Перст Высшего

И все же не смотря на кажущуюся благодать, в воздухе видал аромат скорых неприятностей. Люди подсознательно их ждали. Гнусы лишь ненадолго отвлекли воинов, в остальном с каждым шагов ситуация складывалась все более напряженной.

Отряд двигался двумя параллельными колоннами с четырьмя парами разведчиков: две на флангах и по одной с фронта и тыла. Шли на равном удалении друг от друга, даже разведчики и те не удалялись дальше прямой видимости, готовые в любой момент вернуться к товарищам. В самих колоннах первые пять и последние пять мест занимали — щитоносцы, за ними три места у копейщиков и центр колонн отданы яру, его гридню и секироносцам с самострельщиками. Правда последних было мало — основная часть ушли в разведку.

Сквозь плотные мясистые листья солнечные лучи проходят плохо, из-за этого в лесу постоянный сумрак, однако в полдень, когда светило в зените прямые лучи все-таки находят бреши и радуют глаз. В такие моменты кажется, что мрак отступает перед мощью света и на душе становится хорошо-хорошо, будто родная мать приласкала. Кто-кто, а блудни, привыкшие к воинскому кочевому образу жизни такие моменты ценят на вес золота. Их черствые души, преданные лишь вожаку, на мгновение впускают в себя первозданное счастье, чтобы затем холодными ночами или в пылу битвы вспомнить о нем. И даже умирая, они помнят о крупицах светлой радости и нежности, надежно припрятанных в сердце.

В тот момент, когда сумрак отступает отряд на несколько минут останавливается, делает незапланированную остановку. Никто не разговаривает, не шумит и кажется не дышит...

— Хорошо то как.

— Лепота.

— Будто мамку повидал.

Но вот уходит солнце дальше, удлиняются лучи, встает беспроглядной стеной листва и на Мрачный Лес вновь снисходит сумрак.

Светид показывает жестом: 'Продолжаем движение' и колонны тихо переговариваясь, пошли дальше. В ближайшие минут десять каждый будет думать о своем, правда, не забывая о том, где он и чем занят. Опытный воин он на то и опытный, что может личное с работой не смешивать.

Но не успели блудни пройти и сотни шагов как перед отрядом послышалось странное шебуршание, сопровождающееся шипением и мгновение спустя все услышали короткое:

— На...

И все. Больше не звука. Добрый тут же коротко свистнул, с трех сторон донеслись ответные трели. От фронтовой пары ответа не последовало.

— Строим ежа! — тут же скомандовал яр.

Добрый луженной глоткой гаркнул: 'Еж!' и весь отряд мгновенно пришел в движение. Щитоносцы бегом образовали кольцо, встав плечо к плечу выставив перед собой ростовые щиты, за ними с рогатинами наперевес приготовились к бою копейщики, тут же встали секироносцы и самострельщики. Через несколько секунд к основному отряду вернулись три пары разведчиков.

Те, кто двигался на острие, не вернулись...

Вдруг на людей навалилась странная липкая глухота, будто уши мхом заложило. Слова распознавались неохотно, а шаги вовсе стали неслышны: ни хруст веток, ни бряцанье металлических колец — все отрезало. С каждой секундой приходилось говорить все громче, пока не перешли на ор. Да только и его оказалось недостаточно. Люди не понимали что происходит, но выучка и дисциплина не дали им запаниковать и разбить строй. Они все так же стояли 'ежом', готовые к нападению врага. Казалось что еще немного и воины дрогнут, но нет. Стоят будто статуи перед дворцом тара, не шелохнуться.

Прошло меньше минуты и перед людьми появились монстры Мрачного Леса. Порождения больного воображения безумца — смесь паука и змеи, причем нижняя часть от чешуйчатой твари, а верхняя от членистоногой. Ростом чуть выше среднего человека, с толстым туловищем, двигаются неслышно, плавно скользят по земле, а паучья голова с желваками и шестью конечностями под ней постоянно шевелятся, будто плетут что-то.

— Это же шершуны!

— Они ведь только в сказках встречаются.

