В южном плену

— Летала. Ты так мило пузыри пускал, что будить, отчитываться не стала.

— Яр?! Так это ты мою кроватку обслюнявил? — подыграл брюнет, за что угостился прилетевшейтапкой.

— Придурок, — хмыкнул Светельский, погладив обоих взглядом доброго доктора.

— Санчо, он тебя турком назвал! Дадим ему леща?!

— Прячься! — затрясшийся в приступе смеха парень интуитивно увел расслабленную девушку из-под линии захвата.

— Ярик, ты чего так разнервничался? — уже привычно высунувшись из-за Сашкиного плеча, 'разула' глазки на пол лица. — Может у тебя травма психологическая с детства? Ну, мало ли, крестная с собой в гинекологию брала, когда садик не работал? Мама дорогая!

— Э-э-эй, я не мама!

— Прости, амиго! — извинившись на ходу, подло воспользовалась форой, подставив преследующему подножку. Светельский красиво изобразил стрижика и, проехавшись на пузе, распластался пиктограммой.

— Валим, — предложила шепотом. — Пока 'звезда' в шоке.

— Далеко не уйдешь, можешь не стараться, — быстро, однако. Правильно, не трансвиститской наружности летуалька, чтобы грибульки при малейшем удивлении до пупа спускать.

— Я все-таки попробую, — дело конечно — труба, но чем бес не шутит, вдруг повезет? Добежав до грота, кулем привалилась к поросшей густой растительностью опоре. Ожидаемой погони не последовало. Светельский преспокойно копался у разгорающегося костра.

И стоило тогда ноги выше головы подбрасывать, организм на выносливость проверять? Нет, вы посмотрите на него! Выставил свой главный 'экспонат', восхитительно, а потрогать нельзя, и испытывает женский коллектив на стойкость.

Сидеть в засаде до вечера ей не улыбалось, поэтому, не мудрствуя лукаво, вытащила из кармана носовой платок (главное фон белый, а то, что листочки зеленые по кантику... издалека не видно). Древко заменила веточка, росшего у входа кустика.

Была, не была! Отойдя от схрона шагов на десять, помахала импровизированным стягом.

— Ярик!

Светельский выпрямился и обернулся. Вид всклокоченной, чумазой (теранулась щекой об грязный камень), с атрибутом побежденного в руках, простимулировал наисладчайшую улыбочку. Ладно, стерпим.

— Ярик, — знамя капитуляции повторно трепыхнулось в воздухе. — Давай жить дружно, а?!

— Как я могу отказать ангелу? — от елея, густо пропитавшего баритон, до зуда в пятках возжелалось угостить товарища тем самым стягом. И где только паясничать так научился? Вот затронула... на свою голову.

— Всевышний не поймет, — улыбочка стала еще сахарнее, а тон — пожалела, что выползла. — Какое ни какое, а творенье. От брака никто не застрахован, — вытянув ручки, приторно просюсюкал: — Иди ко мне, обнимемся по-дружески!

— Стоять! — хлипкое древко с хрустом переломилось в тонких пальчиках. — Вопрос о перемирии снят с повестки дня. Обниматься не будем, — и задом, задом, назад к гроту.

— Иди, не трону, — Светельский усмехнувшись, перестал валять дурака и, потеряв интерес к происходящему, снова склонился над костром.

Ах, как хорошо стоит! Нога так и дернулась в намерении воспользоваться предоставленной возможностью. Соблазн — штука коварная... Ее спас Вова, как нельзя вовремя, выползший к месту будущего завтрака.

Постепенно на запах кофе подтянулись оставшиеся заспанные члены команды, среди которых обнаружились два угрюмо настроенных девичьих лица. Судя по всему, недовольство медленно, но верно перерастало в назревающий конфликт. И ведь не понятно, на что злятся? Ревнуют что ли? Тогда вопрос: кого к кому?

Пока все предавались чревоугодию, Паша осушила кружку кофе, съела пару галет и отправилась собирать рюкзак. Скатав свой мешок, взялась за соседний. От ткани ненавязчиво повеяло знакомым парфюмом. Теперь ясно, кто всю ночь сопел ей в правое ухо.

