Собственность государства

Мы продолжили сосредоточенно месить ногами серую пыль, сделав короткую остановку для того, чтобы достать из аптечек промаркированные красным шприцы и вколоть себе допинг. Содержимое шприцов — запрещенный препарат, за который спортсмены получают пожизненную дисквалификацию, а люди, хранящие его без лицензии — крупные штрафы. Нас этот запрет, ясное дело, не касается: на войнах нарушение правил — норма, а эстэошники ведут свою войну, в которой правил нет вообще. Скоро нам предстоит лицом к лицу встретиться со злом, которое порой одним своим видом заставляет седеть в считанные секунды даже очень храбрых людей, и мы должны быть в полной боеготовности.

Вскоре мы достигли первой развилки: начинается собственно городская канализация.

— Саша, а как мы узнаем, где точно находимся? — спросил Кай. — Я не думаю, что кто-то из нас знает этот лабиринт на память, а карт у нас, как назло, нет. Придется выглянуть и осмотреться.

— Проще. Когда я учую поблизости скопление всякой дряни... Тс-с-с! Назад!

Мы поспешно отошли обратно, за ближайший изгиб дренажного тоннеля, погасили фонари и надвинули на глаза приборы ночного видения.

Вскоре до моего слуха донеслись звуки грузных шагов пары десятков ног: нечто движется слева направо, перпендикулярно нашему пути. И если судить по тому, что я чувствую омерзение, глядя и на одиннадцать, и на час — это идет целая толпа... Или что-то очень длинное. Мне показалось, что я улавливаю в шагах некую систему, видимо, действительно единая сущность.

В полной тишине мы выждали минут десять: 'оно' не особо торопилось. За это время неизвестный противник успел только выйти за пределы моего восприятия, но вскоре после этого я расслышал звуки касания когтей и копыт к металлу, заскрежетала крышка люка, отодвигаемая в сторону, затем через добрых пятнадцать секунд она упала обратно с громким лязгом и некоторое время поскрипела, качаясь на краях отверстия. Итак, некое существо поднялось по скобяным ступеням наверх и затратило четверть минуты на то, чтобы пролезть через люк. Длинная, зараза! А еще характерно, что крышка все еще на своем месте. Значит, канализацией здешние 'горожане' пользуются нечасто. Что бы это могло значить?

Я сделал рукой жест 'за мной по-тихому' и двинулся вперед, но практически сразу учуял что-то еще впереди. Да что за...

Что немаловажно — от того перекрестка, где я стою, до следующего разветвления тоннеля — метров сто. И я чую что-то там и немного левее. Выходит, я чую его со ста метров?! Должно быть, это весьма сильная сущность.

Я обернулся — и мгновенно учуял что-то еще и сзади, в том тоннеле, откуда мы пришли. Вот это уже очень хреново: мы зажаты, судя по всему.

— Парни, отходим до изгиба. Одержимые спереди и сзади.

Драгутин сдавленно ругнулся.

— И что теперь?

— Хм... Ранцы на грудь, парни, и берегитесь летящих кирпичей. План такой: вы удерживаете оборону в этом изгибе. Не высовываясь ни вперед, ни назад, вы в безопасности, и не вздумайте бросать гранаты. Я пройду вперед и разведаю. Вы остаетесь здесь, чтобы идущий следом выродок не прошел.

— Один?! — выпучил глаза Рюиджи. — Саша, это очень плохая затея!

— Дружище, я точно знаю, что я делаю. Не забывай, я знаю, где выродок, а он не знает, где я. Ломанемся все вместе в любую сторону — нас подожмут сзади и мы окажемся в длинном коридоре под летящими с двух сторон кирпичами. Потому вы контролируете горбатого урода сзади, а я попытаюсь устроить диверсию спереди. Услышите стрельбу или выстрелы — с места не сдвигаться. Если мне понадобится подмога — я подам сигнал голосом. Всем все понятно?

— Давай хотя бы я с тобой пойду, — сказал Кай.

