День курсанта

Почти в упор, но, чтобы не поранить, выстреливаем друг в друга последние холостые патроны.

Вытираем пот. Кто победил? Пёс его знает. Вернее, не пёс, а полковник Чехоев, который смотрел со стороны на наше побоище и что-то помечал в своей тетрадочке.

До обеда отвоевали. После обеда снова занятия по тактике. Теперь уже рисовали карточки, принимали решение за командира отделения в бою. Как в атаке, так и в обороне. Оказывается, карточка нужна в том числе и для прокурора и особиста, если ты по ошибке кого-то из своих накроешь огнем, то нужно точно потом знать кто виноват и кого к стенке ставить по законам военного времени. Либо бойца, который карточку неправильно составил, или его командира, кто неправильно ему задачу поставил и не проконтролировал, что он все правильно уяснил.

— Так война всё спишет!

— Эх, чама, — ласково обратился Чехоев — война может и спишет, а вот, ежели ты замполита по ошибке завалишь, то тебе не то, что война спишет, тебя в расход спишут. Потому что — это уже политическая акция или террористическая. За командира так не спросят. Командиров много. Командир взвода рассчитан на три атака и по херу с какой они стороны будут. Командиры — расходный материал. А, замполитов мало. И вот их и берегут, как проводников политики партии и государства. Только, вот они, если будут сомневаться в вашей верности этому делу, могут, вас на фронте и расстрелять, как неблагонадежный элемент.

— Значит, с замполитами на фронте, надо ухо востро держать?

— И не только на фронте, но и в мирной жизни. Они могут всю карьеру зарубить. Точно также как и особисты. Ляпнешь что-нибудь не подумавши, а они тебя за бока, да, мягкие места, и на вертел. А, может, ты служишь-служишь, и вроде как лучший взвод у тебя или рота, а дальше тебе ходу нет. И не можешь ты понять почему. И когда к командиру приходишь, и задаёшь вопрос в лоб, а отчего же так, товарищ командир? А, он уже и младше тебя, и правду сказать тебе он не может. Потому что ему приказали, что такому -то ходу не давать, и задвигать его Тмутаракань на повышение.

— Понятно. Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут!

— Могут и похлеще фронта засунуть.

— Да, ну?

— Эх, чама, могут и в мирное время засунуть туда, что сам будешь командование рапортами заваливать, отправьте меня служить в Афганистан! Для выполнения интернационального долга! Всё, что угодно, чтобы вырваться с уранового рудника или малярийного болота. И семью там держать нельзя, и сам загибаться будешь. Поэтому — лучше воевать, чем гнить заживо, отсчитывая срок службы не по выслуге лет, а по выплюнутым зубам и по толщине медицинской карточки с новыми диагнозами.

— Ну, нас-то в Афган готовят!

— Так, поэтому, учитесь, учитесь воевать. Учитесь побеждать сохранять людей. Жизнь солдатская — самое важное, что у вас будет. Потеряете в бою свою драгоценную радиостанцию — плохо, но пришлют новую, потому что без радиостанции никак нельзя войсками управлять. А вот потеряете бойца в бою... Конечно, другого пришлют, только выжившие тебе верить не будут, не командиром тогда у них будешь. А, изгоем. А, когда солдат в командира верит, то тогда он и грудью своей его прикроет от снайперской пули, и не сдаст никогда ни замполиту, ни особисту, пусть он даже у них агентом будет. Проверено это уже десятилетиями службы. И вы поймёте это. Только слушайте старого полковника сейчас, вбивайте себе в свои пустые, пока, с военной точки зрения, головы, чем потом, на солдатской крови будете учиться. И помните самую главную заповедь! Ни в одном учебнике по тактике не вычитаете! А, тактику нужно любить! Кто любит тактику — ездит на "Волге", а кто не любит — на ишаке! Так, вот мудрость эта такова товарищи курсанты! Её не надо записывать, потому что это — величайшая военная тайна, и её нельзя писать, иначе враг украдёт ваш конспект, или сами его проебёте!

Повисла пауза, казалось, что даже птицы затихли в лесу, и было слышно как в небе все спутники дружественных и не очень, стран сгрудились в небе, ловя, каждых вздох полковника Чехоева.

