Там тебя никто не ждёт

— И есть такой красивый, — мечтательно протянула клушка. — Госпоша есть так везти...

"Госпоша" поперхнулась.

— И так есть заботлив, — вздохнула Аглая, расчёсывая мне волосы. — Он, наверное, есть очень волноваться о вашей безо... безо... спасении и есть давать вам своего лучшего солдата.

"Лучший солдат" невозмутимо пялился в окно.

Я захохотала, дёрнулась и тут же взвыла от боли, когда костяной гребень запутался в волосах.

— Безопасность? Да неужели! — истерический смех забивал горло, мешал говорить. — Сам-то он где, этот красавчик? Это я волнуюсь! А он? Празднует!

Я смеялась, а Аглая хлопотала рядом с какими-то ароматическим солями, водой и пресловутым гребнем. Закончилось всё, когда я опрокинула кувшин — к счастью не на новую сорочку — и отправила клушку за вином.

И сразу настала блаженная тишина. Чёрный смотрел в окно, я цедила последний кубок. И скрип двери совершенно не вписывался в эту идиллию.

— Аглая, поставь вино и иди, — буркнула я, расплывшись в кресле и чувствуя себя выброшенной на берег медузой.

— Катрин, — вздохнул Эдвард, неожиданно возникая в поле зрения. — Тебе уже хватит. Пойдём, я помогу тебе лечь.

— А-а-а, — в упор глядя на него, протянула я. — Яви-и-ился! Ну как? Хорошо повеселился?

Эдвард снова терпеливо вздохнул и сделал попытку вытащить меня из кресла. А я от души влепила ему пощёчину. И, смотря в потемневшие от изумления глаза, закричала:

— Где ты был, а?! Оставил меня с этим... этим... этой стенкой?! А сам развлекался, да?! Развлекался?! Ты хоть представляешь, как я волновалась! А если бы тебя убили! Спаситель, ты посмотри! Добренький! Думаешь, состроил милосердного идиота — и всё, тебя теперь все полюбят? Не боишься удара в спину?! Ты что, не понима...

На этой яркой ноте мне закрыли рот рукой, всё-таки выдернули из объятий кресла и потащили к кровати. Я вырывалась, махала руками, ногами, вопила. Где-то на заднем плане слышалось кудахтанье Аглаи, гулкий невозмутимый голос Чёрного и вдруг р-р-раз... Всё стихло.

— Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности, Катрин, моя леди. Даже если ты будешь против, — выдохнул Эд мне в лицо. Эд, почему-то уже без рубашки. Эд...вард...

Кажется, я прошептала это, пытаясь в уплывающем сознании удержать его усталое лицо...

Всё-таки не стоило, наверное, столько пить. Не помню, кто первый начал: я ли потянулась к его губам или он? А главное, зачем? Скорее всего, я. Помню, он ещё шептал что-то вроде:

— Ты даже не представляешь, как нужна мне...

Ну, и так далее.

Это было так... волшебно, что ли? Так... волнующе? Дикое желание стать одним целом, слиться, не отпускать никогда... никогда... никогда...

Пока этот чудик не оторвался с всхлипом:

— Катрин, нет. Хватит.

Я тупо уставилась ему в глаза. То есть... он всё это не чувствует... и... ему... не... ему не понравилось?!

Эдвард слабо улыбнулся и нежно провёл пальцем по моим губам.

— Не так. Не сейчас, Катрин. Ты сама пожалеешь. Спи. Спи, котёнок.

Какой я тебе... ко...тё...нок...

* * *

Вставать безумно не хотелось. И, если бы не солнце, бьющее прямо в глаза, я бы всё-таки уткнулась носом в подушку и продолжила себе блаженно посапывать. Но яркий свет мешал — надо идти и задёргивать шторы.

Жмурясь, я попыталась сесть. Наверное, слишком резко — голова взорвалась болью. Йо-о-о, сколько же я вчера выпила. И по какому поводу?

Сознание помахало оттопыренным средним пальцем и работать отказалось. Мда... Наверное, что-то с девчонками отмечали...

Я потёрла глаза — до боли, до красных кругов — пару раз моргнула и нацелилась всё-таки закрыть окно... когда взгляд зацепился за золотистые локоны колечками... обнажённую грудь... руку рядом с моим бедром...