Тихо перебросились парой фраз ветераны. Могли бы и дальше разговаривать, но на словоохотливых в излюбленной манере бывалого сотника рыкнул Добрый:

— Молчать, ждать приказа!

Сначала появилась одна тварь, за ней вторая, третья... десятая. Каждая на новом месте. Они заняли позиции так, что захоти люди отступить — не получится. Их окружили.

Яр внимательно наблюдал за первым шершуном — самым большим. Светид приметил, что остальные старательно копируют его движения, будто они не безмозглых порождения Леса, а разумные существа. Что-то в движениях главной твари насторожило яра и он моментально скомандовал:

— Прицел на самого большого!

Стрелки перевели граненые болты на первого шершуна, но не стреляли, ждали команды.

Внезапно все монстры замерли в одной позе: чуть отклонились назад и бросили тело вперед, одновременно с этим выстреливая из пасти полупрозрачную нить толщиной с запястье трехлетнего ребенка. Свист. Смачный удар по щитам, будто комок грязи о стену разлетелся, и твари неожиданно резко откидываются назад...

Хоть воины и ждали атаки, но к такому оказались не готовы. К чести блудней — все щитоносцы остались на ногах, вот только два щита все-таки оказались на земле: твари буквально выдрали их из рук воинов, оставив только ременные петли. Остальные защитники с натугой все-таки выдержали.

А шершуны не дремлют, жвала легко обрубают нить и в следующую секунду из пасти выстреливает новый залп! На сей раз те кто был рядом с брешами в 'еже' плевали нити в них, метя в голову. Остальные же продолжили обстрел щитоносцев.

— Стреляйте, раздери меня волкан!! — заорал на замерших стрелков Светид. Те быстро пришли в себя и семь болтов гранеными молниями рванули к главному шершуну, успевшему обезоружить щитоносца.

Стоило бою начаться и глухота исчезла, мир вновь наполнился звуками. Не сказать, что яру это понравилось — шершуны издавали до омерзения неприятный фон: не то стрекот цикад, не то шипение змеи. Впрочем, людям уже было все равно, смятение длилось считанные мгновения и теперь они вновь оказались собраны, готовы к бою, решительны, смертоносны.

Первый же залп вывел из строя самого большого монстра. Удивительно, но из семи опытных стрелков с двадцати шагов смогли попасть лишь двое. Пять болтов, будто срикошетили от чего-то перед тварью и улетели в заросли папоротников. Однако вожаку хватило и этого. В рядах шершунов возникла замятня, каждый монстр начал действовать самостоятельно, а пара стоящих рядом с убитым вожаком вообще бросились друг на друга.

Яр зло плюнул на землю. Они такой момент упускают! Но рисковать попусту и бросать людей в бой он не мог — не стоит овчинка выделки.

— А момент дюже хорош, яр, ох вдарить бы им, чтоб лапки их загребущие по кустам разлетелись! — мечтательно заметил верный гридень.

— Глупость говоришь, не хватало с этими мерзостями в рукопашную сходиться! — раздражено ответил Светид, мимоходом срубая с одного из щитов очередную прилипшую нить паутины. И тут же для проформы гаркнул: — Стрелки не спать, бей по одному!!

В Мрачном Лесу звуки сражения доносились еще пару минут. Затем наступили тишина, изредка нарушаемая хеканьем и влажными ударами. Десять сказочных монстров оказались не таким уж и страшным противником и люди с превеликим удовольствием собирали трофеи в виде мохнатых лапок и хитиновых пластин с головы шершуна. Яр не запрещал, понимал, что воинам это нужно — почувствовать собственную силу, победить страх и просто покрасоваться перед другими бойцами. Светид этим хотел добиться еще пары дней разрядки и сносного настроения для своих людей. Ведь стоит воспоминаниям смазаться, а вкусу победы забыться и на блудней вновь нападет тоска и жалость к самим себе.

После боя командир дал всем отдохнуть полчаса, после чего отряд двинулся дальше. К неведомому Грохту. Оставшуюся половину дня блудни двигались в приподнятом настроении, но не забывали об опасностях. Если есть одна сказочная тварь, то почему не быть еще одной? И все же не смотря ни на какие преграды люди продолжали идти вперед!

