Императрица Кэт

— Не против, если ты сделаешь мне бутерброд, — отозвался Кеалор.

— Держи, — отозвалась Кэт, вкладывая бутерброд в протянутую ладонь. — Так вот. Много лет тому назад, когда люди делали каменные орудия, жили в пещерах и хранили огонь, загоревшийся от молнии, смертность была настолько велика, что отдельная человеческая жизнь не воспринималась как ценность. Человек просто не воспринимал себя и свою жизнь как что-то отдельное и самоценное. Значение имело только племя.

Для того, чтобы обеспечить продолжение существования племени, требовались две вещи: пища и дети. Пищу добывали мужчины, детей рождали женщины. Способность женщин рождать детей озадачивала и восхищала древних людей. Женщины казались ближе к таинственным силам, управлявшим миром. Поэтому самое древнее божество, которое возникло в юном разуме человечества, имело облик женщины.

— Виэму?

— Да. Такие богини называются «хтоническими», это слово происходит от древнего корня, означающего «земля». Они встречаются в мифологиях практических всех известных планет. Хтоническая богиня всегда связана с женственностью и материнством, и всегда воплощает стихию земли.

Потом племен стало больше, и они начали воевать между собой за ресурсы. А для войны нужен полководец. Это ответственное дело тоже требовало божественной поддержки. Так возник бог войны, власти и суда.

— Свэн...

— Ага. На него-то и кивали монархи, выставляя свою власть как божественную. Мужчины со своим божеством вышли на первый план, Виэму отошла в тень, хотя по-прежнему «отвечала» за браки и плодородие. Принципиальным отличием Свэна от Виэму было то, что с точки зрения Виэму все люди были одинаковы, и ценность индивидуальной жизни равна нулю; культ Свэна выделил отдельных людей, полководцев и правителей, как обладающих персональной ценностью. С одной стороны, в древности это порой вело к тому, что вместо кого попало в жертву приносили именно этих «избранников Свэна» — если их жизнь ценнее других, значит, их жертва будет наиболее угодна богам. С другой, ты и сам знаешь, со временем правители-полководцы изрядно выродились, а идея о том, что монарх наделен особой божественной милостью, осталась еще очень надолго.

Потом прошли века, и люди потихоньку начали осознавать, какую великую ценность представляет данный им разум. А поскольку разум дан каждому человеку, возникла крамольная мысль о том, что индивидуальность каждого имеет определенную ценность. Мысль эта была крамольной, потому что хтоническая богиня утверждала ничтожество каждого перед племенем, а силовой бог — перед богоизбранным правителем. Вот почему божество разума практически во всех религиях возникает в образе обманщика-трикстера.

— Это наш Эксгиль.

— Совершенно верно. И только потом, когда уже складываются понятные нам человеческие отношения, когда общество признает бога-трикстера и он становится покровителем разнообразной разумной деятельности, то есть ценность индивидуального разума становится признанной, человечество созревает для того, чтобы обожествить индивидуальные чувства. Понимаешь, во время единовластного владычества Виэму взрослая здоровая девушка, которая не выходит замуж, потому что еще не нашла любимого человека, была бы не понята: раз созрела, должна рожать для племени. С появлением же понимания чувств возникают и легенды о таких девушках, которые идут на конфликт с племенем ради того, чтобы отстоять свое право на любовь. Ну и, конечно, множество трагических легенд о женщинах, выданных замуж против их воли, а потом встретивших свою любовь.

— Это Арсиэс.

— Теперь понятно, почему богини брака и любви — разные богини? Да потому, что в обществе в каком-то смысле брак противоположен любви: брак соответствует интересам общества, а любовь — интересам одного человека. Виэму — древнейшая из богинь, а Арсиэс — самая молодая.

— Значит, во всех мирах, населенных людьми, почитают одних и тех же Четырех Богов?

— Так и не так. На Ирганто кроме Четырех Старших богов есть еще четыре Средних и куча Младших. На других планетах может быть множество равноправных богов или их старшинство распределяется по-другому. Но хтоническую богиню, бога-правителя, бога-трикстера и богиню любви можно найти практически всегда. И почти всегда они соответствуют тем же стихиям: хтоническая богиня — земле, бог-правитель — огню, бог-трикстер — воздуху и богиня любви — воде. Но это там, где сохраняется многобожие. Понимаешь, во многих культурах многобожие со временем перерастает в единобожие, и я понятия не имею, почему у вас на Ирганто этого не произошло.

— Может, у нас еще пока общество слишком примитивное?

— Да что ты! Когда у нас на Земле общество достигло такого уровня, как у вас, единобожие вовсю процветало уже больше полутора тысяч лет. Знаешь что, давай я продолжу курс лекций по сравнительной теологии как-нибудь в другой раз, а сейчас уже скоро надо будет причаливать и выбираться на берег.

