Metanoia

Он приблизился к нам и я замерла, чуть приподнявшись на локтях, с ужасом взирая на него и воображая его скалистый гнев, его незатейливое проклятье, что продолжится даже тогда, когда я умру и стану самым маленьким и слабым, самым зловонным и никчемным лемуром.

Присев, чтобы лицо его оказалось ближе к моему, чтобы могла я чувствовать его благоуханное сладкое дыхание, он весь покой глаз своих обратил на меня.

-Негоже оскорблять того, кто страдал, создавая тебя.

-Не это ли я говорю мятежникам? — усмехнулся Советник и вышел из меня.

Герцог непонимающе взглянул на него, указал на меня рукой, но Советник покачал головой.

-Мне уже неинтересно. — он склонился, подбирая одежду. — Кроме того, она слишком узкая. Но это я легко смогу исправить.

На следующее утро он появился в моей спальне, сопровождаемый небольшим белым зверьком, что принадлежал к народу лануго. Острые маленькие ушки на его круглой голове в неустанном находились движении, кисточки на них забавно тряслись, но в короткой пасти таились золотистые клыки, а мощные передние лапы и широкая грудь выдавали существо, привидевшееся для битв.

-Это тралонг. — молвил облаченный в красный мундир Советник. — Они примечательны тем, что у взрослых самцов одинаковый размер члена. Мы начнем с самого молодого, а затем, когда ты привыкнешь к нему, пригласим другого, чуть постарше.

Наклонившись, он снял узкий красный ошейник с лануго и махнул рукой в сторону моей кровати.

Радостно фыркнув, тварь прыгнула, пытаясь забраться ко мне, но получилось это у нее только со второго раза. Сорвавшись, она больно ударилась головой о черные, с изумрудными зимородками пластины пола и долго поднималась потом, тихо рычала, недовольная произошедшим.Свесившись с кровати, уронив на пол волосы и руки, я с улыбкой наблюдала за ним. Восхитительное равнодушие, которое я испытывала к нему и тому, что он должен был совершить, казалось мне самым естественным и достойным из того, что я могла бы произвести.

Запрыгнув на постель, он перебрался через меня и обратно, едва не упав снова, задев при этом мои ягодицы твердым и длинным членом, после чего, довольно тявкнув, устроился возле них, вцепившись в их плоть когтистыми пальцами, раздвинул их и прижал к губкам моего влагалища горячую маленькую головку.

Кивнув, я положила голову на подушку и он вошел в меня.

Я считала это неким подобием утреннего массажа, коим меня каждое утро одаряли в доме моей Золотой Матери спускавшиеся с гор Мубразара существа с вертикальными зрачками ото лба до маленьких синих губ. Темная, потрескавшаяся кожа покрывала их спины, но на руках она была гладкой и нежной, их сильные пальцы знали, когда может быть лечебной боль и умело растирали меня, иногда опасно приближаясь к интимным местам, но ни разу не доставив удовольствия.

Я воспринимала деяние лануго как некоторое упражнение, развитие моего тела, пусть и несколько болезненное, но ведущее к совершенству. Так мышцы болят после многочасового бега, так разум отказывается воспринимать простейшее после долгих уроков истории колдовства. Претерпевая чужое действие, я обретала новую возможность. Его член двигался во мне, маленький, не достигающий моей матки, почти не причиняющий боли. Я слышала его сиплое похрипывание. На столике возле изголовья поставлены были стальные круглые часы с цифрами в виде плящущих ящериц, рыб и морских коньков. Не раньше, чем крошечный стальной молоточек ударялся об одну из полусфер на этих часах, лануго имел право выбросить в меня семя. Этого времени было достаточно для меня, чтобы обдумать способ побега и надеяться, что у них нет возможности перехватить излучение моих мыслей и предсказать мои намерения. Мне надлежало сбежать и скрыться раньше, чем они смогут сделать меня беременной. Мысль об этом была настолько явной, что я не сомневалась — только Его Величество мог одарить меня ею. Да и подобная игра должна была показаться Ему интересной. Бывший его рыцарь, помещенный в девичье тело сбегает от того, чтобы быть оплодотвренным огромным членом его собственного герцога. Все это казалось мне достойной частью увлекательной игры и я находил именно в этом причины тех вопросов, которые звучали от моего отца и Королевского Советника. Я намеревалась развлечь собой Его Величество и сделать это так, чтобы, даже в том случае, если бы действия мои оказались противоположными его изначальному плану, он остался больше доволен ими и в милостивом снисхождении своем признал, что моя игра была интереснее.

