Больше всех порадовал Юра, пришёл ко мне по утру, дождался, пока все уйдут, да и давай лбом об пол биться.
— Прости меня, Сергей, если не верил я тебе раньше. Теперь вижу, что не врал ты, — пафосно и смешно звучала речь подростка, но он говорил серьёзно, как мог, — да прошу тебя, если разрешишь, у вас тут учиться крепко да помогать вам во всём, чтобы ума-разума набраться. Позволишь ли? Я рабом и дальше готов...
— Не раб ты. Зависимый — так то потому, что пользы пока от тебя было мало, а так — не раб, и слово то забудь. Мы все сделаем по Закону, и если ты читал его?...
Юрка кивнул, Законы он штудировал часто, чтения навык отрабатывал, а других книг почти не было.
— Так вот, обратил ты наверное внимание, что разницы у нас по Закону нет никакой, между нами и вами, разве что в нашей жизни вы пока соображаете плохо, вот и держат вас строго, чтобы не убились и не покалечились, для вашей же пользы. И теперь ты сам ко мне пришёл, чего мы собственно и ждали все.
У Юрки вытянулось лицо, я усмехнулся:
— Ты правда думал, что мы себя так ведём из злобы какой или чтобы рабов своих не упустить? Да ты просто подумай, теперь-то в курсе поди, что нам лучше было — вас охранять, людей на это каждую ночь отправлять, или самим жить? Без пленников? Неужто считаешь, что те работы, на которые мы вас поставили, мы бы сами трактором да механизмами своими не сделали? Наивный! То для вас делали, чтобы ты вот так пришёл сюда когда осознаешь, жизнь когда другую узнаешь, да решение сам примешь. Так что — добро пожаловать на следующий уровень вольности! Вот теперь ты товарищ нам, и сейчас тебя к клятве можно подводить. Молодец!
Я крепко пожал Юре руку, пришлось ладонь корела самому взять — тот жеста не знал такого. Так и стоял парнишка с очумевшим видом, тряс конечностью. Самое главное мы с пленными сделали — авторитета их, Юрку, на свою сторону переманили. Я по глазам его видел, что не затаил он ничего худого, не умеет ещё онврать профессионально. Теперь и остальные подтянутся, тем более что следующий уровень вольности все уже заслужили. Дальше дело за мной — книжки делать да уроки вести, пусть образовываются.
Но это — по осени, а сейчас всё-таки День Защиты детей. А значит, праздник у детей, даже у таких великовозрастных.
4.Деревня на Ладожском озере. Лето-осень 860 года
Постепенно к присяге-клятве привели всех пленных. Новый уровень предполагал относительную свободу действий, поэтому и потребовалось обратиться к высшим силам, чтобы связать их обещания мистическими узами. Все делали по воскресеньям, в торжественной обстановке. Начали с Юрки, привели его на Перуново поле, рассказали что это за идолы и почему они так важны для нас. Там и принёс он присягу-клятву, предками клялся, Перуном, Сварогом и Озерным Хозяином, его богом главным. Мы вручили парнишке обновлённые значки, сделали необходимые отметки в паспортах.
Идолы наши смотрелись внушительно. И красиво — девушки разбили палисадники вокруг, дед сделал небольшой постоянный стол для подношений и таких вот торжественных церемоний. После обряда перехода Юрки на следующий уровень, пленные ходили, читали надписи на памятных табличках. Прониклись сутью написанного:
— А нашим родичам даже никто столбик не поставил, — чуть не заплакала Лада, — горько им там, без нас будет, без памяти нашей...
— Хм, тоже верно. Ладно, Кузнечикова, ты не горюй, придумаем что-нибудь, — я кивнул деду, приобнял супругу, которая несла Вовку, и мы пошли на праздничный ужин.
