Волк по имени Зайка

— что, полегче?

— д-ад...

— Теперь еще нос вытри. Вот так, умница...

— Вы со мной, прямо как с маленьким...

— А ты и не старше моих внуков, — Элерия насмешливо-спокойна.

— а чем вы меня напоили?

— Спиртом, настоянным на хрене, плюс там еще мед и красный перец. Отличная вещь, мертвого на ноги поднимет.

— Если умру — напоите?

Я уже даже могу шутить. Или пытаюсь...

Элерия шуток не принимает, зеленые глаза вмиг становятся серьезными.

— Ройл на это сильно надеется, каждый день молится о твоей смерти. Осознаешь?

— знаю. Но и не приехать не мог.

— Это правильно. Знаешь, мать твоя, хоть и не стоило б так — была тряпка тряпкой.

— не надо так...

— А как? Ты учти, не сможешь этого принять — и дальше разбираться не получится. Она у тебя без опоры жить не могла, вот только столб ей гнилой попался. Ройл — мразь последняя...

— она это поняла, но поздно было.

— Да уж. Ларка дурой не была, но и уберечься у нее не получилось.

— Это я виноват...

И получаю сильный подзатыльник.

— Балбес! Ларка ко мне приезжала, где-то за полгода до смерти. Думаешь, почему я здесь?

А действительно, почему?

— Мне бы дня три побыть, да уехать, а я тут уже шестой день, Ройлу жилы мотаю. А все потому, что пообещала...

— Что?

Элерия прищурилась — и пред Колином словно наяву плывет картина.

Две женщины, одна пожилая, но не утратившая боевого задора, в обожаемом ей зеленом. Вторая — родная и любимая, все бы отдал, чтобы она жива была. Бледная, худая, едва не шатающаяся от ветра, с синяками на запястье, которые ловко прячет под одеждой, но обмануть все равно не получается.

— Лайри Элерия, я прошу меня простить...

— Считай, выпросила. Еще что?

— вы моего мужа любили, я знаю...

— Гарт мне как сын был.

— и он вас тоже любил. И Колина... Лайри Элерия, ради его памяти!

Женщина сползает на пол, пытается поцеловать руку, украшенную изумрудами. Элерия кое-как возвращает ее на место.

— прекрати сопли распускать. Говори по делу.

— Лайри Элерия, мой муж... я боюсь, что он меня убьет.

— Раньше бояться надо было.

— Да... я чудом вырвалась. Он в отъезде, у него какие-то дела с островитянами...

— И?

— у меня к вам просьба.

— Ну?

— помогите Колину. Прошу вас...

— Интересно, чем?

— Сейчас мальчик у моего кузена, у Филиппа. Но рано или поздно он вернется. Я прошу вас, если меня не станет, расскажите ему обо всем, что здесь происходило. Вы же все видите, шила в мешке не спрячешь...

— Расскажу.

Видела, конечно. Сложно такое утаить от соседей. Только вот и вырвать девчонку из лап мерзавца возможности не было.

Как?

Жену у мужа не отберешь. А что бьет... так это со всеми случается. На себе испытала. С таким к королю в ноги не бросишься, просто не поймет.

— а еще скажите... он уехал, я принялась следить за Ройлом. Все, что я на него нашла, еще найду — все будет в моей шкатулке из белого дерева, в северной башне. Колин знает где.

— Ларка, может, тебе уехать? Денег я тебе дам.

Женщина криво усмехается.

— Лайри Элерия, куда? И... он ведь до Колина доберется. А сын — это моя жизнь. Пока я здесь — Ройл его не тронет. Знаете, сын прозвал его Рылом...

— Знаю. Дура ты...

— Знаю.

Две женщины смотрят друг на друга. Момент абсолютной ясности между ними как вспышка. Элерия поможет.

— Вот такой разговор был. А как Ларка умерла, я подождала с пятнадцать дней — и сюда. При мне тебя впрямую убивать не должны, если только ядом, или несчастный случай подстроить.

— не боитесь?

— Меня Ройл тронуть не должен. Знает, что мои дети, случись что, кишки ему на елке развесят.

