Однако это мирные хлопоты оказались под угрозой быть прерваными новой войной, разразившейся на Старых Землях. Притушенное было пламя военного пожара периода борьбы Деремской Империи за гегемонию на Старых Землях, вспыхнуло вновь. И вновь Тайрасанская Федерация стала оказывать военную помощь жертвам деремской агрессии. Деремцы на этот раз воевали без союзников, но противостоящий им Левир был гораздо слабее. Вновь, как и более десяти лет назад, левирские войска и волонтерские отряды из беженцев-хливичан (живших на территории Левира со времен оккупации Империей Хливичской Республики) упорно сопротивлялись в горах, опираясь на поставки вооружения и технических советников из Тайрасана. Хливичанам удалось перенести боевые действия на территорию своей родины, захваченной врагом. Заметное недовольство населения, сопровождаемое актами неповиновения, возникло и в Нолии, также некогда захваченной деремцами.
Через некоторое время эскадра Федерации народов Тайрасана открыто подошла к побережью Левира и, отогнав военно-морские силы деремцев, пытавшихся организовать морскую блокаду, обеспечила массовую проводку транспортов с военными грузами. Вскоре над горными долинами Левира поднялись в воздух новые скоростные истребители и бомбардировщики, а в долинах заурчали моторами бронированные машины, вооруженные мощными пушками. Деремцы были серьезно потеснены. Хливичская республика, на территорию которой вступили части левирской армии, была охвачена пламенем партизанской войны, а в Нолии участились нападения на деремских солдат и офицеров, на склады и на железные дороги.
Перспектива поражения Деремской Империи и значительного усиления влияния Тайрасана на Старых Землях не устраивала многих политиков Республики Свободных Южных Территорий. Тревожные сведения об этом стали поступать Оберу от Лаймиолы. Особую тревогу внушали слухи о подготовке военной верхушкой Республики, втайне от парламента и даже от большинства членов правительства, плана высадки в Архипелаге.
Лаймиола сама была искренне встревожена узнанным. Когда двадцатисемилетний капитан, шифровальщик Оперативного отдела Генерального штаба армии Республики, Файзаш Руон, познакомился с Лаймиолой на скачках, она не придала этому серьезного значения. Еще бы, ведь он был моложе ее на целых шесть лет. Однако ухаживания Файзаша были неотступны. Его семья принадлежала к старинному роду потомков знатных колонистов, одними из первых прибывших в Элинор с острова Ульпия. Родня, конечно же, не одобряла поведения Файзаша, которого ждала блестящая партия с молодой девушкой из не менее уважаемой фамилии. Но вопреки всему этому он продолжал добиваться благосклонности Лаймиолы, которая унаследовала красоту своей тетки Инесейль, некогда пленившую Обера Грайса. В свои тридцать три года Лайми вполне могла затмить двадцатилетних красавиц из высшего общества Порт-Квелато.
Файзаш был готов на все ради прекрасных глаз Олы, как он называл свою возлюбленную. Постепенно он сделался самым ценным ее информатором. Вот и теперь, перебирая светлые кудри молодого капитана, голова которого покоилась у нее на груди, она внимательно слушала его слова, произносимые усталым полусонным голосом. Было уже далеко заполночь, и шел уже не первый час, который они провели вместе в постели, так что глаза Файзаша слипались.
— "Такого еще никогда не было", — бормотал он, — "готовится приказ о переброске всех авианосцев с Восточного побережья на Западное. Военный министр вел секретные переговоры с министром финансов. Сверх утвержденных бюджетных ассигнований собираются закупить еще 105 новейших дальних бомбардировщиков. Я сначала не верил", — капитан не сдержал и зевнул, буркнув — "извини", — "когда говорили, будто готовится вторжение в Ахипелаг. Но вчера я своими глазами увидел документ под названием "Передовой рубеж". Черт возьми, они собираются проделать это! Что за авантюристы..." — Файзаш расслабился и уткнулся лицом в грудь Лаймиолы.
— "Слушай, милый, а ты не мог бы сделать для меня фотокопию этого плана?" — с замирающим сердцем спросила Лаймиола.