Эдвард! Пришлось прикусить губу, когда все, наконец, встало на свои места. Пила я вчера во славу этого идиота, штор на окнах нет и быть не может, зато есть занавеси балдахина и где-то тут должна быть такая кисточка, чтобы её дёрнуть и... в прошлый раз вся конструкция чуть не свалилась мне на голову, а Аглая долго кудахтала, причитая и выпутывая меня из занавесок.

Так... кувшин вина я вылакала, потом явился этот... чтоб его, спаситель. И мы... я...

Я задумчиво провела пальцем по губам, пережидая очередную порцию головной боли. Страшная вещь — похмелье...

"Ты сама пожалеешь".

Я стиснула зубы. Бли-и-ин, какого чёрта я вчера вообще... что на меня нашло?!

"...котёнок".

Котёнок? Я медленно повернулась к спящему юноше. Котёнок?! Он меня вчера в таком состоянии видел... Он меня вчера до такого состояния довёл! А сейчас — спит?!

Первый удар подушкой пришёлся по груди. Эд вскинулся, но второго удара — меткого, по голове — не избежал.

— Катрин?

— Спи-и-ишь? — протянула я по-русски. — А вот фиг тебе!

— Катрин, да что с тобой? — хриплым от сна голосом произнёс Эд, схватившись за свою подушку и выставляя её перед собой, как щит. — Что на тебя нашло?

Сейчас я тебе скажу, что на меня нашло! Сейчас я тебе всё...

— Ты меня вчера.., — стоп. Нельзя жаловаться на поцелуй. Это же я вчера... И вообще — забыли! — Ты меня вчера волноваться заставил! Вот!

— Катрин, ты можешь перестать говорить на этом странном языке? — попросил Эд, выглядывая из-за подушки. — Я его не понимаю.

Вместо ответа я врезала ему подушкой.

Как говорится, слово за слово и получил ёжик... Эд в долгу не остался и коварно подгрёб под себя ещё одну подушку. А потом сбил одеяло так, что получилось нечто вроде стены... укрепления, не знаю. В общем, не подкопаешься. И забивал меня чем попало оттуда. Пытался, точнее. Я обошлась одной подушкой — и куда эффективнее.

В общем, спустя полчаса мы, хохоча, катались по комнате, в воздухе летали перья, пыль и так ярко и красиво сверкало солнце...

— Катрин, ты чудо, — улыбаясь, произнёс Эдвард, утыкаясь носом мне в волосы. — А что случилось-то?

Я вздохнула. Сил злиться не осталось. По идее, ещё часок бы поспать...

— Ты оставил меня с каким-то ... духом и ушёл праздновать. И вообще, почему ты не послал этих горожан к чёрту? Они ещё позавчера не сильно-то нас любили.

— По-твоему, лучше было бы их за это убить? — серьёзно произнёс Эдвард, перекатываясь на бок и внимательно глядя на меня. — Не останавливать Проклятую армию, сжечь город, сотворить живых трупов? Так?

Я нахмурилась.

— Ну... Можно было просто обойти стороной. К тому же, мы на Изумрудные острова собирались...

Глаза юноши странно сверкнули.

— Изумрудные острова... Катрин, мне никогда не было так хорошо, как вчера. Всем всё время было плевать, что со мной, как я... Кроме Матушки Ганз, но это другое. А вчера — извини, я не знаю, как это объяснить — я сначала хотел распустить армию, но когда они провозгласили меня Освободителем, просто не смог...

Да, популярность — страшная вещь. Опьяняет. И уже ни на какие острова не хочется.

— Я всё равно не верю им, Эдвард! — вставила я. — Извини, но я слишком хорошо помню того хмыря, который мне в горло кинжалом тыкал.

Эд улыбнулся.

— Я тоже. Но тому — кстати, кто такой "хмырь"? — офицеру приказали. Я не хочу сжигать город только из-за десятка лордов, решивших, что они наши враги.

— Но власть именно у этих лордов, — заметила я. — Ты думаешь, что если у нас появилась Проклятая армия, мы в безопасности?

Улыбка Эда стала грустной.

— Нет. Поэтому ты будешь под охраной. Всегда. Извини, Катрин, но я слишком боюсь за тебя и...