— И все же...

— Ты лучше скажи, на что надеялся, когда приехал? Ты ведь ще несовершеннолетний, пока даже не наследник...

Отчего-то я доверял этой женщине.

— Мы с дядей готовились. Если все хорошо, он сейчас должен ехать к королю с прошением о присвоении мне титула, а потом ко мне.

— Это долго?

— Не знаю. Месяц...

— Ага... Значит так. Я тут, еще Карменсы и Авальс с супругой. Оба семейства мне должны, так что до конца месяца мы тут точно побудем. А потом приглашу тебя к себе погостить.

— Лайри Элерия...

— Главное, сам клювом не щелкай, а то никто тебя не спасет...

Я улыбаюсь.

— Обещаю.

— Твоя зверушка? Умная...

— Очень.

— так береги ее, а то Ройл суп прикажет сварить. Из зайца.

— тогда я его точно убью.

Элерия чуть улыбается.

— ты здесь побудь еще минут десять, а потом приходи. И Дайрин, шлюхе этой, не слишком-то доверяй...

— Она с Рылом спит?

— Да. Вы, мужчины, как до сисек доходит, ум теряете, так что смотри за собой, она ж явно на тебя нацелится сейчас...

— Лайри Элерия, если б эти сиськи половина Торадора не видела... а я брезгливый.

— Ишь ты...

Старуха поднимается и уходит, а я остаюсь сидеть на скамейке и гладить зайца. Так-то вот...

Равашар, вожак оборотней

Мы сидели за столом в дико грязной человеческой норе и жадно глотали человеческую пищу.

В жизни не зашли бы сюда, в эту помойку, воняющую всем, чем только можно, но нам надо было узнать о Зае.

Ужасно грязная девица плюхнула перед нами на стол две миски с похлебкой. Воняло это месиво так,, что мне почудилось — здесь варят тухлятину. А может, так оно и было.

Девица хотела уйти, но в пальцах Марси блеснула монетка.

-Возьми за труды, красавица...

'Крысавица' расцвела щербатой улыбкой и присела в полупоклоне.

— спасибо, лойрио.

— Да разве ж я лойрио? Я простой дрессировщик, — рассмеялся Марси. — Зверушек ловлю да обучаю, потом благородным господам продаю...

— а каких? — заинтересовалась девица.

— за всяких. Волков, зайцев...

— Зайцев?

— Да, недавно вот случилось...

— У сатро заяц убежал?

Марси закивал. Я насторожил уши. Оно?

Зая?

Мы принялись расспрашивать девицу. Две монетки, несколько комплиментов — и мы узнали, что дней десять тому, чуть больше — чуть меньше проезжал мимо лойрио и при себе у него была зайчишка. Да умная такая...

Куда поехал?

Четырехликий его знает! Вроде как по тракту, а в остальном — не докладывался.

Как звали?

Тоже неизвестно. Кто ж запомнит, в таверне таких лойрио мно-ого бывает.

А вот что было интересно...

Зайкой интересовался и еще один человек. Рыжая девица с наглой мордой.

Выбравшись из таверны мы переглянулись с Марси.

-Кто бы это мог быть?

— а ты сам не догадываешься?

— Лайса?

— Скорее всего, — Марси сплюнул на землю. — она твою Зайку всей душой ненавидит, сам знаешь...

— Знаю. Дура, что тут скажешь!

— Скажу, что надо спасать твою дочь.

Я задумался — и неожиданно понял.

— Ты думаешь, она хочет убить моего ребенка?

— Почему бы нет? Кто ее остановит?

— Я.

— Если догнать успеешь.

— А если не успею...

По спине пробежал мороз.

— Но за что она так ненавидит Зайку?

— Сначала, наверное, за Райшена. Она ж за ним с сопляческого возраста таскалась. Ну а потом... Потом она привыкла к этой ненависти, а сейчас уже и не задумывается. За что, зачем....

— Марси, нам надо их догнать...

-Все в воле Леса...

Две тени срываются с места. Они бегут.

Им так много надо успеть. Так много...

Зая.