— "Но это же верная каторга!" — сбросил с себя сонное оцепенение капитан.
— "Почему?" — невинно осведомилась женщина, снова начав перебирать светлые кудри. — "Ведь никто не узнает. Я дам тебе мой маленький репортерский фотоаппарат. Его легко пронести под одеждой. Несколько снимков — и дело сделано!"
Осторожно отстранив голову своего любовника, Лаймиола бросила — "подожди минутку", — встала и вышла из спальни, совершенно не озаботившись тем, чтобы как-то прикрыть свою наготу. Файзаш проводил ее восхищенным взглядом. Лаймиола тут же вернулась, неся в руках миниатюрный фотоаппарат.
— "И это ты называешь репортерской камерой?" — недоверчиво спросил Файзаш и медленно проговорил — "А ведь ты шпионка, Ола..."
— "И ты только сейчас догадался?" — фыркнула Лайми.
— "Мне все равно Ола, на кого ты шпионишь", — твердо ответил капитан. — "Я готов умереть ради тебя. Я сфотографирую этот план".
— "Мне не нужны военные секреты", — отозвалась Лайми. — "Я хочу только одного — опубликовать этот план в газетах и разоблачить авантюру зарвавшихся генералов".
— "Я уже сказал, Ола — мне все равно, на кого ты работаешь и зачем тебе нужен этот документ. И я достану его ради тебя".
Через два дня после этого разговора Лаймиола, сидя в кабинете своего домика в пригороде Порт-Квелато над очередной заметкой в газету, услышала на улице шум автомобильного мотора, затем глухой удар и звон разбитого стекла. Выглянув в окно, она заметила автомобиль, остановившийся под самыми окнами, уткнувшись радиатором в один из каменных столбиков ограды.
Лаймиола выбежала на улицу и подбежала к автомобилю. Она непроизвольно закусила верхнюю губу и с силой вонзила ногти в ладони. На шоферском сиденье, опершись грудью на руль и повесив голову со светлыми кудрявыми волосами, сидел человек в капитанском мундире. Фуражки видно не было. На темно-синем форменном кителе с витыми золотистыми погонами были заметны пулевые отверстия, вокруг которых темными пятнами расплывалась кровь. Две пули в правом легком, одна пуля в левом плече, светлые кудри над ухом слиплись от крови, на белых форменных брюках расплылось огромное кровавое пятно... Как же он доехал сюда?
Уже ни на что не надеясь, Лаймиола попыталась нащупать пульс на запястье и в надключичной ямке. Пульса не было. Склонившись над мертвым капитаном, она заметила валявшийся у его ног кожаный портфель и лежащий рядом револьвер. Женщина вытащила портфель и раскрыла его.
"Совершенно секретно. Только для командования. Изготовлено в одном экземпляре" — бросился ей в глаза гриф в углу документа. И немного пониже, заглавными буквами бежала машинописная строчка: "ПЕРЕДОВОЙ РУБЕЖ". Капитан Файзаш Руон сдержал слово.
Не прошло и часа с момента гибели Файзаша, когда Лаймиола, запыхавшись, вбежала на крыльцо собственного дома и прошла в гостиную. Навстречу ей с кресел поднялись два крепко сбитых человека средних лет, с квадратными плечами и в одинаковых серых костюмах в полосочку.
"Госпожа Лаймиола Маррот?" — спросил тот, что был чуть пониже, с пушистыми усами (у его спутника была лишь короткая полоска усиков под самым носом).
"Да, но как вы..."
— "Тайная полиция", — показал серебряный герб на внутреннем отвороте сюртука Усатый. — "Где документы, которые вам передал капитан Руон?"
— "Какие документы?" — с неподдельной искренностью произнесла Лаймиола.
— "Не будем играть в прятки. Нам точно известно — они у вас. Верните их, и шеф тайной полиции обещает дать вам 24 часа, чтобы убраться из страны".
Рука Лаймиолы потянулась к сумочке.
