Ей не хочется с ним расставаться. С ним хорошо. Он какой-то свой и почти родной. Ночью ей снится его улыбка и его веселые глаза, в которых скачут насмешливые чертики. Днем они подолгу бродят по городу, и он постоянно смешит ее своими рассказами, заставляя забыть о том, что она в ином мире и даже о том, что новое платье не сделало ее намного лучше. С ним все легко и просто, и по нему невооруженным глазом видно, что для него равны и высокомерная красавица Эльвира, и беспардонная ученица художника Диана, и Ольга, как бы она там ни выглядела в этих платьях, и та бестолковка, которая из ревности чуть не набила Ольге морду у него в гостиной как раз в тот день, когда она пришла изучать "подробности быта", и которой Ольга без колебаний расквасила нос, чтоб не лезла... Правда, после этого подробности быта чуть не накрылись медным тазом, потому что Жак, увидев упомянутый расквашенный нос, побледнел и сполз по стеночке, и Ольга еще часа два отпаивала его чаем в ожидании, когда он придет в себя настолько, чтобы чем-то заниматься... В общем, не сказать, чтобы он был серьезно увлечен кем-то из своих подружек настолько, чтобы у нее совсем уж не было никаких шансов. Хотя как-то не хотелось бы всего лишь пополнить собой его "расписание"... Но на худой конец... Или все же не стоит? Или фиг с ним, почему бы нет? Ведь классный такой парень, и до чего на Ваську похож...
Дни летят, как минуты. Зоопарк, подробности быта, беседа за чаем, уроки чтения и хороших манер. Новенькая шкатулка и куча кристаллов, издающих несовместимые с местными музыкальными канонами звуки электрогитар. "Представляешь, Мафей приторчал от битлов! Кто бы мог подумать! А мэтр Истран горестно сокрушался, что молодежь легче всего поддается дурному влиянию..." Он хохочет, и его растрепанный чубчик тоже весело подпрыгивает. Он очень милый. И с ним легко. Снова прогулки по городу, расположение улиц, кварталы, лавки, рынок, площадь Приветствий, где расположена телепортационная станция, экзотическое местечко. "А площадь Справедливости пусть тебе покажет Элмар, или сама сходи, если тебе интересны всякие гадости. Я туда никогда не хожу, всегда обхожу за два квартала, и даже ради тебя не пойду. Там? Там публичные казни и всякие прочие тошнотворные проявления правосудия. Тебе интересно? Ну и хорошо, что нет..." Какой-то он совершенно далекий от родного средневековья, и чем больше Ольга с ним общается, тем больше ей кажется, что он все-таки самый что ни на есть переселенец, только почему-то не признается. Особенно после вечера третьего дня, когда ее вдруг одолела тоска и она чуть не разревелась, подумав, что сейчас делается дома, и каково родителям. Жак долго и задушевно ее утешал, пытаясь воззвать к позитивному мышлению, и при этом так подробно разложил по полочкам и растолковал все ее переживания, что было очень сложно поверить в его уверения, будто сам он этого никогда не переживал. А его вскользь оброненное замечание, что в ее мире сейчас уж двадцать третий век на носу, и нечего переживать о том, что было двести лет назад... Согласитесь господа, такие познания более чем подозрительны.
А провожая ее домой в тот же вечер, он почему-то страшно торопится и нервничает, и на ее шутливый вопрос, не выбивается ли он из "расписания", совершенно серьезно отвечает, что должен встретить с работы Терезу, и боится опоздать.
— Это тоже твоя подружка? — смеется Ольга, которая уже привыкла за эти три дня к странному распорядку жизни веселого шута. — Или очередная фаворитка его величества, которыми он с тобой так щедро делится? Так ведь на сегодня у тебя, кажется, запланирована Анжелика, ты ничего не перепутал?
— Нет, Тереза — это как раз моя девушка, — так же серьезно поясняет Жак, в очередной раз глядя на часы. — Фиг с ней с Анжеликой, подождет, не переломится, а Терезу надо проводить домой. И мне бы не хотелось заставлять ее ждать на улице перед клиникой, так что пойдем быстрее.
