Технократы и имперцы

Но вот письмо "Оптимизация внешней торговли на окраинных мирах" его заинтересовало. В первую очередь тем, что за 12 часов никто не удосужился на него ответить. С одной стороны, реакция коллег из окраинных миров может последовать и через неделю, это как расписание космических рейсов ляжет. С другой, чтобы кто-то не слишком известный заслал в список патч на полсотни килобайт, и никто не проехался с разгромной критикой по поводу стиля?

Куздра открыл сам патч и начал его читать. Первая мысль была: "Ну кто же так пишет!" Вторая — "А парень-то явно программист со стажем, хотя ROOP, похоже, видит первый раз." Это было удивительно само по себе. Язык, на котором написана Машина, входил в курсы для общеобразовательной школы, а уж на соответствующих специальностях университетов на нем писали не меньше трёх семестров. При этом из поколения в поколение передавались определённые привычки, паттерны, приёмы, которые, как он сейчас понял, сильно ограничивали выразительные способности языка. А тут, похоже, попался человек, который язык учил по учебникам. Уже зная какие-то другие языки, имея опыт и сложившийся стиль.

Ну да, окраинные миры. Наверное, какая-то недавно присоединённая забытая колония, на которой, тем не менее, сохранились информационные технологии.

А по смыслу у него там что? А по смыслу предлагается учитывать то, что психология жителей планет, не входящих в Технократию, существенно отличается от тех, кто родился и вырос под крылом Машины.

Куздра быстро написал положительный отзыв, а потом решил посмотреть, где это планета Nyjord. И где это там вообще такое ustiernholm.edu.nyjord. И как это вообще это читать: Ниджорд, Найджорд?

Упс, а это оказывается не просто так окраинный мир, а столица Империи. Той самой, крейсер которой тут недавно с официальным визитом был. И читался почему-то как Нюйорд.

Куздра закрыл ноутбук, оттащил его на террасу дома, чтобы никакая устроившаяся в кроне дерева ворона не испачкала клавиатуру, и решил прошвырнуться до заведения тётушки Долли.

Посёлок Макондо, где всё это происходило, представлял собой довольно странное явление. С точки зрения официального земельного кадастра Нью-Марселя, никакого Макондо не существовало. На картах на этом месте был обозначен лес. С борта самолёта или космического корабля тоже можно было увидеть лес. Разреженный, с обилием полянок и тропинок, часть лесопаркового пояса, окружавшего мегаполис. А на самом деле здесь жили люди.

Вокруг стволов огромных деревьев, прячась под ними от наблюдения сверху, громоздились хижины, возведённые из самого разнообразного подручного материала — листов упаковочного пластика, кровельного железа, частей корпусов старых автомобилей. Кто побогаче и пооборотистее, ухитрялся раздобыть 20-футовый контейнер.

Вокруг домов многие разводили огороды и даже плодовые кустарники.

Куздра ничем таким не заморачивался. Его участок зарос естественной травой по колено, в которой он только протаптывал дорожки к двери и к любимому креслу под соседним деревом. Зато у него был собственный колодец в подвале дома.

Прогулявшись минут десять по тропинке под кронами деревьев, местами проходившей вплотную к домам — здесь краткость пути и прикрытость сверху ценили больше, чем право собственности (которого юридически ни у кого и не было) — он подошёл к такой же хибаре, как и все прочие, на террасе которой гудел старый обшарпанный морозильник. Это и была лавка тётушки Долли, местный магазин товаров повседневного спроса, паб и клуб одновременно.

Несмотря на раннее время, на скамеечке рядом с террасой сидели двое местных жителей без определённых занятий и посасывали разведённое водой вино.

— Привет, Антонио, — махнул рукой один из них. — Что-то ты рано сегодня проснулся. Присоединяйся что ли.

— Привет, Педро, — ответил он. В Макондо его звали в основном по полученному при рождении имени. Прозвище Куздра было известно только в Сети. — Не, сейчас не буду. Мне ещё весь день работать.

— И не лень тебе каждый день работать. Вот я, понимаешь, денёк поработаю, зашибу деньжат, а потом неделю с утра выпил — день свободен.

— Знаешь, не лень. Прикольно же. На моей работе такие забавные вещи о мире иногда узнаешь.

— Так если бы я каждый день работал, у меня бы, небось, были деньги комнату в апартаментах снять, я не жил бы здесь в халупе из жести.

— А мне тут нравится, — ответил Куздра, имевший пай в кондоминиуме в виде трёхкомнатной квартиры, которую он сдавал втрое ниже рыночной стоимости компании толковых и не слишком безалаберных студентов. — Тут воздух свежий, тень от деревьев, народ опять же весёлый, вроде тебя. А там — теснота, духота, только под кондиционером и вздохнёшь, люди все куда-то спешат, замотанные.

— Ну так приколом-то поделишься? — вступил в разговор второй парень.

— Ну как тебе объяснить, Хосе... — Куздра на несколько секунд задумался. — Ты у нас вроде строитель неплохой.

— Ну, есть немного, — выпятил грудь тот.

— Ну вот представь себе, что встретил ты мужика, который держит молоток как ложку — тремя пальцами, головкой вниз. И в таком положении заколачивает им гвозди ничуть не хуже чем ты, держа молоток в нормальном положении. Чтобы ты подумал?

— Подумал, что выпил вчера что-то не то. Не бывает же.

— Ну так вот. Встретил я сегодня программиста, чья манера писать программы отличается от моей примерно как способ держания ложки от способа держания молотка. И ведь получается, вроде должно и так работать.

— И где такое чудо водится?

— В Империи.

— Ага понятно. Помню по ящику показывали — два крейсера рядом на аэродроме — наш и имперский. Диктор говорит что по боевой мощи приблизительно одинаковые. Но имперский как-то тоньше и как бы хищнее. Теперь понятно, что это потому, что они молоток как ложку держат.

"Интересная мысль, — подумал Куздра. — Надо бы ей на каком-нибудь военно-техническом форуме поделиться."

В этот момент на шум разговора из дома вышла Долли, она же сеньора Долорес, хозяйка этого заведения. Куздра быстро купил у неё всё, за чем пришёл — бутылку нелегального молока, которое привозили сюда несколько соседних фермеров, минуя всяческие санитарные инспекции и молокозаводы с пастеризаторами, творог такого же происхождения, буханку вполне заводского пшеничного хлеба и пачку мясной нарезки в вакуумной упаковке.

После чего заторопился домой. Рабочий день у него уже должен был скоро начаться. Участие в списке hackers, равно как писание на нескольких политических, историко-технических и военно-исторических форумах не было для него источником заработка. Он занимался этим для души, а реально большую часть дохода ему приносили системы управления холодильниками.

Пейнтболисты на привале

Что может быть естественнее для офицера, томящегося всю рабочую неделю на кабинетной работе, чем в выходной отправиться в лес, вооружившись пейнтбольным приводом?

Поэтому, если бы кто-нибудь взялся проследить за тем, как проводят воскресение Джулио Лактин из Службы Безопасности, Серж Вернер из Конфедеративной Разведывательной Администрации и Вим Винтер, считающийся штатским аналитиком, он вряд ли подумал бы что дурное, увидев, как они, обвешавшись защитным обмундированием, отправляются в лесопарк.

Несколько более удивительным было присутствие в той же компании лейтенанта коспеха Лионеля Кохрейна. Этому офицеру офисная работа в ближайшее десятилетие вряд ли светила. И беготни по лесам с оружием ему хватало и при исполнении служебных обязанностей.

Тем не менее, в компании пейнтболистов присутствовал и он.

Вдоволь набегавшись по лесу, и обзаведшись не одним красочным пятном на одежде, офицеры устроились на привал. Из рюкзака был извлечён походный мангал и газовая горелка с чайником, и вскоре началась нехитрая трапеза.

Совершенно случайно на привал офицеры расположились не далее чем в полутора километрах от неофициального посёлка Макондо. Поэтому совершенно неудивительно, что на огонёк из леса к ним выбрался местный житель лет сорока пяти с корзинкой ягод. Одет он был для обитателя бидонвиля на удивление опрятно. Ну, то есть в камуфляжной полевой армейской форме, такой же как на пейнтболистах, ходила половина Макондо. Но у большинства его жителей камуфляж был драный, заплатанный, а у Куздры (а это был он) — не новый, но чисто выстиранный. Через пять минут после того, как он приземлился на брёвнышко среди офицеров, не слишком опытный глаз бы его от них не отличил.

— Лионель, позволь представить тебе Энтони Кокни, программиста-фрилансера, известного также как блоггер Куздра, начал разговор Винтер. Ты, Куздра нас всех знаешь, кроме опять-таки Лионеля. Это Лионель Кохрейн, пожалуй, единственный из наших офицеров, кто видел имперских коспехов в деле. Теперь вроде все знакомы.

Так что перейдём к делу.

— Секунду, — остановил его Лактин и вытащил из рюкзака маленькую шкатулку. Пожалуйста, господа, сюда свои коммуникаторы.

— У меня нет, — проворчал Куздра. — Я за земляникой пошёл, зачем мне с собой коммуникатор.

Шкатулка была заперта, аппараты изолированы от радиосвязи, а заодно и от произносимых хозяевами звуков, и, наконец, появилась возможность перейти к делу.

— Так значит, — продолжил Вим, — зафиксировано вторжение Империи в наше святая святых, в сообщество Хакеров Машины.

— Угу, — буркнул Куздра. — Но с другой стороны, они ничего незаконного не делают. Мы никогда и нигде не утверждали, что предлагать патчи могут только подданные Машины. Их интересы затронуты — наше регулирование по поводу торговли с внешними мирами касается и их. Вот они и пишут код, который, по их мнению, должен лучше отражать и наши и их интересы.

По идее, механизм ревью у нас отработан.

— Я пожалуй, соглашусь, — высказался Лактин. — Мы точно знаем, кто в списке хакерс на жаловании у того или иного клана, или корпорации. И ничего. Механизм перекрёстного аудита довольно надёжно защищает Машину от перекоса в чью-либо сторону. Но здесь ситуация несимметричная.

Они могут влиять на нас, для этого им надо только включиться в нашу систему электронной почты и выучить наши языки программирования. А мы на них? У них нет сообщества хакеров, куда бы мы могли вбрасывать свои патчи.

— А мы пробовали? — спросил Винтер. — Имперский посол сидит здесь уже два с лишним года. А наш посол в Шернхольме есть? Единственный человек из Технократии, который попал в Империю это та журналистка.

— Не единственный, — перебил его Лактин. — Когда ничего не делают официальные структуры, инициативу перехватывают кланы. Донна Верде месяц назад отправила в Империю свою родную дочь. Якобы поступать в тамошний университет. Там студенты из окраинных миров бывают, поэтому никого не удивит студентка-иностранка. Есть подготовительные языковые курсы.

Вопрос в том, чьи получаются агенты влияния — журналистка, пишущая об Империи в наших газетах и студентка, учащаяся там? Наши у них или их у нас?

— Откуда у вас эти подробности? — удивился Вернер. — Служба Безопасности внешней разведки не ведёт. А вы мне тут рассказываете про организацию учебного процесса в Шернхольмском университете.

— Ну так пойти и побеседовать с нашим торговцем, который цистернами толкает в Империю контрабандный виски в обмен на их пиво и сидр, это вполне в нашей компетенции. А он, в свою очередь, по просьбе донны Верде все это выяснил у своих имперских контрагентов.

— Мне кажется, — сказал Куздра, — нужны агенты влияния в постели крупных имперских сановников. Может, даже наследника. У них там если не соблюдаются, то старательно отыгрываются старинные обычаи Старой Земли, где, как известно, процветала патриархальность. А значит подвести толковую девушку к соответствующему лицу, принимающему решения, и, как говорится, ночная кукушка дневную перекукует. Кстати, Джулио, не это ли делает донна Верде?

— Что-то в этой идее есть, — пробормотал Вернер. — Только извините, Энтони, вы человек штатский, и опыта противодействия серьёзным конторам не имеющий. Имперское ББ будет обязательно держать наших агентов под колпаком. И чем выше по вертикали власти будут забираться эти люди, тем плотнее наблюдение.

— Позвольте сказать, — вступил в разговор Кохрейн. — А мы можем найти людей, которые будут искренне восхищаться Империей? Ведь воспитанные у нас, на нашей системе ценностей, они все равно будут транслировать её.

— Браво, юноша, — пару раз свёл вместе ладони Вернер. — Мне нравится ваш образ мыслей. Даже жалко, что Локсли мне вас так просто не отдаст, да вы и сами наверняка не торопитесь уходить с полевой работы.

Вестланд

Принцесса горных троллей

В кафе было полупусто и почти темно. За столиком в углу сидела девушка с длинными белокурыми волосами, в вязаном платье украшенном вывязанными зверями и птицами, опустив голову к пустому бокалу.

— Хопса! — воскликнула Сигрид. — Да это же Инга!

Они с Лаурой подошли к столику.

— Знакомься, это Инга, сестра Лейфа из отделения Петера Йольсберга. Инга, это Лаура, из Технократии.

Инга отреагировала на это каким-то вялым движением, напоминающим улыбку.

Сигрид решительно плюхнулась за её столик:

— Рассказывай, что с тобой произошло.

— Ты точно хочешь это знать? — усомнилась девушка.

— Я хочу чтобы у моих коспехов был прочный тыл. А значит в семье у них должно быть все в порядке, — отрезала лейтенант. — И вообще, может я знаю как тебе помочь. В конце концов, мы в Вестланде, это удел нашего с Лейфом капитана.

— Ну как ты поможешь? Меня парень бросил. Я уж думала, что жених, но когда я все-таки додавила его до "делай предложение или уходи", он ушёл.

— А кто это?

— На дуэль вызывать будешь? — невесело усмехнулась Инга. — Алекс Воронин, сын известного мезянского купца.

— И чем мотивировал?

— Сказал что у нас разная религия, разные обычаи, и мы не уживёмся.

— Ты значит, предлагала в приданное дюжину лесопилок с алмазными дисками и пилами с платиновым напылением?

— А ты откуда знаешь?

— Знаешь ли, я с Лейфом не первый день на одном корабле служу, знаю чем богата его семья. А дюжину лошадей не знавших седла? А рубашку без единого шва, которой не касалась игла? Я же вижу, у тебя платье как раз по подходящей для этого технологии сделано. Ты главное, меч с золотыми кольцами на ножнах ему не отдавай. Не нужен мезянскому промышленнику меч, он твоему брату скорее пригодится.

— Ты вообще на что намекаешь? — заподозрила подвох Инга. — Что-то подозрительно знакомое.

— Ну как что? Известная старинная баллада "Герр Маннелиг" про то, как принцесса горных троллей сваталась к христианскому рыцарю. Только там вместо лесопилок были мельницы с бронзовыми жёрновами и серебряными скрепами на водяных колёсах. Что, в отличие от платинового напыления на пилах, совершенно бесполезное украшательство.

— Ну вот, и так на душе погано, так ты ещё и троллихой обзываешь.

— Я не обзываю, я даю совет. Таких мезян можно только троллить. Уж поверь мне, у меня мачеха мезянка. У них там очень странная система воспитания. С одной стороны их религия требует чтобы жена подчинялась мужу. С другой — они воспитывают девочек самостоятельными и активными. В результате из любой мезянской общины чуть ли не половина девушек уходит.