Звёздный Каменщик.

Овольд нашёл тёплое место и уселся думать. Долго-долго думал он думу крепкую. Тридцать три года он просидел в задумчивости глубинной.

Он мог бы и дольше просидеть в тепле, думая думу великую. Но в норку вбежал разгорячённый Каменщик и крикнул: Твоя жена рожает!

Путь в подземный храм не занял много времени. Но когда друзья очутились возле берега золотого озера — всё уже произошло. Брунхильда мирно возлежала на поверхности озера и придерживала передней лапкой нечто странное.

— Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь; не мышонка, не лягушку, а неведому .....

— А неведомый источник реальности, — закончил мысль Овольда Каменщик.

— Это дочь, можете не сомневаться. — Брунхильда нежно придерживала лапкой нечто напоминающее туго скрученный клубок световых нитей.

При ближайшем рассмотрении стало видно, что множество тонких нитей из клубка присосалось к сосцам Брунхильды. Было видно как тело Брунхильды поглощает жидкость из священного озера и кормит этой жидкостью своё дитя через сосцы. Прожорливость маленькой светящейся девочки в первый же час после рождения поражала: Она засасывала жидкое золото сквозь тело Брунхильды прожорливым потоком.

— Мальчики, не мешайте мне кормить ребёнка, — добавив в голос строгости, сказала Брунхильда.

Удостоверившись в том, что с Брунхильдой всё в порядке, Овольд и Каменщик вышли из храма в глубокой задумчивости. Вроде бы ничего страшного. Маленькая дочка выглядит странновато. Но что с того? В космосе ещё и не такие странности случаются.

— Ты почувствовал? Наша Леди изменилась. — Прервал молчаливую задумчивость Каменщик.

— Как-то не обратил внимания. — Овольд на минуту сконцентрировался на своих ощущениях. — Да. В коллективном сознании хьюмстеров что-то изменилось, — подтвердил он.

— По-моему, интерес Нашей Наимудрейшей Леди к коллективному сознанию хьюмстеров ослаб. Я думаю, ваше с Брунхильдой дитя перетянуло на себя часть внимания Богини, — предположил Каменщик.

— Похоже, что так. Но нам с тобой всё равно не понять, что происходит с восприятием Богини.

— Со временем, я надеюсь, ситуация прояснится. Расскажи пожалуйста, о чём ты думал, сидя в тёплой норке? — Попросил Каменщик.

— Я пытался своим бессмертным мозгом понять, что со мной произошло на этой планете. Оказывается, Леди Эль начала отращивать мне пенис, которым можно зачать нечто нужное ей, с самого моего первого воплощения на планете Хома. Сто тысяч лет Она отращивала мне пенис, который за пределами рождений и смертей. Она не хотела, чтобы зачатие произвёл полный идиот. Поэтому она заодно отрастила мне один бессмертный мозг. Я очень долго пытался найти в себе что-нибудь ещё того же уровня. Но не сумел.

— Со многими чудесами я сталкивался в космосе. Но такое — впервые. А что за дитя родила твоя жена?

— Не знаю. — Честно ответил Овольд.

— Понятно, что ничего не понятно. Ладно. В энергосистемах храма что-то изменилось, пойду проверять. — Каменщик развернулся и пошёл проверять свои постройки. Овольд, недолго думая, вернулся к своей жене.

— Как ваши дела, милые дамы? — спросил он, подойдя к берегу.

— А ты сам посмотри, — Брунхильда выглядела очень довольной. Немного потолстела, её поля желаний и эмоций выглядели взрыхлёнными. Но женское счастье буквально лучилось из её глаз.

Овольд склонился над Брунхильдой с ребёночком и нерешительно протянул переднюю лапу к своей дочке. Глаз у новорожденной не было, но восприятие из клубка световых нитей развернулось в сторону Овольда. Бесконечно любящий взгляд откуда-то из вечности заполнил всё существо Овольда. Овольд ощутил взгляд нематериальных глаз не только своей белой и пушистой шерстью. Внимание звёздного дитя заполнило его желания, образы, эмоции, мысли... Больше всего малютка заинтересовалась тем самым мозгом, который никогда не рождался и не умирал. И теми мыслями, которые бессмертный мозг думал.