У Ольги сразу обрывается все внутри, и она едва находит в себе силы так же непринужденно и как бы шутя поинтересоваться, как его девушка воспринимает всех остальных... подружек.
— Терпимо, — кратко и уклончиво отвечает любвеобильный шут и в который раз просит идти быстрее. Ольга прибавляет шагу, изо всех сил стараясь не разреветься при нем и уверяя себя, что нечего так переживать из-за мелочей, можно подумать, в первый раз таким образом обламывается, до сих пор все было точно так же, а тут что, думала, в сказку попала?
Но в глубине души она чувствует, что брать себя в руки и приводить себе разумные доводы уже катастрофически поздно.
Не мог он сразу сказать?
Глава 5
— Ну что тебе сказать, Шеллар... — пожал плечами Элмар. — Подбросил ты мне хлопот, спасибо тебе. Почему было не приставить ее к кому-нибудь другому? Вот Мафей ее притащил, пусть бы сам и... адаптировал. Может, и перестал бы шкодить, почувствовал бы ответственность?
Король Шеллар III и его кузен Элмар сидели в рабочем кабинете его величества и потягивали коллекционные напитки из королевских погребов, сопровождая семейные посиделки деловой беседой. Выслушав столь конструктивное предложение, король рассмеялся.
— Мафей и ответственность — несовместимые понятия. А поручать ему адаптацию... Ты когда-нибудь задумывался о том, что этот мальчик всю свою жизнь провел во дворце, под надзором мэтра Истрана, и о жизни за стенами этого дворца имеет весьма расплывчатое понятие? Ему самому сначала надо адаптироваться, прежде чем других учить. А чем ты так недоволен?
— Ты еще спрашиваешь? Тханкварра! Мало того, что я стыда набрался на пять лет вперед, так надо мной еще до сих пор все паладины потешаются! У Лавриса так вовсе рот не закрывается...
— Сам виноват, — снова рассмеялся король и опрокинул рюмку галлантского коньяка. — Пить надо меньше. А то сам набрался, как студент, забыл про гостью, шлялся при ней голым, еще и всему корпусу про это рассказал, а я остался виноват. Поделом тебе, дорогой кузен. Это сколько же надо было употребить вина такому здоровенному герою, чтобы напрочь память потерять? Да в человека не влезет столько!
— Это в тебя не влезет, — проворчал Элмар. — Шеллар, ну может, хватит, а? Давай ее к Жаку переселим. Они так душевно общаются...
— Ни в коем случае, — категорически заявил король.
— Но почему?
— Жак очень просил на этот раз сделать исключение.
— Почему?
— Почему, почему! Тебе разве Азиль еще не рассказала?
— О чем? О том, что Жак понравился Ольге больше, чем следует? Ну и что? Он что, боится, что его изнасилуют, что ли? Ольга нормальная подруга, без всяких заскоков на этой почве, с ней так же легко общаться, как с парнем. И если он не сделает ответного шага, она ему даже не признается, что он ей нравится. Это тебе не Этель, которая нагло домогается каждого, кто ей понравится.
— Дело не только в этом.
— А в чем еще?
— А в том, что пришей ты своей нимфе застежку на рот. Она что, промолчать не могла? Она рассказала Жаку, что Ольга в него влюбилась, рассказала Ольге все в подробностях о Терезе и о том, как Жак ее второй год обихаживает, и в довершение всего рассказала Терезе о том, что в Жака влюбилась другая девушка. Вот и представь, как они себя будут чувствовать? Ольга будет страдать от своей неразделенной любви, Жаку будет совестно, что он ей ничем не может помочь. Ты же знаешь Жака, он такой чувствительный... Вечно переживает о всякой ерунде. А Тереза будет либо бояться, что Жак по такому случаю ее бросит и заведет себе нормальную здоровую девушку для нормальной совместной жизни, либо решит, что пора ей прекращать морочить парню голову и действительно вступит в какой-нибудь орден и принесет обет целомудрия. А Жак этого не переживет, а Ольга окажется виновата... В общем, сплошные недоразумения, и чтобы их избежать, лучше всего прислушаться к просьбе Жака и хотя бы на время оградить его от общения с этой девушкой. Тем более, ты уже имеешь некоторый опыт, вот и занимайся дальше.