— А я боюсь за тебя, — перебила я. — Почему ты без охраны?

Эд закрыл глаза и тяжело выдохнул.

— Так надо. Мне не будут верить, если я стану таскать с собой Проклятых. Пойми, Катрин, я могу о себе позаботиться. Лучше, чем ты.

Я прикусила губу. Что-то в этом было неправильным, но я не могла понять, что. Пока не могла.

— Поспи ещё немного, — добавил Эдвард, укрывая меня одеялом. — И не пей больше. И будь осторожна.

Я фыркнула.

— Спи сладко, котёнок, — шепнул Эд, неожиданно целуя меня в щёку.

— Не называй меня котёнком!

Этот... чудик только хихикнул и, схватив плащ, метнулся к двери — провожаемый моей подушкой.

* * *

Тёмная фигурка возвышалась у окна туманным сгустком — нереальная и неуместная в ярком солнечном свете.

Я подавила дрожь и желание натянуть на голову покрывало.

— Опять ты...

Ноль эмоций.

— С добрым утром, — вздохнула я, опуская ноги.

Бр, пол холодный! Тут тапочки вообще не предусмотрены? Я честно поискала их под кроватью и рядом, но тщетно. Ла-а-адно... ну а ванна где? Покои не мои, там ванна была в какой-то каморке слева от спальни. И такая печка ещё, коптила вечно. Та-а-ак... А, всё, нашла. Тут справа.

Хм. А воду где брать?

Я высунулась в комнату, глянула на замершую у окна фигуру.

— Эй! Ты не в курсе, где тут воду добывают?

Если Чёрный и был в курсе, то мне не сказал.

В общем, сидела я в полной задумчивости на краю лохани, которую тут ванной обзывают, поджимала босые ноги... пока не явилась Аглая.

Честное слово, я впервые обрадовалась ей, как родной! "Госпоша" госпожой, а с водой она быстро сориентировалась. Где-то спустя пол часика, отмокая в ванне и поглядывая в распахнутое окошко на синее-синее бездонное небо, я решила, что жить в этом Средневековье вполне можно. Но! Надо бы кое-как подкорректировать условия. А именно для полного счастья мне не хватает — и существенно — весьма нужных вещей: косметики и красивого наряда. Ещё бы, конечно, Интернет и Макдоналдс... Хотя... Я ткнула пальцем в живот. Да я вроде похудела? Эх, вот чего точно не хватает — зеркала! Убила бы за зеркало!

В окно время от времени залетал ветер, от воды поднимались струйки пара, душисто пахло травами. Я блаженствовала и снова чуть не уснула, не явись Аглая. М-м-м, как же хорошо, когда можно не волноваться за собственную жизнь и Эдварда! Кстати, где он сейчас?

Что делает Эд, Аглая не знала. Зато клушка сыпала изречениями Святой Алоизы о том, что необходимо делать благонравной девице.

За причёской и одеванием — я так и не научилась сама справляться с этими капустными одёжками — попыталась объяснить Аглае, что мне безумно нужна косметика. Клушка не понимала. Долго не понимала. Я вспомнила курс истории и стала разглагольствовать про бани. Ну, такие, известные — римские. Мда, Рима тут явно не было. Как и бань.

Откуда ж тогда латынь взялась?

Клушка ещё и заметила, что я моюсь слишком часто. И добавила про то, что это то ли грешно, то ли просто непринято — страшный у неё акцент, ничего не понятно. Я проигнорировала, спросила только, чем тут пользуются, чтобы казаться красивыми.

Аглая вызвалась принести всё необходимое. И, пока я пыталась справиться с обручем — симпатичным таким, навроде короны — куда-то убежала.

Я радостно предвкушала знакомство с настоящей растительной косметикой — ни чета нашим Лашам и Ив Роше.

И Аглая принесла... Нет, духи ничего такие. Стойкие наверняка. Души-и-истые, у меня сразу аллергия прорезалась. А вот помадой тут пользоваться, оказывается, большой грех! Очень большой! Ах, где я видела напомаженных красоток? В бор... Борделе?! А-а-ах!

Про подводку глаз вообще молчу. Она для варваров. Нечистых и греховных. Слушайте, я чего-то не понимаю или ещё почему не улавливаю связь между грехом и косметикой?