Яру порой казалось, будто Лес нарочито дает им передышку. Мол так держать, скоро вам понадобятся все силы. И в самом деле отряд до самого вечера ничего кроме непролазных буреломов, колючих кустарников и ковра из мха-папоротника не заметил. Удачно отмахали десять верст и разбили лагерь.

На этом 'послабление' закончилось.

В полночь люди начали слышать новые мелодии Мрачного Леса: далекий вой одинокого зверя, разъяренный рык сцепившихся за самку чудищ, жалобные визги терзаемой добычи. Многое довелось познать блудням, но эта ночь привнесла им немало седых волос. Слыша душераздирающую какофонию воины все больше впадали в уныние, в воздухе витало тяжелая едкая вонь безнадежности.

Незадолго до рассвета все звуки неожиданно пропали. На Лес обрушилась вязкая, как молодой мёд, тишина. Отряд с тяжелыми мыслями, беспокойным сердцем позавтракал вяленым мясом, размоченными сухарями и разбавленным вином, после чего тронулся в путь. Двигались плотной колонной, не расходились, даже разведка и та шла не на пределе видимости как раньше, а шагах в тридцати, чтобы в случае чего быстро отойти к своим. Если получится.

Утро пятого дня оказалось на удивление жизнерадостным — лучи солнца неожиданно нашли лазейки в кронах исполинов и будто прожектора разрезали серый сумрак Леса. Настроение отряда немного поднялось, не смотря на давящую атмосферу и ужасную ночь. Как бы там ни было, но люди подсознательно готовились к тому что сегодня случится новое нападение. Хоть об этом в слух никто не говорил, но на лицах у каждого было написано именно это.

Блудни прошли больше пяти верст, а никого не встретили, даже насекомых и тех не было! А ведь гнусы то сопровождали их повсюду. Да и лес постепенно светлел, меньше попадалось бурелома, порой встречались небольшие озерца с плещущейся рыбой. Картина обыденная для нормального леса, но не для Мрачного.

Яр вопреки общему настроению все больше смурнел. Добрый видя каково настроение хозяина старался растормошить его, но ни прибаутки, ни россказни не помогали. Дошло до того что Добрый сам посуровел...

В для кого-то приподнятом, а для кого-то мрачном настроении прошел весь день. Отряд отмахал еще двадцать пять верст. Сколько предстоит идти еще яр не знал, но чувствовал что вот-вот они наконец найдут то, что должны. Это радовало и тревожило одновременно. По самым радужным подсчетам Светида, втайне интересовавшегося сказками Грохта, по Мрачному Лесу следует идти не меньше полутора сотен верст напрямик. А их отряд преодолел едва ли половину пути.

Заснул яр с тяжелым сердцем. Он еще не знал, что к месту их стоянки стягиваются десятки созданий мало похожих на обычных зверей. Да и поведение у них было ненормально-механическим. Их дерганые движения, пустые глаза и полная тишина навевали мысли о наркотике или сильном ментальном воздействии.

Ответный ход Мрачного Леса не заставил себя ждать...

11.

Бейся даже если кажется что это безнадежно и не умирай — потому как еще не все сделано в этом мире.

Казалось бы прошло всего пяток дней как Грим Косарь сделал мне внушение, а эффект получился мощным. Критика, услышанная вовремя, да к тому же конструктивная — всегда положительно влияет на человека и на его дела. Если конечно этот человек адекватный, а то ведь и обратную реакцию получить можно, да такую, что останется только дерьмо ложечкой выгребать или купаться в нем.

Слава Судьбинушке, что я готов к диалогу и за свою недолгую земную жизнь не приобрел ни звездной болезни, ни выборочной глухоты, ни еще какой-нибудь гадости. А то ведь став Перстом можно было вообще на всех болт положить и еще лениво так им похлопывать. Давайте мол людишки пашите, а господин вас похвалит. Что невероятно? Как бы не так! Жизнь штука странная, никогда не знаешь, где на мину наступишь.

