Меч я вскинул скорее инстинктивно — тот звонко лязгнул, встретившись с чужим оружием. Через несколько секунд возле меня просвистела еще одна стрела — вражеский лучник продолжал вести огонь, что сильно осложняло мое положение. Высокий, широкоплечий каниец, с огненно рыжими усами и бородой снова замахнулся на меня, и если бы я не опасался быть проткнутым лигийской стрелой, то не только уклонился бы от его меча более изящно, но и сумел дать сдачи. Вместо этого я снова откатился в сторону, боясь подниматься на ноги под прицелом вражеского снайпера. Краем глаза я увидел выскочившего Орла, уже нацелившего свой лук куда-то в темноту. Вероятно, враг сразу переключился на него, так как в широкий щит Лба, прикрывающего собой Кузьму, гулко застучали стрелы. Мишу я не видел, но вспышки яркого света, то и дело освещающие пространство, говорили о том, что и врагу, уворачивающемуся от атак мага, тоже приходится не сладко.
Пока вражеский лучник отвлекся от меня, я воспользовался моментом, чтобы разобраться с канийцем. Но тут в то место, где стояли Лоб и Орел, ударила ослепительная молния. Я находился на некотором отдалении, но даже у меня перед глазами заскакали белые пятна. Орел упал на колени, закрыв лицо руками:
— Мои глаза... я ничего не вижу... мои глаза!..
Невидимый лучник все еще вел обстрел и Лбу пришлось волоком оттаскивать ослепшего Кузьму в укрытие, прикрываясь щитом.
Матрена, как обезумевшая, не переставая голосила где-то за пределами видимости. Михаил продолжал швырять горящими шарами наугад. Улица впереди меня расплывалась и я плохо видел своего противника, наблюдая лишь за отблесками огня, которые отражал его меч.
— Лиза! — завопил я во все горло.
Вся эта схватка длилась лишь пару минут, но за это время эльфийка должна была уже выбраться из-за коробок и хотя бы попытаться помочь. Впрочем, в глубине души я разделял мнение Грамотина — Зизи не станет помогать нам, глупо было на это даже надеяться.
— Я застряла, Ник! — пискнула она откуда-то из темноты.
Ну да, конечно, застряла она! Но хотя бы то, что она не стала бить нам в спину, а предпочла отсидеться в стороне, уже можно считать почти подвигом.
Замешательство и растерянность, появившиеся из-за внезапного нападения, уступили место холодной расчетливости. Я, сделав обманный маневр, немного отступил назад и закрыл глаза. Все равно мне не удается толком ничего разглядеть. Все остальные чувства обострились и я, ощущая движения противника едва ли не по движению воздуха, отклонился в сторону — до моего слуха долетел звук рассекаемого острым лезвием пространства — и сделал резкий выпад, не глядя проткнув канийца своим плохо сбалансированным армейским мечом.
К этому времени Михаил, по всей видимости, умудрился таки расправится с остальными противниками. Я потер закрытые веки пальцами, сильно надавив на глазницы — очертания улицы сразу стали четче — и огляделся. К Кузьме уже частично вернулось зрение, во всяком случае он самостоятельно выбежал из укрытия и направился ко Лбу и Мише, склонившимся над какими-то трубами. Я подошел ближе.
Первое, что я увидел — это крылья эльфийки и мне на мгновенье показалось, что это Зизи, но в следующую секунду я понял, что у лежащей на земле девушки длинные белокурые локоны. Она была красивой даже не смотря на то, что лицо ее одеревенело, губы стали синими, а волосы и ресницы покрылись морозной коркой.
— Капелан, — произнес Михаил, — вот почему я никак не мог достать лучников. Она защищала их своей магией.
Только после этих слов я увидел три белых пушистых комка, с твердой, обледеневшей шерстью. Мне бы наверное стало жалко этих мелких, забавных недорослей, если бы минуту назад они не старались наделать во мне лишних дырок.