В общем, чтобы закрыть тему помады и подводки, я потянулась к чему-то вроде пудры. Без увлажняющего крема её, конечно, наносить — моветон, но Аглая притащила какую-то мазь для щёк. Сойдёт.

Аглая честно сообщила, что пудрой пользуются в основном женщины лёгкого поведения. Но если редко и мало, то можно. Спустя секунду, я поняла, почему "редко и мало" и почему в борделе проститутки так кошмарно выглядели. Стоило мне пожаловаться, что почему-то этот порошок какой-то жёсткий, клушка радостно сообщила — свинец.

Вах!

Где ты, моя любимица — пудра-"метеориты" от Герлен!

Так что пришлось довольствоваться собственной красотой.

В этом плане, конечно, тоже не всё было слава богу. Аглая причитала, что волосы у меня короткие, и в косы-то их не заплетёшь. Ну, хоть светлые...

Тоже мне, ценительница. А у нас это последний писк моды! И да, неровные — каскад потому что. Тоже писк. Наша мода хотя бы пищит. А ваша... ваша... вашей вообще нет!

Ну, здесь я переборщила чуток. Платья тут, оказывается, носили не все и не всякие. Аглая обмолвилась что-то по поводу портного, и я тут же вызвалась к нему пойти. Не то, чтобы мечтаю узнать, как тут шьют, но какая девушка не хочет обновки? Моя душа требовала шоппинга! Хоть в таком, зачаточном варианте.

— Госпоша! — причитала уже пожалевшая о том, что проболталась, Аглая. — Вам не есть хорошо ходить по улицам! Я приводить портного к вам!

Но, во-первых, до портного было недалеко. По московским меркам. Во-вторых, я в четырёх стенах совершенно засиделась. Серьёзно, любой бы устал. Тут комнаты, конечно, просторные, но такие низкие потолки и такие кривые пропорции — ни дать ни взять клетка.

Короче, пошли мы на "шоппинг" всем миром — я, Аглая и Чёрный. Ну куда ж я без "стенки". Аглая волновалась, что на улицах людно? Да вы что! Как корова языком слизнула — разбежались. А какой кипеш мы у портного подняли — мама не горюй. Старичок с ножницами и армией подмастерьев (си-и-импатичных) очень старался мне угодить. Ну, очень! Вертелся с тканями, зеркалами (точнее местным их подобием), иголками и нитками — в глазах рябило.

Что ж, душа хотела шоппинга — душа его получила. Правда, зайти в кафе после — отметить — не помешало бы. Но из подобных заведений тут имелись только трактиры, а от них меня после путешествия с Адрианой мутило. Ладно, Аглая, вон, устала. Да и я тоже. И вообще, что-то мы до вечера провозились. Или почти до ночи даже, судя по колоколу.

Не слушая упрёков клушки, я снова припрягла её к моим "водным процедурам".

А, когда, вдоволь насладившись ванной с травками, притащилась в спальню, Аглаи там почему-то не оказалось. Зато обнаружилась сидящая в кресле Адриана, гипнотизирующая невозмутимого Чёрного.

Однако услышав мой изумлённый вздох, ведьма быстро от изучения духа оторвалась и переключилась на меня.

— Ну здравствуй, девочка, — нехорошо улыбнулась леди, оглядывая меня с ног до головы.

— Здрасьте, — буркнула я, усаживаясь на кровать. — Не помню, когда я вас приглашала?

Ведьма нехорошо улыбнулась и очень спокойно отпила из кубка что-то пряное.

Я покосилась на Чёрного. Интересно, если я попрошу, он эту стерву выкинет? Вряд ли.

— Вам как помягче намекнуть, что дверь — там?

Адриана изящно вскинула брови и поставила кубок на столик.

И вдруг очень серьёзно произнесла:

— Сейчас ты замолчишь и успокоишься, милочка. И выслушаешь меня.

Странно, но под её пронзительным взглядом я не нашлась, что ответить.

* * *

Тирады не было — долго, минут пять. Я не заметила, как оказалась в кресле у камина и теперь почему-то ёжилась, не то от холода, не то от колючего взгляда этой... леди.

— Скажи мне, девочка, что ты собираешься делать? — соизволила, наконец, произнести Адриана.