Звук приближающихся шагов прекратил дальнейшие изыскания. Упакованный в рекордное время спальный чехол непочтительно вылетел из палатки и шлепнулся на собранный ранее рюкзак.

— Помощь требуется? — Леся остановилась снаружи и, убедившись, что больше ничего не прилетит, заползла внутрь.

Вдвоем управились быстро. Не прошло и пятнадцати минут, как от временного жилища остались всего лишь очертания прямоугольника. Собирались дружно, весело, с шутками, прибаутками. О вчерашнем выступлении Иры все предпочли забыть, но тот факт, что им с Лесей отвели место в голове процессии, а Машу с Ирой отрядили в хвост, к Тахеру, указывал на отличную память и прекрасные организаторские способности руководящего состава. Паша подозревала, что Светельский тысячу раз зарекся брать девчонок в поход, а конкретно одну, насильно навязанную волей родителей. Это ведь с ее приходом в их сплоченном коллективе начались склоки. И пусть сама она не совсем понимала причину столь агрессивного настроя, это не меняло сути.

На привал группа останавливалась лишь один раз, когда солнце перевалило за полдень. Зато ближе к четырем часам дня они благополучно выбрались на продуваемое всеми ветрами горное плато.

— Невероятно! — словно бы соглашаясь с ее собственным лишенным голоса восхищением, прошептала позади блондинка.

Вид, открывшийся им с вершины горы, был достоин кисти самого взыскательного живописца. Фото, которые показывал перед походом Саша не передавали и сотой доли того великолепия, которое сейчас заставляло дыхательные органы забыть о своем прямом предназначении. Даже увиденное единожды, такое зрелище уже никогда не сотрется из памяти. Место, где они остановились, в самом деле, своими очертаниями напоминало край неглубокого кратера, в центре которого зеркальной гладью поблескивало небольшое озерцо. К нему полукругом сходились поросшие травой вперемешку с невысоким кустарником пологие склоны, с севера же журчащими ручейками стекал каскад. А над головой небо голубое-голубое, такое необъятное, влекущее и красивое, что волей не волей птицам позавидуешь.

— Сколько уже раз видел, а состояние эйфории каждый раз, как в первый! -тихо сознался Тахер, сощурив глаза от яркого солнца. И как резонанс откуда-то сбоку прозвучало ворчливое:

— Дошли, наконец-то. Я уже думала, мы никогда не придем.

— Иринка, не бухти! — в противовес сестре абсолютно счастливый Егор задрал голову к небу. Расправил руки, позволив ветру трепать рукава рубашки. — Ты только посмотри, какая красота!

— Спускаемся? — забыв про командный тон, стоявший за спиной Паши Светельский протиснулся между подружками и развернулся лицом к компании. — Уррра! Сейчас мы будем кушать! — оголодавший за день Ванька первым преодолел склон и радостно улюлюкая, затанцевал на берегу водоема.

— Глазам своим не верю! — Леся вслед за Пашей оставила свой рюкзак и, подойдя к озеру, зачерпнула ладонью прозрачную воду. — Всю жизнь здесь живу, а в этих местах ни разу не была.

— Ты знаешь, — Паша уселась на каменистую почву и, подтянув ноги, обхватила их руками. — Еще вчера я думала, что зря пошла, но вот это, — блестящим взором обвела окрестность. — Стоило всех неудобств.

— Ты о наших спутницах? — блондинка нашла глазами переговаривающихся девушек.

— И о них тоже, — неопределенно повела плечами. А что она еще могла сказать, если сама не до конца понимала, что происходит. Еще Светельский этот... Иногда она ловила себя на мысли, что видит перед собой того Славку, из прошлого: оболтуса, но скорее друга, нежели врага, но уже в следующий момент понимала, что это всего лишь иллюзия, навеянная воспоминаниями. Этот Славка, в отличие от прежнего был взрослее, опаснее и хитрее. Он менял линию поведения, как хамелеон обличие. Он не был врагом, но и другом представлялся слабо. И он определенно не был рад ее приезду. А вот она... Она кажется, запуталась. Нет-нет, вначале решение отца действительно казалось верхом издевательства, но с каждым проведенным здесь днем...

