Третья ипостась. Часть 1

Ну, а если добавить к ним и меня с моей золотой кожей, то, в принципе, понятно, зрелище еще то.

Именно здесь, валяясь на большом теплом камне, мы и болтали обо всем понемногу. После этих разговоров Сорайя начала как-то по-другому реагировать на наши с племянником обнимашки, взгляд ее меньше стал напоминать обоюдоострый клинок, приставленный к моей глотке, хотя говорили только мы с Тивизой. Потому что все мои разговоры неизбежно сводились к некому твердолобому здоровяку, парню, который однажды поцеловал меня и вынул холод из груди. Невозможно ревновать к человеку, так зацикленному на ком-то другом.

* * *

Я зашла к себе в комнату, присела на стульчик перед трюмо, собираясь причесаться. Взялась за деревянный, тонкой работы, гребень, но, бросив беглый взгляд в зеркало, опустила руку. Однако смотрела я не на себя. Я смотрела... на само зеркало.

Давно уже, с самого появления в Резиденции, мне не давало покоя одно обстоятельство. Когда я проснулась и делала свои первые шаги в этом мире, мне показалось, что нынешняя эпоха по своему развитию смахивает на то средневековье, которое в моей цивилизации закончилось в веках так четырнадцатом-пятнадцатом от Рождества Христова. По крайней мере, архитектура зданий и манера населения одеваться, уровень развития технологий, вернее, их отсутствие, вообще образ жизни. Но, похоже, касалось это не всего.

Вот, взять хотя бы мебель. Стиль ее вовсе не напоминал массивные конструкции, присущие средним векам. Изящные линии, изысканные оттенки, позолота — все это больше подходило для интерьера какого-нибудь замка на Луаре или Петергофа. И зеркало это, у него почти идеальная поверхность, тогда как технология его изготовления очень сложна, я писала об этом реферат еще в школе. Сначала зеркалами вообще служили отполированные камни, допустим, обсидиан, или натертые до блеска металлические пластины. Правда, и отражение в подобном "зерцале" напоминает работы абстракционистов. А тут практически фабричное изделие. Что, старые запасы?

И еще окна. В средневековых помещениях окошечки были маленькие, это они так тепло экономили, ведь закрывали их обычно деревянными щитами, пластинками слюды, или, хуже того, какими-то высушенными кишками. Большие окна Резиденции блестели ровными прозрачными стеклами, правда, не все они были целыми, многие проемы пустовали. Значит, здесь есть технология их производства.

Было очень странно наблюдать смешение разных эпох, и у меня нашлось только одно объяснение этому. Ведь жизнь здесь началась все же не с пустого места, опять же эти Хроники, кое-что и изобретать не пришлось, хотя многое забылось. Здесь еще не додумались до огнестрельного оружия и пороха, каковой факт меня несказанно обрадовал. Я видела бумагу и чернила, но не шариковые ручки. И наверняка мне еще предстоит множество открытий, хотя не думаю, что до конца привыкну к отсутствию телевизора, мобильника и своей машины.

Я будто очнулась и сфокусировала взгляд на своем отражении. Да, что-то сильно отвлеклась. Волосы еще влажные, ведь мы с девушками совсем недавно плескались в своем озере. Я снова подняла руку с гребнем и как всегда начала с кончиков, потом взялась за отдельные пряди, минут двадцать монотонных движений вверх-вниз, и на плечах уже лежат золотые волны, сияя своим новым волшебным блеском. Вот, опять же фена нет.

В мое время косы греческого плетения только входили в моду, многие девушки спешно отращивали волосы, но у меня и Натальи они были длинными со школы, и мы усердно тренировались друг на друге, чтобы хоть чем-то занять себя долгими одинокими вечерами. Поэтому сейчас я довольно ловко переплела золотые пряди, создав на голове что-то вроде короны, закрепила прическу своеобразными шпильками, одолженными у Сорайи и даже несколько минут полюбовалась на свое творение. Потом нахмурилась.

