Пусть мне повезет

— И вам приятного вечера, Ева. Было очень приятно пообщаться. Надеюсь, еще увидимся и поговорим.

Я кивнула и, не прощаясь с Криссом, ушла. Пусть катится. А невеста у него ничего такая, весело ему будет с ней. Видимо, не зря именно такую ему родители подобрали, будет держать его в ежовых рукавицах, а он будет думать, что самый умный, а она так, мимо проходила.

Ваню я нашла очень быстро, и до конца вечера мы танцевали и веселились. Меня отпустило, и я хорошо провела время.

* * *

— Было произведено нападение.

— Кто цель?

— Наследник Крисс Змей или... — говоривший явно сомневался, но ему не дали возможности умолчать.

— Что-то не совсем так, как кажется?

— Понимаете, он стоял рядом с девушкой, создавшей куст, и в кого конкретно был направлен магический аркан, понять сложно. Точнее, он был больше смещен в сторону девушки, но это ведь бессмысленно? — тень отчитывался своему начальнику Алексу Шторму и действительно не понимал, кто был целью.

По всем правилам и законам логично предположить, что цель — наследник. Но не сходится, точнее, не до конца сходится, просто аркан зацепил бы обоих, ведь парень держал девушку за руку.

— Даже так? Интересно. Продолжить наблюдение. Сработали на предотвращение, хорошо. Плохо, что нападавшего не взяли. — Тень клонил голову, он и сам с командой понимает, что им нужен исполнитель для зацепки, что-то непонятное твориться в Империи.

Глава 18

'Начало или конец?'

Утро началось с тренировки, но я не роптала. Было тяжело вставать в такую рань, но то, ради чего я вставала, давало силы на новый день. Сегодня магистр Смерч был каким-то другим, смотрел на нас более задумчиво, и тренировка происходила более жестко. Сегодня я чуть не упала с метлы. Просто от количества фигур и невозможных переходов, у меня банально закружилась голова, и в какой-то момент я перепутала небо с землей, но вовремя спохватилась и все-таки смогла удержаться на метле. Правда, за это я выслушала много чего интересного про свои умения, но это пустое.

После очередного задания Шон, оказавшись ко мне ближе всего, страдальчески проговорил:

— Это программа обучения налетчиков со смесью стилей всевозможных великих летунов, я, конечно, мог о таком только мечтать. А сейчас понимаю, мечтать надо было более приземисто, сдохну, как есть, прямо в небе на очередной петле.

Парням нелегко приходилось. Я хоть на метле, а они крыльями машут, мне Норд признался, что он плеч и спины не чувствует, а на утро адская боль и тянет, но у нас опять тренировка, так что не пострадаешь.

А магистр на все наши стоны и страдания только добавлял упражнения, ни слова не говоря, поэтому мы сами выработали закономерность не ныть в небе, а то плюс круг, не жаловаться, иначе плюс упражнения, и ни в коем разе не сбиваться, иначе комплекс сначала.

Кажется, магистр наши ухищрения заметил и только хитро улыбался. Ведь ныть-то хочется, поэтому отлетаешь подальше, спиной к магистру, и ноешь, а потом поворачиваешься, весь такой серьезный, брутальный и уверенный в победе. Мужики такие морды легко делают, у меня с брутальностью немного не кондиция, я, когда первый раз сделалась брутальной, они чуть не попадали, а Смерч тот вообще криком подавился.

Вот так и живем. Но во всем есть и плюсы, я побила свой персональный рекорд по скорости полета. Когда это получилось первый раз, я даже танец свой особый исполнила, забыла, что не одна. Метла зависает, и я, стоя на ней ногами, пританцовываю в небе. Ощущение головокружительное, руками помахала, попой покрутила, а надо было сдержанно радоваться.

Так вот, танцую я такая, метла тоже рада, помогает мне, а тут смех, как гром, а следом реплика:

— Ветрова, а это, вообще, что сейчас происходит?

Я стушевалась, на метлу уселась и честно призналась:

— Радость!

