История, рассказанная в полночь

Тот отрицательно мотнул головой.

— Говорят только те вещи, которые с людьми дело имеют: башмаки, шляпы, ложки да тарелки. А деревья да заборы речи не имеют.

— Жаль, — пробормотал Куксон, прочесывая взглядом пустые улицы. — Это бы сейчас пригодилось. Что ж, поворачиваем обратно.

Слов нет, как хотелось ему поскорей оказаться в уютном трактире, за запертой дверью, защищенной надежным заклинанием!

Пичес поудобней перехватил Бонамура.

— Давайте, почтенный Куксон, обойдем трактир с двух сторон и в переулок заглянем. А потом уж и в "Собаку" вернемся.

— Ты что, веселящих грибов объелся? — сердито осведомился гоблин, смахивая с воротника снег. — Разделяться нельзя! Опасно в одиночку разгуливать по улицам, в то время, как где-то неподалеку, возможно, беглый призрак, багбур или еще кто. Это все твои книжки! — Куксон сердито погрозил кому-то пальцем. — Начитался про подвиги знаменитых магов и теперь воображаешь, что и ты...

И в это время донесся откуда-то слабый крик.

Куксон так и подскочил.

— Это там! — крикнул Пичес, бросился бежать и в мгновение ока скрылся за углом.

— Стой! Пичес, стой! — завопил гоблин, кидаясь вдогонку, да куда там! Пичеса со "страшным чучелом" и след простыл.

Куксон добежал до угла (два раза поскользнулся, чуть не упал) и огляделся. Никого.

Осторожно, крадучись, двинулся вдоль стены трактира, каждый миг ожидая, что вот-вот, прямо сейчас появился перед ним багбур или злобный призрак. Смертного убить для них, все равно как муху прихлопнуть: был гоблин — и нет его!

Но больше чем за себя, волновался Куксон за Пичеса.

Где он, куда делся?!

Вытянув вперед руки (заметил, конечно, что дрожат, ну да, что поделаешь, не приходилось раньше почтенному гоблину за призраками охотиться), с заклинанием наготове, крался Куксон вдоль стены. Про себя решил так: будь что будет, а пока он Пичеса не отыщет, в трактир не вернется.

Приблизился к углу, остановился. Сердце колотилось так, что вот-вот из груди выскочит: казалось, что там, за углом поджидает жертву призрачный убийца.

Куксон помедлил, собираясь с духом, нервы как струна натянуты.

Главное, страху не поддаваться, в конце концов, гоблин он или кто?! Его так просто не запугаешь!

И только подумал так Куксон, как высунулось из-за угла жуткое рыло, полыхнули желтым огнем глаза.

— А-а-а-а! — в ужасе завопил гоблин, подскочив на месте. Сверкнула золотая вспышка, отбросив нападавшего далеко в сугроб, но и сам Куксон на ногах не удержался, плюхнулся в снег. Услышал хлопок, почуял запах гари (вот они, новомодные-то заклинания! Прежние бесшумно работали), а потом раздался укоризненный голос Пичеса:

— За что это вы так Бонамура приложили, почтенный Куксон? Ну, да он на вас не в обиде...

Куксон сел, дико озираясь. Из сугроба неподалеку торчал хвост "страшного чучела", вился сизый дымок.

Гоблин набрал пригоршню снега и приложил ко лбу.

— Знаешь, Пичес, пойдем-ка в трактир, — слабым голосом проговорил Куксон. — Не вышло из нас боевых магов...

... До рассвета просидели в трактире. Пичес несколько раз пересказал Фирру Даррику и Граганьяре подробности ночной вылазки, в ярких красках описав храброе поведение гоблина Куксона. Сам же Куксон имел большие основания сомневаться в собственном мужестве. Это сидя в трактире хорошо рассуждать, а ночью, на пустой улице, когда за тобой безжалостный убийца крадется, смелости-то может и не хватить...

Куксон нахмурился. Он считал себя гоблином разумным, здравомыслящим, а потому рассуждал трезво: не по плечу ему такое. Нипочем друзей не защитить, если только не поможет кто-то...

Он вздохнул. Вся надежда на Брисса...