— Помните! — палец указательный в небо, спутники раскалились от ожидания, вот-вот и начнут падать от перегоревших цепей — Для борьбы с танками есть три способа: надолбы, выдолбы, и вы — долбоёбы!!!!

Мы разочарованно выдохнули. Обманул нас полковник Чехоев! Как мальчишек обманул на ровном месте!

— Так вы же уже говорили много раз, товарищ полковник! — кто-то обиженно потянул с задних рядов.

— Повторенье — мать ученья! Разойдись!

Снова запели птицы, спутники разочаровано разлетелись по космосу, выискивая очередные военные тайны своих союзников и врагов, и вероятных противников.

Потом потянулись дни учёбы. Интересные, но сырые и грязные. Единственное место, когда можно было немного не бояться влаги — занятия по ЗОМП (защита от оружия массового поражения). Одеваешь ОЗК (общевойсковой защитный комплект) и влага тебе не страшна. Главное — самому не вспотеть. Ибо, он имеет обратную сторону. Не пропускает воду в обе стороны. А, если вспотел, то вся форма снова станет мокрой, но уже от собственного пота.

И вот на занятиях мы испытывали наши противогазы. Кто когда из курсантов всерьез относился к противогазу? Никто и никогда. До сегодняшних занятий.

Старый кунг, вдоль стен — лавки. Рассаживаемся. Преподаватель заносит ведро, котором тряпка, пропитанная хлорпикрином. Из ведра поднимается парок, тут даже и команда не нужна "Газы"! Все быстро одевают противогазы. И вот тут-то у кого был вырван клапан, чтобы свободно дышать, а не через фильтрующую коробку, или маска резиновая противогаза на пару размеров больше — вылетали пулей из кунга. Не зачёт. Срывали маску, расстегивали — рвали куртку на груди и тёрли глаза. Хлорпикрин — слезоточивый газ. Чертовски, слезоточивый. Очень слезоточивый. Ходила байка, что если его нагреть, то получался иприт — боевой газ. Но, желающих это проделать не было.

— Товарищ подполковник! Разрешите вопрос?

— У нас есть химическое оружие?

— Докладываю, что химического оружия у нас нет.

— Как нет? В странах НАТО есть, а у нас нет? Это же несправедливо!

— Химического оружия у нас нет, а есть два колхоза, например, в одном колхозе хранится один вид удобрений, а в другом — другой. Вот, теоретически, подчёркиваю, чисто теоретически, при случайном соединении этих удобрений, может, и получиться нечто очень похожее на химическое оружие. Понятно?

— А, какие такие удобрения?

— В курсе подготовки офицеров-связистов этой темы нет. Для этого нужно поступать на специальный факультет Саратовского высшего военного инженерного училища химической защиты. Отучиться шесть лет, и узнать всё об удобрениях.

— Шесть лет учиться!

— А, представь, что у тебя все шесть лет ротным будет такой же как Земцов?!

— Тогда лучше сразу, после первого курса — в Афганистан! Шесть лет!

— Лучше шесть лет в Афгане с душманами чем столько же с Зёмой!

— На хрен!

— В задницу!

— Да, ну, к чёрту!

Больше всего нам понравились занятия по инженерной подготовке. Не установка учебных противопехотных мин, различных модификаций, натяжного действия, нажимного действия или же как из гранаты устроить ловушку, натянув леску — проволоку. Или того хуже — закапывать, прятать противотанковые мины. Они огромные, тяжелые, а вот практические занятия. Собрали кучу пней, снизу установили тротиловую шашку, и... Как шарахнет!!!! Пни в разные стороны. Красота!!!! И запах сгоревшей взрывчатки щекочет ноздри. Но он приятен. Как дым победы.

— А, вот теперь, товарищи курсанты, представьте, что куча пней, за полетом которых вы наблюдали с таким упоением — это ваш взвод, потом что вы не увидели мину, и сели на привал. Несколько человек опустили свои зады на эту мину.

Мы поёжились, глядя на эту кучу пней.

