Невеста по завещанию

Пещера появилась как-то резко, вдруг, словно из ниоткуда. Мы обогнули очередной выступ — и вот, перед нами зияет темнотой проход. От неожиданности я остановилась, но меня бесцеремонно подтолкнули в спину, и пришлось войти внутрь вслед за рыжебородым.

В отличие от остальных, эта пещера была действительно просторной. Неровный потолок местами высокий, местами не слишком, но всё равно, пригнув голову, можно стоять. Сначала я подумала, что здесь поработали люди, но потом поняла, что навряд ли, вернее всего, пещера всё же естественного происхождения. А вот к внутреннему убранству человек безусловно руку приложил. К стене — по внешнему виду казалось, что на ощупь она должна быть шероховатой — были прикреплены горящие факелы, на земле лежало обструганное сверху бревно, по-видимому, заменявшее скамью, а в глубине пещеры стояли многочисленные кувшины, чаши и мешки с неизвестным содержимым. Но главным, что притягивало взгляд, было высокое узкое ложе, серое с вкраплениями красного, вероятно, сработанное из изначально находившегося в пещере камня и неприятно похожее на алтарь.

Человека, склонившегося над одним из кувшинов, разглядеть в полутьме не удалось.

— Привезли? — спросил он, пересыпая из одного кувшина в другой какой-то порошок.

Поворачиваться к нам не спешил, тщательно отмерял нужную порцию.

— Насилу дотащили, — проворчал рыжебородый. — Добираться сюда, я вам скажу...

Он эмоционально махнул рукой.

— За то и деньги получаете.

Наниматель говорил спокойно, почти весело. До жалоб похитителей ему никакого дела явно не было.

— Что с ней теперь делать-то? — спросил долговязый.

Наниматель дважды махнул рукой в сторону "алтаря", по-прежнему не отрывая взгляда от струйки порошка, тянувшейся от одного узкого горлышка к другому. Необходимость всё разъяснять своим подчинённым явно его раздражала.

Только теперь я разглядела приготовленные на алтаре верёвки. Казалась, я уже была запугана до смерти, но нет, теперь испугалась намного сильнее. И потому пыталась отбиваться всеми силами, но эти двое всё равно дотащили меня до алтаря. Я перестала сопротивляться лишь после того, как мои руки привязали к возвышавшимся с двух сторон от него столбам, а ноги перехватили крепким кожаным ремнём. Рыжебородый и долговязый отошли от меня подальше; я мстительно подумала, что синяков у них обоих всё-таки прибавится.

— Теперь покараульте снаружи.

Наниматель, наконец, распрямил спину. Мои похитители вышли из пещеры без лишних вопросов и, кажется, без малейших сожалений. Я понимала, что больше их уже не увижу, но не могу сказать, чтобы это обстоятельство сильно меня расстраивало. Поводов для сожаления было достаточно без этого.

Я изо всей силы дёрнула руками. Верёвки держали крепко. Руки при этом оказывались изогнуты, так что кисти опускались ладонями вниз. А непосредственно под запястьями стояли глубокие чаши, в которых уже подрагивала какая-то жидкость. На первый взгляд она казалась фиолетовой, но, впрочем, в свете факелов можно было и ошибиться. Да и другое было важнее. Значение имел цвет той жидкости, которой предстояло окончательно заполнить чаши. И я догадывалась, каким он должен был быть.

Я перевела взгляд на единственного человека, оставшегося вместе со мной в пещере. Нет, он не производил впечатление злодея. Нормальное лицо, не злое, не дикое, не мрачное. Дамиан мрачнее. Не отталкивающее, но и не сияющее обаянием. Рост не низкий и не высокий, скорее средний. И по комплекции мужчина был не толстым и не худым. А опять-таки средним. Он и казался мне сейчас эдаким усреднённым человеком. Не личностью, а всей человеческой расой, напоследок сведённой в единый образ. Вот ведь забавно: в страшных сказках вампиры — это существа с особенными свойствами, которые могут пить кровь обычных людей. В моей жизни всё было наоборот, и куда как страшнее. Ибо рядом со мной все люди — вампиры. А вот кровь им подходит только особенная. Моя.