— Нет-нет. Мне нужна свобода маневра. Я вначале разведаю, есть ли обход. Все пучком будет, ты же знаешь, что эта дрянь не может устроить мне сюрприз. Скоро вернусь. И помните: пока нет крика — ни с места. Ни при каких обстоятельствах, если только не будете атакованы. Вацлав, ты командуешь, пока меня нет.

Я сбросил рюкзак, перехватил поудобнее 'кишкодер' и тихо двинулся к перекрестку. 'Взгляд' налево и направо — в коридорах чисто. Выглянув, я убедился, что так оно и есть. И если я сверну налево — возможно, мне удастся обойти того, кто устроил нам засаду впереди.

Интуиция не обманула: вначале я почувствовал сквозняк, а затем проход, изогнувшись, уперся в хлипкую каменную кладку, в щелях между камнями которой посвистывают воздушные потоки. За ней — наверняка параллельный проход, а сама кладка рассыплется от хорошего удара. Но стрелять пока рано — выдавать себя в мои намерения не входит. Так, в магазине у меня шрапнель, в стволе фугас. Не годится.

Я сменил магазин на 'слонобои', в ствол вложил патрон со стрелками. Ну, была не была. Шесть шагов назад — и вперед! Камер нет, посторонних глаз нет — можно выпустить на волю зверя, который томился в клетке долгие пять лет!

Налетев плечом на кладку, я без труда ее пробил, кувыркнулся в пыли и вскочил на ноги, окутываясь эфирным коконом. На меня уставились множеством глаз сразу две сущности, обе — непередаваемо мерзкие.

На полу возле меня — гротескная многоножка длиной метра три и весом, наверное, с тонну, покрытая крепким панцирем и глазами-стебельками. Значительно дальше, у поворота — достающий почти до потолка трехногий великан с несколькими руками и двумя головами: одна была человеческой когда-то, другая — лошадиной. Тоже Порча.

И я рванулся вперед с 'кишкодером' наперевес.

Многоножка занимала не весь проход, потому я пробежал рядом с ней. Когда до великана осталось метров сорок, я принялся стрелять. За две секунды я всадил в него все семь зарядов и практически добежал, намереваясь добавить клинком 'кишкодера', но увидел, что ему хватило: туша разворочена, одной головы нет, лошадиная болтается на лоскутах.

На скорости семьдесят с лишком в час я не смог бы вписаться в поворот под прямым углом, пришлось подпрыгнуть, спружинив обоими ногами о стену.

Я повернул голову вправо и встретился глазами с 'хозяином' обоих тварей.

Этим хозяином оказался весьма старый и к тому же очень целеустремленный одержимый. Обрывки формы на нем стали неузнаваемыми, но каска на голове старого образца, на шее все еще болтается цепочка с жетонами. Жетоны поржавели: стальные. Со стальных жетонов на алюминиевые последними перешли венгрочехи, и было это лет сорок назад. И, несмотря на такой стаж, одержимый все еще сохраняет относительно человеческий облик: глаз несколько и не все они на голове, рук три штуки, но ноги симметричные, уши на голове гротескно увеличены — и тоже симметрично. Одержимый много лет терпел отвратительную симметрию ради сохранения функциональности и боеспособности тела, надо отдать ему должное.

Но теперь он встретил противника, который ничем не уступает ему в целеустремленности.

Меня.

И я ринулся вперед.

Вот он окончательно разворачивается ко мне, 'держа' перед собой выломанный из стены кирпич и 'поднимая' с земли еще один. Нас разделяют сорок метров, и теперь я пробегу их не за две секунды, а еще быстрее.

В меня летит каменный кирпич. При весе килограмма полтора и скорости метров сто пятьдесят или двести в секунду его энергия может достигать пятнадцати-тридцати тысяч джоулей — все равно, что легкое орудие. Впрочем, от старого одержимого я иного и не ждал.

На бегу я чуть отклонился в сторону, кирпич со свистом пронесся мимо моего уха. Второй, запущенный мне в грудь с такой же силой и вдвое меньшего расстояния, я 'отклонил' в сторону и еще успел увидеть, как на том, что осталось от человеческого лица, появилось выражение удивления. Да-да, гребаная приблуда, я тоже умею играть в эти игры.

