После изменения программы обучения и ввода новых (бывших старых) предметов, свободного времени, чтобы заниматься чепухой, у студентов Хогвартса оставалось мало. За те три года, после рокового события девяносто первого, уровень занятий отметил резкий подъём. Новые (старые по возрасту) профессора леность и халатность решительно не поощряли и безжалостно искореняли. Попытки близнецов и дальше шутить, пакостить и создавать приколы для малышни закончились уныло для них двоих.

Профессор Лонгботтом, после самой первой попытки продать Невиллу рвотную конфетку для прогула занятий по Зелеварению, разнесла в щепки кабинет деканши Гриффиндора, оглушила ее своими криками, угрозами и обвинениями в халатности и под прицелом палочки привела ее в гостиную ее же факультета, чтобы она воочию порадоваться беспорядку, устроенному в ней близнецами.

Такой студенты красно-золотого факультета свою деканшу никогда раньше не видели и понадеялись, что никогда больше такой ее не увидят и не приснится она им ночью.

Обе дамы устроили сперва обыск в спальне третьекурсников, где, в сундуках Фреда и Джорджа нашли много всего и украденного среди остального. Затем собрали всех студентов факультета, храбрых и ответственных и втолковали им в пустые башки новые правила игры.

После погрома в гостиной, восстанавливать который они заставили всё тех же пострадавших, не снижая в себе градус гнева и готовности к самосуду, обе посетили того из своих коллег, — самого дражайшего, который жил, преподавал и властвовал в Хогвартских Подземельях.

Профессор Северус Снейп долгое время, после их посещения, заикался, пугался тени и пил Успокоительное, но оно особо ему не помогало в прекращении тех ужасных и порочащих его приступов жуткого мороза в желудке каждый раз, когда образ взбесившейся леди Лонгботтом всплывал в его голове.

На факультете Годрика настала тяжелая для некоторых студентов пора. Утром, в семь часов, назначенный деканшей для этого домовик, играл утреннюю:

— Тру-ту-ту-ту, тру-ту-ту-ту, тру-ту-туууу! — звенела медная труба и заспанные гриффиндорцы, кучками, бегали вниз по лестницах так, как были в пижамах и строились в пустой гостиной делать утреннюю гимнастику.

Потом, под присмотром старших учеников, ходили в ванную, одевались и строем, по курсам, отправлялись в Большой зал завтракать.

Лень мальчиков Уизли улетучилась за месяц при таком жестком режиме.

Но правила поведения за столом Рону дались не так просто. Он проходил материал снова и снова три года подряд, пока в башке не впечаталось наконец, что он человек, а не боров и принимать пищу надо соответствующим образом.

Выбор Рона в чемпионы упал посередине Гриффиндорского стола и взорвался, как бомба. Для своих он внезапно превратился в опасную белую страшилку, чуть ли не в скользкого слизеринского змея, замаскированного под образом благородного гриффиндорского льва. Его стали сторониться его же друзья и как ни оправдывался он, ему не верили ни черта.

Радость успеха, упавший неожиданно парню на голову, так же неожиданно превратилась в тихий ужас и боязнь одиночества. Рону стали слышаться шорохи, шепоты и потрескивания в темноте, он стал бояться подвоха со стороны каждого, даже со стороны братьев и сестры. В особенности от братьев-близнецов.

Они ему ни слова не сказали о том, что это они бросили имя Рональда в Кубок. Выбор Кубка их сначала досадил, потом озадачил, в конце — развеселил и они стали ждать развязку.

* * *

Директор Хогвартса, Альбус Дамблдор, уже целую неделю ждал появление Гарольда Блэка в Большом зале, но напрасно. Парень, как будто, испарился. А с ним надо было поговорить, чтобы разъяснить его роковую роль в сохранении Волшебного мира Британии. И провести над ним кое-какие исследования и внушения, если удасться затащить его в директорский кабинет.

Но парень, как в воду, окружающую корабль Дурмстранга, канул. Не появлялись и его дружки, Драко с невестой. Даже та девушка, Дагворт-Стоун, которую, судя по увиденному в Косом переулке, экстренно помолвили на маленьком лорде Блэка, здесь тоже не появлялась.

