Верил и король. Не хотел верить, но — не мог не верить. Поэтому договор с Рюнтконом был разорван. И "Таэна" навсегда покинула пределы королевства Вельзарел.
Король Эльхен очень переживал случившееся и никак не мог избавиться от ощущения, что виноват в неудаче спасательной экспедиции, хотя, конечно, ни в чем виноват он не был. Разве что в том, что питал радужные иллюзии.
А мальчик с "Таэны" не произнес ни единого слова с тех самых пор, как вернулся на планету. Он, похоже, повредился в уме. Эльхену было его жаль, но что делать с ребенком он искренне не знал. Его осматривали врачи и лишь разводили руками физически мальчик был вполне здоров, а душу лечить еще никто не научился.
Никто...
Когда в Вельзареле в очередной раз приземлился корабль странствующих монахов Серого Братства, Эльхен лично попросил их забрать мальчика с собой.
Существо, укутанное в серый кокон походило на призрак, оно не имело твердых очертаний, постоянно немножко меняясь и казалось, что стоит коснуться его рукой и рука пройдет через это серое нечто как через воздух. Это была иллюзия. Все знали, что это иллюзия, но все-таки испытывали перед монахами невольный трепет... может быть и не только из-за странной внешности.
На самом деле в монахах не было ничего особенно таинственного. Они были точно такими же обитателями галактики как и все остальные, были когда-то гражданами известных государств. Вступая в орден, они одевались в серый кокон и лишались всех отличительных признаков своей расы, чтобы никто никогда не смог распознать, кем являлся монах когда-то.
Серое существо тихо подплыло к скорчившемуся в углу угрюмому мальчику-подростку, смотрело на него несколько мгновений, потом перевело взгляд на короля... Единственное, что оставалось у монахов открытым и доступным это глаза. Они тоже были скрыты серой зыбкой дымкой, но их можно было видеть, в них можно было смотреть... На короля смотрели темно-рубиновые глаза, король не знал, какой народности могут принадлежать такие глаза.
Я заберу его, прошелестело серое существо, Он погибнет, если останется у вас.
Вы сможете помочь ему? спросил Эльхен.
Господь милостив... прошелестело существо еще тише, У этого мальчика есть имя?
Он назвался Эйком Эрдром, это имя ему дали... рабы, последнее слово король произнес с большим трудом, словно существование рабства где-то во вселенной было его личным позором.
Он подошел к мальчику, поднял его на ноги и крепко обнял.
Господь милостив, повторил он слова монаха и подтолкнул мальчика к серому существу.
Монах повернулся к двери и выплыл из комнаты, мальчик последовал за ним.
В сером коконе оказалось на удивление удобно. И мягко. В нем как-то не чувствовалась сила тяжести и тело пребывало в покое. Эйк почувствовал себя лучше уже от того только, что оказался в этом коконе. Может быть не только из-за его удивительного удобства, но еще и потому, что отныне никто не мог его видеть.
Он спрятался, он остался наедине с собой...
Никто не пытался говорить с ним, спрашивать и в чем-то убеждать. Корабль, огромный, как город, летел через космос, тихо урчали мощные двигатели, монахи читали молитвы. И пели.
Когда они пели, у Эйка замирало и сжималось сердце. Он не понимал ни слова, но ему казалось, что понимает... Тогда вдруг переставал существовать корабль, и он один оказывался где-то посреди вселенной и качался вместе со звездами в лучах теплого серебряного света. Иногда в этом свете он видел огромные хрустально-серые глаза, необычайно красивые. Эти глаза излучали такую безмерную любовь к нему, что он начинал плакать. Просто от избытка чувств. Он понимал, что существо, которое смотрит на него этими удивительными глазами любит его, и любит многократно сильнее, чем мог бы любить его кто бы то ни было. Это была Истинная Любовь, та из которой появилось все мироздание.
Вскоре Эйк стал петь вместе с монахами. Он повторял за ними слово в слово песню Тому, кто так сильно любил его. Это была песня благодарности и надежды.
А потом он начал говорить с наставником... Или наставник начал говорить с ним...
Я прожил у монахов больше пяти лет, говорил командор, может быть это были самые счастливые годы в моей жизни... Но в конце концов я начал чувствовать, что мое место не среди них, что я должен сделать что-то... Что-то, что могло бы оправдать мою жизнь и мое спасение из рабства, могло искупить мою вину за гибель тех, кто помог мне спастись и кого я спасти не смог.
Маша была ошеломлена, ей было больно дышать и горло словно сжалось спазмом. Она боялась заплакать ей казалось, что это было бы крайне неуместно. Голос командора был таким спокойным, воспоминания, казалось, не вызывали у него никаких особенных эмоций... Господи, сколько же ему пришлось пережить!
Разве такое бывает? На самом деле?