— Итак, салаги, видели, как наша ласточка радость демонстрирует, всем движения выучить, будем синхронно выражать, после каждого комплекса.

На меня посмотрели со смесью ужаса и ощущением дикой подставы, потом пришло понимание, прикопают. Собиралась просить прощения и пощады, но магистр вмешался:

— Я все не мог понять, как вас научить делать синхронно, считал, что поможет практика. Но она не помогает, вы каждый на своей волне, а Ева показала, что волну можно сделать одну, и это будет песня. Песня, которую вы будете петь у себя в голове, и под ее ритм выполнять фигуры.

Молчание было ему ответом, а потом до ребят стало доходить. Ведь это замечательное решение, то, что у них ни одна фигура не получилось идеально синхронно, знали все, и психовали по этому поводу тоже все, а вдруг этот способ поможет.

— Вижу, прониклись и оценили, так что поехали — он взмахнул рукой, и по полигону потекла веселая залихватская мелодия, а нам предстояло выполнить несколько упражнения под ритм.

Сразу у нас не получалось, магистр не раз нас окрикивал, чтобы слушали музыку, не спешили, не тормозили, потом заставил Норда вести, как на балу, и о счастье, начало выходить. Не зря два дня на балах прохлаждались — это нам тоже магистр сообщил, когда через час у нас все-таки получилось.

— Теперь на каждой тренировке музыка будет разная, чтобы вы могли подстраиваться под ритм. Такими темпами наберем несколько мелодий, которые всегда будут у вас в голове, и это будет ваше тайное оружие. Ну, наконец, сегодня, я доволен. Можете быть свободны, но не забудьте, вечером тренировка, быть всем. Ева задержись.

Мне тоже хотелось сбежать, попить и лечь, но магистр просил, а значит надо выполнять.

— Я так понимаю твое проявление радости, это не единичный случай? — я только кивнула. — Когда-то давно, я встречал ведьму, которая могла летать стоя, ей не было равных в небе, — он говорил так, что стало понятно, ведьма была особенной для магистра, — тебе не страшно так стоять?

Я призадумалась, отвечать с пафосом, что я не испытываю страха глупо, поэтому я медленно подбирая слова ответила:

— Я не могу сказать, что совсем не испытываю страх, это было бы ложью, но я и не испытываю ужаса, который сковывает и не дает возможности расслабиться. Я получаю удовольствие в небе, я летаю потому, что этого хочет все внутри меня. И наверно, восторг от полета вытесняет мысли о том, что могу сорваться, упасть и погибнуть. Не знаю, как бы я поступила, если бы действительно сорвалась, может, быть больше бы не села на метлу, а может, сразу бы запрыгнула, и полетела еще быстрее, чтобы вычеркнуть из головы неудачу.

Ответ получился развернутым и немного сумбурным, но просто вопрос заставил меня задуматься. Я действительно летать начала очень рано, а дети, как известно, бесстрашны. А повзрослев, я все по привычке не боюсь. Полет — это то, что я люблю. Мне нравится, когда ветер в лицо, и ощущение, что в небе только ты. Свобода!

Магистр очень по-доброму улыбнулся.

— Да, ты действительно на нее похожа. И я уверен, где бы она ни была, она гордиться таким потомком. Не удивляйся, ты действительно ее родственница, хоть и дальняя. Вас разделяет куча поколений, но, видимо, ее страсть и любовь к полетам возродилась в тебе.

— А кто она? Вы ее знали близко? А как догадались, что я ее родственница?

— Так много вопросов! Знал очень близко. Я любил ее, но историю нашей, пожалуй, несчастной любви оставим на потом. Как я тебя узнал? Я долго присматривался, внешне ты на нее не похожа, а вот в небе... Стоило чуть прищурить глаза, чтобы не видеть твой цвет волос, как мне казалось, что летит моя Нинель, — он не смотрел на меня, он как будто всматривался в небо, в надежде увидеть ее там.