— Кто вы такой? — спросила я.

Шея болела, устав держать голову приподнятой в то время, как всё тело лежало на камне.

Мужчина передёрнул плечом.

— Это не имеет значения. Можете звать меня доктор Крэйтон.

Доктор. Опять. Ненавижу лекарей! Хотя, наверное, это и глупо. Лекарство ненавидит лекарей. А кто я в сущности есть, как не ходячее лекарство? К которому боги зачем-то, не иначе, шутки ради, приделали тело, и душу, и способность чувствовать боль... Я сжала зубы.

Крэйтон поднёс кувшин к чаше, стоявшей под моей правой рукой, и вылил в неё какую-то жидкость, на сей раз зеленоватую. Послышалось шипение, в ноздри ударил резкий, чуть сладковатый запах, а рука ощутила тепло поднимающегося кверху пара. Лекарь неспешно обошёл алтарь, и то же самое повторилось с другой стороны.

— Вы смертельно больны? — спросила я, снова поднимая голову.

Шея совсем сильно болит. Неужели у меня такая тяжёлая голова? И что за глупые мысли лезут в эту самую голову напоследок? Не иначе я начинаю сходить с ума; в моём положении это и не мудрено.

— О нет, — покачал головой Крэйтон. — Я совершенно здоров, насколько вообще может быть здоров человек моего возраста.

Какой у него возраст? Сорок? Пятьдесят? Не пойму. Средний. Всё среднее. Средний возраст, средний человек...

— Значит, болен кто-то из близких вам людей?

Настойчиво пытаюсь докопаться до правды. Не знаю, зачем. Может быть, просто потому, что надо же цепляться хотя бы за что-то в этой жизни, после того, как всё, что у меня было, уже осталось позади. Вернее, внизу, там, на равнине, где тропинки не уходят в высоту и не петляют по краю пропасти.

— У меня нет близких людей.

Эти слова произнесены без малейшего сожаления. Не сетование, просто констатация факта.

— Тогда зачем вам всё это нужно? — воскликнула я, действительно недоумевая.

— Я действую не из личных интересов. — Сказано, кажется, не без гордости. Возможно, даже с самолюбованием. — Скорее из общественных.

— Какой обществу интерес в моей смерти?

Я хмурюсь, искренне пытаясь понять, найти хоть какую-то логику в разворачивающемся вокруг меня бреде. И, кажется, нахожу.

— Вам кто-то заплатил, да? Какой-то богатый человек умирает, и заплатил за то, чтобы вы принесли ему мою кровь?

Он криво ухмыльнулся.

— В некотором смысле можно сказать и так. Но только в некотором.

Мне не до того, чтобы разбираться в нюансах.

— Послушайте, мы ведь можем договориться. — Я снова приподнимаю голову. — Сколько вам заплатил тот человек? Вы знаете, что я — виконтесса? Уверена, я смогу дать вам больше. Вернее не я, а мой муж. Если вы оставите меня в живых, он заплатит столько, сколько вы скажете.

Не слишком ли я тороплюсь с подобными обещаниями? Заплатит ли? Так-таки сколько угодно? За жену, на которой он никогда не хотел жениться? За девчонку, с которой хлопот не оберёшься? За женщину, с которой ему неприятно даже находиться в одной кровати? Впрочем, сейчас всё это не имеет особого значения. Главное — отсрочка. Чтобы мне развязали руки. Чтобы сняли с этого проклятого алтаря. А дальше у меня появится время на то, чтобы подумать и найти выход. Или как минимум попытаться его найти.

— Всё не так просто, как вы думаете, — поморщился Крэйтон. — И дело не в деньгах... Вернее, не только в них. Да, деньги имеют значение, и вряд ли ваш муж смог бы дать мне столько, на сколько я рассчитываю. Но кроме денег есть, как я уже говорил, общественный интерес. Продвижение науки, даже скачок. Спасение жизней.

— Жизней? У вас что, несколько больных?

