— Не скажи, — отозвался другой, ловко выкатывая бутылки из-под лавки и опасливо поглядывая на Сати. — Добра всякого на улицах полно... Конечно, искать надо, работать! Вон Серега сегодня здоровенную железяку в кустах нашел! Только что. В пункт приема попер. Спасибо, девушка за буты....

Сати подскочила и вцепилась в бомжа мертвой хваткой.

— Сволочь! — орала она и трясла его с такой силой и яростью, которой в себе и не подозревала. — Я тебе говорила, что тебя убью?! Говорила? Все, пеняй на себя теперь! Кто железяку попер из кустов? Кто?

Бомж, перепугавшись окончательно, рухнул на землю, прикрывая голову руками.

— Где? — заорала Сати, изо всех сил пиная бомжа новыми ботинками. — Где этот Серега, куда он пошел?! Говори, мать твою!

Никита, потеряв дар речи, глядел на нее вытаращенными глазами.

— А-а-а-а! — голосил мужик, даже не пытаясь уклониться от бешеной девицы. — По голове не бей!

— Я тебе щас дам "по голове не бей"! Я тебя, сволочь... урод моральный!

Никита, наконец, опомнился и вскочил со скамейки. Он оттащил растрепавшуюся Сати и крепко ухватил за руки.

— Тихо! Тихо, сказал! Не хватало еще, чтоб менты твои вопли услышали! Успокойся!

И, увидев, что подельница медленно приходит в себя, отпустил ее и наклонился над пострадавшим бомжом.

— Слышь, мужик, где железка эта? Которую друган твой в кустах обнаружил? Ты лучше сразу скажи, а то эта психопатка тебя сейчас без наркоза кастирирует. Сам видишь, психическая она! Ручаться за нее я никак не могу!

Бомж сел, опасливо поглядывая на Сати. В глазах его застыл настоящий ужас.

— В пункте приема металлов... мы всегда туда сдаем... Да что же это?! Опасные психические по городу запросто ходют!

— В каком именно? — зловеще-спокойно продолжал допрос сисадмин. — Этих пунктов по всему городу тыща, не меньше.... Быстрей соображай, видишь, снова припадок у нее начинается! Сделает тебе харакири столовой ложкой и отвечать не будет... Справка у нее!

— Возле кафе "Чародейка"... там без документов принимают, — с готовностью раскололся бомж, испуганно косясь на Сати. — Ты им железо, они тебе деньги.

— Дешево отделался, мужик. Давай — ноги в руки и жми отсюда!

— Я знаю, где этот пункт! Это в подворотне, в красном доме! — Сати разом забыла про бомжа. — Никита, за мной!

Она бросилась к выходу из парка, сисадмин метнулся следом, на ходу шаря по карманам а поисках ключей от машины.

Через минуту белая "японка" взревела и сорвалась с места.

Парни в пунке приема металла оказались крепкими орешками.

— Какая железяка? — лениво поинтересовался один из них, крепкий малый с затейливой татуировкой на плече, поигрывая толстой серебряной цепью, зажатой в кулаке. — Никаких железяк сегодня не приносили.

— Точно, — так же спокойно отозвался другой, коротко стриженый в красной майке, открывающей накачанные мускулы. — Мы металлолом принимаем только по документам. От организаций. С частными лицами не работаем.

— Бомжара вам железку притащил, — пытался втолковать Никита, немного нервничая под пристальными немигающими взорами. — Длинную такую. Ржавую!

— Не было никаких бомжар, — стоял на своем первый, внимательно разглядывая сисадмина холодными глазами. — Для особо непонятливых уточняю, но только один раз. Не было.

Сати стояла рядом и натуральным образом дымилась от ярости и нетерпения. Увидев, что разговор затягивается, она подошла ближе и решительно отодвинула Никиту в сторону.

— Вот что, братья по разуму, — она похлопала по карманам пиджака и выудила красное служебное удостоверение.— Не хотите по-хорошему, будет вам по-плохому. Учтите, с прессой ссориться — себе дороже! Мне узнать о том, кто хозяин вашей лавки — раз плюнуть. И то, что вы железо по документам принимаете, мне по барабану. Бабушке своей сказки эти рассказывайте! По документам, ага... Я про вас такое напишу, мало не покажется! Имейте только в виду, что в УВД края нашу газету тоже читают! Изучают, можно сказать, внимательнейшим образом! Так что ждите в скором времени гостей, железные дровосеки... приедут к вам ребята в серой форме, на уши поставят. Уж я постараюсь!