Когда за окнами посветлело, гоблин Куксон поднялся: пора и на службу. Пичес тоже вскочил.

— Мы с Бонамуром в "Омелу" сходим, — заявил он. — Проведаем, узнаем, как там и что.

— Позавтракать не желаете? — спросил Фирр Даррик, подбрасывая в очаг поленья. С появлением в трактире саламандры, Хегите пришлось тратиться на хорошие дрова, потому что вкус у Граганьяры оказался изысканным. Осиновые и еловые поленья он терпеть не мог, требовал бук или, на худой конец, остролист.

Днем Хегита следила за очагом сама, а ночью возле огня устраивался Фирр Даррик, а иной раз и Куксон присоединялся, и Пичес заглядывал. Славно коротать ночь за беседой, потягивая любимое тыквенное пиво или горячее вино с пряностями да подбрасывая Граганьяре вишневые и яблоневые полешки!

— Очень важно утречком закусить поплотней, — продолжал Фирр Даррик. — Хороший завтрак никому не повредит, это я вам как бывший лекарь говорю!

Куксон принюхался: с кухни, где уже хлопотал повар, тянуло горелым.

— Хороший-то, конечно, и не повредит, — многозначительно заметил гоблин. — А вот та стряпня, что ваш повар изготовил....

— Пациент старался, — с укоризной промолвил домовой, кивая в сторону кухни, где мелькал белый колпак. — Горячо рекомендую яичницу из змеиных яиц с колбасками по-домашнему. Специально для тебя приготовлено! Наш повар решил поподробнее изучить гоблинскую кухню, — пояснил Фирр Даррик. — Начал, конечно, с простого, с яичницы, а дальше собирается...

— Передай вашему отравителю, чтобы гоблинской еды он не касался!

Куксон и Пичес покинули трактир.

Серое пасмурное утро вставало над заснеженным Лангедаком.

— Непременно сегодня от Брисса весточка прийти должна, — говорил Куксон, закутываясь в теплый шарф. — Я почтовому нетопырю строго-настрого наказал, чтобы летел как можно быстрей.

И только сказал, как увидел, что показался из переулка письмоносец Бакура. Румяный от мороза, веселый, идет скорым шагом, по пути здоровается с горожанами. Тащит за собой салазки, на салазках — мешок с почтой.

Куксон впился взглядом в туго набитый мешок: отыщется ли там долгожданное письмецо?

Бакура, заметив гоблина, помахал ему рукой, подошел.

— Приветствую, почтенный Куксон! Здорово, Пичес! А ты, смотрю, опять со своим чучелом?

— Бонамур его зовут, — поправил Пичес.

Куксон нетерпеливо перебил:

— В Ведомство магии письма есть?

— Имеются, — охотно откликнулся Бакура. — Его милости магу Хронофелу — двенадцать писем, кобольдам в архиве — сорок восемь, казначею...

— Для меня есть что-нибудь?

Бакура на мгновение задумался.

— Конечно. Семнадцать, кажется. Или восемнадцать? Я помощнику Граббсу вручить собирался, как обычно.

— Вручишь. Только сначала мне покажи.

Пока письмоносец рылся в мешке, Куксон изнывал от нетерпения. Есть весточка от Брисса или нет? Должна, должна быть!

— Вот, держите. Восемнадцать штук, как я говорил.

Куксон выхватил из рук Брисса толстую пачку.

— Это не то, это тоже не то... а это что?! Опять от вампиров-целителей, чтоб им провалиться!

Куксон раздраженно фыркнул, продолжая перебирать конверты.

— Это не то, это тоже не то... а это... это... вот оно!

Гоблин замер, глядя на мятый лист дешевого пергамента, сложенный вчетверо и запечатанный сургучной печатью. Это было письмо, которого Куксон так ждал, но сейчас почему-то не хотелось его открывать. Предчувствия были, что там, в письме, не окажется хороших новостей.

— Можешь идти, Бакура, — проговорил гоблин, нерешительно вертя в руках запечатанный пергамент. — Доставь остальную почту в Ведомство, Граббс разберется.

Письмоносец ушел.

— Ну что же вы, почтенный Куксон? — нетерпеливо воскликнул Пичес. — Открывайте скорее!