— Жаль, что ледяная, правда? — напугав затерявшуюся в лабиринте собственных мыслей девушку до икоты, громыхнул костями Вова, и естественно огреб бы за это, но упавшая на лоб вихрастая прядь в мгновение ока сделала его таким милым, что рефлекторно взметнувшаяся длань стыдливо убралась на место.

— Девчонки! — даже не заметив поползновений в сторону себя любимого, счастливо зажмурился шатен. — Как же здесь здорово!

— Да-а-а-а, — протянула Паша, выражая тем самым безоговорочное согласие. — Спасибо, что взяли нас с собой.

— Да куда ж мы без тебя, русалка?! — Володя игриво дернул за выбившуюся из прически волнистую прядь. — Теперь я понимаю, чего, а точнее кого нам не хватало в прошлых походах.

— Полностью поддерживаю! — поддакнул, неслышно подобравшийся Краев. — Но еще активнее поддержу женское стремление накормить несчастных голодных мужчин.

— Ага, так вот чего вам не хватало раньше, — разоблачила махинаторов Паша. — Леся, мы обманулись, это рабовладельцы. Им просто-напросто были нужны кухарки и официантки.

— Счастье мое, зачем ты так! — у Егорки от переизбытка чувств даже кончики ушей порозовели. — Хочешь, я сам для тебя ужин состряпаю? Не ручаюсь, что съедобный, но горячим будет.

— Горячее сырым не бывает, — благословил на подвиг каштанововолосый.

— Смерти моей хотите? — пошел на попятный парниша, преувеличенно тоскливо обозрев груду походных торб. — Они же меня грохнут за испорченный харч!

— Да не ластлаивайся ты так, — картаво подбодрил Володя. — Одним лтом меньсе будет!

— Вот и отдохнули, — тяжко вздохнув, Паша поднялась на ноги. — Пойдем, Лесь, создадим видимость работы, а то с них станется объявить нас тунеядцами и лишить законного ужина.

— Мы с вами! — спружинил Вова. — Поработаем массовкой на фоне трудящихся.

— Массовка — это хорошо, — сама себе пробормотала Паша, глядя на девчонок, о чем-то переговаривающихся с Яриком и Санчо. Меню должно быть согласовывают.

На ужин решили готовить гречневую кашу с тушенкой, точнее решили это Ира с Машей с одобрения руководства, а Леся с Пашей молча занялись нарезкой овощей, колбасы, сыра, бутербродами и сервировкой, так называемого стола, роль которого выполняла большущая клеенчатая скатерка, расстеленная прямо на земле. Массовка в лице двух шалопаев честно покрутилась в поле видимости минут пять, а потом незаметненько так дислоцировалась в район установки палаток.

Паша чувствовала, что недовольство спутниц рано или поздно выльется в нечто грандиозное, и придирки не заставили себя ждать.

Покопавшись в рюкзаках, Маша взяла несколько банок с тушенкой и, проходя мимо орудующих ножами подруг, резко затормозила. Нагнувшись, подняла один из кружочков.

— Паша, тебя кто так учил резать огурцы?

— А что с ними не так? — придирчиво обозрев блюдо с выложенными по кругу колечками, пожала плечами.

— Что не так? — брюнетка сердито склонилась над тарелкой. — Это что такое? — сунула едва ли не под нос девушке несколько кусочков.

— Огурцы, — спокойно, с легкой иронией пояснила светловолосая.

— Ты издеваешься? — нарезанные овощи выпали из наманикюренных пальчиков.

— Маш, ты чего прицепилась? — не выдержала Леся. — Кружки, как кружки. Если тебе не хватает ювелирной тонкости, иди в ресторан. Мы вообще-то на природе, и профессионалов поваров среди нас не имеется. — Раньше Ярослав не брал кого попало в поход, — оставив реплику блондинки без внимания, в упор посмотрела на Пашу ценительница филигранного искусства.

— Да, это он сплоховал, — неизвестно, чего ждала от нее брюнетка, но явно неширокой улыбки, иначе не скрежетала б так зубами, что слышно было аж у костра.