Что ему делать, профессор Дамблдор не знал. А и Молли, с возрастом старого колдуна, не считалась и настаивала свести ее Джинни с отпрыском Малфоев. Как их свести-то, если Люциус, такой кульбит с помолвкой отпрыска сделал, что мама не горюй. Убьет, если что, воскресит и снова убьёт. Некроманты хреновы, аристократишки чертовы, все дороги отрежут, чтобы ни-ни не пикнешь!

Вот, Каркаров, например, кто его от Азкабана спас тогда, кто? Дамблдор. Но что делает треклятый пожиратель в благодарность? А что, молчит и секретничает, не то, что возьми и поделись составом своей делегации, нееет.

— Что хочешь, Альбус, мою голову? Да родители моих учеников десять раз ее мне с плеч оторвут, если скажу тебе хоть словечко об их детях. Ты на что надеялся, что всюду тебе как в Британии? Нет уж! Люди над своими наследниками бдят, как орлица. Даже в школу каждый раз, когда им покажется, что с ними не все в порядке, могут нагрянуть. Расстояние для болгаров нипочем, Альбус. Почуят, налетят, как стервятники, растерзают тебя в клочья и косточки не найдут от тебя. Ничего тебе не скажу. Имеется чемпион с нашей стороны, это раз — имеется. Знаешь, как его зовут — знаешь, это два. Большего и не ожидай.

Делай после такого добро, чтобы тебя с землей сравняли, черти!

Объявить Рождественский бал, что ли?

* * *

Накрытый мантией-невидимкой, Гарри шел по направлению к восьмому этажу, где, по словам Гермионы, должна была находиться Выручай-комната. Девушка строго ему запретила там ходить одному, но он хотел, как можно скорей закончить свои дела в Хогвартсе и отбыть, как можно дальше от туманного Альбиона.

Он столько раз слушал рассказы о сокровищах, сохраняющихся на складе забытых вещей, но настоящее положение с первого взгляда его ошеломило.

Тут было пещера Али-Бабы. Полки до потолка, набитые всякой всячиной. На первый взгляд, пыльные кучи были похожи на мусор, но это было не обычная, а магическая школа. Тут бесполезные, никчемные вещи не могли бы быть сохранены.

Глаза Гарри разбежались, ища полку, на которой стояла покрытая, когда-то белой, тряпкой голова неизвестного волшебника. Гермиона говорила, что надо искать на первом ряду, но парень ее не нашел и слегка запаниковал. Он думал, что дело будет на раз — пришел, два — нашел и взял, три — отбыл.

Шаг внутрь и он стал разглядывать второй ряд полок.

На прочие забытые на стеллажах вещи, он даже не посмотрел. Но большой стеклянный шар для гадания, весь в пыли, сразу приковал к себе его внимания и Гарри приблизился к нему, чтобы получше его разглядеть. Пыльный покров мешал, но даааа, внутри ползли темные тени, которые сразу по приближении парня стали сгущаться и собрались в чей-то образ.

Гарри никогда раньше не видел такую жуткую морду и отпрянул назад от испуга, потому что ему показалось, что безгубый рот на безносом лице открывается и закрывается, вроде кричит что-то. Но самое отталкивающее в этом лице теней были его глаза — красные, но не как у альбиноса, а как у вампира. И зрачки, зрачки были вертикальные.

Что это было? Неудачная попытка волшебника принять свою анимагическую форму змеи, что ли? Чья попытка, к черту?

Волдеморта! Да, наконец Гарри вспомнил, как его Хэтти описывала Волдеморта. Вот такой вот красивейшей мордашкой, хехе ... Но почему в гадальном шаре она вдруг появилась? Она, вроде, должна спать в Диадеме Ровены. Почему шар выбрал показать эту морду именно ему, Гарри?

Шар был прелюбопытнейший и парень решил забрать его с собой, на всякий случай. Хэтти предупреждала, что в реальности могли бы проявляться отличия от того, что она вспоминала и им рассказывала.