— Да, да... сейчас.

Сломал хрустнувшую печать, развернул листок, прочитал. Коротким оказалось письмо, всего две строчки.

— Вот оно как, — растерянно проговорил гоблин, опуская руку с письмом.

— Что? Что? Когда Брисс приедет?

— Он не приедет.

Пичес выхватил пергамент, пробежал строчки глазами.

— Не приедет, — упавшим голосом повторил он. — Но почему?!

— Наверное, охоту ведет. Такое дело на полдороги не бросишь.

— Но нам-то теперь делать?! Может, еще раз к его милости маг Хронофелу обратиться? Рассказать, объяснить...

Куксон не ответил. Пичес говорил еще что-то, размахивая руками, бурно возмущался, передавал слова Бонамура — гоблин стоял неподвижно, глядя себе под ноги, словно там, на снегу, невидимыми буквами было написано что-то очень важное.

Наконец, Пичес выдохся и умолк.

Гоблин Куксон поднял голову.

— Вот что, Пичес, — негромко проговорил он. — Ты сейчас в "Омелу" идешь?

— Да. Вместе с Бонамуром.

— Хорошо, — не слушая его, продолжал Куксон. — Расскажи Грогеру и Мейсе, что к чему.

— А вы?

— А я... я в Ведомство. Надо кое-что обдумать.

Хотел Пичес расспросить, что к чему, но посмотрел на Куксона — и умолк. Странное выражение было в глазах почтенного гоблина: будто он решался на что-то, но еще колебался, рискнуть или нет.

...Оказавшись в своем кабинете, Куксон швырнул на стул куртку, шарф и принялся ходить из угла в угол.

Письмо от Брисса в руках держал: то комкал, в сердцах, то расправлял, разглаживал листок, перечитывая строчки, хотя — читай, не читай, легче на сердце не станет.

Через какое-то время спохватился: пора и день начинать!

Позвонил в колокольчик.

— Всех посетителей, кроме особых, принимай сегодня сам, — распорядился Куксон, окинул взглядом помощника Граббса и вздохнул: облачен тот был в щегольской сюртук, пуговицы перламутровые так и переливаются, каждая — величиной с блюдце.

Хотел Куксон высказаться по поводу того, как гоблинам одеваться надлежит, да только рукой махнул: не до того.

Сунул помощнику четыре папки (посетители, что должны сегодня быть, но никого важного, так, мелочь: очередной вампир из целителей, два сновидца и ведьма из начинающих), с ними и Граббс справится.

Хотел от дел освободиться и подумать хорошенько, да не тут-то было: вампир-целитель, явившийся первым, с помощником Граббсом общаться не пожелал и прямиком к Куксону направился. Поведал подробно и обстоятельно, что в скором времени еще пять лекарей из вампиров прибудут и всем им работа требуется.

Куксон, такое услышав, за голову схватился. Да что же это такое?! Издеваются они над ним, что ли? С этакими целителями и больных не напасешься!

А вампир, мало того, что сам явился, так еще банку пиявок с собой притащил, в доказательство того, что не сам кровь больным пускает, а исключительно при помощи этих созданий. Куксон, как на грех, пиявок без отвращения видеть не мог, не переносил просто. А целитель этот зубастый, поставил банку на стол и давай расписывать, какие они славные да хорошие, каждая пиявка собственное имя носит, каждая чем-нибудь да замечательна. Битый час талдычил, насилу Куксон его выпроводил.

Отделавшись от посетителя, постоял у окна, посмотрел на пасмурное небо, на снежные вершины, на городские улицы, подумал.

Что делать?

Куксон вздохнул, уселся за стол, пододвинул к себе утреннюю почту, принялся перебирать конверты, но тут же бросил, вскочил из-за стола и снова забегал по кабинету.

Что же делать, что делать?! Еще раз с магом Хронофелом поговорить? Но опасался Куксон, хорошо зная главу Гильдии, что никакого толка от этого разговора не будет. Вот если от призрачного убийцы кто-нибудь из богатеев пострадает, тогда его милость мигом распорядится вызвать в Лангедак Брисса да еще и парочку опытных боевых магов в помощь ему даст! А пока...

