разума.
В этом доме, построенном несколько веков назад, имелись обширные подвальные помещения, которые иначе как казематами и не назовешь. Впечатление они производили довольно удручающие. Сыро, спертый затхлый воздух, некоторые помещения регулярно подтапливаются, даже сейчас слышно капанье воды. Разве что крыс нет. Но оно и понятно — они не любят присутствие вампиров в столь большом количестве.
— Когда-нибудь вода станет погибелью этого дома, — как-то устало заметила Памира. — И придется искать новое... прибежище.
— Но это будет еще нескоро, — ответил ее таинственный провожатый.
— Ты прав, Мигель, но нужно смотреть в будущее.
— Вы держите Эрнеста здесь? — с некоторой брезгливостью осведомился Интар.
— Да, вид неприглядный, но здесь веками было предусмотрено все, чтобы сдержать вампира. Согласись, лучше так, чем закопать его в железном гробу.
— Если сравнивать с этим, — хмуро протянул Интар, и Зариме ободряюще коснулся его руки.
— Поверь, подобные меры меня тоже удручают, но это было необходимо. Иначе не получалось, — по голосу было заметно, что Памиру, в самом деле, угнетает эта ситуация. А ведь вампиры, тем более такие древние, всегда прекрасно владеют своими эмоциями.
Они дошли едва ли не до самого сердца этих казематов, когда Магистр Города сказала, указывая на массивную железную дверь:
— Нам сюда.
— Не слишком ли хорошо вы его упрятали? — пробурчал Интар.
— Предосторожность, — ответила Памира. — Так больше шансов вернуть Эрнеста, если он все-таки вырвется и попытается выйти на солнце.
В это время Мигель загремел ключами, отпирая два массивных замка. Где-то недалеко раздался едва уловимый шорох шагов, доказывающий, что узник не просто так, а под присмотром. Потом все заглушил невозможный скрип открываемой двери. За ней обозначился черный зев прохода. Просто чернильная мгла.
— Погодите чуть-чуть, я сейчас запалю пару факелов. Там даже для нас слишком темно, — сказал Мигель, заранее запасшийся всем необходимым. И когда только успел?
Один факел осветил небольшой каменный мешок без малейшего намека на окна. Оно и неудивительно, если учесть, что до поверхности несколько метров. Каменные стены, потолок и пол — вот и вся обстановка. Интару пришлось сделать шаг вперед, чтобы осветить противоположную стену, а кода осветил, то едва сдержал ругательство.
Эрнест не прост был заперт, а прикован к стене. Причем прикован на совесть: широкие кандалы обхватывали ноги, руки и пояс. Никаких цепей, дарующих хоть призрачную свободу движений, лишь крепкая сталь, не позволяющая даже дернуться. Еще Интар вынужден был признать, что будь человеком, никогда бы не узнал Эрнеста в этом прикованном нечто. Так жалко и грязно он выглядел.
— Эрнест, — тихо позвал вампир.
Никакой реакции. Голова так и склонена, а спутанные грязные волосы закрывают лицо.
— Давно он так? — хрипло спросил Интар.
— Пару месяцев, даже меньше.
— В таком положении? Один, без света и прикованный так, что не шелохнуться?
— У меня не было другого выхода. К тому же его регулярно навещают. Я пыталась его хоть как-то растормошить, вылечить... Но он глух к моим усилиям, — ответила Памира, отведя взгляд.
— Если Эрнест здесь так долго, то, наверное, чертовски голоден, — заметил Интар, не решаясь коснуться своего птенца.
— Нет, мы старались его регулярно... кормить. Но охотиться он не желает, и ест лишь тогда, когда голод превосходит все остальные чувства.
— Он нас слышит вообще? — Интар еще чуть приблизился к прикованному. — За все это время он даже не пошевелился.
— У Эрнеста только с головой плохо, а в остальном все работает нормально, — ответил Мигель, фиксируя факел в креплении на стене, предварительно убрав остатки предыдущего.
Интар, наконец, миновал разделяющее их расстояние, и, чуть поколебавшись, коснулся спутанных волос парня и позвал снова:
— Эрнест.
Кажется, тот вздрогнул, но Интар не был уверен, поэтому рука скользнула по щеке вниз, под подбородок и попыталась приподнять голову. На удивление Эрнест не сопротивлялся, правда, глаза оказались закрыты. Но вот его веки дрогнули и лениво, словно нехотя, приподнялись. Взгляд не оказался бездумным, но странным. Эрнест порется о замершую руку и улыбнулся. Улыбка получилась необычной. Взрослые так не улыбаются, только маленькие дети.
— Эрнест! — вновь позвал Интар.