Подумав немножко, парень вытащил из кармана мантии заколдованный мешок из драконьей кожи, который не позволит никаким волшебным эманациям выйти наружу, и защита Хогвартса не ощутила бы появление странного артефакта в коридорах замка. Перчатки из того же материала были спрятаны внутри мешочка и Гарри быстро их надел. Внимательными движениями он накрыл шар мешком и затянул завязки, чтобы беспроблемно и безопасно поднять его с полки и взять с собой.

За шаром что-то, ранее не видимое, блеснуло и привлекло взгляд парня. Он не стал бы терять время рассматривать пустышки, поэтому, почувствовав тягу к блестяшке, доверился своему чутью и не пожалел. Протянув руку и забрав с полки вещицу, он посмотрел на нее и ахнул.

Это была Диадема Ровены! Боже!

Какое везение!

Но везение Гарри на том и закончилось, потому что, уже схватившись за ручку двери, чтобы выйти из Выручай-комнаты, он услышал голоса снаружи и остановился.

Кто-то пытался войти, но не мог, и это его злило. Разговаривали не меньше двух человек.

* * *

— Драко, где Гарри? Взбудораженной Гермионы стоило опасаться.

Но просто взбудораженной, ворвавшуюся в комнату младшего Малфоя кузину, назвать не мог, потому что она изображала бешенного гиппогриффа.

Гиппогриффихи. Она пылала гневом, испугом и угрозой одновременно и Драко захотелось быть далеко отсюда, в замке Дурмстранга, чтобы не отвечать на вопросы девушки.

— А что, разве от не в вашей каюте? — Драко тянул время, чтобы разобраться в причине такого поведения Гермионы.

— Драко, я тебя не раз предупреждала, не сводить с него глаз. Мы на территории врага, среди чудовищ, а ты мои приказы не выполняешь. Гарри дали новое имя, но ни имя, ни воспитание характера не меняет. Я уверена, он куда-то пошел геройствовать, по-старому не уведомив никого. Зная его повадки, он может быть повсюду, вплоть до заграждений драконов, вплоть до Тайной комнате знакомиться с василиском или убивать акромантулов ...

— Акромантулов уничтожили два года назад, — вметнул Драко, но его не услышали.

— Давай идти его искать!

Стально-серые глаза парня впились в шагающей из угла в угол девушку и ставили ей диагноз. Что ни говори, как не работай над поведением этих, гриффиндоркой была, гриффиндоркой и останется.

— Сядь, — рявкнул он и Гермиона машинально плюхнулась на койку Астории. — Мы на нелегальном положении, помнишь? Нас никто не должен видеть ...

— Мантия, нам надо накрыться мантией ... — начала было девушка, но ее прервали.

— Думаешь, Гарри совсем олух? Если он поперся геройствовать, мозгов у него хватит, чтобы самому ею накрыться.

Гермиона уронила голову на руки и стала трястись, бормоча только:

— Что делать, что делать?

— Ждать. Ждать хоть до ночи, — отрезал ее попытки возражать Драко и оба уставились в открываюшиеся двери.

Тоненькая невеста кузена Драко, Астория, сразу почуяла неладное, так как ее самые близкие люди были встревожены не на шутку. Она быстро уселась рядом с парнем и, взяв его руку, спросила его:

— Что случилось?

— Гарри куда-то ушел, ты не знаешь куда он отправился? — шепотом спросил он. Они имели привычку уведомлять друг друга о своих передвижениях, особо здесь, на территории Хогвартса.

Они, иногда, появлялись в гостиной Слизерина, чтобы Астория могла пообщаться со своей старшей сестрой, Дафной, или посплетничать с девочками.

Драко и Гарри нравилось разговаривать с Грегори Гойлом и с Винсентом Крэбом, которые забавно рассказывали и интерпретировали события прошлых лет в Хогвартсе. Вместе смеялись и шутили над потугами профессора Дамблдора сохранить старые порядки в замке, даже после изменения, внесенные новыми профессорами и новой программой обучения.