— Техника, стиль, сумасбродство. А сегодня, когда ты встала на ноги, я подумал, поседею, именно так она меня и дразнила. А кроме этого, я вот вчера не зря во дворце побывал. У меня там друг старинный по моей просьбе открыл книгу родов, и там я смог проследить и удостовериться, что ты ее наследница.

Я стояла ошарашенная. Нет, в каждой семье можно проследить линию наследования, ведь для нас это важно. Очень часто можно заранее понять, какой силой будет обладать потомок. Но только после войны многие рода начали свое существование заново. Потому что предыдущие были прерваны. Так вот, я смотрела, у нас нигде не значится никакая Нинель, а значит, можно предположить, что ее не стало во время войны.

— У тебя очень живая мимика. По твоему лицу можно быстро понять, о чем ты думаешь. Нинель погибла в той войне, погибла, защищая только рожденную дочь — Ириду.

А вот тут пришло понимание, именно Ирида, является наша основательница рода. Надо срочно рассказать об этом бабушке, пусть исправит в нашей книге.

— Я хочу тебя научить летать, так как летала Нинель. Если кто и способен вытворять все это в небе, то, пожалуй, только ты со своей метлой. — Метла, прижимающаяся все это время ко мне, чуть подалась вперед, ох и любит она быть в центре внимания.

Но меня сейчас интересовало не это:

— Кто отец Ириды? — мне кажется, я знала ответ на этот вопрос, но все же.

Магистр отвел глаза, не смотрел на меня, и молчал. Молчал, мне показалось так долго, а потом глухо ответил:

— Рождена она была от меня, но назвать себя ее отцом я не могу. Когда я вернулся с войны, моя девочка была уже взрослой, у нее уже была своя семья, и она не простила меня, что я ее бросил, что не смог защитить мать. Меня не было тогда в ее жизни, а после она не дала мне там и появиться. — Говорить ему было тяжело, слова как будто резали горло изнутри, но он продолжил.

— Я пообещал ей, что сам не буду искать встречи с ней и ее детьми, но время шло, мой дар, он же проклятье — бессмертие, был со мной. Я видел ее смерть, она ушла сама, когда поняла, что пора. Я еще следил за ее дочкой, моей внучкой. Потом, знаю, это трусость, но мне было так больно смотреть, как умирают те, которые должны были пережить нас с Нинель. — Да он долго держал это в себе.

— Мы ведь когда-то мечтали, что состаримся вместе, будем играть с внуками и правнуками. А теперь ее нет, и передо мной наше наследие, и я даже не могу вспомнить, какое ты по счету поколение. — Улыбка вышла такая жалкая, и явно с издевкой над собой, это жутко — пережить всех, кого любил.

— И я учу тебя, — он смог посмотреть мне в глаза, где давно и прочно были слезы, — в память о Нинель и об Ириде. Я обещаю, ты станешь королевой полетов, ты будешь летать лучше, чем она и я вместе взятые. Ведь так и должно быть, дети должны становиться лучше, чем родители. Я знаю, ты можешь меня ненавидеть, но я твой учитель и все равно не отступлюсь. — Он был решителен.

Я вытерла слезы и сквозь них улыбнулась:

— Э нет, деда, мама будет в восторге, теперь есть, кому за мной присмотреть и за меня краснеть даже в Академии. Да и ненавидеть тебя мне не за что, это прошлое, а вот наказание, походу, тебя все-таки настигло в моем лице. — Даже смех пробил, не повезло ему с родственничками. — Раньше можно было мечтать, что я выучусь и уйду, а теперь, куда я денусь, ты моя семья, а семья — это святое.

На мою тираду, он только улыбался. Ну, не могу я сказать прямо, что мне безумно жаль его Ириду и весь свой род, ведь у нас рядом мог быть такой чудесный наставник, да и так, я как представлю, что он и Ирида пережили...

— А знаете, у нас на книге рода, рукой Ириды сделана запись: 'Всегда помни, кто твоя семья. Отвернуться можно от того, кто заслужил, но не от родного. Отворачиваешься от семьи, значит, теряешь себя. Помни это. Научись прощать. Прощаю и люблю вас'. Сейчас я начинаю думать, что фраза 'прощаю и люблю вас' была не нам, ее потомкам, а вам, ее родителям.

