Я в моей голове

— Мам, ты меня смущаешь, я что много ем? — Смущаюсь от пристального взгляда.

— Я все думаю, откуда это у тебя? Слушаешь твои песни и как будто все это видишь? — не отвечая задумчиво произносит она.

— У меня образное мышление или богатое воображение. — Есть расхотелось и я встаю из-за стола.

— Ты мало поел, — замечает. Как можно есть, когда тебе смотрят в рот?

— Будешь композитором? Песни будешь писать? Хорошо бы. Они много зарабатывают, — мечтает она.

— Вряд ли. В какой нибудь технический ВУЗ пойду, — заявляю.

— Ты ведь хотел в военное училище? — подал голос отец с дивана, ранее внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

— В институтах бывают военные кафедры. Кстати знаете, как празднование Нового года на военной кафедре называют студенты? — Все дубы и все шумят! — выдаю я.

— Почему? — не понимает мама.

— Потому, что военных считают дубами, — постучал костяшками по лбу. — Якобы у них, одна извилина, и та от фуражки, — добавляю и направляюсь к бабушке.

— А как же песни и музыка? У тебя так хорошо, получается, — вспоминает мама.

— Пока пишутся — буду писать, вот только зарегистрировать бы их как? — останавливаюсь у двери.

— Зачем? — Наивно удивляется она. — Если песня хорошая и людям нравится, то пусть ее поют. А ты станешь знаменитым. — Опять мечтает.

— Потому что песни, как книги и изобретения — являются продуктом интеллектуальной собственности. Если песня станет популярной. Если ее начнет исполнять какой-то популярный певец. Если она прозвучит по радио или телевизору. Тогда она начнет приносить деньги автору песни. Автору должны идти отчисления от ее исполнения. Только боюсь, автором песни тогда уже буду не я. — Откровенно рисую вероятные перспективы.

— А кто? — интересуется.

— Тот, кто официально зарегистрирует песню. — Терпеливо разъясняю.

— Но мы же на концерте все слышали, что это твоя песня. Кто же теперь может назвать ее своей? — удивляется мама.

— Тот, кто первый официально зарегистрирует ее под своим именем, возможно изменив пару нот и слов.

— И что же делать? Ведь все же знают, что это ты придумал. А это дорого регистрировать? А как это делается? — посыпались вопросы.

— Если мою песню на каком нибудь Правительственном концерте исполнит Кобзон, как автор? Где мы — жители поселка и где Кобзон? Мне, что судиться с ним и в свидетели жителей приглашать? Регистрировать я думаю не дорого, а где и как это делают пока не знаю. Можно просто продать исполнителям мою песню и пусть они тогда делают с ней все, что захотят. — Вслух размышляю.

— А за сколько можно продать? — встрепенулась. Тема денег ей близка.

— Наверное, зависит от уровня исполнителя. В наш ресторан музыкантам — можно предложить за 100 рублей, и то они могут отказаться. У них ведь утвержденный сверху репертуар. Кстати ресторан наш тоже делает отчисления с каждой исполненной песни авторам. В областном элитном ресторане можно предложить и за 500 рублей. А популярному певцу — на порядок больше — за 5000 рублей.

— Не может быть! Это же какие деньжищи! — отмахивается.

— В эстраде вообще огромные деньги крутятся. Гитарист в московском популярном ресторане в неделю может зарабатывать от 500 до 1500 рублей. А автор и исполнитель своих песен может зарабатывать от 3000 до 10000 рублей в месяц.

— Не верю! — твердо заявляет мать. Такие суммы ее просто шокировали. — А если тебе стать таким певцом?

— Не хочу я соваться в это болото. Это — такой гадючник! Хуже, чем у тебя в отделе. — Слышал, как мама жаловалась отцу на интриги, зависть, кляузы в ее женском коллективе на работе. — Кроме того — сколько времени займет, пока про меня услышат и я стану популярным. Меня это не устраивает. У меня другие планы.

— Ты слышишь, отец, планы у него? А где ты, все это узнал? — иронично обращается к отцу, а затем подозрительно смотрит на меня.