— "Не двигаться!" — оба полицейских вскинули револьверы. — "Медленно и аккуратно положите свою сумочку на стол и отойдите от него на пять шагов".
Лаймиола исполнила приказание. Тот, что с маленькими усиками, выпотрошил сумочку, исследуя ее содержимое, и, не найдя ничего подозрительного, сбросил ее на диван.
— "Может, вы позволите даме сесть?" — язвительно спросила Лаймиола.
— "Садитесь", — Усатый жестом показал на полукресло у стола. Сам он пододвинул другое полукресло и сел напротив.
— "Так вы отдадите документы или нет? Учтите, наше терпение не беспредельно! Мы не будем давать вам время на размышление. Либо вы отдаете документы, либо... я вам не завидую".
— "И что же вы со мной сделаете?" — вызывающе спросила Лаймиола.
— "О, с молодой женщиной можно сотворить много такого, что она потом пожалеет, что вообще родилась на свет, и будет проклинать нас за то, что мы не пристрелили ее сразу" — с довольной ухмылкой ответил Усатый.
— "Да ну, стоит такой дамочке заглянуть в зрачок револьвера и она сразу разговорится!" — заметил его напарник.
— "Это мы тоже испробуем", — отозвался Усатый и поднял ствол своего револьвера на уровень глаз Лаймиолы, слегка придавив спусковой крючок, так, что барабан повернулся, а курок начал подниматься на боевой взвод.
— "Смотри, не выстрели ненароком!" — предостерег напарник.
— "Ты что, мы же еще не нашли документ", — возмутился такому предположению Усатый.
— "Если они заполучат план, они сделают со мной, что захотят. Могут и убить", — подумала Лаймиола. Вслед за мыслью пришел черед действия. Она стремительно нырнула Усатому в ноги, подкатом сбивая его со стула, в падении беря ногами в клещи руку с револьвером, и выворачивая его руками в момент приземления на паркет.
Напарник ошарашено наблюдал за столь стремительным кульбитом светской дамы. Пред его глазами мелькнуло тончайшее кружевное белье розовато-кремового цвета. Такого, пожалуй, он не видывал даже в витринах самых шикарных магазинов в центре столицы. Залюбовавшись на мгновение стройными бедрами в поблескивающих чулках с ажурным верхним краем и свободными штанишками с широкой кружевной полосой понизу, он на мгновение опустил револьвер, а когда вскинул его, чтобы выстрелить, в лицо ему блеснуло пламя и под правую ключицу впилась револьверная пуля. Револьвер выпал из его руки. Он прижал руку к ране и медленно опустился на пол.
Усатый, не вставая с пола, схватил женщину за белье и рванул на себя. Она рванулась в противоположную сторону. Тонкая ткань затрещала, разрываясь, но Усатый уже успел обхватить Лаймиолу, вцепиться ей в руку и начать выкручивать револьвер из ее руки. Она, не сопротивляясь, выпустила оружие, и тут же нанесла резкий удар локтями обеих рук Усатому по ребрам, а когда тот на мгновение ослабил хватку, вырвалась, развернулась, и рубанула ребром ладони по шее. Тот захрипел и потерял сознание.
Лаймиола вскочила, одним жестом кое-как оправила порванное платье, и бросилась к телефону.
— "Алло, это "Вечерний наблюдатель"? Репортера криминальной хроники, пожалуйста..."
Телефонный звонок разбудил Обера Грайса среди ночи.
— "Дежурный информационного бюро транспортной диспетчерской Грайса!" — по-военному четко отрапортовал голос в трубке. — "Получена радиограмма на ваше имя с пометкой высшей срочности".
— "Расшифровали? Читай!"
— "В Порт-Квелато арестована Лаймиола по обвинению в убийстве своего любовника капитана Файзаша Руона и нанесении ранений двум полицейским. Есть основания полагать, что этот арест связан с хищением капитаном Руоном секретных документов из Генерального штаба..."