Магистр стоял, смотрел на солнце и улыбался так задорно, как мальчишка, а по щекам скатилась две слезинки, которые он быстро смахнул.

Он ведь совсем один, все эти века, это же пытка временем.

— А думал, придется умолять о прощении моих девочек там, за чертой, а моя малышка все-таки простила старого дурака. А Нинель, с ней мы свидимся и чувствую, будет мне трепка, но это будет потом. А сейчас у меня есть внуча, которую нужно гонять. Так, сейчас вперед, есть, и отдыхать, вечером жду, — он постарался сказать это строго, но не вышло.

Я рассмеялась, и порывисто обняла его, а он шепнул 'Спасибо'. Да не за что, я-то, как раз ничего и не сделала, они сами. Наверно Ирида думала, что отец нарушит обещание и все-таки с кем-то поговорит, а там ему и прочтут слова, адресованные ему. Так и получилось, правда, времени прошло чуть-чуть больше, но лучше поздно, чем никогда.

Надо будет узнать у него подробности гибели Нинель — это история нашей семьи, а значит, мы, ее потомки, должны знать. Тот, кто не знает своей истории, не имеет будущего. Но это все потом, у нас будет время, сейчас ему надо насладиться моментом, что с плеч упал груз вины.

Промолчать и не рассказать все бабушке я не смогла. Она мне и сообщила, что мама с папой отправились в медовый месяц, так что связываться с ними бессмысленно:

— Они невменяемы, глаза шальные, переспрашивают по несколько раз, и все равно не понимают, что им говорят. Ну их, этих влюбленных, тебе передали, что любят и скучают. А больше с ними не о чем говорить. Вернутся, тогда и расскажу.

Я веселилась, бабушка хоть и возмущалась, но явно была счастлива за родителей, наконец, и они вместе. На мой рассказ о магистре Смерче только покивала, а потом проговорила:

— Вот интересно, а мы-то думали, что Ирида заповедала нам прощать своих родных, потому что дети — это еще та головная боль. А она, видимо, под конец примирилась со своей судьбой и простила отца, это здорово. От судьбы не убежишь, не перекроишь, она настигнет, и тебя, Ева, в том числе.

Последнюю реплику я не поняла, но бабушка, ни в какую не согласилась признаваться, о чем она. Пришлось закруглять разговор.

Ближе к обеду, ко мне в комнату постучали, сползла с кровати и пошла открывать, на пороге стоял мужчина в черном, присмотревшись, поняла, что он в костюме тени:

— Ева Ветрова, вас вызывают в управление. Пройдите, пожалуйста, со мной. На сборы у вас есть пять минут, я ожидаю, — с этими словами он чуть отошел, и стал по стойке смирно. Может, не живой он? А, нет, моргает иногда.

Моего ответа не требовалось, поэтому в комнату вернулась, переоделась, сняла домашнюю майку, надела парадно-выходную, шорты джинсовые надела на подтяжках, и волосы закрутила. Я готова.

— Малыш, я ушла. Когда вернусь, не знаю. Если до вечера не будет, начинай бить панику и высылай спасателей, — шутка вышла так себе, и Шуршик на нее только фыркнул, но выглядел взволновано.

— Если не вернешься, им всем несдобровать, я тебя везде найду и отовсюду вытащу.

Мой защитник, маленький рыцарь, хотя маленьким он уже и не был. За то время, как он у меня появился, он подрос, возмужал, и его форма, которой он по-прежнему придерживается, это его решение, а не необходимость. Говорит, пока его устраивает, ну а меня и подавно.

В пять минут я уложилась, вышла, закрыла дверь и посмотрела на своего сопровождающего. Он отмер, кивнул и открыл портал, в который мне следовало шагнуть. Ну, с ветерком.

* * *

Оказались мы в коридоре, где было темно и пусто, сопровождающий прошел несколько шагов и открыл дверь слева от меня.