— Обо всех-то ты подумал, а как я должен жить в одном доме с девушкой, которой мне стыдно смотреть в глаза, тебе наплевать! — обиделся Элмар.
— А почему тебе стыдно? — усмехнулся король и принялся набивать свою любимую трубку. — Из-за того, что ты перед ней голым бегал? Так она же нормальная подруга, чего ее стесняться? Разве она на тебя обиделась? Судя по тому, что рассказала Азиль, Ольга отнеслась ко всему совершенно естественно и с большим чувством юмора.
— Ага. Она до сих пор продолжает восхищаться, какой я красивый. А мне каждый раз от стыда хоть под стол лезь.
— Не понимаю, что тут стыдного. На тебя действительно приятно посмотреть, особенно девушке. Или тебя задевает то, что она восхищается твоими мышцами, а о самом главном месте и слова доброго не сказала?
— Тханкварра! — взревел оскорбленный принц-бастард. — Шеллар, фильтруй базар!
— Что-что? — расхохотался король. — Ну и слов ты от нее нахватался! Мало того, что ты ругаешься по-варварски, так еще этот милый иномирский жаргон! Это значит "следи за речью", я правильно понял? Так вот, это ты за своей следи, а то твои однополчане будут над тобой потешаться до конца твоих дней.
Элмар обиженно засопел, и основательно приложился к кувшину с вином. Затем, видимо, озаренный внезапной идеей, как можно достойно ответить языкастому кузену, злорадно спросил:
— Шеллар, а когда ты, наконец, женишься?
Король помрачнел.
— Ну почему, когда тебе нечего мне ответить, ты постоянно спрашиваешь именно об этом?
— А ты сам не догадываешься?
— Догадываюсь. С тех пор, как ты прекратил геройствовать, у тебя появилось много свободного времени, и ты вдруг вспомнил, что ты следующий после меня в очереди на престол. И не на шутку встревожился, что если со мной что-нибудь случится, ты встрял на всю оставшуюся жизнь. И теперь изо всех сил заботишься о том, чтобы я поскорее наплодил наследников. Верно?
— В целом — да. Но есть еще одна причина.
— Азиль?
— Да. Будучи королем, я не смогу на ней жениться даже после того, как она созреет. Нимфа не может быть королевой, потому что тогда у меня заведомо не будет наследника, а будет отряд гулящих дочерей. Мне-то наплевать, какая у меня будет семья, но на интересы короны я уже наплевать не смогу.
— Да не переживай ты так. Азиль совершенно безразлично, женишься ты на ней, или нет. Роль фаворитки ее вполне устроит.
— Меня не устроит. — Элмар нахмурился и снова вопросил: — Так как же, Шеллар? Когда ты собираешься жениться?
— Будешь приставать, вообще не женюсь.
— Шеллар! — взмолился принц-бастард. — Ну если тебе так уж претит мысль о нормальной семье, наделай хоть бастардов своим фавориткам! Хоть штуки три! Я из-за тебя по ночам нормально спать не могу, мне все время какие-то ужасы в голову лезут!
— А не напиваться на ночь ты не пробовал? Придумал тоже! Они и так на мне виснут, как на вешалке, а если у них будут от меня дети, они мне вообще на голову сядут. Не переживай, ничего со мной не случится, как найду себе подходящую невесту, так и женюсь. Мне еще не пятьдесят лет, чтобы так торопиться. Так что, не уводи разговор в сторону и не отлынивай от поручения короля. Занимайся со своей гостьей и не пытайся спихнуть ее Жаку. Зайди к казначею и получи под расписку тысячу золотых для нее, а то они уже не первый день ее ждут.
— Кстати, о деньгах... — помрачнел Элмар. — Шеллар, ты не представляешь, как я влип...