"Дровосеки" переглянулись.

— Какая железяка нужна? — процедил один, сверля Сати ненавидящими глазами.

— Длинная такая... да ты закрома свои покажи, я ее узнаю! — заторопилась она, сгорая от нетерпения.

— Закрома, бля... шустрая какая... как хорек с клизмой... — пробурчал парень и скрылся за дверью, обитой стальными листами.

Сати с Никитой быстро переглянулись.

Через минуту дверь заскрежетала, появился "дровосек". Под мышкой он держал Странник.

— Эта, что ли?

— Эта, эта — выдохнула Сати и ухватила меч.— Точно, она! Наша железка! Все, забираем мы ее у вас! Национализируем!

Она передала клинок Никите, тот вцепился обеими руками, так, что пальцы побелели.

— Короче, мужики, мы вас не видели, вы нас тоже не знаете! — сказал он многозначительно.

Мужики глядели на них запоминающе, гоняя желваки. Сати внезапно почувствовала себя очень неуютно и заторопилась на улицу.

Оказавшись во дворе, они запихнули меч на заднее сиденье и прыгнули в машину. Ловко лавируя в потоке транспорта, Никита свернул с центральной улицы на Прибрежное шоссе и машина помчалась с такой скоростью, какую вряд ли можно было бы ожидать от "пожилой" японки.

Сперва мелькали за окном унылые однообразные районы, потом шоссе сделало поворот и открылся заросший высокой травой берег реки. Возле деревянного причала на мелкой волне качались моторные лодки и катера.

Внезапно, в который уже раз за этот чудовищно длинный и тяжелый день, Сати почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

— Останови машину! — успела приказать она. — Фигово мне что-то!

Никита тормознул, она вывалилась из салона на обочину, и ее сразу вывернуло.

— Фу-у-у... — проговорила Сати, достала платок, вытерла рот. В голове звенело. Она сделал несколько неуверенных шагов в сторону реки.

Хотелось лечь в траву и умереть. Так Сати и сделала: легла на траву и стала глядеть в небо, ожидая смерти. Сердце то замирало, то начинало колотиться в груди, норовя выпрыгнуть наружу, и тогда становилось больно дышать. Небо и облака медленно кружились то в одну сторону, то в другую. Можно было запросто соскользнуть с круглого бока земли и унестись в открытый космос.

Сати решила, что если сердце и дальше будет так скакать, то ждать старушку с косой придется недолго. К вечеру она непременно навестит.

Но вместо старушки с косой над Сати наклонился встревоженный Никита.

— Э! — сказал он. — Ты что расклеилась? Хочешь водички? Я в киоске купил, у них там холодильник.

Сати села, прижала ко лбу пластиковую ледяную бутылку.

— Господи, как мне хреново! — пробормотала она и с мольбой взглянула на небо. — Господи сделай так, чтобы это был сон! Просто сон! Просто кошмарный, ужасный сон и я сейчас проснусь и ничего этого не будет!

Сисадмин обеспокоенно смотрел на нее

— Давай я тебе на руки полью, — предложил он. — А ты умоешься. Легче будет.

Сати подставила руки, плеснула в лицо холодной водой и пузырьки газа зашипели на коже. Легче не стало. Руки противно дрожали. Она снова легла и закрыла глаза. Вечернее солнце ласкало землю, вокруг было спокойно и мирно

— Как ты думаешь, когда они покражу обнаружат? — спросила Сати.— Музейщики наши?

Он задумался.

— Хрен его знает. Когда разберут весь сундук... тот, что им строители сдали. А может, раньше. Но обнаружат, это точно. Видела, как твой экс в эту железяку вцепился?

— Отстань от меня с эксом. — сказала она, не открывая глаз. — Это было давно.

— Это было весной, — уточнил Никита.