После ужина уже с Веселиной наедине продумали как и что сделать, деда подключили, для решения вопросов мистических Потом пленных незаметно поспрашивали, выясняли некоторые непонятные моменты. В итоге, к моменту моего и Перунового Дня Рождения, пленные застали на поле нечто новое. Впритык к идолам Перуна и Сварога, лицом на запад стоялновый дубовый столб. На нём был изображён суровый старик с длинной бородой, который правил лодку.В ногах у него плескалась рыба, а из-за плеча выглядывал острога, очень похожая на трезубец. Такая себе карикатура на Посейдона у Буревоя получилась. И табличка своя имелась, на которой было небольшое сообщение о набеге данов на деревню корелов, описание событий пленения наших подростков, их вызволения, смерти разорителей рыбацкого посёлка, которую организовали Игнатьевы и мурманы. В конце, традиционно уже, был призыв к живым не забывать памяти павших. Я прокомментировал новую религиозную постройку:
— Вот, для вас сделали, это Хозяин ваш Озёрный.Это место для треб, для помина сюда класть надо. Что на табличке — сами прочитаете, чай, не первый уровень вольности, — подростки чуть ухмыльнулись, — потом список родичей дадите, мы его ниже на табличке запишем.
Оставил ребят без конвоя даже на поле. Вернулись они чуть опечаленные, но с благодарностью в глазах. Девочки даже чуть поплакать успели. Вечером же устроили с Буревоем световое шоу с прожекторами. Столбы света было видно далеко, близко, правда, корелов не подпустили. Мотивировали тем, что наши боги — Перун и Сварог — должны сейчас разобраться, как быть с новым коллегой по мистическому делу. Минут двадцать прожектора зажигались и гасли, я их двигал в разные стороны, пятно света носилось по лесам и тучам. Наконец, прожектора уставились в зенит, посветили ещё какое-то время и погасли. Мы с дедом вернулись в деревню. На нас с умоляющими глазами смотрели корелы.
— Всё, приняли Перун и Сварог товарища нового. Сказали, толпой веселее, да и тот вроде мужиком оказался неплохим, компанейским, — оттирая грязь с рук заявил я пленным, — теперь тут тоже требы принимать станет. И предкам вашим скажет, чтобы на это место внимания обратили. Если, конечно, частичка их рода-племени в Москве корни пустит.
— Да мы...! Да я...! Никогда отсюда!.. За Россию!.. — понеслось со всех сторон, подростки сильно переживали насчёт дел религиозных и мистических.
— Ну дык пока не совсем богам ясно, надолго ли вы тут. Перун, вон, сказал, что пока железным не надо Хозяина вашего делать Вдруг уйдёте из Москвы? С собой, что ли, тяжесть потом такую тащить? — идолы Перуна и Сварога были одеты в чугунные кольца, и казались полностью металлическими.
— Я точно тут останусь, — заявил Толик, — в любом статусе.
— И я! И я! И Мы с Юрой! — понеслось со всех сторон.
— Ну вот время пройдёт, Хозяин ваш приживётся на новом месте, тогда и его в железо оденем. Чтобы крепко стоял, — подытожил Буревой.
Мы получили новую массу уверений в том, что корелы больше никуда не собираются. Вот так, экономически, политически и религиозно, привязывали к нам ребят. Если и впрямь подвижек с их стороны в сторону ухода не будет, мы к декабрю чугунного Озёрного Хозяина сделаем. Нам не жалко, а к подросткам мы и сами уже привязываться начали.
Лето было тёплое, дождей было достаточно для посевов, солнца тоже было много, земля за три года неурожая отошла.Это позволяло рассчитывать на прибавку в продовольствии. Подростки окончательно вписались в коллектив, их статус теперь определяло только отсутствие оружия, да и то дело наживное. То ли идол свою роль сыграл, то ли просто они поняли, что с нами лучше, но работали добросовестно, а отдыхали — радостно. Юрка подошёл даже насчёт женитьбы на Ладе, но мы его ткнули носом в Закон, мол, мала ещё невеста, подождать надо. Корел расстроился, а Лада — так наоборот! Не то, что замуж не хотела, просто приятно ей было осознавать, что будет она первой законной невестой. Это ей наши барышни с моей подачи на уши напели, мол, все так, по обычаю — а она первой по Закону будет! И запись о том через многие лета протянется, что была такая первая невеста Москвы, Лада. И сошлись они не просто с мужем, как обычай говорил, ну как мы с Зорей например, а по Закону! Кому ж такого не захочется? Это ж как первый космонавт — будут ещё тысячи после, но первый-то на веки-вечные один, что не делай. А теперь представьте себе такое вот, только натянутое на невесту в возрасте бурления гормонов? Представили? Во-о-от, и нам хорошо, дополнительный стимул не покидать деревню, и ей радость — под это дело Лада таку-у-ую свадьбу себе закатить хочет, чтобы все вокруг обзавидовались. Правда, кроме нас в окрестностях никого — но летопись-то есть! Пусть сквозь века завидуют!