— Теперь, она от тебя точно не отстанет, — прицелившись к помидору, Леся раскроила его на полупрозрачные полоски и подняла на уровень глаз один просвечивающийся ломтик. — Как думаешь, это удовлетворит взыскательный вкус нашей мадемуазель?

— Нет, — отложив в сторону разделочную дощечку, Паша дотянулась до багета и, надорвав полиэтилен, соорудила первый бутерброд. Улыбка приклеилась к губам — своеобразная реакция на внешний раздражитель. Она еще с детства усвоила: Лучшийспособ загасить разгорающийся скандал — дезориентировать оппозицию. Не без проколов естественно. Иногда, точнее почти всегда оппозиция от такой дезориентации свирепела не хуже быка с корриды. Но это уже их проблемы. — Мадемуазель сильно желает понравиться во-он тому, — высмотрела среди ребят заметную фигуру. — Противному типу.

— Это вряд ли, — Посмотрев в ту же сторону, Леся тоже отделила часть батона и принялась оказывать посильную помощь. — Все три дня наблюдаю за ними и не заметила даже искры интереса в его глазах.

— Это ты плохо смотрела. Вот посмотришь, она бросит его на лопатки.

— Спорим? — блондинка в две секунды забыла про бутерброды, азартно блеснув очами.

— Спорим! — с не меньшим азартом откликнулась оппонентка. — Ставлю на сегодняшнюю, завтрашнюю ночь.

— Сто к одному, что не поддастся.

Ладони ударились друг о друга, мини тотализатор заработал.

* * *

Не шипи так громко, рассекретят же!

— А может, здесь змея притаилась.

— Которую надо угостить дрыном. Хочешь, чтоб нам сверху прилетело?

— Тсссс, идет.

Шепчущиеся кустики заткнулись, из-за раздвинувшихся листочков показались четыре, буквально пылающих любопытством, глаза.

От палаток отделилась невысокая фигурка и крадучись скользнула к озеру.

— Профессионально шифруется, — следя за движущейся тенью, похвалила блондинка, чьи волосы для большей конспирации были закутаны на манер чалмы черной флиской.

— Глушитель мне пфо меф фогов...— кусты беззвучно затряслись, немного пошуршали и снова угомонились. Это Леся, навалившись на подавившуюся смехом подругу, залепила ей ладонью рот. — А я фто, ты только флянь во фто она выфядилась! — Паш, ну пожалуйста, я хочу досмотреть до конца. Такое кино! — кустарник опять зашуршал, но теперь уже в сторону берега.

— Вон они, — выбрав новое, удачное в плане видимости и слышимости, место для засады, лазутчицы прижались животами к траве и замерли в ожидании.

Ночь уже давно укутала звездным плащом горы, усталые, перегруженные впечатлениями, ребята разошлись по палаткам, а Яр, подкинув в костер хвороста, удобно расположился у тихой заводи. Плеск воды о каменистый берег успокаивал, тело расслабилось, и он сам не заметил, как впал в состояние полудремы. Ему нравилось это место, здесь была какая-то особая атмосфера, временно дарящая душевный покой.

Приближающиеся шаги разрушили тонкую грань между таинством и реальностью. Полудрема растворилась, будто и не было. Светящийся циферблат наручных часов показывал начало третьего. И кому там не спится? Очертания остановившегося у воды силуэта были однозначно женскими (среди имевшихся здесь парней таких миниатюр не водилось). Такая птичка в их компании была только одна и это точно не Ангел. Последняя мысль явилась для него неожиданностью, особенно после шквала эмоций, потрясших тело. Но самым оглушающим оказалось то, что в этом коктейле явственнее всего ощущалось легкое разочарование. Да-а-а, славно расслабился, раз уже вместо Маши рад бы был увидеть эту несносную шмакодявку.

Девушка меж тем нагнулась к воде. Представшая взору картинка (не для слабонервных) со свистом вышибла весь имеющийся в легких воздух. Растущие в нескольких метрах кустики нервно икнули, возмущенно пошумели и, крякнув, испуганно притихли.