— У меня вообще нет определённых больных — сейчас, — покачал головой лекарь. — Я собираюсь извлечь вашу кровь, чтобы с её помощью лечить людей впоследствии.

— Но у вас ничего не получится! — воскликнула я, всей душой цепляясь за надежду, что он просто не в курсе подробностей, и мне удастся его переубедить. — Мою кровь нельзя использовать по прошествии времени. Она ценна до тех пор, пока течёт по моим жилам, и сразу после этого. Потом же её ценность быстро теряется. Пройдёт четверть часа — и это будет самая обыкновенная кровь. Вы никого не сможете исцелить с её помощью! Ну, разве что вампира.

По глазам Крэйтона я ясно вижу: мне не удалось его убедить. Но, кажется, он даже доволен, что я затронула эту тему.

— Совершенно верно, — кивает он. — Именно так все и считают. И это приводит к массе неудобств, даже если человека с вашим видом крови удаётся найти, — а это большая редкость, один случай на тысячи. И именно в этом и заключается моё открытие. Я нашёл способ сохранить действие вашей крови на долгое время. Если хотите, законсервировать. В этих сосудах, — он кивнул на алтарь, но я поняла: речь идёт о тех чашах, над которыми зафиксированы мои запястья, — находится жидкость, которая, смешавшись с вашей кровью, впитает в себя её свойства, а также поспособствует их продолжительному сохранению. Точный срок мне неизвестен — от нескольких месяцев до нескольких лет. Но, так или иначе, это большое достижение. Таким образом я получу не только эффект консервации, но и куда большее количество лечебной жидкости, чем если бы извлёк только вашу кровь саму по себе. Конечно, концентрация целительных веществ в такой жидкости будет немного ниже, чем в Живой Крови. Но тем не менее этого будет достаточно, чтобы исцелить сотни людей от лёгких болезней. Или около десяти человек — от заболеваний неизлечимых.

Я судорожно сглотнула. Надежда ускользала сквозь затекшие пальцы и тонула прямо там, в фиолетовой жидкости. Или она теперь стала зелёной? Десяток богатых отчаявшихся людей, готовых отдать за возможность жить всё своё состояние? Против такого куша мне действительно нечего противопоставить, независимо от того, на что был бы готов ради меня Дамиан. В висках застучала кровь. А Крэйтон уже извлёк откуда-то отвратительного вида нож и аккуратными, профессиональными движениями протирал его какой-то жидкостью. Не иначе для дезинфекции, чтобы я ничем не могла заразиться. Точнее сказать, чтобы моя кровь, не приведи боги, не испортилась.

— Отпустите меня, пожалуйста. — Я прекрасно осознавала, насколько нелепо и бессмысленно звучат эти слова, но не сказать их всё равно не могла. — Как вы не понимаете, так же нельзя. Я же живой человек. В моих жилах — кровь, а не какая-нибудь руда, которую можно вот так просто взять — и выкопать!

Мои слова не произвели на него никакого впечатления, да, конечно, и не должны были.

— Земля тоже живая, — развёл руками лекарь. — Ей тоже может быть больно, когда из неё извлекают полезные ископаемые. Она может пострадать. Пересыхают реки, умирает растительность, гибнут животные. Но люди всё равно добывали, добывают и будут добывать из её недр то, что им нужно. Такова человеческая природа, таковы законы мироздания.

Человеческая природа... И вправду, вампиры... Я смотрела на скрупулёзно протирающего лезвие Крэйтона, а видела почему-то Эдмонда. Он неловко улыбался, заглядывал в глаза с извиняющимся видом и говорил: "Есть девушка, которую я люблю". Не глупо ли предаваться воспоминаниям в последние минуты жизни, секунды даже? Но в сознании снова всплыло отчётливое и неумолимое: так правильно. Так и должно быть. Я одна. Я никому не нужна. Им всем нужна только моя кровь. И кому какое дело до того, что мне не хочется умирать? Законы мироздания куда как важнее. Десяток жизней. Любимая девушка. Родные и близкие. Прорыв в науке. А Крэйтон подошёл совсем близко.