Колин был весь бледный, как смерть, глаза красные, но губы были плотно сжаты, а руки, поглаживающие меня по шерстке, не дрожали.

За воротами храма его ждал верный Шакр.

— лойрио, вы в порядке?

— Нет. Но я справлюсь.

— Я не хотел пропускать эту...

Колин фыркнул. Я поддержала мальчишку. Да уж, если лайри Элерия хочет прорваться.... Родись она оборотнем — медведицей была бы. Но мне она понравилась.

Она умная, сразу видно.

— Она вроде бы друг, а там — кто знает.

— Какие будут приказы? — Шакр не стал терять время на болтовню.

— Где вас устроили?

— С остальной стражей.

— Назначь двоих дежурить у моей комнаты — и у комнаты Аделии.

— она-то кому нужна?

— Может, и никому, но к чему рисковать? Где ее разместили?

— В южном крыле.

— Та-ак... Получается, что это четверо вместо двоих, а людей и так мало... не пойдет!

Мне это ни о чем не говорило, но Колину явно не понравилось, потому что он сдвинул брови и зашагал через двор.

В большом зале почти никого не было. Сидел Ройл, рядом с ним крутилась Дайрин, сидели за столами несколько воинов — и какой-то человек в чем-то, напоминающем балахон. На груди у него висел на толстой цепи странный знак, вроде дерева.... Точно!

Отец же говорил, это жрец Четырехликого, их надо бояться, среди них встречаются маги.

Но вроде бы этот — не маг?

Маги пахнут иначе? Знать бы, я ведь ни одного мага не нюхала! Вонь, как обычная человеческая, а вот что за ней скрывается? Не знаю!

— Сын, — лойрио Ройл был внушающим и даже располагал бы к себе, но ненависть буквально сочилась от него по всей комнате. — Я скорблю вместе с вами...

— Безусловно.

— Сейчас чистая душа в руках Четырехликого, — встрял жрец.

Колин чуть улыбнулся.

— Не сомневаюсь. Так отчего умерла моя мать?

— Она долго болела...

— Мне хотелось бы поговорить с лекарем, который ее лечил.

Ядом в голосе Колина можно было бочку наполнить. Большую. Мужчины переглянулись. Так, значит, жрец тоже в сговоре с Рылом.

— я пошлю за лекарем, — нашелся Рыло. — Полагаю, вы хотите отдохнуть.

— Да. Надеюсь, мне приготовили покои, которые занимала моя мать?

— Да. — лойрио Ройл выглядел недовольным. — Дайрин пришлось нелегко...

— Да, домоправительница... Полагаю, она не справляется со своей работой.

Дайрин вспыхнула, словно закат — таким же алым багрянцем, растекшимся по глубокому вырезу.

— Лойрио?

— Колин?

— Мою невесту поселили невесть где. Почему?

— Потому что вы должны соблюдать приличия.

— Вы полагаете, что мы с Аделией будем предаваться разврату над телом моей матери?

Крыть было нечем. Колин пожал плечами.

— Дайрин, через полчаса моя невеста должна занимать комнаты рядом с моими. Время пошло.

— лойрио?

Дайрин смотрела на Ройла. И оторвите мне хвост — между ними было многое. Не только общая постель. Она была не просто девкой, за прихоть Ройл заступаться не стал бы, а она держалась иначе. Она ждала...

Но Колин не дал никому даже шанса.

— Хозяин здесь я, Дайрин. А у лойрио Ройла есть свое поместье — и я полагаю, что после моего совершеннолетия он туда и отправится. Поедете вы с ним или останетесь — зависит от вашего поведения.

От Дайрин отчетливо пахло ненавистью. От Ройла — тоже, но сказать что-либо, он почему-то не мог. Убить Колина — да, а вот переспорить — нет.

Почему?

Какие странные обычаи у человеческой стаи!

Определенно, мне нельзя пока отсюда уходить. Я ведь в этом совершенно не разбираюсь, а надо... если мне придется жить среди людей — обязательно надо.

Колин ждал, слегка приподняв бровь.