— Миш, может тебе диссертацию по ледяной магии писать, а не огненной? — спросил Орел, потрогав замерзший нос одного из гибберлингов. — Ловко у тебя выходит.
— Такой вариант маловероятен, но не исключен.
— А где эти две кадры? — спросил Лоб, как будто только что осознал, что мы не в полном составе.
— Как и положено дамам, отсиживаются в укрытии, когда мужчины сражаются, — пожал плечами Орел.
Матрена с расширенными от ужаса глазами сидела на том же месте, куда ее оттащил Кузьма. По ее румяным щекам катились слезы.
— Простите меня, — прошептала она. — Простите. Я... я должна была... помочь.
— Да все нормально, первый раз всегда страшно, — Орел галантно накинул ей на плечи сюртук, потому что Матрена дрожала с головы до ног. — Первый раз столкнулась с Лигой?
— Да, — кивнула она и разрыдалась еще сильней. — Я знала, что будет не просто, но на учениях... Я так хорошо всегда... такие высокие результаты. А на самом деле, я такая... такая трусиха...
— Ну-ну, не переживай. Такое со всеми бывает, — Кузьма участливо похлопал ее по плечу.
— Эй! А обо мне еще кто-нибудь помнит? — крикнула Лиза.
Я пошел на ее голос и заглянул за кучу коробок, где она так и просидела всю схватку с противником.
— Почему ты нам не помогла? — накинулся я на нее, хотя прекрасно осознавал, что на ее месте поступил бы точно так же.
— Говорю же, я застряла! — возмутилась она.
Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь колкое, но мой взгляд уже упал на ее ногу, по щиколотку провалившуюся в полуоткрытый квадратный люк, из-под которого шел свет.
Подошедшие Миша и Кузьма хотели отодвинуть крышку в сторону, но усилий одного Лба оказалось достаточно. Освободившаяся эльфийка стала растирать покрасневшую ногу, а мы все с интересом заглянули внутрь подвального помещения. Не смотря на пыль и паутину, было видно, что помещением пользовались совсем недавно.
Сзади подошла заплаканная Матрена и, вытянув шею, осторожно заглянула в люк через наши головы.
— Это же он... вход! Мы нашли его!!!
Глава 11. Секретный портал
Утро было пасмурным и холодным, впрочем, меня это только радовало. Зато Кузьма и Михаил, привыкшие к жаре, зябко ежились, Лоб, казалось, вообще не ощущал разницы, а Лизы и Матрены с нами не было. Я немного волновался за эльфийку, потому что не имел ни малейшего представления, где она провела ночь. После того, как мы нашли вход в Зэмово Городище, нас отправили отдыхать. Лизу куда-то увели люди из Комитета, но Илья Чекин заверил нас, что с ней все будет хорошо. Где бы эльфийка не была сейчас, она находится под надежной охраной и мне только оставалось надеяться, что с ней обращаются нормально.
Своим ночным столкновением с Лигой мы наделали много шума и вскоре на место происшествия сбежалась куча народу. Тем не менее, не смотря на смерть нескольких лигийских офицеров, наше командование приняло решение не показывать вида возможным наблюдателям, что мы нашли вход. Всю ночь вокруг ХАЭС солдатами продолжали вестись "поиски". Хранителям нужно было время, чтобы разработать план.
— Как поспали? Хорошо позавтракали? Нормально себя чувствуете? — поинтересовался Чекин — уставший, помятый и явно не спавший, не завтракавший и чувствующий себя отвратительно. — Вот и хорошо. А плохо то, что за время вашего отсутствия количество проблем увеличилось. Диверсанты выдвинули свои требования. Губа не дура, следует признать. Здесь и освобождение пленных, и снятие осады с Храма Тенсеса, и сундук золота, и много чего еще. Увы, все это не пустое бахвальство. Разумеется, как только враги проникли на ХАЭС, мы тут же перекрыли манапровод. Но на самой станции имеются огромные запасы магической энергии, и, если все это рванет... не только от нашего штаба камня на камне не останется — весь Незебград взлетит на воздух!