Зазвенел будильник и в то же мгновение горячая сперма хлынула в меня, а лануго затряясся и болезненно захрипел, так, что мне даже стало жалко его. В течение десяти дней он будет любовником моим. Затем придет другой, с гениталиями чуть большими. К тому времени первая часть моего плана уже должна быть осуществлена.

Я лежала в красной ванне, заполненной черной пеной, когда Королевский Советник появился передо мной.

-Лануго расссказывают о тебе много приятных вещей в своих конурах. — он присел на край ванны. — Им нравится их герцогиня.

-Что говорит герцог?

-Он безразличен. Но ты ему кого-то напоминаешь и он этим обеспокоен.

Всматриваясь в Советника, я пыталась понять, известна ли ему моя прежняя сущность рыцаря. Я полагала, что он осведомлен обо всех подробностях и особенностях неведомого плана.

Вымыв из себя желтое семя лануго, я поднялась в черной пене, а Советник выпрямился, сложив на груди руки. Стараясь придать себе как можно более горделивый вид, я молвила.

-Владения Герцога обширны и все увеличиваются с каждым днем. Я хотела бы осмотреть их.

Он сощурил глаза и я не смогла понять, понимает ли он желания мои, ибо не знала, сколь многое может знать о дочери отец, лишь однажды совокупившись с ней.

Мне довелось увидеть оставленные на одном из рабочих офицерских столов карты близлежащей местности и я узнала, что неподалеку от владений герцога, на самой границе с ними, имеются области, где некогда потерпели крушение несколько сбитых десантных кораблей инопланетного происхождения. Отмеченные на карте как особо опасные, они имели примечание, указывавшее на то, что большинство механических и электронных устройств могут работать со сбоями на тех землях. Менялось число зубцов на шестернях, логические элементы путали условия и последовательности, клетки переставали делиться, но это неожиданно происходило с изделиями из металла. Искусственные микроорганизмы превращались во всепожирающих тварей, а призванное сжигать колдовство создавало крошечных похотливых женщин. Находились еретики утверждавшие, что Галлюцинации Его Величества не имеет к этому никакого отношения. Как бы то ни было, но в этих районах ничто не соглашалось с назначением своим, случалось, что в пределах тех отказывал нюх у Королевских Гончих и у меня был шанс, что, сумев пересечь эти пространства и все их немыслимые опасности, я смогу удалиться от Герцога настолько, чтобы он счел дальнейшее преследование пустой и малоинтересной забавой. Я не была могущественной ведьмой, за которой следовало охотиться веками, я не была удивительным чудовищем, что надлежало доставить для изучения. Обычная напуганная беглянка, которую может арестовать только случайный патруль или охрана каравана. Возможно, присутствующая в списках розыска, но отнюдь не тех, где за поимку живой беженки назначают привлекающие наемников награды.

Прошло пять дней и я уже почти не чувствовала тралонга. Мне казалось, это злило его. Со все большей силой он вонзался в меня на всю свою глубину, но я начинала постанывать от удовольствия, Вцепляясь когтями в подушку, я закрывала глаза, зарывалась в нее носом, наслаждаясь биением члена, ощущая, как трется он о стенки моего влагалища, забавляясь тем, что стала сжимать его, а иногда и настолько сильно, что зверьку приходилось приложить немало сил, чтобы освободиться. Он упирался тогда передними лапками в мои ягодицы, а задними — в кровать и тянул из всех сил, что вынуждало меня, неподвижную, смеяться. Иногда я смотрела на него, изогнув голову поверх плеча или подставив овальное зеркало, забавляясь тем, как он, зажмурив глаза и открыв пасть, выбросив из нее фиолетовый язык изо всех сил пытался избавиться от моей хватки. Подозревая в этом злую шутку, он недовольно рычал, но все же моя плоть была слишком приятна ему, чтобы он позволил себе отказаться от нее.