Так думал Куксон до тех пор, пока не появился на пороге помощник Граббс и не объявил торжественно и громко:

— Посетитель!

Этого посетителя, верней, посетительницу, Граббс сам принимать не дерзнул и правильно сделал: не по чину ему еще с такими персонами общаться.

Ведьма Фейша пожаловала, старая добрая приятельница гоблина Куксона. Увидев ее на пороге, Куксон приосанился, расправил плечи и галантно, под ручку, проводил Фейшу к столу. Пододвинул посетительнице лучшее кресло, дождался, пока она усядется и только после этого сел сам.

Фейша, хоть и была ведьмой в годах, все еще, как говорится, несла печать изумительной красоты. А уж какой красавицей в молодости была — и описать невозможно!

Куксон взял папку с надписью: "Ведьмы". Специализация у Фейши была редкая — ворожея. Спрос на ее услуги всегда большой, потому как ремесло это исчезающее: не больно-то хотят молодые ведьмы ворожбой заниматься. Дело долгое, трудное, порчу наводить да сглаз снимать куда как легче!

Фейша устроилась в кресле, расстегнула вышитую потертую сумку, вынула колоду карт. Куксон только улыбнулся, знал, что была такая привычка у ведьмы: между делом раскинуть карты. Но не только старая колода карт имелась в сумке ведьмы, было там еще кое-что... верней, кое-кто.

Большая бурая жаба высунула голову, огляделась и, кряхтя, вылезла из сумки.

— Здорово, Куксон, — поприветствовал гоблина гость.

Гоблин тяжело вздохнул.

— Приветствую в Лангедаке, Корлюкоз.

Жаба, верней, жаб Корлюкоз, был спутником ведьмы Фейши. Так уж полагается: все ведьмы должны иметь при себе спутников. Чаще всего это черные коты (глупый обычай, конечно, да что делать! Считаются почему-то, что ведьмы любят кошек, на самом же деле, у ведьм точно так же как у людей: кто-то любит кошек, а кто-то нет. Фейша, например, к кошачьему племени была равнодушна, потому и завела себе жабу. Разумеется, Корлюкоз не был обычной жабой, да и попал к Фейше при весьма любопытных обстоятельствах. Удивительнейшая история приключилась тогда! Впрочем, о ней — в другой раз).

Корлюкоз по-хозяйски прошелся по столу.

— Как дела, Куксон? Все трудишься, все хлопочешь? А остепениться не желаешь? Пора, пора! Семью завести, супругу... устроить домашний очаг, так сказать. В семейной жизни, Куксон, имеются большие преимущества!

Гоблин сделал вид, что не расслышал. Раскрыл папку, отыскал нужную заявку.

— В Красном Олене тебя, Фейша, Гильдия караванщиков ожидает. Просят поворожить по одному очень важному дельцу.

Фейша улыбнулась, карты в ее руках так и мелькали.

— По какому?

Вместо ответа Куксон только брови многозначительно приподнял и протянул ведьме бумагу: пусть сама прочитает. Ведьма она образованная, грамоту знает, не чета нынешним!

Фейша отложила карты, взглянула на бумагу и, ни слова не говоря, кивнула. Куксон восхитился: вот умная женщина! Даже глазом не моргнула, прочитав. Ничего не сказала, не спросила, как так и надо. Что значит — потомственная ведьма: сразу в суть вещей вникает. А дельце-то, между прочим, щекотливое!

— Поедешь? Городок приличный, зажиточный, караванщики контракт до следующего урожая предлагают. Это почти год работы.

Фейша принялась внимательно изучать условия контракта, а жаб Корлюкоз, переваливаясь, прошелся туда-сюда по столу и снова принялся изводить гоблина.

— Ну так что, Куксон? Сколько раз мы с тобой уже об этом толковали, а воз и ныне там. Ты — гоблин солидный, обеспеченный, денежки у тебя имеются, так отчего не жениться? Давай, не тяни, сколько я тебя уговаривать должен? Погляди на мою хозяйку: чем она тебе плоха?

— Умолкни, Корлюкоз! — вполголоса приказал Куксон, беспокойно косясь на ведьму: не услышала ли?