— Заинтересовался, когда понял, что мои песни нравятся людям. Поспрашивал кое-кого, до чего-то сам догадался. — Напускаю тумана.

— Кто эта хорошенькая девочка, которая с тобой пела? Вы так хорошо смотритесь вместе! Как ее зовут? — резко переходит мама на другую, интересующую ее тему. (Это в каком месте она хорошенькая?)

— Учительница музыки привела. Зовут — Наташка. Я ведь еще плохо играю на гитаре, а она в музыкалке училась, — перевожу стрелки. Мама явно начнет собирать сведения про Наташку. Как и ее мать про меня. Все матери такие, наверное.

— Я бы не сказал, что ты плохо играешь, — высказал свое мнение отец.

— Плохо. Сам знаю. — Утверждаю я.

У бабушки снова заваливаюсь на свою кровать с гитарой. Но постепенно глаза слипаются. Последнее, что слышу — непрекращающийся за стеной бубнеж родителей.

На отборочной комиссии нас с Наташкой отобрали на концерт, но только с одной песней про бабушек. Песня 'Ребята надо верит в чудеса' не подходит для сегодняшней аудитории и концертной тематики, объяснила нам расстроенная Евгения Сергеевна. Мы выступали на большой сцене в просторном зале с рядами мягких бордовых кресел. В этом зале редко демонстрировали художественные фильмы. Здесь проводили торжественные собрания, многочисленные официальные мероприятия, городские концерты, смотры художественной самодеятельности, выступали приезжие артисты, ставили спектакли и прочее. Даже цирковые гастрольные выступления проводили здесь.

Мегера, которая организовывала прослушивание, шипела, как змея на испуганных подростков, готовящихся к выступлению. Мы в списке выступающих находились почти в конце, по номеру школы. Дальше нас шли номера художественной самодеятельности от колхозов. Когда подошла наша очередь, эта мегера уцепилась за мой рукав, что захотелось брезгливо выдернуть руку. Нас объявили и мегера, отдернув руку, прошипела нам:

— Вперед и без самодеятельности!

Перед нами был пустой зал, с редким зрителями. На переднем ряду сидели несколько представительных женщин и двое мужчин. Некоторые были с блокнотами.

Я не стал ничего говорить от себя, а начал сразу с песни:

Когда с бабушкой ты оставался вдвоём,

У ней не было другого дела,

Чем забота только о внуке своём,

И нет той заботе предела.

Никто не хлопал, только после песни склонились над блокнотами и кивали головами, переговариваясь вполголоса между собой.

Спели вторую песню и под шипение мегеры ушли со сцены. Мне было все равно, отберут нас или нет. Мне не хотелось петь на концерте.

Спросил у Наташки о ее впечатлениях. Сообщила, что все в порядке, только жалко, что маму на концерт не пустят. Билеты на концерт именные. Я был раздражен, и хотелось поругаться. Кивнул Наташке — за мной. Подошел к Евгении Сергеевне и спросил, от кого зависит пропуск на концерт или тот, кто может помочь провести Наташкину маму. Она посмотрела на мое решительное лицо, кивнула и куда-то ушла. Потом поманила меня за собой и подвела к какой-то женщине. Показала нас друг другу, и наказала мне подойти к ней перед концертом. Она проведет. Позвал Наташку на улицу и по дороге сообщил переживавшей девчонке, что может приглашать маму. Времени до сбора участников было еще полно. Поэтому мы поехали по домам на городском автобусе, Наташке до ж.д. вокзала, а мне до самого барака.

Приехал к клубу опоздав немного. Возле клуба мерзла мама Наташки. Вот ведь — (до-ре-соль). Зачем так рано пришла? В фойе маялась Наташка. Подошел к вахтерше, сунул ей в руку три рубля и провел женщину в помещение. (Хорошо иметь карманные деньги.) Отметились у Евгении Сергеевны. (Она что, без обеда?) Я и не знаю, где она живет? Зато недалеко живет Павел. Хотя он музыкант, наверное, тоже здесь где-то. Перед концертом подошел к всемогущей женщине и усадили маму Наташки.