Мне предоставили аддонарра, причем я подозреваю, что имелся в том некий личный умысле самого Герцога. Существо это, высокую шею свою прикрывшую мягкими, зеленовато-черными перьями, смотрело на меня свысока своими прозрачно-голубыми глазами невинной совратительницы. Могучая грудь его покоилась на двух завершавшихся массивными копытами ногах, в то время как задние угрожали тремя длинными черными когтями каждая. Черный его клюв, изцарапанный и побитый, но сохранивший все же опасную остроту, продетый несколькими стальными кольцами, прикоснулся к моему плечу и, сочтя это поиском ласки, я погладила его, от чего он немедленно возбудился, выдвинув из темного тела светло-фиолетовый, в красных пятнах, заканчивающийся уродливой бесформенной головкой член.

Когда его удалось успокоить, на спину аддонара поместили красное седло, в форме которого я заподозрила нечто унизительное для себя.

-Простите...— я приблизилась к одному из конюхов в грязных оранжевых комбинезонах. — Что это?

-Обычное дамское седло, госпожа. — он был молодым, но усы его отвратительную имели в себе пышность. Я не могла вообразить женщины, которой будет приятно целовать его.

-Дамское?

-Герцог запрещает всем женщинам в своих имениях ездить на других. Он говорит, что это доставляет им слишком много удовольствия, госпожа. Неприлично много удовольствия...— при этом он похотливо улыбнулся, как старый развратник, рассказывающий девушке, как приятнее лизать мороженое.

Внимая слухам о подобных измышлениях, я не могла и подумать, что просвещенный Герцог уделяет внимание им. Если только это не было некоей насмешкой, проверкой, игрой или предостережением.

Я была полностью готова к верховой прогулке. На мне была облегающая курточка из черной, расшитой красными и синими цветами замши с большими красными пуговицами, темно-синие лосины и полупрозрачная короткая черная юбка. Лакированные красные сапоги поднимались до колен, красные перчатки с золотистыми пластинками над костяшками плотно сидели на руках и хлыст казался самым естественным для них развлечением. В сочетании с дамским седлом все это выглядело недостаточно гармонично, лишалось изящества и смелости, но никакие уговоры мне не помогли, несмотря на то, что самых разнообразных седел на стенах имелось великое множество.

Получить же удовольствие в этой ситуации действительно представлялось маловероятным. С ногами, свешивающимися на одну сторону я больше беспокоилась о том, как бы не соскользнуть с норовистого зверя. Следовавшие за мной на обычных лошадях солдаты-насекомые издавали странное потрескивание, когда я пыталась пришпорить своего зверя или направить его поверх незначительного препятствия. Я полагала, что они посмеиваются надо мной, но мне это было безразлично. В первый день я совершила поездку вдоль границ охраняемой территории. Изящное устройство, совмещавшее в себе часы, компас, детектор инопланетян и многое другое, подаренное мне Герцогом и золотым браслетом обнимавшее правое запястье, услужливо предупредило меня о том, что через что тысячу кормердов я покину защищенную зону и я остановила своего скакуна. Лес здесь ничем не отличался от прочего и даже мои спутники смотрели на него без страха, ибо не заметил врага ни один из тех хитроумных приборов, что опутывали их тела проводами и трубками. Я знала, что нахожусь вдали от опасных пустынь, я только испытывала моего зверя и спутников. И если первый, будучи норовистым, склонен все же был к послушанию и, как казалось мне, разделял некоторые мое озорство и авантюрные настроения, то телохранители выглядели существами, способными убить меня, лишь бы не дать мне сбежать.