— Эй, — голос с надрывом, но узнаваемый.
— Ты узнаешь меня?
— Ты? — снова странная улыбка. — Пришел ко мне? — вампир дернулся в своих оковах, потом обреченно вздохнул: — Не могу.
Интар вздохнул и попытался убрать руку — Эрнест жалобно захныкал. Памира тотчас тоже прикоснулась к нему, сказав остальным:
— В таком состоянии он очень отзывчив на ласку, даже простое прикосновение. И вообще как ребенок со странностями.
— И долго оно длится?
— Когда как.
— Я должен забрать его отсюда, — решительно заявил Интар. — Здесь он точно не поправится.
— Но ты понимаешь, что за ним нужно будет круглосуточно следить.
— Да, — вздохнул вампир. — Но я должен хотя бы попытаться помочь.
— Понимаю. Но если Эрнест неосознанно навредит твоему юному другу? — кивок в сторону Зариме, на что тот ответил, подходя ближе:
— Не сможет.
С этими словами дракон провел по волосам Эрнеста и добавил:
— Да и не нужно ему это.
Тот улыбнулся и сказал:
— Ты горячий.
— Я знаю.
— А я совсем холодный, — виновато.
— Это можно исправить.
— Правда? — такой доверчивый взгляд, что даже не по себе становится. Вместо слов Зариме улыбнулся в ответ — так, как умел только он, положил руки на плечи вампиру и осторожно выдохнул.
Интар сразу почувствовал, что в этом каменном мешке стало теплее. Где-то сзади прозвучал вопрос Мигеля:
— Что за чертовщина?
Эрнест же, кажется, был счастлив. Еще одна робкая улыбка озарила его лицо, и прозвучало уверенное:
— Ты хороший. Ты не желаешь мне зла, — потом как-то мелено он повернулся к Интару. За это время выражение лица изменилось до неузнаваемости, стало осмысленным. Вампир совсем другим голосом спросил: — Интар, это, действительно, ты?
— Эрнест, ты узнал меня? — стараясь заглянуть прямо в глаза.
— Интар! Вот уж не думал...
Вампир так и не договорил. Глаза стали пустыми и бездушными, так вода затягивается льдом, а лицо походило на безразличную маску.
— Вот это его состояние — самое страшное, — подала голос Памира. — Словно его там, за этими глазами, и нет вовсе. И в последнее время оно случается все чаще.
Интар отпрянул, пробормотав:
— Я такого не встречал. Хочется верить, что ему можно помочь.
— Мне кажется, можно, — обронил Зариме.
— Что? — взоры всех присутствующих устремились на него.
— Эрнест не производит впечатление существа с полностью разрушенным разумом.
— Ты сталкивался с подобным? — спросил Интар.
— Нет, но верю, что его можно излечить.
— Излишняя самоуверенность до добра не доводит, — заметил Мигель, но его слова остались без ответа, так как Памира сказала:
— Конечно, существует экстренный выход — призвать кровью клана, но это может проделать лишь его глава, а Ло-Мин вряд ли согласится.
— Попробуем обойтись без него, — несколько резко ответил Интар. — Я могу его забрать?
— Да, конечно. Прямо сейчас?
— К чему тянуть? У тебя есть ключи от кандалов?
— Да, вот. Мигель, помоги ему.
В четыре руки они быстро справились, а Эрнест все это время оставался абсолютно безучастен, и даже никак не реагировал на то, что после многодневного прикованного состояния он не может стоять на ногах. Недолго думая, Интар взял его на руки, обронив:
— Мы пошли.
— Да сопутствует вам удача! И Интар...
— Да, Памира?
— Могу я иногда навещать его?
Этот вопрос настолько удивил вампира, что тот только согласно кивнул и направился к выходу со своей ношей.
Глава 40. Сказка — ложь, да в ней намек...
Обратный путь занял куда меньше времени — видимо настолько всем не терпелось глотнуть свежего воздуха. Не прошло и четверти часа, как Интар уже вел переговоры с гондольером. Взаимопонимание было быстро найдено.
За всю дорогу Эрнест оставался все так же безволен, хотя Интар понял, что тот может реагировать на простые приказы, даже в таком состоянии. И это обнадеживало.
Дома вампир сразу предупредил всех слуг, чтобы держались подальше от комнат Эрнеста и не заходили туда без особых распоряжений. Амалю сказали чуть больше, во всяком случае предупредили о сумасшествии нового жильца. Слугу так же попросили не приближаться к Эрнесту, а если увидит его одного — то пусть немедленно сообщит господину.