Спели и сыграли нормально. Уже появилась уверенность и некоторый автоматизм в перебирании струн и смене аккордов. А Наташка — молодец. При таком щуплом тельце, мощный голос. Старается меня не забивать и подстраивается. Перед песней сказал пару слов от себя и наплевать мне на всех мегер. Зал мы завели. Уже на втором припеве нам стали хлопать в такт, а на третьем подпевать. Правда не вставали и на бис не вызывали. Но хлопали дольше и громче, чем другим исполнителям. (Молодцы пельмени и Слава Мясников.) Мегера ничего не сказала, но встретила и проводила ТАКИМ взглядом! А я был воодушевлен.

Все-таки есть при исполнении со сцены, при большом скоплении народа, какая-то энергетика зала. Есть между исполнителем и зрителями какая-то связь. Ты передаешь что-то им и заряжаешься от их чувств. Только думаю, что много зависит от меня и от песни. Надо стараться передать свои чувства зрителям и они это почувствуют, а их радость передастся мне. Почему-то при отборе этого не было, наверное из-за отсутствия зрителей. Или зрители делали свою работу, а не наслаждались. В коридоре барака я испытывал другие чувства. Там и обстановка другая была и ответственность и атмосфера, как бы семейная. А на обоих концертах я почувствовал восторг и воодушевление. Вот почему артисты держаться за сцену до последнего. Боксеры с трудом уходят с ринга. Отсюда, от не востребованности, отсутствия привычных эмоций от радости зрителей, вышедшие в тираж артисты, спортсмены спиваются, депрессируют и рано уходят из жизни от сердечных болезней. Испытав медные трубы, не выдерживают обыденности жизни. Так же заметил, что перед сценой я не испытываю волнения. Сегодня, я даже не думал о тех, кто сидел в первых рядах, а пел для всех. Я пытался, как можно полнее передать свои чувства о бабушках, вспоминая себя, играющего в бабушкиной комнате, ее кисель, как она меня пыталась накормить, как читала детские сказки и рассказывала своими словами, о прочитанных ею когда-то книгах.

Наташка тоже была довольна и благодарна мне за маму. Она осталась дожидаться маму до конца концерта, а я попрощавшись с ней и Евгенией Сергеевной отправился домой. На выходе вахтерша сунула мне трешку назад, благодарная за песню о бабушках. Перед клубом стоял целый ряд Волг. Конечно, разве отцы города пойдут пешком на концерт и домой, как простые люди. Хотя из будущего знал, что директор одного из крупнейшего завода города всю свою жизнь на свой завод и обратно ходил пешком. А как его, в период приватизации подвинули (выперли), так с его уходом завод стал хиреть и там, так же как у всех предприятий, сразу появились проблемы.

Второй месяц.

После концерта жизнь пошла своим чередом. Утром зарядка с утяжелителями на ногах. На руки их подвязывать одному неудобно, поэтому купил две маленькие гантели и бегал с ними. Выкупили последние перчатки у Горбатова, подвесили последнюю грушу, купили скакалки, только редко, кто с ними тренировался. Концерты закончились и от меня больше не требовали творческих подвигов.

Все в школе готовились к контрольным в конце четверти. Я значительно улучшил свои показатели в учебе. За четверть получалось больше пятерок, чем четверок.

Сходили с матерью к какой-то старой швее. Она всю жизнь просидела за машинкой и уйдя на пенсию с высшей категорией, продолжала шить под заказ только для своих и по рекомендации. Как портного ее хвалили. Мама купила темный дорогой материал и сходив к ней, сделали заказ. Я единственное предложил на пиджаке воротник-стоечку. Мама, было, возмутилась. Но старушенция, пожевав губами, что-то каркнула (вроде согласилась). Меня грызли сомнения в ее возможностях, глядя в подслеповато щурящиеся выцветшие глаза за толстыми стеклами очков и заметный тремор рук. Хотя ей помогала какая-то тетка высокого роста. Теперь костюм шьется, скоро на примерку.