Солнце уже взошло и медленно поднималось по небу, изгрызенному зубчатыми контурами хребтов. Кэт и Кеалор подплыли к зарослям невысокого колючего кустарника, за которыми каменная стена гор обрывалась вниз: эти заросли скрывали мощный каменный завал, который много веков назад запрудил горную реку, создав Око Дракона. После двух неудачных попыток высадиться нашли небольшую ровную площадку на берегу, спрыгнули в воду и вытащили катамаран на сушу. Кэт сняла парус и снова запаковала пожитки.

— Что теперь?

— Теперь мы будем продираться сквозь эти кусты и искать спуск. Поскольку жители горных подножий сюда практически не ходят, вряд ли мы найдем тропу.

Партизан

— Вот на той горочке, — сказала Кэт Кеалору, незаметно показывая на невысокую вершину, поднимавшуюся над партизанским лагерем. — сидит людоракский шпион.

— Откуда ты знаешь? — удивился он.

— Этот наглый счалк считает что здесь собрались одни дикари, у которых нет никаких средств радиоперехвата. Поэтому взял с собой спутниковый модем и регулярно выходит на связь. Вообще-то он, конечно, прав. Но здесь кроме иргантийцев есть ещё и я.

— И что ты предлагаешь?

— Взять с собой парочку хороших следопытов, и попробовать его выследить. Есть ли у него охранение из местных, сколько, чем вооружено. И попробовать прихватить. Из пленного счалка можно много интересного вытрясти.

— А он не прикинется не знающим нашего языка?

— Ну я его и на его языке поспрашивать могу. А если удастся захватить неповреждённым устройство, имеющее выход в спутниковую сеть счалков... Да, а с другой стороны надо начинать незаметно готовить лагерь к эвакуации. Как только они поймут, что их агент взят, они наверняка решат отбомбиться по нашему лагерю. Но он не должен успеть ничего заметить.

— Непростая задача... — вздохнул Кеалор. — Пойду потолкую с партизанскими вождями.

Через два часа небольшой отряд, состоящий из Кеалора, Кэт, Эльпара и двух местных охотников, хорошо знающих именно эти места, незаметно покинул партизанский лагерь. Вряд ли наблюдатель на горе насторожился. Какие-то группы людей уходили и приходили всё время.

Они поднялись на вершину заросшего лесом хребта и пошли по нему вдоль в сторону горы. Здесь горы были покрыты высоким буковым лесом, почти без подлеска, который просматривался не меньше чем на сотню метров.

Вдруг Кеалор жестом приказал остановиться и залечь.

— Первая засада, — прошептал он Кэт. Он нас пока не видит, но чувствую, следит за каким-то прибором и уверен, что никто к нему с оружием не подберётся.

— Может магнитометр? — предположила землянка. — Бывают такие приборы, которые реагируют на предметы из железа на гораздо большем расстоянии, чем магнит способен их притянуть.

Она вытащила ЛЭТ, подсоединила к нему какой-то небольшой прибор и стала внимательно рассматривать на экране следующие несколько десятков метров дороги.

— Ага! Видишь, вот там слегка нарушен покров опавших листьев и земля на тропинке взрыхлена.

— Да нет, — возразил Эльпар. — Ясно же что тут тетерев в песке купался, следы крыльев видны.

— Похоже, у них там есть неплохой специалист по местной природе есть. Суметь так замаскировать, чтобы даже бывалые охотники не согласились с тем, что это не местные птички поработали.

Она сбросила с себя полевую сумку, потом куртку, отстегнула ремень с кобурами, пошарила в карманах джинсов, и вытащив оттуда кучку всякой мелочи сложила её на брошенную куртку, а потом аккуратно поползла вперёд. Несколькими движениями голой руки она разгребла песок на том месте, где «купался тетерев» и показала Эльпару кусок провода в зелено-коричневой изоляции:

— Это что, по-твоему? Корень?

— А что? Хором удивились иргантийцы.

— Антенна это. Если над этой проволокой пронести кусок железа — охотничий нож, топор или ружье, то где-то там дальше у часового зазвенит звоночек.

Кеалор уже понял идею, и стал сбрасывать с себя камзол, ремень с портупеей и даже штаны и сапоги. Повесил на плечо свой верный лук, с которым ещё в Тинмоуде на зайцев охотился, колчан со стрелами и вооружился короткой дубинкой.

Эльпар последовал его примеру.

— А вы, ребята, тут ждите, и караульте наше оружие.

Через некоторое время Эльпар вернулся и махнул следопытам рукой:

— Хватайте все барахло и быстро за мной.

Пробежав, пригнувшись, пару сотен метров они нырнули в образованное двумя кустами лещины укрытие, где лежал связанный иргантиец в форме лесного ведомства и стояли несколько странных приборов. Тут же сидели и Кеалор с Кэт.

Кеалор застегнул принесённый Эльпаром свой пояс, вытащил из ножен охотничий нож и стал поигрывать им перед лицом пленника, отражая отполированным лезвием тому в глаза солнечный свет.

При этом он задавал вопросы. Вопросы были странные и необычные, вроде:

— А давно ли тебе сюда еду приносили?

— И как, не остыла, пока кухарь сюда от лагеря карабкался.