То и дело поглядывая на безучастного ко всему птенца, Интар поинтересовался у Зариме:
— Как думаешь, его можно вымыть? Это не вызовет у него панику?
— Думаю, не вызовет. Если не испугать водой.
— Попробуем?
— Конечно. Не слугам же доверять. Мало ли...
Несмотря на поздний час, слуги довольно быстро натаскали воды в бадью, гордо именуемую ванной. Интар отвел птенца в купальню, Зариме последовал за ними, попутно велев Амалю принести банные принадлежности.
Поначалу Интар пытался аккуратно раздеть по-прежнему безучастного ко всему Эрнеста, но одежда была в столь ветхом состоянии, что буквально расползалась под пальцами, поэтому вампир принялся просто срывать ее.
В воду Эрнеста опускали очень осторожно, но ничего страшного не произошло, поэтому, воодушевившись, Интар взялся за мыло и мочалку, предупредительно протянутые вернувшимся Амалем. Тот, наблюдая за происходящим, спросил:
— Может, лучше я?
— Не стоит, — ответил Зариме. — Лучше иди спать. Поздно уже. Мы справимся.
— Ладно, — с некоторым сомнением согласился слуга и вышел.
Они почти закончили с мытьем, когда Эрнест вздрогнул всем телом и произнес:
— Мокро.
— Что? — переспросил Интар, вглядываясь в уже чистое лицо.
— Мне мокро, — повторил Эрнест.
— Скоро мы тебя высушим, — ласково отозвался Зариме. — Зато ты будешь чистым. Ведь так лучше?
— Да. Но там я снова испачкаюсь.
— Где "там"?
— Там, где темно и нельзя пошевелиться.
Зариме догадался первым и сказал:
— Ты туда больше не вернешься?
— Останусь с вами?
— Да, — подтвердил Интар, — с нами.
— Хорошо. Вы меня не боитесь?
— А должны? — лукаво усмехнулся Зариме, ловко натягивая на Эрнеста рубашку.
— Мне говорили, что если я уйду оттуда, то меня будут бояться. Это плохо. Я не хочу быть плохим.
— Ты не плохой, — вздохнул Интар. — Просто у тебя затруднения.
Казалось совершенно естественным обнять Эрнеста, что Интар и сделал, но все-таки покосился на Зариме. Тот лишь улыбнулся и кивнул. А Эрнест издал похожий на всхлип звук и проговорил:
— Я так скучал по тебе, Интар!
Сложно было определить, в каком состоянии он это сказал, но вампир ответил:
— Надо было просто написать мне.
— Я... мы... недостойно.
— Ш-ш. Это все неважно. Я здесь и постараюсь помочь.
— Я не должен...
Эрнест так и не договорил — заснул. Для него наступил день. Хотя столь резкой реакции не должно было быть, о чем Интар и сказал Зариме, на что тот ответил:
— Муки разума истощили тело, мне кажется.
— Вполне вероятно, но неужели настолько?
— Сейчас это не так важно. Главное — помочь ему.
— Если бы я знал, как!
— Ему нужно стать целым, чтобы все эти разрозненные части его души слились воедино.
— Это возможно?
— Да, хотя может занять немало времени. И ему потребуется ласка, внимание и любовь, чтобы пройти через этот процесс.
— Любовь? — несколько растерянно переспросил Интар.
— Да. Ему нужен кто-то, кто убедит его в его нужности
— Я не думаю, что смогу дать ему это. Да и ты...
— Обо мне не беспокойся, — ласково улыбнулся Зариме, и, поднырнув под руку вампира, положил голову ему на колени. — Я не ревную и не буду.
— Странный ты, — недоверчиво покосился Интар и погладил юношу по волосам. — И откуда ты столько знаешь?
— Древняя память древней крови, — просто ответил Зариме. — К тому же то, что случилось с Эрнестом, напомнило мне одну сказку.
— Какую?
— О сумасшедшем царе.
— Сумасшедший царь?
— Да. Еще наследником он был странный, витал в облаках, как говорили вельможи. Но, будучи единственным сыном правителя, когда пришло время, стал царем.
Его странности все усиливались, словно дух его часть времени был где-то не здесь, но не сказать, что плохо правил. В минуты просветления его решения были полны мудрости и дальновидности, поэтому подданные не слишком роптали. Хотя царь совсем немного времени проводил в "нормальном" состоянии.
Однажды случилось большое горе — враг подступил к границам царства, грозя захватить его. Царь узнал об этом, и тотчас собрал войска. Долгий бой при отличной стратегии — в конце концов, царь защитил свой народ и полностью разгромил врага. При этом все то время, что над царством висела угроза, царь оставался абсолютно нормален.