Я отвернула от него голову и закрыла слезящиеся глаза, не в силах отстраниться как-нибудь иначе. Я была неправа насчёт секунд. Смерть не придёт мгновенно. Жизнь будет выходить из меня капля за каплей, в ужасающе буквальном смысле слова. Кровь будет вытекать, а я — постепенно слабеть, понимая, что в какой-то момент ослабну окончательно и тогда просто исчезну. Усну? Потеряю сознание? Какая разница?

Я всё-таки не удержалась, открыла глаза, чтобы увидеть, как лезвие хирургического ножа сверкнуло, опускаясь под левую руку, чтобы впоследствии, поднявшись чуть выше, перерезать вену на запястье. А потом чьи-то пальцы перехватили запястье самого Крэйтона и сжали с такой силой, что нож выпал из его руки. Дамиан рывком развернул лекаря к себе лицом и отшвырнул в сторону с такой силой, что тот ударился головой о стену пещеры и сполз на землю. Выглядел Дамиан непривычно: одежда помята и перепачкана, рукава засучены, на рубашке подозрительного цвета пятно, а лицо такое злое, что впору было бы испугаться и мне. Вот только пугаться ещё сильнее я уже не способна. Да и не напугает меня Дамиан после всего, что мне довелось пережить, даже если склонится над моей шеей и сверкнёт ослепительно-белыми клыками. Уж лучше пусть он мою кровь выпьет, чем кто-то ещё.

Между тем клыков Дамиан не обнажал, зато отлетевшего в сторону Крэйтона нагнал быстро, ударил лекаря сапогом по рёбрам, прежде чем тот успел подняться, а затем запрокинул ему голову, взявшись за волосы. Но Крэйтон уже закатил глаза. Оставив его валяться на полу без сознания, Дамиан поспешил обратно ко мне.

— Тише, девочка, — сказал он, извлекая из ножен кинжал и перерезая стягивавший мои ноги ремень. — Сейчас.

Он зло пнул ногой стоявшую справа от меня чашу. Сосуд опрокинулся, жидкость, показавшаяся мне теперь чёрной, потекла по полу пещеры. Дамиан перерезал веревку, удерживавшую мою правую руку. Обходить алтарь не стал, просто перегнулся, перерезая вторую. И помог мне сесть, осторожно поддерживая спину.

— Цела?

Он вглядывался мне в глаза, так, словно определить, цела я или нет, можно было исключительно по ним. Я вцепилась в его локоть, хоть это и заставляло мою собственную затекшую руку в очередной раз отозваться острой болью.

— Кажется. — Я улыбнулась сквозь слёзы; впрочем, скорее это был истеричный смешок.

— Ш-ш-ш. — Дамиан очень мягко высвободил руку и принялся осторожно перерезать верёвки, которые по-прежнему были обмотаны вокруг моих запястий. — Сейчас я тебя отсюда заберу.

— Их тут трое, — взволнованно сказала я. — Снаружи было двое и этот...

— Тех двоих уже нет, — успокаивающим тоном ответил Дамиан. — А этот — тоже труп, — добавил он, резко оборачиваясь к поднявшемуся и шагнувшему в нашу сторону лекарю.

Кинжал вернулся обратно в ножны. Вместо него из других ножен выскользнул куда более внушительный меч. Внушительности ему добавлял тот факт, что свежая кровь, перепачкавшая клинок, ещё не успела высохнуть.

— Лучше брось эту игрушку и не дразни меня, — посоветовал он, кивая на второй нож, обнаружившийся в руке у Крэйтона.

На сей раз не хирургический, а скорее охотничий. Лекарь облизал губы, поглядел на окровавленный меч Дамиана, правильно оценил свои силы и разжал пальцы. Нож упал на пол.

— Как вам удалось найти это место? — спросил Крэйтон, глядя на Дамиана скорее подозрительно, нежели испуганно.

По-моему, он ещё не до конца осознал, что весь его грандиозный план провалился, да и шансы выжить близки к нулевым.

— Тебе интересно, да? — презрительно отозвался Дамиан. — Ладно, будем считать это последним желанием приговорённого. Ты даже не счёл нужным проверить, чью жену похищаешь.