И чего это я так стараюсь? Да, сейчас ужин, но в нашей компании не было заведено как-то по-особому приводить себя в порядок к этой трапезе. Для принца? Но он ведь видел меня в разных видах, уставшую, окровавленную, полуодетую, взбешенную, растрепанную... Что, захотела показать ему, что могу выглядеть и прилично? А потом обалдела от осознания того факта, что это действительно так. И зачем мне это? Зачем я сама все усложняю? Да что я, влюбилась, что ли?

Вероятно, я обезумела окончательно, потому что, к своему великому смущению, не смогла сразу резко и категорично ответить "нет" на этот вопрос. Я что, совсем чокнулась? Бред, бред... Да, я испытываю благодарность к нему, ведь он столько раз спасал меня, и сама выхаживала его после ранения, это не игрушки. Естественно, у меня есть к нему какие-то чувства. Но влюбиться в него как в мужчину? Да ему только пятнадцать! А мне... страшно представить, сколько.

Несмотря на то, что парень выглядел гораздо старше своих лет, я почувствовала себя педофилом. Зачем только подумала об этом, я же теперь не смогу на него и посмотреть спокойно, без дурацких фантазий!

Не успев войти в небольшую трапезную, я поняла, что, черт возьми, тысячу раз права. При моем появлении Апрель поднял голову и просиял. А я очень смутилась его реакции. И снова полная голова мыслей: почему он так посмотрел, что это значит, он просто рад меня видеть или...

Я сидела за столом, уткнувшись в свою тарелку и не чувствовала вкуса жареного мяса, которое вообще-то очень люблю. Сегодня по кухне дежурил Тред Рубис, значит на гарнир каша из какой-то крупы, напоминающей пшено. Почему-то наставник паладинов жить не мог без этого блюда. Я снова и снова вспоминала те извращенные, как мне казалось, мысли в отношении совсем юного мальчика. Потом глянула на него украдкой. Гм-м, да, мальчик... Он больше похож на молодого медведя. Но меня это никоим образом не оправдывает, ведь я точно знаю, сколько ему лет.

По вечерам все собирались в гостиной. Это была традиция, чем бы они ни занимались, эти несколько минут посвящались совместному общению, обсуждению дел Ордена, намечались планы на завтра или на более долгий период.

В камине уже потрескивал огонь, на улице-то вечный июль, но в этих каменных стенах холод пронизывает насквозь. Принц сел на двухместный диван и я, задумавшись о нем же, будто в беспамятстве подошла к этому же дивану, села рядом и оперлась спиной о его торс. И только когда он слегка обнял меня, почувствовав сильную, но бесконечно нежную руку на своем плече, я опомнилась. Первым порывом было подняться, отскочить от него подальше. Ведь мои преступные мысли, подстегнутые его прикосновением, завели новый хоровод, и в этот раз были более настойчивы. Он ощутил мое напряжение и тоже насторожился, поэтому я постаралась расслабиться и замести следы своего волнения.

Вдруг я что-то почувствовала. Какое-то странное ощущение, будто меня звали издалека, на очень большом расстоянии, но слышала я не ушами... Как бы странно это не звучало, отзвуки... нет, не голоса, а даже ощущения, эмоции, чувства... будто кто-то пытался связаться со мной напрямую через голову, телепатически, раз уж тут не сотовых, но не словами, а образами. И сознание, пробивавшееся ко мне, было каким-то другим, отличным от моего... вообще от человеческого. Понимаю, звучит странно, но никакого иного объяснения происходящему я дать не могла.

Я подняла голову и прислушалась, потом, разомкнув руки Апреля на своих плечах, встала и пошла по комнате, поворачиваясь в разные стороны, будто бы настраиваясь на какую-то волну. Мне не хватало только витиевато изогнутой антенны в руках, чтобы все выглядело так, точно я ловлю каналы для телевизора.

— Афина?

Апрель встревожился. Им, не знающим подобной техники и особенностей ее работы, мое поведение, наверное, казалось более чем странным. Словно я в момент спятила.

— Афина, что...

Я помахала рукой, чтобы он замолчал. В этих эмоциях слышалось что-то знакомое, так я чувствовала себя только с...

