Звезда, которая никогда не заходит

— Строительство петли Лофстрома23 над Тихим океаном? — сказал Роберт, который, как и все студенты, не мог не знать о планах грандиозной стройки, — полгода назад я был уверен, что неподвижная звезда над Землей только одна, ведь вторую, южноамериканскую, с острова не видно. А теперь выясняется, что их пропускной способности очень мало и собираются строить пусковую петлю...

— При нынешнем потоке грузов и пассажиров между Землей и Луной и Марсом такой проект действительно необходим, — ответила Алиса, — тем более что технологии для его создания существовали еще в начале века.

— Обсуждаете пусковую петлю? — спросила подошедшая Мотоко. После обмена приветствиями она присоединилась к разговору, — да, там будет интересно. Гигантские плавучие базы, мириады подводных роботов...

— Там будут целые новые классы роботов, — заметила Ирина, — поскольку радиосвязь под водой не слишком удобна, нужно будет разрабатывать множество новых автономных систем. Работы для программистов-хакеров — непочатый край.

— Я читала, что кроме них разрабатываются и огромные машины, управляемые водителями-людьми, ведь под водой можно развернуться — ограничение, накладываемое силой тяжести на размеры и конструкцию, далеко не такое жесткое, как на поверхности, — заметила Мотоко.

— Да, в воздушной среде гигантские, намного больше человека, антропоморфные роботы или вообще большие ходячие роботы на более-менее длинных конечностях совершенно неэффективны, — ответила Ирина, — ничего намного крупнее аватаров, увы, не строят. А вот под водой можно будет развернуться, — мечтательно добавила она.

— Я слышала, что Комитет по контактам испытывает кое-что интересное, — откликнулась Алиса, отставляя в сторону опустевшую салатницу, — в Африке, для передвижения по джунглям.

— По джунглям? — удивился Роберт, — там же между деревьями даже человеку нелегко пробраться.

— Между — нелегко, а вот поверх — можно. Взять гибридную летающую крепость...

— И приделать ей ноги, чтобы они несли часть нагрузки, — закончила мысль Ирина.

— Три ноги, как положено, — с улыбкой добавила Алиса.

— Гениально! Жаль, что на это пока нельзя посмотреть.

— Если я об этой машине уже знаю — значит, очень скоро будет можно... — прокомментировала Алиса.

— Правда, эта конструкция все-таки больше исследовательская, — размышляла вслух Ирина, — а мне почему-то интереснее строительные роботы. Соорудить что-нибудь грандиозное — это по-настоящему интересная задача.

— Верно. Как оператор тяжелых систем у Стругацких, которая хотела строить города на болотах, и чтобы была буря, и чтобы были подземные взрывы.24

— Большие взрывы, — добавила от себя Ирина.

— Конечно, — согласилась Алиса, — маленькие — не интересно.

— Кстати, а экзоскелеты в операции "Му" использоваться будут? — спросил Роберт.

— Да, — хором ответили Алиса и Ирина.

— В тяжелой силовой броне можно ходить даже по поверхности Венеры, пусть и недолго, и под водой на глубине тысячи метров, — продолжила Алиса, — обычная, которой я пользовалась на Марсе, тоже применяется для подводных работ, на глубинах до трехсот метров.

— Интересно, а в прокат ее не дают? Я всегда мечтал погулять по дну около берега своего родного острова, посмотреть на подводную жизнь... — признался Роберт, — глупая идея, наверное?

— Почему же глупая? — возразила Алиса, — многие так и делают, и экзоскелеты дают на прокат — после прохождения курсов.

— Помнится, ты говорила, что курс не сложный.

— Подтверждаю — не сложный, — сказал Александр, — сам я его не проходил, но наши знакомые — мои и моих родителей — работающие инженерами на новых стройках в северо-восточной Сибири, рассказывали немало. Там почти все пользуются силовой броней, причем постоянно.

— Для защиты? А от чего? — спросил Роберт.

— От всего, начиная от вездесущих полчищ комаров и заканчивая периодически встречающимися медведями.

— Я думал, что стартовые базы всегда возводятся роботами и люди селятся уже в комфортных условиях.

— Все верно. Но строительство-то идет за пределами основной базы, и хотя в основном там работают роботы, присутствие людей тоже часто требуется. А извести враждебную фауну и флору быстро не получается.

— Интересно. Везде пишут, что на населенных территориях в Core вообще нет животных и растений, опасных для человека. А каков критерий опасности?

— Речь идет, конечно же, о существах, которые могут нанести вред человеку неспровоцированно, — ответила Алиса, — вот прекрасный пример животного, которое в обычной ситуации безобидно, — сказала она, почесывая за ухом довольно мурлыкающую Клео, которая явно не возражала против такого описания, — поэтому Клео, как и другие домашние кошки и собаки, может жить на территории университета. Но если Клео сделать что-нибудь неприятное, она может начать царапаться и кусаться — а зубы у нее впечатляющие. Практически, это расширение Первого принципа на неразумных существ.