А затем я налетел на одержимого с выставленным вперед 'кишкодером'.

Он все-таки сумел слегка уклониться, и лезвие всего лишь распороло ему бок. Я проскочил мимо, следующие десять метров ушли у меня на то, чтобы затормозить. Развернулся, 'придержал' третий 'поднятый' им кирпич, чтобы он не смог направить его на меня, и снова бросился в атаку.

Одержимый попытался хлестнуть меня тонкими эфирными струнами, выпущенными из кончиков пальцев. Струны вспороли камень, но ничего не смогли поделать против защиты той же природы и рассыпались, ударившись о мой эфирный кокон. А вот одержимый не озаботился никакой защитой от обычной честной стали, и это сыграло с ним злую шутку.

Колющий-прикладом-рубящий-колющий! Тварь упала, а я продолжил наносить удары один за другим. Где-то после третьего одержимый перестал шевелиться, но я нашел в себе силы остановиться только после девятого или десятого: я бы еще раз двадцать ударил с радостью, но надо разобраться с многоножкой.

Выглянув из-за угла, я увидел, что существо как раз доползает к повороту, причем без особого рвения. Слишком тупое, оно так и не осознало, что пробежавший мимо якобы 'свой' оказался вовсе не другом 'хозяина' и что внезапное исчезновение 'хозяина' связано именно со мной. Как я и думал.

Не мудрствуя лукаво, я закатил под брюхо многоножке гранату и спрятался за угол.

Взрыв поставил окончательную точку в этом скоротечном бое.

И вот я стою посреди тоннеля и вдыхаю сладчайший аромат. Смесь запахов крови, пороха, тротила и горелой плоти — я вдыхаю его, я чувствую его на губах и языке, впитываю кожей.

Запах смерти.

Запах хаоса.

Запах свободы.

Ну вот и все, это финишная прямая. Сейчас я просто выберусь наружу, без труда отыщу, где находятся выжившие, и доберусь до них. И мне все равно, сколько там будет Порчи и одержимых: все, что попытается остановить меня, постигнет точно такая же участь, что и вот эту мерзость.

Я достал полный магазин и перезарядил 'кишкодер'. Прибор ночного видения где-то обронил — и хрен с ним, я и без него замечательно вижу. Ну, теперь вперед, остается рукой подать до цели, к которой я стремился долгие пять лет.

Я сделал два шага вперед... и остановился.

Мои парни.

Если по уму, то больше они мне не нужны, дальше я справлюсь и сам. Но... почему-то я не могу пойти вперед без оглядки и оставить их тут. В буквальном смысле не могу: что-то, выходящее за пределы моего понимания, удерживает мои ноги и не позволяет сделать еще один шаг. Моя стая следовала за своим вожаком четыре адских года, пройдя весь путь от самого начала и до последнего, пятого круга ада, и теперь я просто не в состоянии бросить их.

Кажется, теперь мне понятен смысл слов, сказанных одним стариком маленькому мальчику, которым я был когда-то давным-давно.

'Мы в ответе за тех, кого приручили'.

* * *

Я подошел к углу и крикнул:

— Эй, ребята, на-дворе-трава-на-траве-дрова!

— Сиськи Альмалексии! — завопил Кай. — Ты совсем на всю голову отбитый?! Что там происходит?!!

— Да уже ничего, — сказал я, выходя из-за поворота. — Зашел с тыла и дал прикурить. Одержимый не ждал.

— Саша, ты на себя-то посмотри, — выдохнул Бела.

Я посмотрел — форма заляпана красным и зеленым.

— А что такого? Потратил патроны на Порчу, с одержимым разбирался 'кишкодером'... Было бы странно, останься я чистым. Зато повеселился, как ни разу в жизни до этого.

— Иногда ты кажешься мне безумцем...

— А среди эстэошников бывают рационально мыслящие? — ухмыльнулся я. — Что там сзади?