— Пуш! — вырвалось у меня.

Взрыв радости и подтверждение: да, да!

— Господи, как, сахарок?

И вдруг я поняла, что смотрю чужими глазами. Очень зоркими глазами. Великолепно видящими темноте глазами. Сейчас они наблюдали, как мимо быстро мелькают стволы деревьев. Меня шатнуло, я потеряла равновесие, но сильные руки поймали, не дав грохнуться плашмя на каменный пол. Трансляция не прервалась, но я могла видеть или только то, что мне показывают прямо в голове, или гостиную в замке. Почувствовав, что Апрель крепко держит меня, прижав к себе, я услышала его заботливый голос:

— Что с тобой, причем здесь твой пес?

— Наверное, это прозвучит странно, но я будто вижу Пушевыми глазами! — неуверенно произнесла я.

— Да, звучит очень странно! — голос Апреля тревожен. — Как это может быть?

— Ну, не знаю, он будто транслирует мне прямо в мозги.

Апрель непонимающе молчал, а потом я услышала тихое "Ух, ты!", произнесенное голосом Блая.

— Пуш, сахарок, ты что? — все еще недоверчиво лепетала я. — Что случилось? Как ты, мой золотой, я сегодня не приходила, прости, малыш, исправлюсь.

В гостиной послышался вопросительный шепот и четкий, хотя и тихий, голос Апреля:

— Она всегда так с ним разговаривает! — В голосе слышалась неприкрытая зависть.

Пуш, между тем, продолжал показывать. Вот он вышел к просвету среди деревьев и выглянул из-за них. Открылся вид на довольно широкое пространство, свободное от леса, пересекающую его дорогу, ведущую в дикий парк, который окружал Резиденцию: с того места, где стоял пес, была видна ее восточная башня. Да, точно, я узнала характерное разрушение крыши и стены. А по дороге в сторону замка двигалась довольно большая кавалькада, состоящая из всадников, похожих на каких-то гвардейцев, потому что они были одеты в форму ярко синего и белого цветов. Нет, не белого, второй цвет был серебряным, он мерцал под светом нескольких факелов, которые несли некоторые всадники. Эта группа окружала большую карету. Процессия направлялась в сторону замка.

— К нам кто-то направляется, — прокомментировала я увиденное, — какие-то синие с серебром. И карета.

Напряженная тишина. Я сфокусировала взгляд на комнате и оглядела откровенно обалдевшие лица паладинов. Наставник их был, как всегда, бесстрастен. Они явно не знали, как со мной поступить: поверить, или лучше связать и оставить, пока не отпустит.

— Какая карета? — осторожно спросил меня Апрель.

— Большущая. А на боку герб.

— Что на нем?

— Вообще-то, двуглавый орел! Ни хрена себе!

— Ты уверена? — теперь в его голосе тревога.

— Ага, Пуш прекрасно видит. Двуглавый орел в ромбе. Ну и там еще всякие детальки.

— Это государственный герб Верейны. К нам едет мой отец.

— Да? Это, безусловно, круто! Двуглавый орел! — потом до меня дошло, я моргнула, а глаза выкатились так, что стало больно. — Серьезно, твой отец?! Король?!

— Да. Откуда он узнал? — Апрель нахмурился.

Все вскочили. Руб куда-то исчез. Апрель схватил меня за руку и потащил к двери.

— Что? Куда? Куда ты меня тащишь? — я вырвала руку и отступила на шаг.

— Ты должна немедленно идти! — да что же это такое, парень в настоящей панике. — Выйдешь к лесу, кликнешь пса, он защитит тебя. Я задержу погоню. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось!

Гарс подошел к нему близко, положил руку на плечо и настойчиво заговорил:

— Это безумие, мой принц! Если Его Величество лично едет, он все знает. Не найдя здесь... Афину, он жестоко накажет тебя. Это же преступление против короны!

Неужели, правда, все так серьезно? Апрель и так не в фаворе у отца. Если еще и это...