— А медведи для человека опасны почти всегда.

— И не только медведи, — продолжил Александр, — комары, например, тоже нападают без предупреждения и отнюдь не в качестве ответной меры, хоть и с куда менее опасными последствиями — поэтому их тоже полностью истребили на всех густонаселенных территориях. Здесь даже крапива не растет.

— Хорошо, что я знакома с этими мерзкими насекомыми и растениями только по учебникам, — сказала Алиса, — на Марс попали только безобидные виды.

— Например, марсианские собаки и марсианские кошки. Мы, конечно, в основном занимаемся растениями для высадки за пределами куполов, но про домашнюю фауну я тоже кое-что знаю, — сказала Мотоко.

— А ты представляешь, что могут вытворять кошки при гравитации в 38 процентов от земной? — спросила Алиса.

— Представляю, — рассмеялась Мотоко, — я видела собак и кошек на Луне!

Разговор между Алисой и Мотоко плавно перешел на их любимую общую тему — терраформинг Марса и генетически модифицированную растительность, разрабатываемую для оживающей поверхности Красной планеты.

— Терраформинг Марса — это здорово, но и Землю надо преобразовывать, — заметил Александр.

— В каком смысле? — удивился Роберт.

— В том, что на очень значительной части суши на Земле отвратительный климат, малопригодный для жизни. Западно— и Восточносибирский и Дальневосточный секторы, Гренландия, почти весь Канадский сектор — везде слишком холодно.

— Плотина в Беринговом проливе, кажется, начала давать результаты — Камчатка потихоньку отогревается, хотя статистики пока мало, — сказала Ирина.

— Гренландию уже собираются подогреть, — отвлекшись от описания преимуществ недавно сконструированных для Марса карликовых холодостойких сосен, ответила Мотоко, — кстати, те сосны, про которые я говорила, с небольшими изменениями подойдут и для освободившихся ото льда территорий на Земле.

— А Сибирь и Канаду начинать греть надо только после набора статистики по опытам меньшего масштаба, на примере той же Гренландии, — присоединилась к разговору Алиса, — Земля все-таки не Марс. У нас там население более чем на четыре порядка меньше, все города под куполами с гигантским запасом прочности и нет никаких экосистем, кроме тех, которые мы сами спроектировали. Полный простор для экспериментов. Впрочем, на Венере тоже можно будет неплохо развернуться.

— На Венеру, по-моему, пока никто по-настоящему не замахивается, — прокомментировал Александр, — масштаб необходимых работ там намного превосходит наши возможности. Убрать гигантскую атмосферу из двуокиси углерода с давлением в сотню бар...

— Пока превосходит. Как известно, нет в мире таких крепостей, которые мы не смогли бы взять.

— Любишь ты помечтать, — сказала Мотоко.

— Разумеется, как и все здесь присутствующие, — ответила Алиса, — а разве после того, как мы выиграли Битву Битв, кто-то может нам помешать?

Через некоторое время Мотоко, попрощавшись, отправилась в одну из университетских лабораторий — продолжать опыты с модифицированными мхами, которые должны были вынести даже условия на поверхности Марса. Разговор снова вернулся к истории о разрушении мифов, и не только...

— Как однажды сказал Ричард Разрушитель Мифов, — заметил Александр, — любое место, где поселяется хакер, неизбежно превращается в его логово.

— Да, — ответила Алиса, — на эту тему даже была написана работа "О практике извлечения хакеров и иных личностей с низкими навыками социализации из их берлог и аналогичных укрытий в реальности мира после Битвы Битв", над которой потрудился целый коллектив авторов.

— Я ее читала, — ответила Ирина, — там отличный юмор и полезные советы, некоторыми из которых я даже пользовалась.

— Причем успешно, — подтвердил Александр, — правда берлога была очень неглубокая и недостроенная.

Услышав название, Роберт подумал, что стоит найти и почитать эту работу. Вряд ли кто-то решит использовать описанные приемы для извлечения из берлоги его самого... Можно, конечно, немножко помечтать о том, что его все-таки попробуют вытащить, но... Роберт мысленно махнул рукой.

— И список авторов там впечатляющий, — добавила Ирина, — даже Леди Звездный Свет приняла участие. Ты ее тоже читала, Алиса?

— Конечно, и не один раз, — подтвердила Алиса, — ведь мое собственное существование в этом мире в некотором роде связано с одной из историй, лежащих в ее основе.

В это время неподалеку на лужайке, покрытой короткой, сочной зеленой травой, появились четверо студентов — две девушки и два молодых человека, один из которых нес большой, но явно легкий шар из мягкого пластика ярких желтого и зеленого цветов, обычно называемый просто "мячиком". Двоих из них Роберт узнал — Елена и Михаил, тоже студенты первого курса, живущие в "Виде на озеро". Вскоре две пары начали игру — изобретение, история которого, недавно попавшаяся на глаза Роберту, была неразрывно связана с процессами, запущенными Битвой Битв, и с историей университета.