Мы переглянулись.
— И что вы решили? — осторожно спросил я.
— Яскер распорядился не вступать в переговоры с диверсантами. Предстоит очень тонкая секретная операция.
Я молча ждал продолжения. Даже если бы операция не была "тонкой и секретной", вряд ли до нее допустят зеленых новобранцев, вроде нас. Это дело опытных бойцов... Но ведь Чекин зачем-то рассказывает нам об этом!
— Дело предстоит нешуточное. А теперь отойдем подальше. То, что скажу, предназначено только для твоих ушей.
Я, оглянувшись на Лба, Кузьму и Михаила, стоявших с озадаченными лицами, пошел вслед за комитетчиком. Мы отдалились ото всех на приличное расстояние, когда Чекин остановился и протянул мне сигарету.
— Не курю.
Он кивнул и закурил сам.
— Вот что я тебе скажу, Санников... Посох Незеба, диверсанты, спасение города — все это третьестепенно. Да, и не делай такие глаза. Почему, ты думаешь, ХАЭС — это засекреченный объект? Просто большая энергетическая станция? Нет! Дело совсем не в этом. В самом центре станции находится некий артефакт. Что это — не твое дело, да и не мое тоже. Но цель всей операции — спасти его. Ясно?
— Зачем вы мне это рассказываете? — напрямик спросил я.
— Затем, что ты тоже будешь принимать в этом участие.
Не скажу, что я сильно удивился. Не смотря на все свои сомнения, я уже понял, что не останусь в стороне.
— Основная ударная сила — это Ястребы Яскера, — продолжил Чекин. — Но мы решили, что тебя тоже стоит привлечь.
— Спасибо за доверие...
— Не за что. Тебя определят в одну из шести штурмовых групп, так что пойдешь с опытными ребятами...
— А можно мне пойти со своими?
Понятия не имею, зачем я об этом попросил. Умом я понимал, что лучше, да и безопасней идти с профессионалами, но слова сами слетели с языка. Чекин какое-то время молча меня разглядывал и я подумал, что он конечно откажет.
— Да. Можешь взять своих.
Вот теперь я был по настоящему поражен. Не смотря на небольшую шумиху, связанную с моим именем, я прекрасно осознавал, что каких-то особых заслуг перед Империей за мной пока не водится.
— Хочешь спросить, почему именно ты?
Я молчал.
— Вокруг тебя происходит слишком много событий, ты не находишь? Так много случайностей и совпадений, что они уже стали закономерностью. Верить в карму — не наш метод, но когда речь идет о таком важном деле, даже подобным вариантом не стоит пренебрегать.
Признаться, с этого неожиданного угла ситуацию я не рассматривал, и теперь не знал, что и сказать. Чекин выбросил недокуренную сигарету, подошел ко мне ближе и положил руку на плечо.
— В тебе есть что-то необычное, Ник. Кто знает, может быть ты тот, кому... хм... — он замолчал, подбирая слово, — предначертано.
— Что предначертано?
Но комитетчик, ничего больше не добавив, развернулся и пошел обратно к штабу.
Новость о том, что мы будем принимать участие в операции, была встречена моей маленькой командой с энтузиазмом, а вскоре к нам присоединились и Матрена с Лизой, хотя на их присутствии я как раз и не настаивал. Лекарь Коновалова выглядела подтянутой, хотя и все еще немного смущалась за свое не самое удачное боевое крещение. Она коротко кивнула нам, отводя глаза в сторону, но инструкции генерала Праведных впитывала с очень решительным видом, вознамерившись взять реванш. Эльфийка Зизи, напротив, демонстрировала минимальную заинтересованность, зевала и больше разглядывала свои ногти, чем смотрела на план ХАЭС, изрисованный красными стрелками, указывающими, куда и в каком порядке мы будем двигаться, но по крайней мере, она была цела и невредима. Интересоваться подробностями, когда вокруг толпа Хранителей и представителей Комитета, было не очень удобно, поэтому я лишь коротко спросил:
— С тобой все нормально?