— Никуда не пойду! — завопила я, отступая еще дальше от него. — Не допущу, чтобы с тобой что-то случилось! Ты всегда заботился обо мне, настала моя очередь!

— Ты не понимаешь! — он умоляюще смотрел на меня. — Когда меня изгнали, я вздохнул свободно. Ты не представляешь, какой там гадюшник! Я не хочу, чтобы ты хоть минуту провела в этом месте!

Так вот почему у меня складывалось впечатление, что при всех неприятных воспоминаниях, терзавших его здесь, он не спешит возвращаться в милый дом.

— Но ты же вроде сперва хотел отвезти меня туда? Что изменилось?

— Все! Я этого больше не хочу! Не хочу, чтобы тебя...

Он замолчал. Я подошла к нему и взяла его руки в свои. Потом обхватила ладонями его щеки, поймала глазами тревожный взгляд. Пристально глядя в его глаза, я четко проговорила:

— А я не хочу, чтобы ты всю жизнь ютился по развалинам. Сделаю все, чтобы ты вернулся к отцу, восстановил свое положение и стал лучшим наследником, какой только был в Верейне. Ты достоин самого лучшего! И если у меня будет хоть какое-то влияние, я употреблю все его на то, чтобы твое положение максимально укрепилось. Ты самый хороший парень и самый достойный наследник. Я с тобой, слышишь? Я с тобой, и всегда буду с тобой! Ты достоин большего.

И вот что самое странное. Не уверена, что просто говорила первое пришедшее в голову, лишь бы убедить его не делать глупостей. Я имела в виду каждое произнесенное слово, под любым могла расписаться и намеревалась со всей ответственностью выполнить эти обещания. Черт, я почти призналась ему в любви!

Он неотрывно смотрел на меня, проникая яркой бирюзой прямо в мою душу и читая в ней правду, потом тихо, но твердо произнес:

— Жизнь положу, чтобы ты во мне никогда не разочаровалась! Слышишь, всю жизнь!

Он накрыл мои руки своими ладонями, обхватил их пальцами и осторожно отвел от своего лица, но не отпустил, наоборот, крепко сжал, а потом привлек к себе и обнял меня. Уткнувшись носом в мою макушку, он прошептал:

— Я этого не заслужил.

Потом я освободилась от его рук, но одну мою ладонь он не отпустил.

Так, стоя рядом, мы ждали Короля.

Глава 17

С Т О Л И Ц А

Я задумчиво смотрю на доску. Сейчас мой ход, руки трясутся, и кубики вылетают за поле. Ход переходит к противнику. Он посматривает, хитро улыбаясь, такими знакомыми бирюзовыми глазами. Я даже не представляла, что отец и сын могут быть до такой степени похожими. Просто один человек в разном возрасте. Половина окошечек с его стороны уже красуются фишками, мои же дела идут, как обычно, из рук вон плохо: тут и там зияют большие провалы. Бросок. Ну, конечно! Шесть-пять! Почти максимум. Одиннадцать маленьких зеленых квадратиков легли на свои законные места, образовывая хитрый узор. Вот пижон! Выигрывает, так еще и с шиком. Несколько моих бордовых фишек сиротливо ютились с правой и левой сторон расчерченного поля. Я пытаюсь выложить лепестки цветка. Мои убогие попытки хоть раз выиграть у него уже давно не способны вызвать ничего, кроме жалости. Я же не могу объяснить, что руки трясутся от страха — уже неделю не видела Апреля и никого из паладинов, только шугающиеся от каждого моего движения слуги и... Король Верейны. Где же ребята? Может, всех уже перевешали, а я тут в игры играю? Да, игры...

Эта странная, довольно простая на первый взгляд игра затягивала. Сначала я тупо пыталась просто закрывать пустые места, заменив тонкие расчеты ручным тетрисом, потом, увидев, как выпендриваются другие, тоже решила проявить свои таланты. Фиг бы там! Кости от моих бросков показывали только самые мизерные результаты. Я даже заподозрила мошенничество. Уже все законы подлости должны были разрешить мне выкинуть шестерки, хоть разок. И ничего!