— Ой, она наводит мне галлюцинации! — Воскликнул Овольд. — Эти галлюцинации такие миленькие, такие по-детски наивные!

— Наша малышка уже пускает пузыри. Маленькие детские пузырики реальности, — ответила Брунхильда, сюсюкая.

Малышка росла не по дням, а по часам. Овольд каждый день спускался в подземный храм, играл с маленькими детскими пузыриками реальности. Оказалось, бессмертный мозг как нельзя лучше подходит для игр с пузыриками.

Бессмертный мозг ловко подхватывал силой мысли детские пузырики, раскрывал содержащиеся в них галлюцинации. Что-нибудь менял, иногда даже получалось что-нибудь добавить. Каждый раз, когда бессмертный мозг Овольда добавлял что-нибудь удачное в галлюцинацию, малышка заполняла эмоциональное поле храма детским задорным весельем.

Овольд мило болтал со своей женой и через неделю стал настойчиво звать Брунхильду в уютную тёплую норку:

— Дорогая, твоя нежная писенька уже зажила после родов?

— Дааа.

— Пойдём, милая пусечка, я сделаю тебе массаж... — шептал он на ушко своей жене.

— Не сейчас, любимый. Наша дочурка нуждается в материнской любви.

— Наша дочурка может поплавать в озере часок-другой самостоятельно. А я за прошедшие годы так соскучился по твоей сочности и смачности. Ты была беременна так долго, что я уже начал забывать, как являть свою мужественность в твоё нежное влажное лоно.

— Ты что, разве можно оставлять одну девочку, которой всего неделя от роду?

— У меня такое ощущение, что наша дочурка древнее всех нас вместе взятых. О! А вот и Каменщик идёт. Давай попросим его побыть нянькой хотя бы пару часов, а сами уединимся в тёплой норке.

— Пока вы тут играете и сюсюкаетесь, на планете происходит что-то странное! — Подошедший Каменщик выглядел взволнованным. — В западной ветке метро столкнулось два поезда. На юге появился очаг индивидуализма: там коммуна финикийцев не желает отдавать финики. Они требуют равноценного обмена: девятьсот тонн сушёных яблок или триста тонн орехов за каждый эшелон сушёных фиников. На оргиях чувственность упала на девять процентов. Но, главное, производство жидкого золота прекратилось!

— Из всего сказанного тобой самое удивительное, что падение чувственности на оргиях — для тебя не самое главное. — Брунхильда не упустила возможности немного потроллить Каменщика.

— Не до шуток! Ситуация более чем серьёзная. — Каменщик на троллинг не повёлся. — Наша Леди теряет интерес к рассе хьюмстеров. Иначе чем объяснить столкновение поездов в метро?

— Обычным распиписяйством. — Брунхильда не желала настраиваться на серьёзный лад.

— Может быть, какой-нибудь хьюмстер плохо спал, поел перед сном какого-нибудь нейростимулятора. А Наша Леди по какому-то недоразумению рассчитала движение поездов именно его мозгом. — Предположил Овольд.

— Наша Леди никогда таких глупостей не допускала. Овольд, помоги мне пожалуйста разобраться в ситуации.

— Действительно, Овольдушка. Ты у меня такой умный! Помоги Каменщику. А я пока побуду с ребёнком.

Целый день Овольд вместе с Каменщиком пытались понять, что произошло. Осматривали конструкции храма, проехались туда-сюда по западной ветке метро, проникли в коллективное сознание рассы хьюмстеров. Всё бесполезно. Вывод напрашивался только один: Леди Эль изменила вектор своего восприятия. Куда? — Осознать не получалось. Вернуть обратно восприятие Богини не представлялось возможным.

Под вечер уставший Овольд вернулся к Брунхильде.

— Вот это да! Как подросла наша малышка всего за один день?!

— Да. Сюю Сюю Сюю. Наша радость поглощает всё больше и больше жидкого золота. — Сюсюкая, ответила Брунхильда.