— Ты? Элмар, что должно было случиться, чтобы у тебя возникли финансовые трудности? Ты, по-моему, богаче меня раза в два...
— Выслушай, пожалуйста, и не перебивай. Я тебе расскажу еще одну причину, по которой мне перед ней стыдно. Ты же знаешь, Азиль в некоторых вопросах до ужаса наивна. Она до сих пор не научилась толком деньги считать и до сих пор плохо себе представляет истинную ценность вещей. А эта подруга жила здесь всего второй день и, естественно, тоже ничего этого не знала. Эти две птички спелись, и Ольга подарила Азиль заколку для волос. Помнишь красный браслет графини Монкар? Так эта заколка в два раза больше, и еще с блестками внутри. И ни одна, ни другая так ничего и не поняли. Этой понравилось, потому то красиво, а та отдала, потому что у них это ничего не стоит. Теперь я ломаю себе голову, как им объяснить, что эта вещица стоит где-то тысяч триста, да так, чтобы ни одну, ни другую не обидеть. Азиль, конечно, ее сразу вернет, но это все равно, что игрушку у ребенка отобрать. А Ольга еще упрется и не возьмет, от нее чего хочешь можно ожидать. И что мне теперь делать?
Король подумал с полминуты и посоветовал:
— Не говори ничего Азиль, все равно не поймет, только расстроится. Поговори тихонько с Ольгой и заплати ей за эту несчастную побрякушку. Разве ты не в состоянии купить своей невесте заколку за триста тысяч?
— В состоянии. Только что делать, если Ольга откажется?
— Перестать страдать и успокоиться. Но не думаю, что она откажется. Надо же ей на что-то жить. А она ничего полезного делать не умеет... Кстати, полюбопытствуй, как она потратит ту тысячу золотых, потом мне расскажешь. Мне интересно.
— Как она потратит восемьсот, я уже знаю. Сказать?
— Ну?
— Она хочет купить пистолет. Кстати, Жак ей рекомендовал посоветоваться с тобой по поводу выбора пистолета. А она стесняется. Что бы ты ей посоветовал?
— Пусть лучше купит мистралийский, они поменьше. Для девушки лондрийский будет тяжеловат. Но... Это надо все равно смотреть самому, а то ей подсунут какую-нибудь дрянь. Когда ты пригласишь в гости своего кузена из Лондры?
Элмар сокрушенно вздохнул.
— Не получится. Она тебя узнает. Я ей о тебе рассказал достаточно.
— Зачем? Я же тебя просил.
— Так получилось. Зашел разговор о моей семье, ну и о тебе заодно пришлось рассказать. Она спрашивала, что я, врать должен был?
— Элмар, — покачал головой король. — Ты слишком много пьешь.
— Шеллар, — тут же откликнулся кузен. — Ты слишком много куришь. И не женишься.
— И трахаюсь со своим шутом... — проворчал король. — Ты уже слышал эту новость? Узнать бы, какая сволочь это придумала, да язык вырвать...
— Женись скорее, а то еще лет пять проболтаешься вот так, и кто-нибудь придумает, что ты и со мной трахаешься.
— Будешь меня доставать, женюсь на Ольге.
— Ты иногда как скажешь! Не пойдет она за тебя.
— Почему?
— Потому, что ты король. А она вас, королей, не любит. Она любит Жака.
— Такие ситуации вполне поддаются коррекции. Кварта-другая отворотного зелья, и недостижимый Жак забыт навеки. А там... все просто: ужин при свечах, прогулки, балы, светские беседы и чуточку любовного эликсира... — король сам не выдержал и засмеялся.
— Тьфу на тебя! — обиделся Элмар. — Я уж думал, ты это серьезно...
— Элмар, это же полный абсурд! Неужели не ясно было, что это шутка? Ты же знаешь, что я ненавижу балы. И не менее хорошо знаешь, что я никогда не опускался до того, чтобы использовать магию в отношениях с дамами.
— Ты иногда не менее абсурдные вещи и всерьез говоришь. И даже делаешь.
— Когда это?
— Вот, например, когда ты мне эту Ольгу подсунул.