Ответов он не ждал, он даже не удосужился вытащить кляп изо рта пленника.

Закончив этот странный допрос, он скомандовал Кэт:

— Давай карту.

Кэт вытащила собственноручно перерисованный с экрана ЛЭТа на бумагу фрагмент карты, составленный ей по материалам снимков. Кеалор вытащил карандаш и стал отмечать на карте точки:

— Счалк сидит вот здесь. При нем два человека ближней охраны. Они маскируются метрах в пяти. Ещё секреты здесь, здесь и здесь.

Значит так, обратился он к партизанам. Вы идёте и тихо берете в ножи вот этот, этот и этот секрет. А мы с Эльпаром — главного. Кэт идёт с нами, поскольку без неё мы в его амуниции не разберёмся.

Через несколько минут все было кончено. Двоих телохранителей Кеалор снял из лука. Одного совсем тихо, второй успел захрипеть. Но к обернувшемуся на хрип счалку уже успел подобраться Эльпар.

Тут уже без шума не обошлось, но скрываться было уже нечего.

Правда, на шум схватки альдосца с людораком на помощь побежали люди из отдыхающей смены.

Но они столкнулись с занявшей удобную оборонительную позицию за камнем Кэт, вооружённой двумя револьверами. Потеряв троих они залегли, а увидев счалка, захваченного в плен, попытались вступить в переговоры.

Переговоры были простыми:

— Бросайте инопланетное оружие и дуйте куда хотите. Хотите — к партизанам, хотите — по дальним деревням прячьтесь. Только губернской полиции на глаза не попадайтесь, а то вас там повесят за то что пришельца со звёзд не уберегли.

После этого Кэт, наконец, подошла к позиции счалка и внимательно осмотрела её:

— Знаешь, Келли, а он ведь не шпион.

— А кто?

— Снайпер.

— А это как?

— Видишь это ружъё с подзорной трубой вместо прицельной планки? Из него он вполне мог достать на выбор любого, кто ходит по нашему лагерю. Он только пытался понять, кого именно стоит стрелять. Вот, кстати, у него портретики на бруствере разложены. Ну-ка, кто тут есть? Смотри, среди потенциальных целей есть некто Кеалор тал Альдо. А что тут делает ван Страатен? Он же эвакуировался вместе с Домом? А вот меня — нет. Какое упущение со стороны Ашги Пуша. Он-то прекрасно знал что ты привёл меня в четвёртое отделение за месяц до недоброй памяти метеорита, а потом испарились мы вместе.

* * *

— Значит, говоришь у вас и у счалков особо меткие стрелки с вот такими ружьями выбивают командиров? — спросил Кеалор у Кэт, вертя в руках захваченную снайперскую винтовку.

— Да.

— Вот бы тал Линта так грохнуть. Ты же знаешь его прислали с тремя полками южных горцев ловить нас по лесам и усмирять крестьян, не желающих сажать таволгу. Без него за спиной Арну III сразу потеряет способность к толковым политическим решениям.

— Ну, можно попробовать. Даже если людораки знают, что винтовка Ксрщ Трмк попала к нам в руки, устраивать противоснайперские меропртиятия для каждого из имперских дивизионных начальников они не будут. Тал Линт, конечно не «каждый» но, насколько я знаю счалков, они не снизойдут до того, чтобы как-то людей различать. У них там какой-нибудь смотр намечается?

— Да. Через три дня на площади перед резиденцией губернатора.

— При этом площадь расположена на берегу реки, ширина реки с полмили, мостов нет, только паромы. А с другого берега городская застройка, полно домов с чердаками. Идеальная ситуация для снайперской засады. Тут можно уйти с винтовкой соврешенно спокойно, прежде чем кто-то поймет что к чему. Только вот стрелять надо мне?

— Это ещё почему? Охоту на зайцев помнишь?

— Да, Келли, когда надо просто прицелиться и выстрелить, ты стреляешь лучше. Но тут немного другое дело. Вот смотри, это баллистический компьютер. В него вносятся данные о ветре расстоянии и ещё куче параметров и он поправляет положение перекрестия прицела, чтобы пуля прилетела туда, куда он показывает. Работает он на языке счалков. Ты умеешь читать по-счалкски?

— Не умею. Но насколько я понимаю, снайперу в боевой обстановке тоже не до чтения, поэтому надо выучить «военный разговорник» — пять-шесть слов и цифры.

— Вообще, у нас снайперы обычно работают парой. Один — стреляет, другой — наблюдает за обстановкой, прикрывает от подобравшегося противника и т.д. Ксрщ Трмк вообще с целой командой поддержки работал. Это, правда, его от нас не спасло. В общем, давай полезем на чердак вдвоём, а внизу оставим Эльпара и еще нескольких человек.

На через день неприметный человек в одежде мастерового ходил по Левобережью и искал домик на продажу. В конце концов сторговался с одной вдовой, которая уже давно продавала домик родителей мужа. Домик стоял покосившийся, с протекающей крышей, но зато с замечательным видом на реку и плац перед губернаторским дворцом.