— Кажется, она засыпает.

— Нет. Так наша маленькая не засыпает. Сю Сю Cю. Так наша маленькая учится поглощать жидкое золото самостоятельно, без посредничества моих сосцов.

— Ну вот и хорошо. Пока наша малышка поглощает, мы с тобой, моя царственная жонушка, поиграем во взрослые игры, — предложил Овольд.

— Ладно. Только не здесь. — Согласилась Брунхильда.

Овольд вытащил Брунхильду из озера и повёл её уже известным путём в тёплую норку, в которой он размышлял последние тридцать три года. В норке они предались радостной и сладострастной любви. Потом ещё разок. И ещё разок. А потом ещё пару раз. Потом любовники сменили позицию и наслаждались друг другом вновь и вновь. Овольд с удивлением обнаружил, что жизненная энергия не тратится на оргазмы. Ну надо же, какой полезный побочный эффект от купания в жидком золоте! Можно не дышать, можно не есть. Можно заниматься любовью сколько угодно!

— Пока ты была беременна, я так соскучился по твоей сочности и смачности!

— Ну всё, хватит на сегодня, — взмолилась Брунхильда. — Надо пойти проверить, как там доченька.

— Пойдём вместе, дорогая, пока будем спускаться на лифте, попихаемся ещё немного. — Согласился Овольд.

Пока лифт спускался на уровень подземного храма, Овольд с Брунхильдой попихались ещё, как и планировалось. Успели даже два раза. Однако, на храмовом уровне любовников ожидал неприятный сюрприз: лабиринт тоннелей изменился!

-Ты уверен, что это правильный этаж? — Переспросила Брунхильда.

Овольд ещё раз проверил лифт. Потом перепроверил лифтовую площадку.

— Да, это точно тот этаж. Номер в кабинке лифта правильный. Номер над дверью в шахту лифта тоже правильный. Вот здесь, возле выхода из лифта, на стене картина, изображающая достославную оргию по случаю ввода в эксплуатацию нашей станции метро. Такой картины больше нигде нет.

— Такие картины украшают быт хьюмстеров везде, — возразила Брунхильда.

— Но посмотри на антураж, на композицию, на игру света и тени, на прибывающий поезд на заднем плане. Обрати внимание, к головному вагону прибывающего поезда прикреплено красное знамя ветеранов восточной ветки метрополитена. Эта картина уникальна. Пойдём, поищем вход в храм.

Звёздные любовники долго плутали в лабиринте, и вдруг, совершенно неожиданно, оказались возле того же лифта. Затем они пошли другим путём. И опять вышли к тому же лифту. Потом любовники поднялись вверх на один этаж, осмотрели тоннели. Потом на два этажа выше. Потом спустились вниз, на этаж ниже храма, на два этажа ниже храма, на три ... Всё бесполезно.

Любовники вернулись на этаж храма и принялись методично составлять план лабиринта, приняв за точку отсчёта двери лифта. После десятой попытки выяснилось, что лабиринт меняется. При этом изменения, странным образом, как бы подталкивают Овольда с Брунхильдой к дверям лифта. От бессилия Брунхильда села прямо на пол под картиной и зарыдала.

— Мы больше никогда не увидим нашу дочку! — Жалостливо заскулила она.

— Не волнуйся, что-нибудь придумаем, — Овольд взялся утешать свою жену, хотя и сам был не в лучшем состоянии. За прошедшее время он успел испытать отцовские чувства и привязался к маленькой девочке.

Целый час Брунхильда плакала, Овольд утешал её как мог. Он и сам хотел поплакать, но, чтобы не усугублять эмоциональное состояние своей жены, держался изо всех сил. Через два часа звезданутые любовники немного успокоились, и, что бы хоть немного отогнать негативные эмоции, занялись сладкой любовью. За этим занятием их и застал Каменщик.

— А! Вот вы где! А я ищу вас по всем норкам. — Выходя из дверей лифта, бодренько сказал Каменщик. — Короче говоря, я был на оргии и на меня снизошло откровение. Леди Эль закрыла Храм золотого озера. Она просила никого не пускать.