— Да пошел ты... — вяло отреагировала Сати. — Пролетарий офисный... Отстань. Просто забудь. Короче, они спохватятся. И начнут искать. И не найдут Потом вспомнят, кто у них бывал чаще всех. Уборщица на меня донесет, как пить дать! Опишет меня. Свяжут два этих факта: мой приход на конференцию и пропажу меча... Свяжут, как ты думаешь? Во всех детективах...

— А твой экс тебя не прикроет?

— Ты опять про экса! — рассердилась Сати. — Сколько уже можно! Просила же! Чтобы он меня прикрыл, надо ему обо всем рассказать! А что я ему скажу?! Что по городу маг бродит, а в музее зачарованный меч объявился? Так? Тебе самому-то не смешно?

Никита подумал.

— Вообще-то нет, — признался он.

— Ну вот. Мне — тоже. А Костя подумает, что я окончательно с катушек съехала! Городская сумасшедшая, понимаешь?

Она вздохнула и открыла глаза.

— Нет, Никита. Это я только тебе могу рассказать, но уж никак не эксу.

— Эксу-шмексу... Что делать будем, если нас заметут?

— Будем отпираться, — мрачно сказала она, глядя в небо. Через весь небосвод протянулся белый след от самолета.

— А если нас проверят этим... как его? Детектором лжи?

Сати оживилась и села по-турецки, скрестив ноги. К дорогому твидовому пиджаку пристали сухие травинки.

— Слушай, я проходила как-то обследование на детекторе лжи! Представляешь? У нас в городе есть частное детективное агентство! Бывшие менты и ФСБ-шники держат. Они раскрытием коммерческих преступлений занимаются, ну, там банки, фирмы крупные. Понятное дело, они себя не афишируют, у них и так заказов — выше крыши. И вот, они в прошлом году выписали себе такой аппаратик.. детектор лжи. Полиграф, называется. И специалиста, работать на нем. Такой мужик! Ну, такой мужик!

Никита заржал.

— Красивый?

— Умный! Это главное. И вот, я про этот полиграф писала. Это такая штука, вроде ноутбука. Садишься, значит, на тебя цепляют всякие датчики... мне на пальцы цепляли... Потом задают вопросы, ты отвечаешь, а на экране выводится кривая линия, типа кардиограммы. И чуть ты соврешь, самописцы — раз! И фиксируют это.

Сисадмин помрачнел

— А обмануть детектор лжи можно?

— Вряд ли. Хотя мужик этот... ну, полиграфист, говорил, что в принципе можно себя натренировать, но это ж надо специальную подготовку пройти! А мы не успеем уже!

— Расколют нас.

— В два счета, — согласилась Сати и снова улеглась на траву. Над рекой перекликались чайки.

— Сначала, Никита, нас в Сизо поместят, — задумчиво сказала она, разглядывая небо. — В следственный изолятор. Я там была как-то.

— Да ты где только не была, — недовольно пробурчал тот.

— Во-во. Ты меня слушай, я плохому не научу. Короче, Сизо. Следственный изолятор. Ну, знаешь, тот, что возле трамвайной линии. Трамвай номер семь.

— Ты-то туда как попала?

— Мужик один письмо мне оттуда написал. Им газеты, оказывается, доставляют, он заметку мою прочитал и написал, так, мол, и так, все у нас хорошо, замечательно мы тут сидим, читать только нечего. Скучно. Мы в редакции тогда акцию организовали "Книги в тюрьму", что ли... Не помню уже. Нам городские библиотеки списанные книжки грузовиками привозили. Теперь, думаю, можно лет десять в Сизо отсидеть и не соскучиться, вот, сколько мы книг им отправили! Я туда их и возила.

— И как?

— Страшно там. Дверь стальная, вот такой толщины! Окна в корпусах все заколочены. Коридоры узкие, потолки низкие. У нас ведь тюрьма старая, ей полтораста лет уже. Камеры маленькие. У меня клаустрофобия сразу началась: кажется, что дышать нечем. Воздуха нет.

— Ничего, привыкнет твоя клаустрофобия, — хмыкнул Никита.— Посидим там месячишко...

— Месячишком не отделаешься! Люди по несколько лет сидят, все суда ждут! Вот и мы с тобой... Кстати, я там видела камеру, в которой по преданию, сидел маньчжурский император!