Получил несколько записок от девчонок с предложением встретиться или дружить. Не ходил и не отвечал. Еще на переменах стал ловить взгляд Наташки, хотя до совместных репетиций не подозревал о ее существовании. Однажды не выдержал, подошел и предложил свою любую помощь при возникновении у нее проблем в жизни. Она вспыхнула и поблагодарила.

Съездил с Филом последний раз в Душкино. Хорошие дома взламывать не пытались. Прошлись только по явно не жилым. Нашли только пару икон и книгу, в плохом состоянии, да срезали все холстяные иконы в церкви. Надо расширять область поиска. Фрол тоже прочесал свою и соседние деревни и новых поступлений не было. Район наш большой, заброшенных деревень множество. Только, где их искать и как добираться? Возникла идея найти карту нашего района. Предложил Филу посетить городской архив и библиотеку. Решили разделиться. Фил, как библиоФил в библиотеку и в читальный зал, я в архив. Если ничего не найдем, придется обращаться к Михалычу. (В будущем походе он пользовался схемой маршрута на кальке, перерисованный с карты). В это время все засекречено и крупномасштабных карт местности не достать или можно, но не нам.

Солнышко стало пригревать, сугробы почернели и опали. Походил по обувным магазинам, пытаясь подобрать подходящую обувь для утренних пробежек. Нужна обувь для бега по лужам и грязи. Но советский Минлегпром ничего подходящего мне предложить не мог. Пришлось купить высокие кеды. Снег растает, придется бегать в них и каждый день сушить.

Большую часть свободного времени репетировал на гитаре уроки Павла. Репетиторство не прекращал. Мне было интересно с Павлом, а ему, как мне кажется, со мной. На уроках и дома вспоминал популярные в будущем песни и слова к ним. А что не помнил, пытался подставить свои. Сам пытался подобрать аккорды. Вроде стал чувствовать гитару. Разучил аккорды. Но оказалось в игре есть столько тонкостей, нюансов, что казалось их не освоить за всю жизнь. Теперь я понимал скептицизм Павла, свою глупую самоуверенность, терпение Наташки и Евгении Сергеевны. (Вспоминать стыдно). Только на наглости, Наташке, хороших песнях, музыкальной глухоте зрителей и голосе тогда выехал. Даже Павел нас похвалил.

Пытал Павла — Как формируется их репертуар? Чем их репертуар на танцах, отличается от ресторанного? Какие песни наиболее популярные в ресторане и их чаще заказывают? Немного помявшись, Паша коротко просветил меня. Песни они поют, как правило, утвержденные в специальном списке, так называемой 'рапортичке'. Как я понял, их репертуар состоит из песен Советских ВИА и несколько песен из зарубежной эстрады, исполняемые на радио и ТВ. Их лидер и музыкальный руководитель любит 'Веселых ребят' и 'Цветы', поэтому у них много песен из их репертуара. Песни не плохие — всем нравятся. Новые песни, в том числе свои, они включают в свой репертуар, но обкатывают на конкурсах вокально-инструментальных ансамблей и на гастролях. (Ого, у них и гастроли бывают?)

Видя мое удивление, Павел поясняет, что ансамбль работает от Дома культуры города. Соответственно, несет песни советских композиторов в массы. Художественный руководитель ансамбля периодически составляет список репертуара ВИА и подает его на утверждение художественному руководителю ДК. Это самое легкое — свои люди. Периодически от Областного Управления культуры приезжает комиссия и проверяет их репертуар. Поэтому, в репертуаре не должно быть никакой отсебятины. Нужно исполнять песни патриотической направленности, любви к Родине, победе в ВОВ, революционные, комсомольские и советские, прославляющие Партию, труд, дружбу и любовь. Можно исполнять уже прозвучавшие песни на телевидении и радио песни советских ВИА, популярных исполнителей, переделанные народные песни, песни из стран социалистического содружества. Допускается исполнение нескольких песен зарубежных исполнителей, которые не подпадают в специальный список запрещенных и иногда крутят по ТВ и радио.