— Но там наша дочь! — всхлипывая, возразила Брунхильда.

— У хьюмстеров нету индивидуальных детей. Все хьюмстеры — одна семья. Все дети — общественные. — Терпеливо, из своего любимого амплуа проповедника, взялся объяснять Каменщик.

— Без тебя знаем, не первую жизнь на этой планете, — грубо огрызнулся Овольд.

— Не волнуйтесь пожалуйста, — медленным, умиротворяющим голосом сказал Каменщик. — В последнее время внимание Богини вытягивается из коллективного сознания хьюмстеров и перенаправляется на вашу дочь. Это очень плохо для рассы хьюмстеров, но очень хорошо для вашей дочери. С таким большим количеством внимания Богини с ней совершенно точно всё будет хорошо.

— Что нужно Эль от нашей дочери?

— Увы, намерения Нашей Наимудрейшей Леди неисповедимы. — Каменщик плавно развёл в стороны верхние лапы, выражая покорность высшим силам.

— Богиня обиделась на нас за то, что мы занялись любовью вне коллектива? — Продолжая всхлипывать, спросила Брунхильда.

— Нет. Вам даровано высочайшее дозволение заниматься любовью как угодно и где угодно. Наша Леди испытывает к вам чувство благодарности за то, что вы родили прекрасное звёздное дитя. Но дальше ваше участие нежелательно. Всё равно ведь вы не знаете, как воспитывать такое дитя?

— Материнское сердце подскажет.

— Материнского сердца недостаточно, — Каменщик продолжал замедлять свой голос и вливать умиротворение в эмоциональное поле, словно опытный проповедник. — Нужно нечто большее, нечто, доступное только божественным силам. Доверьтесь Нашей Леди. Она всё видит, всё знает, всех понимает. Она не подводила рассу хьюмстеров триста тысяч лет. Не подведёт и сейчас.

— Но что нам теперь делать?

— Всё что угодно. Можете отдохнуть или присоединиться к любой коммуне в общественно-полезном делании. Можете путешествовать по планете или обустроить себе уютную норку. Можете участвовать в оргиях, или, можете заниматься чем пожелаете наедине.

— Нет уж. Я хочу получить откровение непосредственно от Богини. Веди нас в зал любви и учи, как получать откровения во время оргиии. — твёрдо заявил Овольд.

— Не вопрос! Но очередная оргия начнётся только через три часа, пятнадцать минут и двадцать две секунды. — Каменщик перевёл взгляд на картину над головой любовников. — Как же, как же. Достославная была оргия! Помню. Участвовал. В те времена славные были организаторы-коллективисты. Могли организовать оргию где угодно, хоть в чистом поле, хоть в рабочем цеху, хоть на станции метро. Современная молодёжь не того калибра, обязательно подавай им специально оборудованный зал любви. Кстати, вы знаете, что все залы любви на планете построены моими учениками и по моему генеральному плану?

— Не уходи от главной темы. — Нарочито прервал ностальгию Каменщика Овольд.

— Проходите в лифт, товарищи. Я укажу вам путь в светлый зал любви. — Произнеся эти слова, Каменщик нажал кнопку вызова лифта.

Лифт пришёл не сразу. Пришлось постоять возле металлических дверей несколько минут. Во время ожидания каждый думал о своём, прислушиваясь к шуршанию в шахте лифта. Когда лифт наконец-таки пришёл, в нём оказался нелицеприятный тип. И запашок от него был ... так себе. Этот нелицеприятный тип стоял спиной ко входу и совершал возвратно-поступательные движения тазобедренными суставами в направлении топливного бака.

— Это лифтёр, — пояснил Каменщик. — Обычно лифты хьюмстеров обходятся без лифтёров. Но, после вашего с Брунхильдой купания в золотом озере, сюда был назначен постоянный сотрудник. Его главная задача — следить, что бы запас биотоплива в подъёмном механизме не кончался.

— Но я тысячу раз спускался и поднимался на этом лифте, пока Брунхильда была беременна. Почему я ни разу не видел лифтёра?