— За что?

— Что?

— За что сидел, спрашиваю? Тоже попер что-нибудь?

— Не знаю. Может и попер, я не спросила. Не до того как-то было. Неприятно очень там, Никита. Не по себе. И капустой пахнет противно. И лица у всех такие... знаешь, как тесто непропеченное... они ж солнца не видят годами... Начальник тюрьмы с овчаркой ходит. Гриф зовут.

— Начальника?

— Собаку, балда!

Они помолчали. По небу плыли нежные белые облачка, позолоченные вечерним солнцем.

— Потом, значит, этапом нас на зону отправят, — продолжала Сати. — Это уже после суда произойдет. Про этап ничего тебе сказать не могу, не ходила. Но, думаю, что ничего хорошего. А вот в зоне я была: очерк писала.

Никита снова хмыкнул, кусая травинку и щурясь на солнце.

— Хорошо бы нас на своей зоне оставили, — размечталась Сати. — Здесь, недалеко от города есть. "Тройка" — это женская зона, а "девятка" — мужская. Рядом бы были! И жене твоей близко ездить, навещать тебя. Пусть она мне сгущенку привозит, ладно?

Никита не выдержал и захохотал.

— Смешно тебе? Ну-ну... — Сати перевела задумчивый взгляд на реку. — Интересно, до того, как нас посадят, мы успеем зарплату получить или нет? — неожиданно спросила она.

— Зачем тебе деньги в тюрьме?

— Ну, не скажи, — рассудительно проговорила подельница. — Я буду просить, чтоб мне гламурные журналы покупали! В камере-то скучно. Хотя...Знакомые у меня в тюрьме есть: начальник Сизо, главный психолог, опять же... я с ней интервью делала как-то... попрошу, они купят. Вообще, я хотела на эту зарплату сделать татуаж на веках, но уж ладно...

— Татуаж? — удивился сисадмин. — Это еще зачем?

Сати снова села.

— Чтоб глаза были выразительные! На ночь же умываешься, макияж смываешь. И утром того... видок не тот! А если сделать татуаж, то как бы всегда на глазах подводка. И вот, представь, я просыпаюсь утром, с подведенными глазами и сразу же начинаю выразительно таращиться на любимого мужчину!

Никита ухмыльнулся.

— Откуда у тебя любимый мужчина? Небось, опять решила закрутить с красавцем из музея?

— Не, с этим из музея — все. Особенно, когда он узнает, что мы их обворовали... Это я так, гипотетически.

— А я тебе практически скажу, — лениво произнес сисадмин. — В ближайшие три года на мужиков тебе выразительно таращиться не придется. Разве что на соседок по камере.

— Это точно, — упавшим голосом согласилась Сати. — А как ты думаешь, мы сможем с тобой переписываться? Чтобы поддерживать друг друга морально?

— По трубе перестукиваться будем, — сурово сказал Никита, поднимаясь. — Азбуку Морзе знаешь?

— Нет...

— Учи!

Белая "японка" медленно вползла во двор редакции и остановилась. Возле Управления железной дороги, у мусорных баков крутилась пестрая собака, боязливо поглядывая на неопрятного бродягу в серых замызганных штанах и шлепанцах на босу ногу. Недовольно нахмурив кустистые брови, он сосредоточенно изучал содержимое полиэтиленового пакета. Сати глянула мельком — человек показался ей смутно знакомым

— Чего мы сюда притащились под конец рабочего дня? — недовольно бубнил Никита.

— Ну, снова началось! — Сати вылезла из машины и с размаху хлопнула дверцей.

— Сколько раз говорил: не хлопай так! — заорал сисадмин. — Не в "Волге"! Блин, отвалится же дверца нафиг! Она и так один раз уже...

Сати, игнорируя вопли приятеля, обошла машину и наклонилась к окну водителя.

— Никита, мы же обо всем договорились. Надо этот мечуган схоронить где-то, ну, пока мы бомжа не нашли. Мага, то есть. Дома я такую опасную вещь хранить не буду. Я с ним боюсь один на один оставаться. К тебе домой — сам понимаешь... тоже не вариант. Выход один — на работе его спрятать.