Астория не поняла, они оба что, не знали о намерении Гарри, пока Гермиона отбыла от корабля Дурмстранга на свои занятия в Университете, достать сегодня утром из Выручай-комнаты хоркрукс Темного лорда, Диадему Ровены?

— Знаю, он мне, уходя, сказал.

— Почему не мне? — воскликнул ее жених.

— Драко, ты был на занятия с профессором Поляковым, а у нас с Гарри было окно. Мы учимся с тобой на разных направлениях магии, у нас разные занятия. Так, что Гарри сказал, что раз у нас перерыв на час, он сходит в замок, чтобы достать из Выручай комнаты ту диадему.

Драко бросил на пол подушку и смачно выматерился. Астория подняла подушку и ею же шмякнула его по голове.

Гермиона тихо заплакала.

* * *

— Не сходить ли нам к профессору Дамблдору, Дред? — прозвучал снаружи юношеский голос. — Надо уведомить его, что показала Карта, что в Выручай комнате находится Гарри Поттер.

Услышав это, сердце у Гарри ушло в пятки, и он весь покрылся холодной испариной. Что будет?

— Не будь дураком, Фордж, уведомишь директора и придется с Картой расстаться. Иди, докажи потом, что мы Карту сделали! Нет! Лучше помолчать, а еще лучше — написать ему анонимную записку.

— Ты иди и напиши, а я здесь подожду. И принеси мне что-нибудь, я проголодался и хочу жрать.

— А на занятия ходить не будем? Маккошка нас размажет по стенкам...

— Не знаю, Дред, меня любопытство раздирает...

— Раздирает его, а раздрай, который устроит мама тебе ни к чему? Смотри, точка с названием "Гарри Поттер" ни на шаг не продвинулся — может, его оглушили или ...

— Или он без сознании находится ... Разделиться с тобой, что ли? Фред, ты иди и напиши записку профессору Дамблдору, а я мигом приведу мадам Помфри.

— Ладно, но, Фордж, не говори, что о Гарри Поттере идет речь, она тебе не поверит. Скажи, что нашел на восьмом этаже оглушенного первокурсника из наших.

Снаружи установилась тишина, но означает ли это, что эти Дред и Фордж, кто бы они не были, ушли?

Минуту спустя Гарри услышал удаляющиеся шаги и чуть-чуть открыл дверь комнаты и заглянул в коридор. Увидев рыжие волосы и одинаковые фигуры удаляющихся парней, Гарри сообразил, что это никто другой, а те близнецы Уизли, о которых его предупреждала Хэтти. Вздохнув от облегчения, он обвился полами мантии-невидимки, быстро вышел из Выручай-комнате и закрывая за собой дверь, сделал несколько широких шагов в обратном, от уходящих гриффиндорцев направлении.

Те что-то почуяли, потому что одинаковыми, но противоположными полуоборотами, повернулись к невидимому Гарри, и их глаза лихорадочно заметались, ища причину тревоги.

Никого не увидев, они, так же синхронно, повернулись вперед и продолжили свой путь. Опасаясь засады, Гарри наложил на себя несколько заклинаний сокрытия, и быстро исчез с этажа, а спустя некоторое время, из замка.

Появившийся незадолго до этого директор Дамблдор целый час рыскал по коридору, развевая белой бородой и пробовал неоднократно достучаться до портрета Варнавы Вздрюченного, чтобы тот рассказал ему, кто здесь приходил, но портрет упрямился и, кроме имен близнецов, никого больше не выдавал. Тролихи продолжали подпрыгивать на холсте в своих розовых пачках и не думали замечать попытки Дамблдора пообщаться с ними.

* * *

— Гарри, я тебя сейчас убью! — кричала Гермиона и трясла его за плечи. — Нет, нет! Я тебя разорву в клочья и съем живьём. Как тебе не стыдно, ты хочешь, чтобы я умерла?

Посмеиваясь над вспышками кровожадности своей Хэтти, парень достал мешок из драконьей кожи и плюхнул его на ее койку. Проследив полет вздутого мешка, а затем, посмотрев в глаза Гарри, она успела выдавить: