Завершение проекта Повелитель

— Получи сука!

— Гад! — донеслось из-за спины полковника.

Что-то падало и ронялось. Сивучу некогда было смотреть за спину, хотя он слышал, что бой идет уже за его спиной. Бойцы Мельченко неуклонно отступали, неся потери, использовали все подручные предметы, чтобы сдержать наступление мутантов. А жуков никак не уменьшалось. Шевелится они стали не так резво, и нападали не так дружно. Все-таки людей ими руководящих поуменьшилось.

— К черту жуков! Выбить всех людей! Любой ценой! Убить всех! — прокричал полковник, вырываясь вперед. Каким-то ящиком запустил в голову погонщику, целившемуся в него из трубки. Перемахнул через стоящую перед ним тумбу, и по ходу резанул шашкой наискось стоящего противника. Лезвие процарапало панцирь на груди, погонщик выхватил нож, заткнутый за пояс. Сивуч крутанул шашку, и почувствовал, как в его ногу словно собака вцепилась. Страшная сила сминала мышцы, пытаясь добраться до кости, смять ее, сломать, раздробить. Как не крепился полковник, но крик вырвался из его груди. Боль была настолько сильная, что он не мог удержаться. Повернулся лицом к нападавшему, и тут же прямо в лицо ему крикнул Мельченко:

— На!

— Получи! — заорал Мельченко, с силой всаживая в жука копье. Железный лом пробил жука насквозь и вошел в пол. Жук отпустил Сивуча, крутанулся на месте вокруг внезапно появившейся оси, и попытался достать клешнями Мельченко. Но сержант не стоял на месте, уцепившись за конец лома, он потянул его на себя и жук завалился на бок.

— А-а-а!

— А-а-а-а! — страшно и отчаянно закричали Чередников и Капот, прикрывая Шубенка с боков, они не заметили как тройка жуков зашла сзади. Жуткие, безжалостные клешни вцепились в них. Перекусили ноги. Бойцы упали. И жуки кромсали клешнями уже лежащих на земле, кричащих людей, превращая поверженных в мелко рубленое месиво. Шубенок наступил на одного из жуков, перепрыгнул другого, и с размаху, держа шашку как нож, всадил в яремную ямку погонщика. Погонщик упал, но перед тем успел полоснуть Валеру ножом, рассадив куртку на боку. Куртка почернела и закапала кровью. Но Шубенок, не обращая внимания на такие мелочи, подобрал нож погонщика и прыгнул на жука сверху, словно пытаясь его оседлать. Жук поднял клешни защищаясь, но нож вошел ему в глаз. Вдруг Валера беспричинно вздрогнул. Маленькая еле приметная стрела впилась ему в спину, и он с широко открытыми глазами и ртом выгнулся назад. Упал на спину, и забился в конвульсии. Полковник метнул нож в человека с трубкой у рта. И длинное лезвие пробило погонщику обе щеки и опрокинуло его на бок. Сбоку что-то клацнуло. Сивуч отскочил, инстинктивно спасаясь от захвата клешни. Рубанул шашкой, почти не глядя.

Развернулся посмотреть назад. Его бойцов было все меньше и меньше. Еще десять минут боя и нас вырежут всех без остатка, с горечью подумал он. Нога после укуса клешней опухла. Наверное, вены в ноге лопнули, подумал он. Полковнику каждый шаг давался с трудом, но он решил держаться до конца. Опять отбил удар, нанес свой, ушел от удара. Толкнул ящик перед собой, роняя его на жука. Увидел, как Астанин достал стрелой еще одного погонщика. Увидел, как жуки достали Астанина. Кровь брызнула во все стороны. Весь зал уже был заляпан кровью. Горячий затхлый воздух помещения провонялся кровью.

И тут в большом захламленном зале стало светлее. В воздухе ощутимо запахло соляркой и копотью. Двое бойцов из взвода Шубенка появились в зале, размахивая факелами. Откуда они взяли солярку? — Удивился полковник. Появившийся следом за ними, Барчан нес кастрюлю в руках. Явление Барчана с кастрюлей, полковника повергло в шок. Словно он пришел бойцов на обед звать? И лишь когда Барчан, размахнувшись плеснул содержимое на врагов, а Курилов поднес факел, все стало на свои места. Взметнувшийся нехотя огонь охватил жуков, и они заверещали. Засвистели. Засопели. Развернувшийся назад погонщик был сбит с ног обезумевшими жуками. Два, три, четыре бойца с разнокалиберной посудой плеснули солярки на врагов, и начался пожар. Пластик, из которого было сделано большинство непонятных изделий, с удовольствием занялся от огня, загорелся, распространяя вокруг едкий черный дым. Жуки перестали обращать внимание на команды погонщиков и в панике отступали. Так, что погонщики, не успевшие отойти, остались без прикрытия и были тут же зарублены. Пятеро бойцов с факелами быстро согнали оставшихся мутантов в кучу. Мельченко метнул свой ломик, с которым он не расставался уже минут десять в последнего погонщик, прячущегося за жуками, и бой был закончен.

* * *

Когда дверь сдалась, терпение мое было на исходе. Выскочив в коридор как ошпаренный, я отбежал трохи для приличия и тут же спустил штаны. И только я пристроился, ну, вы понимаете? И тут слышу, кто-то идет. И из-за угла выруливает мой недавний знакомец. Описывать его не буду. Сколько там лап, ног, когтей и остального, сам черт не разберет. Не приведи господи, такое увидеть! Впрочем, страдающим запором, очень даже рекомендую, поскольку опорожнение кишечника произошло мгновенно. А она или оно зараза как меня увидела, бегом ко мне. Соскучилась видать. Только и я на месте не сидел, а бодро перебирал ногами. И лишь когда заскочил в кабинет Хаймовича, всем телом налег на дверь. Оно грузно ударило в дверь и меня чуть не отшвырнуло.

— Хаймович! Андрей! Помогите! — успел крикнуть я.

И они дружно налегли.

— Что случилось?

— Кто это?

— Да по дороге сюда встретилась мне одна тварь, раньше таких не видел никогда. А теперь она здесь.

— Думаешь, это она свалилась?

— Уверен.

Удар в дверь. Нас здорово тряхнуло, лица моих товарищей вытянулись от удивления. Андрей даже попытался высунуть свой нос за дверь, чтобы увидеть, кто это так стучит.

— А на что похожа?

— Говорю же, ни на что. Когда бегает, преобразуется, потом крылья отрастила, еле ушел.

— И думаешь, она за тобой по следу пришла?

— Скорей всего.

— Наверное, ты ей понравился. Еще бы! Видный парень и без штанов, — улыбнулся Хаймович.

Тут я сообразил, что впопыхах штаны надеть забыл, и они так мотней у меня в ногах и болтались. То-то, мне бежать было трудно.

— Значит, она тебя без штанов видела? — продолжил тему Андрей, — Теперь, как честный человек, ты должен на ней женится.

— Придержите дверь без меня! — огрызнулся я, — Дайте штаны одеть, пока на ком-нибудь из вас женится, не надумал!

— Хорошо, мы придержим, — отозвался Хаймович, — а ты Максим подтащи сюда стол. Дверь подопрем. Не вечно же нам ее держать?

— Это правильно, — вздохнул Андрей.

— Кхр!

Раздался за дверью звук, словно кто-то нежно когтями поскреб. Только были эти когти как маленькие детские ножи, которые до сих пор у кое-кого есть. Стол был тяжеленный, с места никогда не сдвигался, и, наверное, пустил корни. Передвигаться по полу он не хотел и отчаянно скрипел ножками.

— Давай! На раз!

Андрюха понял. Схватился за край и уступил место у двери столу.

— Опаньки! Готово!

— Бам!

Ответил удар лапы или копыта с той стороны. Нас опять проверяли на прочность. Но стол уже стоял впритык к двери, и ручка надежно в него упиралась. А рядом с ручкой красовались безобразные пулевые отверстия, которые я еще расковырял ножом, когда язычок замка уговаривал сдаться. Андрей приник глазом к одному отверстию, дабы узреть нашу гостью. Судя по его лицу, он был разочарован. Не видно было ничего. Тварь вплотную стояла у дверей.

— Сейчас бы стрельнуть в нее через дыру? — спросил он, намекая на пистолет.

Но патронов не было, а Хаймович рядом с собой оружие не держал, что было несколько странно, но, учитывая, что боятся до сих пор ему тут было некого, вполне закономерно. Удивило меня только наличие большого количества тушенки, пара ящиков, и двадцатилитровая баклажка с водой. Видимо, после вынужденной отсидки взаперти, дед решил судьбу не искушать и проводить время в кабинете с запасами на всякий непредвиденный случай.

— Значит, ты с ней Максим уже встречался? — спросил дед еще раз, задумчиво поглядывая на монитор.

— Ну, да.

— И смог спастись бегством?

— Не совсем...,— ответил я, не понимая, что в этой твари деда так заинтересовало, — Я на нее железу песчаного паука извел. Думал все, хана ей. А она вырвалась как-то...

— Тебе удалось добыть железу? — удивился Хаймович.— И как она действует?

— Да просто все. Клапан нажимаешь, содержимое выплескивается и начинает на воздухе превращаться в нити. Нити ссыхаются, и порвать их уже невозможно. По крайней мере, я так думал.

— А больше желез у тебя нет?

— Да, как-то не запасся — пожал я плечами.

— Судя по крайней живучести и аморфным свойствам этой твари, это и есть биоконструкция нашего ИР.

— Что будем делать? — спросил Сивуч с выражением крайней озабоченности на лице.

— Пока не знаю, — ответил Хаймович, косясь на компьютер, словно в нем было решение всех проблем.

* * *

— Зажарились тараканы! — Барчан улыбался и цвел как майская роза. Только пах в отличии от нее соляркой. Оставшиеся в живых жуки разбежались, выскочив через оконные проемы. Их никто не преследовал. О нападении на людей они не думали, а люди были чрезмерно утомлены. Пожар в магазине разгорелся нешуточный, поэтому бойцы высыпали на улицу и уже здесь приходили в себя. Большинство присел в тень у дома напротив. Кто-то бинтовал раны, как мог, кто-то им помогал, кто-то жадно хлебал воду из фляжки, словно это был живительный эликсир, кто-то просто отрешенно прислонился к жаркой стене дома и пребывал в некой прострации. Лишь Сивуч все еще стоял у горящего магазина. Черный вонючий дым валил из дома во все стороны. Струи дыма, выходившие через окна и двери, сливались чуть выше крыши в один толстый вертикальный столб. Дождя не предвидится. С тоской подумал полковник, глядя на дым. К запаху горящей пластмассы и краски примешивался сладковатый, отвратительный запах человеческой плоти. Под действием пламени что-то трещало и щелкало. Это коробились от огня панцири жуков. По крайней мере, в это хотелось верить. Потому как нет приятнее звука, чем звук погибающего врага. Все остались там, и свои и чужие. Все трупы съедал непривередливый огонь. Что ж, так лучше, решил Сивуч, лучше, чем они просто бы гнили и стали пищей всякой городской твари. Хоронить все равно их было негде и некогда. Из двух полных взводов, с которыми полковник вошел в город, осталась ровно половина. И если бы не выдумка Барчана, не осталось бы никого. Сивуч уже намеревался спросить, какого лешего Барчан потерял в подвале ресторана, где сидел в засаде взвод Шубенка, но понимал, что не за соляркой туда Виталий пошел, а совершенно случайно наткнулся на котел отопления. Где в емкости топливо и осталась. И хоть именно ему оставшиеся в живых были обязаны своей жизнью, хвалить его язык не поворачивался. Полковник скрипнул зубами, неловко наступив на опухшую ногу, и повернулся к бойцам.

— Мы выиграли этот бой друзья. Большой ценой, но выиграли. Есть, конечно, надежда, что мы уничтожили все войско мутантов. Но сердце подсказывает мне, что враги еще есть и к столкновению с ними нужно быть готовыми в любую минуту. Учитывая сегодняшний опыт, мы теперь знаем, как с ними воевать огнем и мечом. Сколько там солярки? — обратился Сивуч к Мельченко.

— Бак большой, где-то на треть залитый, — пожал плечами Мельченко,— На глаз, ведер двести, командир.

— Так, хлопцы, — Сивуч обвел взглядом подразделение, — Кто устал, отдыхайте, кто отдохнул, займитесь изготовлением факелов. Емкости бы найти с собой солярки набрать.

— А вот! — Кислый подал полковнику прозрачную мягкую бутылку, — Подойдет?

— Где взял?

— Да вон там их куча валяется.

— В самый раз, — кивнул Сивуч, — собирай все, какие найдешь.

— Ага...

Рядовой Кислый отбыл по направлению к маленькому домику у дороги, где, словно специально кто бутылки понабросал. Барчан стоял рядом с полковником и откровенно скучал.

— А ты чего без дела маешься? — нахмурился Сивуч, — Вперед факелы делать. Вон Мельченко уже ушел.

— Да я собственно...

— Ах, да ...Чуть не забыл! Войны! — громко обратился полковник ко всем присутствующим, — хочу представить вам прапорщика Виталия Барчана. Благодаря его находке и выдумке мы выиграли сегодняшний бой. От своего имени объявляю ему благодарность!

— А впредь, Виталя, — сказал уже тихо Сивуч, наклоняясь к новоиспеченному прапорщику, и положив ему руку на плечо, — учти. На поле боя тебя не окажется, буду считать тебя дезертиром. Ты помнишь, что по уставу с дезертирами делать положено?

Лицо прапорщика как-то странно дернулось, словно он муху с носа отгонял. Но бойцы ничего не услышали. Подумали только, что полковник своему заместителю наставление дает. Так оно в принципе и было.

* * *

— А что тут думать? Нужно чтобы кто-то ее отвлек. Пусть Андрюха, например, ему все равно умирать, на час раньше, на час позже. А?

— Я готов, — ответствовал Сивуч, серьезно глядя мне в глаза. Вот не люблю людей, которые шутки не понимают. И отец его покойный тоже был с обрезанным чувством юмора. Ну, ладно.

— Ну, или ты Хаймович, ты свое пожил, пора и честь знать.

— Максим, прекрати ерничать, — сказал Хаймович, уставившись в монитор. Что он там забыл, спрашивается? Знакомую букву ищет?

— Я считаю, что у нас есть единственное решение — включить ЗОВ. Тогда наш аморфный друг тут же на него пойдет. И у нас будет время отсюда выбраться. Но успеем ли мы за это время найти выход в энергоблок? Времени будет очень мало... ИР потребует моей помощи, чтобы подсоединить аморфа к системе.

— Так ты не пойдешь, и всего делов.

Я пожал плечами.

— Не все так просто Максим....

Хаймович наконец-то оторвался от экрана и повернулся к нам. Внезапно став меньше, съежился, и стал очень грустным.

— Ты думаешь, почему я искал средства и всеми силами старался предотвратить соединение биоконструкции с искусственным разумом? Потому, что он абсолютно лишен человеческих чувств и норм морали, и постарается подчинить себе весь мир, и поверь мне, у него хватит на это сил. Отложить личинку во всех и каждого, и получить огромное количество рабов в свое распоряжение. И одновременно погубить всех, до кого он сможет дотянуться. Потому, что личинка в человеке это неминуемая смерть. Это будет конец для всех, кто выжил после той катастрофы, конец мира людей — окончательный и бесповоротный. Ты можешь спросить меня, зачем ему такое количество рабов? И я тебе честно отвечу: Не знаю. Возможно, хочет отомстить людям за свое вынужденное заключение, за то, что его создатели после выполнения им поставленной задачи, хотели его уничтожить. Как нечто ненужное. Испугавшись того, что он умней своих создателей и если, не дай Бог вырвется, то они не смогут с ним справиться. Ума не хватит. А может быть, у него в заточении сложился такой комплекс, что, не обладая ничем, он хочет стать всем. Стать богом. Но он много знает, и, думаю, не случайно выбрал себе такое имя — Вельзевул. Поэтому ничего хорошего я от него не жду. А помимо всего прочего, после того как он покинет компьютерную сеть, престанет работать часть функций, исчезнут последние остатки временной плевы отделяющей город от остального мира. Он и так ждал, когда ты отменишь команду самоуничтожения, посланную из воинской части. И после этого она значительно ослабла. ИР убавил мощность, чтобы найти и вызвать сюда часть своего "Я". Но она действует. Ты думаешь, почему здесь консервы до сих пор можно есть? Почему они не пропали? И сама лаборатория не пришла в полную негодность? Он не мог следить за порядком и ремонтировать оборудование, но он нашел другой выход. Изменить течение времени в данном конкретном месте. Но после того как он выйдет из компьютера. "Бог из машины" — Хаймович не весело усмехнулся, — не будет работать и эта программа, время перестанет стоять на месте и личинка в моем теле пробудится от спячки. Пока я здесь, в подземелье нахожусь под действием поля, и личинка находится в анабиозе. Но на то время, что я покидаю бункер, она просыпается. Именно поэтому я стараюсь выходить отсюда на очень короткий срок. Такое вот положение дел Максим. Уничтожение что самого ИР, что бункера в целом, для меня исход один. Но до поры, до времени, я вынужден ему подчиняться. А сейчас я думаю, как одновременно уничтожить его и спасти вас, тебя.