Я был свидетелем стольких смертей, Маша, что просто не мог уже думать о ценности каждой отдельно взятой жизни... Когда я уходил от монахов, моей единственной целью целью, которую я поставил во главе всей своей дальнейшей жизни было разыскать "Таэну". На корабле монахов я очень часто думал о том обыске... Вспоминал планировку корабля, что-то не давало мне покоя, какая-то маленькая деталь не давала смириться с произошедшим, а потом я понял. Я забыл заглянуть в мусоросборник. Может быть просто потому, что не считал его помещением. Мои друзья вполне могли быть спрятаны там. Они могли быть живы... Я мечтал о том, чтобы собрать войско и напасть на государство звероноидов, освободить всех, кто находится у них в плену. Высшие силы помогали мне, и очень скоро я стал во главе СОГа, но когда это совершилось, я уже не думал о мести и тем более не помышлял о войне. Развязать войну не так уж сложно, всегда было не так уж сложно, но разве имел я право брать на себя такую ответственность? Губить сотни тысяч ради спасения десятков? Имел бы я право обрекать галактику, худо-бедно стабильно развивающуюся, на разорение? Могу ли я вторгнуться в пределы Рюнткона и искать "Таэну", зная, что это может вызвать войну? А ведь на "Таэне" возможно все еще живы те люди, доверие которых я обманул.
Он замолчал и Маша молчала.
Может быть, она должна была что-то возразить? Или должна была как-то подтвердить, что она согласна со всем вышесказанным?
Командор словно понял ее невысказанные мысли.
Может быть, все это спорно, произнес он, однако невозможно жить все время борясь с самим собой, в метаниях между тем, что ты хочешь делать и что ты должен делать... Мои люди будут прочесывать галактику на предмет появления "Таэны" до конца моих дней, и если она появится, я не выпущу ее, но я не вторгнусь в Рюнткон и не потребую ее выдачи. Надеюсь, ты понимаешь меня.
Маша кивнула.
И, надеюсь, ты понимаешь теперь, почему я запрещаю тебе лететь на Землю. Благополучие всей планеты важнее того, что ты могущественной рукой спасешь нескольких землян от того, что им предначертано судьбой.
Командор поднялся.
Выздоравливай. Я возьму тебя младшим офицером на свой корабль.
НИЧТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ
О, разве не было это самой большой ее мечтой?
Эйк берет ее на свой корабль! И за какие такие заслуги? И вообще, почему вдруг он рассказал ей историю своей жизни? Вряд ли он рассказывает ее каждый день и кому не попадя... Почему? И почему они не поговорили о том, что произошло той давней ночью в командорских апартаментах... К слову не пришлось. Разговор был не о том, разговор был слишком серьезным для того, чтобы касаться подобных тем.
Но может быть, он все-таки решил ее приблизить к себе?
Она надеялась на это! Она так надеялась... Она старательно гнала от себя мысли о том, что тот человек, с которым она занималась любовью в командорских апартаментах никак не мог быть Эйком... Просто потому, что не мог! Просто потому, что тот человек, который говорил с ней сейчас и тот который был с ней тогда, никак не мог быть одним и тем же... Если, конечно, у него не раздвоение личности...
Маша постаралась не тянуть с выпиской из госпиталя. Эйк был далеко и она скучала по нему с прежней силой и снова думала только о том, чтобы быть как можно ближе к нему. Она много думала о его рассказе и много плакала по ночам в подушку, а во сне он приходил к ней таким как ей хотелось бы, таким, как той ночью...
Работа на корабле заняла все ее время, с успехом отвлекая от всяческих посторонних мыслей и устремлений. И снов она тоже уже не видела.
Ее определили помощником навигатора, никогда раньше она ничем подобным не занималась, более того, никогда не питала склонности к подобным вещам и ей было трудно. Эрайданец Летрим Кинда Цуенк, являющийся главным навигатором, учил ее с невероятным терпением и даже хвалил иногда. Маше порой казалось, что он просто святой.
Впрочем, худо бедно, что-то у нее все-таки получалось.
Проложи курс до Калаэнэ.
А это где?
Ты еще и географии не знаешь? Смотри на карту и ищи... Господь всемогущий, ну где ты ищешь?!
Маша тяжело вздохнула, карта была такой огромной.
Старый ворчун, услышала она насмешливый голос за своей спиной, Небось забыл, как сам начинал...
Маша обернулась и увидела в дверях молодого незнакомого ей мужчину. Впрочем... где-то она его уже видела. Кажется. Он был бесспорно очень красив и не признать этого Маша не могла не смотря на все свои нежные чувства к командору. Ко всему прочему не известно правда, достоинство это или недостаток незнакомец был весьма его моложе.
Тебе откуда знать, как я начинал? проворчал Летрим.
А Маша мысленно прибавила про себя "сопляк".
Почему-то она почувствовала к незнакомцу неприязнь. Хотя, казалось бы, причин для этого не было никаких. Пока. Но какой-то он был уж очень высокомерный и надменный... Улыбка кривая. Взгляд наглый. Неприятный тип... Просто крайне неприятный!
Он приблизился и указал в правый угол карты.
Поищи здесь, малышка... Но можешь и не искать, Калаэнэ отменяется, мы летим в другое место.
И он передал Летриму предписание командора.