Об этом и размышляла я, вернувшись после очередной прогулки, стоя, нагая, перед длинным мраморным столом, уставленным закусками и дичью, предназначенными для высших из слуг Герцога, равно как и для него самого. Реальность была такова, что он был неуязвим к яду и это многое упрощало. Темная фигура возникла рядом со мной в то мгновение, когда я подняла к глазам левое запястье, чтобы посмотреть на маленький верхний циферблат, коему давно уже не уделяла внимания. Несчастные наномеханизмы, обитавшие во мне, должно быть проклинали свою нерадивую, заставлявшую их голодать хозяйку. Выбрав из чаши две серо-белых пилюли, я отправила их в свое нутро, чего должно было было достаточно бедным существам для того, чтобы насытиться и восполнить свою популяцию.

-Всегда прилежно следи за теми машинами, какие дают тебе молодость и силу. -голос моего отца звучал насмешливо в то время, как он накладывал себе салат из мандаринового осьминога на тарелку, разукрашенную ласкающими друг друга трехрукими девами. Он не столько давал совет, сколько пренебрежительно повторял услышанный от кого-то, которому и сам-то далеко не всегда и не очень охотно следовал. И при этом во всем сказанном им следовало подозревать, или, вернее сказать, было возможно подозревать мудрость Королевского Советника.

-Во мне их более трехсот пятидесяти разновидностей. Это не считая намеренных и случайных, естественных и искусственных паразитов. Форма, видимость и существование моего тело давно уже не зависят от меня самого. Мельчайший сбой, вспышка на солнце, миоклоническая судорога Его Величества — и я становлюсь отвратительным монстром и королевским колдунам приходиться вживлять в меня еще одно устройство, еще один орган, населять меня еще несколькими червями, личинками, механическими народами, успокаивать меня еще десятком заклинаний только для того, чтобы все во мне было по-прежнему, чтобы сохранились прежними память, мыслительные способности и воображение.

Он попробовал салат, стянув его с кончика вилки острыми зубами.

-Ты будешь точно такой же, дочь моя.

Мне хотелось бы покачать головой в отрицании, но так сделал бы почти любой ребенок. Я могла бы кивнуть, но должность Королевского Советника казалась мне слишком пугающей, требующей немыслимых страданий.

Он любил приходить ко мне и наблюдать за тем, как тралонги спариваются со мной. Совершая витки вокруг кровати, всегда против часовой стрелки, он любил рассуждать о чем-либо, иногда поглаживая мои волосы, спину или ягодицы, а я рассматривала его, делая наблюдения, которые считала моими союзниками в том случае, если мне придется быть противницей его. Нередко он был наполовину, а то и вовсе обнажен и тогда я видела, что его кожа не идеальна. На ней имелись прыщи и вздутия, неровности и легкие впадины, которые мог бы и не рассмотреть менее пристальный взгляд. Но я была дочерью, которую он взял силой, я замечала подобные моменты. Возможно, они были последствием всех тех процедур, которым ему пришлось подвергнуть себя для того, чтобы стать Королевским Советником и удержаться на этой должности. Некоторые говорили, что занимает ее уже несколько миллионов лет. Сам он, улыбаясь, называл эту цифру некоторым преувеличением. Случалось, что за несколько минут до того, как зверек должен был извергнуться в меня, Советник вдруг сообщал мне то, что было больше всего похоже на одну из королевских тайн или нечто, способное быть ею. Название нового галлюциногена, места и способы его добычи, уязвимые места новой экспериментальной модели среднего степного хищника, подробности обсуждаемой смерти придворного поэта, укравшего и вкусившего один из препаратов Его Величества, одну крошечную каплю. Все могло быть и вымыслом, который у меня не было ни возможности, ни желания проверить. Находя в этих рассказах интересное, приятное, полезное или поучительное для себя, чувствуя, как вытекает из меня семя сумчатого, я смотрела на своего отца, иногда возбуждавшегося от вида того, что совершалось с его дочерью и размышляла обо всем приготовленном им для меня.