Другая причина отложить свадьбу была физиологическая.Корелам надо было нормально развиться. Последние три года, по их рассказам, хорошего урожая не было нигде, вот и были они малость рахитичные, недокормленные. Только у нас наливаться здоровьем начали и расти, вверх и вширь. Особенно по Юрке это заметно было.Он при появлении в Москве на полголовы ниже Кукши был, и худой, как жердь. Сейчас и в росте сравнялись, да и плечами догонять стал. Кукша его даже пытался для тренировок с деревянным оружием использовать, но Юрку надо было очень сильно натаскивать на это, вообще никакого навыка не имелось. Кроме махания топором да рыбалки за свои семнадцать лет других умений не было, до появления в нашей деревне.
Промышленный потенциал Москвы рос. Мы с дедом проектировали и создавали станки, трактора, меняли существующие приспособления. Всё больше и больше народ проникался новыми возможностями научного подхода. Новая мощная машина на рыболовном судне позволила нам вывести очень много ресурсов с лесоповалов. Днём вязали плоты, грузили их лесом, ночью, подсвечивая скипидарными прожекторами, выводили на озеро. До утра вся деревня тягала сырьё в крепость, в субботу такое делали и весь выходной потом отсыпались. Один раз сгоняли к болоту, руду мыли. С обновлёнными промывочными лотками и приспособлениями, мощными тракторами, мы справились за пару дней — дольше результат в деревню тягали да кирпичи сушили. Пиролизный каскад наш увеличился в размерах в несколько раз, выдавая великолепный древесный уголь и кучу смолы, дёгтя, скипидара. Выварки для иголок тоже модернизировали. Ткацкие машины стали быстрее, мощнее, точнее.
На месте выходов соли появились стационарные постройки. К ним добавилась перевозная установка для выварки и сбора золы. В неё только землю загружать надо и сено — остальное привод трактора делает. Мешает, проталкивает раствор через фильтры, подаёт его на раскалённые лопасти, сбивает с последних соль, удаляет землю — всё делает пар, только регулировать процесс надо. Лесопилка таки обросла циркулярными кругами, хоть и повозиться пришлось с центровкой и зубьями. Станки по металлу и дереву, паровой молот и штамповочная машина — всё шло на замену. Само собой, не за неделю и даже не за месяц. Производственный план расписан чуть не на год. В каких-то станках меняли только отдельные узлы, в других — только двигатели и сцепление, с третьих обошлись косметическими изменениями, а модернизация четвёртых вообще находилась на стадии проектирования. Но и то, что мы успели сделать за лето, вносило существенный вклад в развитие производства. Так, знание свойств материалов позволило, наконец-то, выливать в индукционной печи нормальные пуансоны и матрицы, фрезы и свёрла. Металлообработка сделала гигантский шаг вперёд, подтолкнув остальные направления. На инструментальную сталь шли расплавы железа с примесями некоторых камней из дедовой коллекции. В это собрание минералов добавились и мои подарки с Ладожского торга.