Мир после Битвы Битв стал настоящим раем для интеллектуалов. Знания считались величайшей ценностью, а любые препятствия на пути научного, технического и социального прогресса подлежали устранению. Университеты Core стали кузницей кадров для нового общества, готовившей миллионы будущих творцов создаваемой реальности. Высококвалифицированные работники умственного труда избавились от бессмысленного хаоса капиталистической экономики, от дикой, звериной конкуренции за ресурсы, которых на самом деле с избытком хватало на всех — и были этому рады не меньше, чем миллиарды тех, кого эта система обрекала на беспросветную нищету. Ненавистные владельцы и топ-менеджеры корпораций, высасывавшие из них все соки и в то же время ни капли не понимавшие в их работе, сгинули в пламени Битвы Битв, и на всей планете оказалась лишь крошечная горстка людей, оплакивавших эту потерю.

Теперь в университетах, готовящих новых действительных членов Core, "ботаниками" были все. Здесь никто не удивлялся студентам, проводившим ночи напролет за книгами по квантовой механике, математическому анализу или теории алгоритмов, или изучавшим законы развития общества, начиная с первоисточников XIX века — напротив, это стало нормой, и, более того, нередко находились люди, старавшиеся разобраться и в том, и в другом! Личности же, известные развитостью своих мускулов и неразвитостью умственных способностей и присутствовавшие в университетах до Битвы только лишь ради спортивных достижений, теперь из них полностью исчезли — Советы не интересовал профессиональный спорт.

В то же время новые студенты, появлявшиеся в университетах, были разными. Некоторые были затворниками, не хотевшими видеть ничего, кроме своих книг и компьютерных учебников, и иногда не выбиравшимися из своих комнат неделями. Автоматические кухни не давали им голодать, медицинские нанороботы поддерживали их в минимально необходимой форме, иногда лишь предупреждая, что правила личной гигиены необходимо соблюдать, иначе можно заполучить и обвинение в нарушении Кодекса — но никто не препятствовал такому образу жизни, ведь знания священны и тем, кто хочет их получить, нельзя мешать.

Но в университете появлялись и другие молодые люди и девушки, которые тоже отлично учились (иначе их здесь и не было бы), но предпочитали посвящать часть своего досуга околоспортивным видам деятельности. Обязательных курсов физической подготовки в университетах Core, разумеется, не вводилось — о том, чтобы совершить такое, не помышлял ни один советник. В то же время студенты хотели играть в подвижные игры, заниматься на тренажерах, плавать и карабкаться по искусственным горам — и Совет университета шел им навстречу. Некоторые даже интересовались бегом на длинные дистанции, поездками на спортивных снарядах, именуемых "велосипеды", летом и лыжными прогулками зимой, но виды спорта, требующие больших пространств, находились в ведении областного Совета. На карте комплекса пометили маршруты для бега, университет обзавелся спортивными залами с тренажерами и открытыми площадками для игр, а под строящимся куполом "Тропиков" спроектировали бассейн с искусственным пляжем и скалодром — настоящее кощунство, по мнению некоторых. Имелся даже искусственный каток, действовавший круглый год.

Одним из изобретений, придуманных для борьбы с почти повсеместной (среди студентов, тяготеющих к исключительно интеллектуальным занятиям и к уединению) гиподинамией, был "мячик". Первоначальная идея "игры с частично автономным самодвижущимся мячом", как официально именовалась разработка, была порождением разума, обладавшего не слишком обычным сочетанием тяги к конструированию высокотехнологичных устройств и к спортивным играм. В игре использовался большой, мягкий и медленно летающий мяч, начиненный сенсорами и воздушными нагнетателями, придававшими ему способность к реактивному движению.

Никаких тяжелых жестких мячей, кинетическая энергия которых может принимать поистине устрашающие значения! Роберт (который был в этом далеко не одинок) всегда старался обходить футбольные поля стороной, чтобы ненароком не попасть под шальной мяч, который может набить синяк или расквасить нос. "Мячик" явно разрабатывали люди, опасавшиеся чего-то подобного — даже если вся электроника и двигатели в мяче вдруг отказали бы и он свалился бы кому-нибудь на голову, худшим исходом была бы попорченная прическа. Никакой силовой борьбы, итогом которой могут быть все те же синяки и разбитые носы, а то и сломанные кости — какой смысл создавать игру, в которой пришлось бы облачать играющих в силовую броню, чтобы избежать травм! "Мячик" заставлял игроков и немного побегать, и попрыгать, хорошо развивал координацию движений, но никогда не требовал бороться.

Вместо этого — весьма хитроумные правила и сложное поведение напичканного электроникой шара, которые заставляли играющих думать. Более того, "мячик" очень быстро приобрел популярность среди интересующихся программированием и робототехникой, которые с удовольствием разбирались в его внутреннем устройстве и алгоритмах работы. Не предъявляя никаких особых требований к силе и выносливости, игра подходила для обоих полов и для всех возрастов. Никакой специальной экипировки, кроме самого мяча, не требовалось.