В целом с обязанностями Перста и тара справляюсь сносно, тем более что теперь иду не сам по себе, как в первые дни. Статус обязывает быть в центре колонны, кроме того рядом постоянно присутствует Крах. Уж кому-кому, а первожрецу такой поход дается тяжело. Мне кажется он на одним молитвах и держится, вон жилы на висках пульсируют так, что того и гляди сердце стуканет и появится в Мрачном Лесу первая и последняя настоящая могила. А ведь я Краху еще перед походом намекал, мол оставайся, тебе такие переходы не горсть орехов съесть. Не послушал. Хотя человек он взрослый, сам лучше знает чего может, а чего нет.

С наставником все сложнее. На людях — сплошь уважительное отношение, если не сказать войсковое дубовое рвение, а вот наедине такого наговорит, что будь я вспыльчив, наверняка бы рубанул его харном, да Сему с Тотом спустил. Конечно ничего бы не вышло: и удар он мой отобьет, я ведь у него дай Высший один бой из десяти выигрываю — последний, потому что моложе и выносливей. Да и мрим с огрином Косарю не соперники — он их двумя ударами располовинит: у него криптовый харн — не абы что. Но признаться, наставник и без своего харна с Семой и Тотом управится. В любом случае непросто общаться с ветераном Кровавых Равнин. Что ж я другого и не ждал.

А вот с Сурвом мне повезло больше всех. Воспринимает он меня как сына приемного, порой даже неудобно. Мастер-кузнец он же с виду только мрачен и жесток, а узнаешь его лучше — оказывается душа-человек. Однако это не мешает ему свой излюбленный боевой молот, мало уступающий габаритами кузнечному, использовать по назначению. А мастерству этим казалось бы нехитрым оружием может позавидовать любой дружинник, не говоря уже о ратниках.

Вот собственно три человека которые могут напрямую влиять на мое мнение и делать внушения, большей частью конечно же проходящие мимо моих ушей. Благо я человек взрослый и опыта достаточно, но об этом никому знать не следует. Вот и приходится соответствовать образу. Хотя Грим с Крахом возможно раскусили мою далеко не профессиональную актерскую игру. Они перестали разговаривать со мной как с недорослем еще в деревне, а уж тут наедине вовсе ведут беседы не предназначенные семнадцатилетнему юнцу. Мало того, что о политике разговаривают, так еще и моим мнением интересуются, да плюс к этому еще каскад 'взрослых' вопросов, от которых мне не отвертеться.

В такой обстановке даже тугодум догадается что его к чему готовят. Ну а мне итак понятно — Перст Высшего это не столько знамя, сколько ответственность. Первоначально нужно доказать право приказывать, а уж затем этим правом пользоваться, да не абы как, а обдуманно, чтоб люди прониклись.

Тьфу! Что-то мне игры Корвуса начинают надоедать, если бы не девочки вообще бы не влезал во все это... Эх девчата, как вы там? Ничего, найду еще Источник, ну в крайнем случае два и все будет в порядке.

Настроение быстро упало. Не хочется думать о том что случится после лечения Юльчонка. Мне то в этом мире до конца жизни куковать и семью свою уже не обниму и не приласкаю. Разве что как в том сне-яви мимолетно глянуть и исчезнуть.

— Ог, очнись!

— Что?

Кажется я опять ушел в себя. Задумался и двигался механически переставляя ноги, даже о наблюдении забыл. Впрочем в центре отряда в полторы сотни бойцов такое простительно. Жаль, наставник так не считает. Грим, судя по его довольному лицу, вернувшийся из обхода колонны, наклонился ко мне и с кривой улыбкой прошипел на ухо: 'дополнительные полчаса тренировки тебе обеспечены... ученик'. И хотя говорил он это тихо, мои оруженосцы вздрогнули и слегка ссутулились. Теперь и им придется выкраивать время перед сном и звенеть оружием, повышать навыки в полевых условиях. Наставник он ведь церемониться не любит, он сторонник жесткого подхода, когда выбора у ученика нет: или познаешь и растешь над собой, или валяешься в синяках да с отбитым ливером. Благо первожрец парой молитв реанимирует. И все же приятными эти методы не назовешь.