Они с одной стороны подтолкнули прогресс. Например, стекло теперь мы лили в ванну с расплавленным оловом. Ровненькое такое получалось, крепкое и почти прозрачное изделие. И отдирать олово от стекла было сущим удовольствием! Прозрачности же добились многократной комплексной очисткой сырья на всех этапах — золы, поташа, песка, известняка. Очищали всеми доступными способами, включающие секретные, вроде прогона через новый мощный электромагнит в особом закутке горячего цеха. Оказалось, в основном зола давала зеленоваты отлив. После обработки её сильным магнитным полем оттенок почти ушёл. Примесь же, что давала его, осела на корпусе установки в виде микроскопической пыли. Её дед уволок к себе в лабораторию, стал шаманить. С пылью, и ещё сотнями веществ и минералов Буревой проводил опыты. Новые приборы да подарки с Ладоги дали столько возможностей, что дед просто задыхался. Раньше он, например, не мог выпаривать скипидар нормально, а с новым термометром дело пошло, постепенно можно температуру меня, собирая пары в отдельные ёмкости более чистый спирт для промывки иголок, грязный уксус, что шёл на промывку паровых машин и обработку тканей, и кучу других растворов, опознать которые мы не могли. А это — новые опыты, по смешиванию и прогреву, выпариванию и изучению свойств.
Пришлось упорядочить наши научные изыскания. Причём не только в части химии, но и механики, ткачества, по всем видам деятельности. Я разрабатывал программы для исследований и реализовывал их руками моих родственников — зависимым не хватало ещё ума и понимания. А это новые лабораторные приборы, ещё больше веществ и материалов для изучения. У нас выделились отдельные направления научной работы — выявление свойств материалов для строительства, металлургия, аграрные эксперименты, где испытывали в качестве удобрений разные виды смесей. Была группа по животноводству, в которой Смеяна пыталась представить требования к содержанию животных, составу кормов и порядку ухода за скотиной. Даже социальные науки появились!Моя супруга с мелким Вовкой сидела, параллельно формализуя наши взаимоотношения и ведя учёт. По части исследований местности были также две группы — условные геологи и условные ботаники. Первые таскали камни, землю, глину, песок, вторые — собирали гербарии и делали их описание.
Всё это требовало новых знаний, и привело в изменению процесса учёбы — я просто не успевал разрываться в разные стороны. Эксперименты и обновление производства на новом технологическом уровне выявило новую нехватку — мало было образованных людей. Письмо и счёт хоть и помогали в работе, но только на уровне "сделать, как написано". Но к новым требованиями к точности и качеству обработки, использованию измерительных приборов и правильному соблюдению выявленных технологий,к другой мощности и скорости паровиков Игнатьевы оказались не готовы. Это приводило к большому количеству брака и затратам на бесконечные переделки и доработки. Да и времени на помощь барышням и детям в части организации труда уходило много.
Раньше я мог поставить, например, Власа за деревообрабатывающий станок, выдать ему болванку-образец и оставить работать. Через пару дней мелкий приносил детали, которые были очень похожи на нужные. Из этих поделок притиркой да доработкой по месту я с Буревоем собирал агрегат. Теперь же такое не прокатывало — точность нужна другая, материал только тот, который указан в технологической карте, станок деревообрабатывающий запускается посредством сложного комплекса последовательных действий и внимательного наблюдения за показаниями приборов. Иначе никак — другие скорости, мощности, показатели надёжности и нагрузки. Соответственно, сложность процессов увеличивалась, как и объём писанины по каждому из них. А это привело к отсутствию понимания происходящего и важности каждого требования, оформленного в технологической карте. Особенно дети не справлялись, не могли держать в голове одновременно кучу текста. Вот и выходило, что тут забыл, здесь "забил", а последние три исправления отбросил — и вместо вала для ткацкого станка, что должен выдерживать чуть не три сотни оборотов в минуту, нам приносили некий дрын, который не устанавливался в пазы, крутился как Перун на душу положит, и ломался при первом же запуске. По факту поставить работать самостоятельно можно было только троих из Игнатьевых — меня, Буревоя и Леду, уж очень она барышня щепетильная. Я знал единственный способ преодолеть эту загвоздку — добиться полного осознания того, чем я заставлял делать своих родственников. Нужно, чтобы на физическом и химическом уровне они представляли себе процессы производства и чётко понимали, как будут работать те устройства, для которых мы делаем запчасти.