Кто это еще? не удержалась Маша от возмущенного возгласа, когда незнакомец удалился.
Айхен, пробурчал Летрим, перечитывая предписание, Принц Вельзарельский. Бывший.
Принц Вельзарельский... Сын того короля?
Маша задумчиво посмотрела на закрывшуюся за принцем дверь. Аромат каких-то странных духов все еще висел в воздухе. Тоже смутно знакомый запах...
Она никогда еще не участвовала в настоящем сражении. А то, что оно предстоит, Маша поняла уже тогда, когда понесла расчеты курса командору.
Она впервые рассчитала курс самостоятельно, даже почти не обращаясь к наставнику за помощью, и тот повелел ей самой отправляться на командный пункт, объясняться с офицерами, выслушивать нарекания и убеждать, что быстрее попасть из точки "А" в точку "В", невозможно даже теоретически. Наставник был очень рад спихнуть эту незавидную миссию Маше, а Маша чувствовала себя перепуганным насмерть цыпленком... Именно цыпленком — маленьким, жалким, желтеньким.
Будет сражение, и мужчины на взводе, наорут ведь, и наверняка в нецензурных выражениях. Сволочь все-таки этот Лестрим!..
Маша побибикала в интерком, но ей не ответили, видимо не расслышали — за дверью было очень шумно, неясный гул проникал даже через звукоизоляцию.
Она вошла. И некоторое время топталась на пороге, не зная куда пойти и к кому обратиться. Не к Эйку же, право слово, как можно было его отвлекать!
— А, наконец-то! — провозгласил кто-то и просто вынул из рук девушки расчет, — Сейчас мы посмотрим...
Офицер вернулся к совещающимся, положив перед ними машину схему, та подумала не пришло ли время тихо ускользнуть, но все-таки осталась. Ей было интересно. Главным образом то, как оценят ее работу.
Паче чаяния никто ее ругать не стал. Несколько манипуляций с компьютером и корабль взял выбранный курс, и вслед за флагманом тот же самый курс взяли несколько десятков боевых кораблей. Маша видела из-за спины пилота монитор, и видела множество сияющих точек потянувшихся по звездному небу к системе Лоната .
На маленькую планетку Ко-он было совершено нападение.
Был уничтожен патрульный катер СОГа, но сообщение о нападении успело покинуть его рацию за несколько секунд до того, как корабль превратился в облако ядерной пыли.
Кто напал на Ко-он и зачем следовало выяснить. И как можно скорее.
Слишком странно и непонятно это нападение.
Кто в здравом уме вздумает вторгаться на Ко-он?! Только те, кто ничего о нем не знают. Чужие.
Чужие, которые каким-то образом незаметно прошли через пограничных наблюдателей, и механических и людей, и нанесли удар в глубоком тылу. Удар, последствия которого еще надо выяснить...
Маша не знала ничего ни о том кто напал, ни о том, кто подвергся нападению. Признаться, она решила, что это "Паук" устроил очередную пакость, вот все и забегали. Когда она услышала слово "чужие", то едва не сползла по стеночке, лишившись чувств. Очень страшное слово — чужие.
Маша замерла у двери, прижав руки к груди и вытянув шею. Она старательно прислушивалась к разговорам и пыталась что-нибудь понять.
— Действительно вторжение или мелкая пакость? Провокация?..
— Что бы там ни было, все это крайне скверно.
— Неизвестность.
— Неизвестность... Точно... Вот это как раз хреновее всего....
— Пока мы будем лететь, там может произойти все что угодно.
— Нападение на другие планеты?
— Но сообщений нет...
— Может быть, их некому отсылать.
— Да бросьте вы! У страха глаза велики.
— Время, время, — бормотал, кусая губы принц Айхен, всматриваясь в монитор, — Слишком долго летим!
— Надо ставить больше приемников для телепортации, — сказал кто-то, — Поставить дело на поток. О чем думают эти мудаки из Совета? Им все денег жалко.
— Надо осваивать координатную телепортацию, — раздраженно буркнул кто-то из офицеров, — У каждой планеты приемники ставить нереально. В конце концов ходят слухи, что "Паук" может прыгать по галактике как захочет.
— На то он и "Паук". Вряд ли он поделится с нами своими секретами, — хмыкнули ему в ответ.
— Внимание!
Жесткий голос командора прервал дискуссию.
— Всем занять свои места, мы почти на месте.
Все взгляды устремились на локатор, но тот обозначал исключительно эскадру СОГа.
— Опоздали, — простонал кто-то, — Они ушли!
И в этот миг огненная вспышка сверкнула перед самым экраном, закричал обжегший глаза пилот, и корабль встряхнуло так сильно, что никто не смог удержаться на ногах. Маша упала тоже и так стукнувшись о дверь затылком, что на какое-то время потеряла связь с действительностью. Сквозь звон в ушах она слышала как будто очень издалека отрывочные команды, произносимые бесстрастными стальными голосами. Корабль маневрировал между бьющими в него невесть откуда огнями, так резко меняя траекторию полета, что его силовое поле уже не могло справляться с перегрузками.