Автомобиль Обера Грайса влетел на испытательный аэродром в четыре часа утра. В кабинете руководителя полетов раздался его властный голос:
— "Готовьте к вылету трехмоторный Курьер-4. Полная заправка. Маршрут полета — остров Шаники. Свяжитесь с аэродромом на острове, пусть обеспечат немедленную заправку самолета и беспрепятственный вылет".
Солнце уже клонилось к закату, когда из кабины Курьера-4 Оберу открылась береговая полоса Элинора. Вдали слева, в туманной дымке, угадывались очертания залива, на котором стоял Сайлор. Но указатели горючего в баках стояли на нуле и Обер с тревогой прислушивался к появившимся перебоям в мерном гудении двигателей. Вскоре левый мотор отчаянно зачихал, затем вновь мерно загудел, потом зачихал снова и остановился. За ним начал чихать центральный мотор. Как только встал и он, Обер сам вынужден был отключить правый двигатель, чтобы не сорваться в штопор. Тяжелая машина перешла в режим свободного планирования.
Аэроплан снижался предательски быстро, а береговая полоса приближалась предательски медленно. Когда до поверхности оставалось метров четыреста, Оберу уже была видна пенистая кромка прибоя на полосе безлюдного песчаного пляжа, протянувшегося километра на три между серых скалистых утесов. Однако самолет не дотянул до пляжа, рухнув в воду в какой-то полусотне метров от берега.
Обер Грайс откинул фонарь кабины, подхватил дорожный рюкзак и выскочил на крыло самолета, еще державшегося на плаву. Скинув с себя куртку, башмаки и брюки, он засунул их в рюкзак. Осторожно соскочив в воду, Обер перевернулся на спину, и удерживая рюкзак на груди, медленно поплыл к берегу, время от времени отплевываясь от горько-соленой воды. Самолет на его глазах постепенно погружался в океан, пока вовсе не исчез под невысокой волной.
Слегка просушив на берегу одежду, Обер оделся, закинул за плечи рюкзак и зашагал в сторону Сайлора, до которого было не менее восьмидесяти километров. Но километрах в десяти от берега шла железная дорога, и до ближайшей станции было никак не больше двух десятков километров.
Оберу повезло — в Сайлоре он успел на Трансконтинентальный экспресс, отходивший на Порт-Квелато за четверть часа до полуночи.
— "Не желаете ли газеты?" — спросил Обера проводник, услужливый, несмотря на довольно подозрительную внешность пассажира, не походившего на обычную публику 1-го класса. Как можно садится в 1-й класс в костюме для загородных прогулок, да еще мятом и не вполне чистом! Тем не менее проводник не утратил учтивости:
— "Специальный выпуск, господин. "Ночной экспресс", специально для наших пассажиров. Получаем свежие новости прямо по телеграфу из Порт-Квелато".
Обер бросил проводнику несколько мелких момент и развернул шуршащие листы.
"Дело Ааймиолы Маррот начинает приобретать все более скандальный оборот. Заявление столичного полицейского управления подвергается сомнению не только личным адвокатом г-жи Маррот, но и многими другими уважаемыми лицами.
У них вызывает недоумение, почему арестованная содержится во внутренней тюрьме Тайной полиции, хотя убийство капитана Файзаша Руона объявлено произошедшим на чисто личной почве. Стало известно, что убитый служил шифровальщиком в Оперативном отделе Генерального штаба, и все это придает инциденту новый оттенок.
Довольно странными выглядят и обстоятельства, при которых арестованная ранила двух полицейских.
Во-первых, пострадавшие принадлежали к тайной полиции, и появились, как было объявлено, в доме Лаймиолы Маррот после анонимного звонка с сообщением об убийстве капитана Руона под окнами ее дома. Каким же образом женщина могла оказать столь эффективное сопротивление двум опытным полицейским? Можно объяснить огнестрельное ранение одного из них внезапностью и неожиданностью нападения. Но как г-жа Маррот сумела одолеть второго в рукопашной схватке? Совершенно очевидно, что полиция пытается скрыть от общественности реальную подоплеку этого дела. Не связано ли оно с охотой за нашими военными секретами? Этот вопрос не дает покоя всем здравомыслящим наблюдателям...