— Ничего. Только Юджин пытался зеркальце выставить — так прилетел кирпич.

— Сейчас разберемся. Вольфганг, камеру доставай.

Он посмотрел за угол, изогнув провод с камерой на конце.

— Там он... метров двадцать. Держит перед собой в воздухе кирпич... В руках тоже что-то есть...

— Значит, собирается дать снайперский выстрел... ладно. Бела, подержи пока.

Я вручил ему 'кишкодер' и достал две осколочные гранаты.

— Парни, только предупреждаю: не пытайтесь никогда повторить то, что я сейчас сделаю. И на всякий случай уйдите за угол вперед.

— Он же задвинет ее тебе обратно, стоит слишком близко.

Я ухмыльнулся и демонстративно вынул чеку только из одной гранаты.

Итак, одержимый там и ждет с кирпичом наизготовку. Как только я швырну в него гранату — ему придется отвлечься немного, чтобы ее 'поймать', потому выстрела я могу не опасаться в первые мгновения, а потом ему будет уже не до стрельбы.

И я метнул гранату за угол по высокой траектории, выждал секунду, швырнул вторую, без чеки, и выглянул.

Как и предполагалось, одержимый сразу же 'перехватил' гранату и бросил ее обратно, не заметив, что это обманка. В этот момент в него полетела вторая, и тут он уже совсем упустил кирпич, позволив ему упасть. Вторая граната застыла метрах в пяти перед одержимым, на уровне головы, доля секунды — и...

Когда граната внезапно не 'бросилась' в мою сторону, у одержимого ушли драгоценные мгновения на то, чтобы осознать: я ее 'держу' точно так же, как это делают сами одержимые. Поняв, в какой ситуации оказался, мой противник приложил к гранате всю свою мощь, стремительно сминая мое сопротивление, и уже через секунду все точки были расставлены: против одержимого с громадным стажем у меня шансов нет, мой телекинез по сравнению с его — ничто. Он легко одолел меня и отнял контроль над гранатой, однако догорающий фитиль не оставил ему возможности воспользоваться своей победой.

Я поспешно убрался за угол, там рвануло. Выглядываю — все, готов. Лежит кучей бесформенной плоти. Не погиб на растяжке, но во второй раз избежать этой участи уже не удалось.

— Отпрыгал свое, паскуда, — прокомментировал я вслух и подобрал с земли неиспользованную гранату.

— Ты его обманул невзведенной гранатой, что ли? — удивился Кай.

— Нет, там в другом фокус. Не пытайся такое провернуть. Все, время не ждет, поднажмем, ребята. Нам осталось всего ничего.

— 'Всего лишь час до самых важных дел', — просвистел знакомую мелодию Рюиджи, — 'кому до ордена — ну а кому до вышки'.

Он даже не представляет себе, как близко попал.

Мы двинулись вперед по тоннелю. Пока вроде бы чисто.

— А канализация до собора дотянет или нет? — спросил Клемент.

— Должна, — ответил Вацлав. — Собор старый, и находился в центре тогдашнего города, по логике вещей. Это значит — канализация должны быть под ним в том числе, если только ее потом не засыпали при рытье котлованов и отстройке новых зданий.

Еще минут через десять тишину нарушил Ян:

— Как думаете, нас там уже ждут? Выродки, в смысле? Тут все очень сильно смахивало на засаду, заранее подготовленную.

— Маловероятно, — ответил я, — если только одержимые не способны общаться на расстоянии. Тогда все станет на свои места: кривоногий нас заметил случайно, сообщил другим — и один спустился вниз, нас поджидать. Но это чистая догадка, ранее приблуды не демонстрировали навыков дистанционного общения. Будь это так — вниз мог бы и не один спуститься, а тогда канализация точно стала бы мышеловкой для нас. Но пока я ничего не чую — ни впереди понизу, ни поверху.

— И это хороший знак, — добавил Вацлав. — Выжившие еще держатся, весь зверинец там, мы идем практически по пустой местности. И если их до сих пор не смяли — значит, враг не настолько силен. Есть шансы, что мы справимся.