— Это была всего лишь штатная, двухсотграммовая шашка. Если поедете служить в Афганистан, то там используется противником как наши штатные боеприпасы, полученные в ходе боевых действий, или предательства со стороны местного населения. А, также американская штатная военная взрывчатка С4. Состоит на вооружении и пластид у нас. Аналог американской взрывчатки. Наша — лучше. Проверено. Но, ваша главная задача — уметь находить мины. Как на пути колонны, так и на тропе, на улице. Смотреть нужно не только под ноги, но и по сторонам. В Афгане очень часто используют фугасные самодельные мины. Это, когда рядом с дорогой, в кучу щебня, камней зарывают безоболоченное взрывное устройство. Это кусок взрывчатки. Когда идет подрыв, то поражающим средством является не осколки металла — корпуса мины, а камни. А, они, поверьте, могут прошить человека насквозь, да, и ваши кунги, в которых установлена аппаратура. Эти взрывные устройства невозможно обнаружить с помощью миноискателя. Только по признакам, да, собака, натасканная на взрывчатку. Но собак мало, работает она недолго в жарком климате, быстро устает, по камням собаке сложно ходить, лапы режет. Поэтому, как научите своих подчиненных искать мины, и сами тоже, так и выживете. В противном случае — бесславная смерть на фугасе в краю далёком. Сами погибнете и люди тоже. Ещё хуже — не выполните боевую задачу.

И пошла учеба теория и практика. Установка мин. Признаки, демаскирующие мины. Половина взвода имитировала установку мин. Вторая половина искала мины, обезвреживала их. Иногда не удавалось. Конечно же взрыва не было. Но разминирование... Пусть и деревянной болванки, а все равно — спина мокрая. Гурыч умудрялся делать мины-ловушки. Сначала одна мина, а за ней вторая. Не понял сразу, то при разминировании, обязательно, заденешь вторую.

Все хороши занятия, но вечером, уже холодно, утром еще холодно, а днем по-прежнему холодно. И форма, несмотря на тщетные попытки её отстирать и просушить утюгом, превращалась подобие какой-то тряпки. Сапоги вообще давно потеряли форму. Спать в палатках тоже холодно и сыро. По утрам зарядка с голым торсом. Но, мы уже становились менее щепетильными к грязи, к холоду. Никто не болел, не плакал, не ныл. Никто не написал рапорт об отчислении. Особо охочие до девок, например, как Лёва Ситников из третьего взвода и иже с ним, по ночам бегали в злополучную Ягуновку, где пытались улучшить местный генофонд. Иногда кому-то получалось. А, иногда приползали с фингалом под глазом. Но не поднимали роту на расправу с местными дерзкими салагами. Все помнят опыт абитуры.

На вопрос, откуда синяк, отвечали честно: "Отрабатывали технику рукопашного боя, вот и пропустил удар!" Ничего страшного, если в ходе занятий. Пострадавший нет. Неуставных взаимоотношений нет. Всё в порядке. Замполита нет по близости, а остальным этот синяк — до лампочки.

Офицеры нас не проверяли ночью, считая, куда мы денемся. Грязно, холодно, мокро, на занятиях уставали. Но, как они ошибались!

Охотники за женской лаской приползали в палатку часов в пять утра. В семь подъем, и все по распорядку. Отсыпались на занятиях, уползая в кусты, в поисках вражеских лазутчиков, стояли "на часах", лежали в "секрете". Семь дней полевого выхода заканчивались. Многое мы вынесли оттуда. Очень многое. А, впереди еще один переход в родное училище. В училище, где с потолка не льёт вода, где есть белые простыни, и не надо наваливать на себя поверх одеяла плащ-палатку, шинель, и спать, не снимая сапоги. Так многие спали. Многие спали, сняв сапоги. Поутру сапоги замерзали, вернее та вода, что была в них, становилась льдом, портянки хрустели то ли от грязи, то ли ото льда.

И вот время обучения на полигоне закончилось. Кто "сломался" на пути сюда, готовы были заступить в наряд по казарме, только бы уехать на машине.

Я позвал командиров отделений. От каждого взвода по человеку.

— Ну, что мужики, кого от взвода поставим? Может Пиькини или Правдюкова?

— Да, пошли они! — Гурыч взорвался, как всегда, по поводу и без повода.