Дайрин метнулась из зала. Ройл сверкнул глазами.

— Ужин на закате.

— Благодарю.

— Не хотите пожертвовать к ужину вот это?

Лойрио кивнул на меня. Я сначала даже не поняла.

Меня?

На ужин?

Да я ж тебя сама сожру! Погоди у меня....

— В замке так мало запасов? Пошлите кого-нибудь закупаться. Или уже не на что? тогда мне хотелось бы узнать, на что потрачены деньги. Да, Ройл, извольте подготовить мне все отчеты по моим землям. У меня через несколько дней совершеннолетие — и мне придется отчитываться перед его величеством.

— Неужели? — Ухмылка Ройла была откровенно волчьей.

— Полагаю, через пару дней вы получите подтверждение, — Колин был спокоен. — Когда я выехал сюда, его величеству было направлено письмо, и я вскорости ожидаю ответа.

От Ройла пахло недоверием и злостью.

— Нам надо ожидать королевского гонца?

— да. Так что распорядитесь пополнить запасы в замке. И позвольте оставить вас до вечера.

Колин чуть склонил голову и вышел из зала.

Наверное только я одна знала, чего ему стоил этот разговор.

Сердце мальчишки колотилось, как бешеное, рубашка промокла от пота, а руки впивались в мою шерстку что есть сил. Я не сопротивлялась.

Ему это сейчас нужно, а я могу его успокоить. Поурчать, потереться головой об его шею...

Тише, тише мой хороший, не надо, я с тобой, я тебя не брошу...

Я правда так думаю?

Да.

Я не могу его оставить одного в этом... гадючьем гнезде! Кажется, я начинаю понимать, почему Колин назвал замок именно так.

Действительно — развелось гадов! По теплу в лесу — и то меньше.

Колин.

В комнате было чисто — и незнакомо.

Куда-то исчезли все мамины вещи. И вышитое ей покрывало, и балдахин, кистями которого я любил играть, и легкие портьеры, даже обивка стен стала совсем иной. Была голубоватой, а стала — красной с золотом.

Дорогой публичный дом, иначе и не скажешь. И алое покрывало на кровати, и уйма подушек — тяжелых, куда только подевались мамины маленькие травяные подушечки, которые она сама собирала и набивала, и букеты из полевых цветов...

Сейчас здесь стояли тяжелые вазы и пахло дорогими благовониями, больше подходящими для публичных девок...

А ведь Дайрин смотрелась бы здесь очень естественно...

И эта мускусная вонь...

Неужели я выставил фаворитку Рыла из его спальни? Вот горе-то, вот беда!

— что?

От размышлений мня отвлекла зайка, которая принялась раскапывать передними лапами подушки на кровати и набросилась на одну так, словно это был е личный враг. Я достал нож из ножен и отстранил умную зверюшку. Явно она не просто так тут копается!

Зая.

Воняло в комнате, где нас решили поселить так, что мне тут же захотелось чихать.

Свинство какое!

Они что — проветрить не могли?

Или — не захотели? Хм-м... надо тут все обнюхать. Интуиция, которая больше всего развита у зайцев, прямо-таки вопила, что здесь не все в порядке! Я вывернулась из рук Колина, который оглядывал окружающую его обстановку с пораженным видом, и приземлилась на кровать. Да так удачно...

Вдохнула...

Чернокорень?

Как интересно!

Запах был слабым, едва уловимым для меня, а значит, люди его вообще бы не почувствовали, но он присутствовал. Здесь явно было нечто такое... где?

Что такое чернокорень?

Сильнейшее снотворное. Пара капель отвара в бокал — и тебя не разбудят ничем. А если их будет больше, то вообще никогда не разбудят. Смерть от него приятна, ты просто уходишь в мир снов, сердце затихает и вовсе останавливается... но зачем он здесь?

Я принялась все тщательно обнюхивать, пока не наткнулась на подушку.

Какая прелесть!

От подушки пахло очень сильно. И духами — и корнем. Я вцепилась в нее зубами. Колин, посмотрев на это, достал нож и принялся потрошить ее — и вскоре извлек искомое на свет.