— Нет! Я ночевала в какой-то клоаке, где мне даже не дали искупаться, покормили невозможной гадостью и вручили этот ужасающий наряд. Я хочу спать, плакать и халвы!
— Халвы? — переспросил я.
— Кондитерское изделие суслангерского происхождения, изготавливаемое из орехов и... — в своем репертуаре начал Грамотин.
— Спасибо, Миша, я знаю, что такое халва, — перебил я.
Зизи скрестила руки на груди и капризно надула губы.
— Похоже, ты не особенно страдала в своем притоне, — поддел Кузьма.
Лоб загоготал.
— Тихо, тихо, вы что?! — замахала руками Матрена, потому что Око Праведных недовольно поднял голову от карты станции и уставился на нас сдвинув брови. Мы сразу же изобразили на своих лицах максимальное внимание.
— Диверсанты угрожают взорвать ХАЭС, если мы не выполним их условий. Надо помешать им, товарищ Санников, — сказал генерал. — Ведь ты — Имперец-Который-Выжил! Придется тебе выжить еще раз, ничего другого не остается.
— Есть!
— После того, как вы проникнете на территорию ХАЭС через Зэмово Городище, займетесь поисками магических мин, установленных диверсантами.
Я уже открыл рот, чтобы поинтересоваться, каким образом должен разминировать мины, о которых не имею ни малейшего представления, но генерал меня опередил, словно прочитав мои мысли:
— У тебя в группе есть квалифицированный маг. Их этому учили.
Грамотин с готовностью кивнул и я замолчал.
— Наши мистики сообщают, что мин всего шесть. Их точное местоположение определить невозможно, но примерный ареал...
Генерал снова уткнулся в карту станции, водя по ней указательным пальцем. По плану, разработанному Хранителями и одобренному Комитетом, шесть штурмовых групп должны проникнуть на территорию и обезвредить установленные мины — на каждую группу по одной. Та, которую предстояло обезвредить нам, находилась ближе всех.
— Ни на что больше не отвлекаетесь. Ищете мины и деактивируете их, в бой без необходимости не вступать, на рожон не лезть. Захват неприятеля начнем только после того, как все мины будут обезврежены. Понятно?!
Мы синхронно кивнули, позабыв о надлежащем "Так точно!", но генерал не стал обращать на это внимание.
— Разминировать их не сложно, — шепнул Миша. — Сложно найти.
— Давай покороче и без заумных слов, — попросил Орел.
— На таких минах всегда очень сильный отпечаток магии, который сразу заметен, — пояснил Грамотин.
— И в чем тогда проблема? — спросил я.
— Проблема в самой ХАЭС, — вмешалась Матрена. — Там повсюду магия.
Ну что ж, по крайней мере мы хотя бы примерно знаем, где искать, подумал я. Остается только надеяться, что наши мыслители не ошиблись.
— Сейчас нет задачи важней, чем разрешение кризиса на ХАЭС... — продолжал генерал, расхаживая перед нами взад-вперед со сложенными за спиной руками. — Ар-ргх! Проклятая должность! Как бы мне хотелось самому ворваться на станцию и разметать этих канийских ублюдков!
— Прошу прощения, что вмешиваюсь, отвлекаю от важных дел...
Око Праведных остановился и с таким удивлением посмотрел на невысокого, смущенного переминающегося с ноги на ногу, хадаганца, как будто это был сам глава Лиги — Айденус.
— Товарищ Ступин, — наконец произнес генерал.
— Это директор ХАЭС, — шепнул нам всезнающий Миша.
Ступин мало походил на главу такого большого серьезного предприятия. Бледный и взъерошенный, в грязной рубашке, нервно выдергивающий волосы из своей бородки, он находился в крайней степени отчаянья.
— Кругом такая неразбериха, никому нет дела до моей проблемы. А между тем, последствия могут быть очень печальными.
— Нет дела? — возмутился генерал. — А мы по вашему сейчас чем тут занимаемся, как не вашей драгоценной станцией?