— Андрюха, я заколебался тащить автомат и ОЗК Пинька. Думаю, что и сейчас мне это предстоит!

— Двоих, конечно, я не допинаю до Кемерово, но Правдоху, поставлю впереди себя, и он у меня добежит как орловский рысак.

— Он же горбатый! — не выдержал Мазур.

— Или добежит и выпрямится, или у него второй горб появится! Будет двугорбым афганским верблюдом! В Афгане его кто таскать будет? Солдаты что ли? Он их таскать должен и пример показывать, а не шланговать! Нет! Я — против! Пусть эти два шланга бегут со всеми наравне!

— Кто Пинька на себя возьмёт?

— Я. — Мазур угрюмо сплюнул под ноги.

Пообедали снова уже ненавистной гнилой квашенной капустой, оделись, попрыгали, и... Побежали!

Не только мне, но всем показалось, что дорога назад была короче и легче. А, когда показались, сначала дымящие трубы, а потом и высотные здания Кемерово, то ноги сами ускорились.

Пинькин и Правдюков поначалу пытались "закосить", сойти с дистанции. Но "комоды", их упрямо гнали вперёд, не щадя своих лёгких, сбивая дыхание и тратя драгоценные силы, а то и просто, давая длинного пендаля под зад впереди бегущего, придавая, пусть и не изящное ускорение.

Никто уже не обращал внимание, что сапоги грязные, что сами похожи на красноармейцев, вырывшихся из немецкого окружения. Вперед! Только вперед!

И кто пытался закосить, сойти с дистанции, то этот номер уже не проходил. Вперед, и только вперед! Корпус наклонить и активнее работать руками, тогда и ноги сами понесут в Кемерово!

Оружие тащить чужое охотники перевелись. Все злые, голодные, сострадание кончилось на маршруте в Ягуновку. Обратно сам неси свое барахло!

Сзади слышалось как Гуров пинает Правдюкова:

— Вперед, шланг садовый! Убью на хрен! Куда в бок! Я тебе сейчас свой ОЗК подарю, чтобы веселее тебя пинать было! Вперед, скотина жирафоподобна, бля!

Нечто подобное было слышно и от Мазура в отношении Пинькина. Только тот был менее словоохотлив. То ли чтобы не сбить себе дыхание длинными речами, но и также силы сберечь. Он просто своими худыми ногами пинал периодически Олега.

Впереди бежал первый взвод. Командиры отделений Мигаль и Дива — известные спортсмены, также не проявляли желания нести на себе оружие и амуницию своих отстающих. А, у них это были Томах и Комаров. С авторитетом этих двух громил было сложно кому либо спорить, что же говорить уже про отстающих по физо этой парочки.

В третьем взводе было слышно как Карабин, Кресс, Авазов тоже кого несут впереди себя, используя в качестве двигательной силы половые образы великого и могучего русского языка. Эхом доносились маты из четвертого взвода. Наиболее удачные сочетания ненормативной лексики тут же подхватывались и цитировали по строю. Красиво, доходчиво материться — это тоже талант! Так чтобы всем стало понятно и вдохновило людей на подвиг. В нашем случае, чтобы не отставали физически слабые. Или морально слабые. Вон, самые маленькие в роте Вовка Соколов из третьего взвода и Сынок из четвертого, точно знаю, бегут как все. Не стонут на людях. За это их уважают все. Да, в принципе, по херу на все другие взвода, самому бы добежать. Не сдохнуть. Чтобы свои же парни не подняли на смех, что "замок" сломался. Тогда и всему авторитету хана. Крест. Вон, футболист Артур Ковалёв пыхтит как самовар, а бежит и ещё толкает перед собой — помогает маленькому узбеку — Кулиеву. А, хоккеист из местных Кириллович тоже у кого-то взял автомат и тащит его. Женёк Данданов помогает Моте. Макс Пономарь — Бровченко. Тот пыхтит как ледокол "Красин", наверное, и по габаритам не меньше, но сдыхает чего-то Серёга. Десантник Егоров, который строил из себя крутого бойца, сник как-то, отстает. Я, выбежав ненадолго из строя, осматриваю взвод. Растягивается! Растягивается!