— Ой, я в азарте вытаскивания рыбы совсем забыла сказать. Текст я прочла раза три, а так как у меня есть пунктик, практически сто процентная фотографическая память, то воспроизвести смогу его полностью, когда угодно. Поняла не всё, хотелось бы некоторые пункты прояснить.
— Нам с тобой, одинаково и очень сильно повезло в жизни — у меня практически такой же "пунктик" есть. И, по идее, так двум рядом находящимся людям, везти не может. А есть! Прояснение непонятого тобою терпит, может всё это, обсудим вечером, перед сном?
— Конечно, это не к спеху, тем более ты сказала, что риск остаться тут надолго очень большой. С предложением полностью согласна, теперь нужно будет обсудить, как это моё согласие довести до этих "устроителей". Кстати, а почему ты так их называешь — "Шутники-устроители"?
— Почему? Просто вчера я считала, почти целый день, что это со мной так кто-то пошутил. Вот откуда "шутники". А когда до меня дошло, после моих измышлизмов, что это всё вокруг специально создали, то вышли уже "устроители". Согласна с такой интерпретацией этих событий, если говорить умными словами?
— А у меня варианты есть? По-видимому — нет. Значит, соглашаюсь, всё одно, другого объяснения всему произошедшему не предвидится. Что будем делать после еды? Какие-то планы есть у тебя?
Так, для меня самой незаметно, за сутки стала я Старшей, главой социальной группы, или сообщества, анклава, как потом стали все говорить.
— Некоторые намётки действий есть: надо пройтись вдоль всего побережья, но теперь в дальнюю от нас сторону, вокруг острова, потому что в эту, ближнюю, я уже с утра ходила. Разведать всё и узнать, нет ли там чего полезного для нас. Принимается?
— Ксю, ты неправа! Твоё дело — отдать приказ, а мне — ну или пока нам, выполнять его. Ты — мой Командир, и твоё слово — закон.
Так меня ошарашили её слова, что с полчаса не знала, что же правильно ответить. Видно, служба у Влады была не проста, отбыванием времени не ограничились её командиры, или в ещё раньше, в семье, или уже они привили понятие старшего, или начальника, командира. Вот только не знаю, как мне на это реагировать, что-то начальствовать мне не хочется, от слова — совершенно...
Уже час топаем вдоль берега, и ничего полезного, брошенного или выкинутого волнами не увидели. Песок, камни, скалы — и на берегу, и в море, где они тянутся на сто-двести метров от берега. Много местных устриц в воде, и на краю прибоя, попадаются выброшенные волнами маленькие осьминожки. Нужно будет на обратной дороге собрать ещё живых, и завялить над костром.
Забыла сказать — большого тунца порезали-таки на куски. Правда, с большим трудом — маловато силёнок оказалось, да и ножи коротковаты. Пока готовили и ели, эти куски в морской воде подсолились, и мы подвесили их на ветки ближайшего к костру куста. К ночи должно быть уже готово. Как придем, снимем пробу.
По пути задала вопрос Владе: что в её чемоданчике и рюкзаке? С ее ответа я и прибалдела:
— Чемоданчик — это германский аналог нашего "желтого чемоданчика" Скорой помощи, только намного лучше и продвинутый. А рюкзак — его же армейский вариант, только заточенный на оказание помощи раненым. Я ведь и спешила в блиндаж, к одному со средней тяжестью ранения. Лёгкие-то доставляются сослуживцами, а за тяжелыми спец машина ездит.
— И что там есть полезного в наших условиях?
— Если кратко — содержимое чемодана поможет оказать помощь практически во всех ситуациях бытовых или военных травм. Хватит минимум на трёх-четырёх человек при средней тяжести повреждений. Для мелких ран — от десяти и более. Потом — только пополнять расходники, и всё. Инструменты и принадлежности ведь уже есть. Ничего, что я так заумно отвечаю? Просто иначе не сформулировать его предназначение.
— Как раз, для таких, как я, профанов, очень доходчиво.
— Класс! Смогла первый раз сама, без подсказок ответить! А чемоданчик — это полный набор для проведения мелких хирургических операций, со всеми необходимыми для этого медикаментами и инструментами. Плюс — маленький кардиограф, и такой же портативный дефибриллятор. Делится его объем пополам — в одной части приборы, а во второй — всё остальное.
— Вот ещё бы хирурга и кардиолога в одном лице приобрести, и на все случаи жизни мы обеспечены медицинской помощью.
— А я тогда зачем? Конечно, не дипломированный врач, но всеми принадлежностями пользоваться и умею, и могу. И, что самое, по моему мнению, главное — есть достаточно большая практика в этом, тем более во время боевых действий. Мне врач желателен, конечно, теории маловато, но далеко не обязателен.
Вот и пополнение, девчушкой молоденькой! Если не сможем отсюда достаточно быстро выбраться, то она, скорее всего, самый ценный кадр в нашей паре.
Забыла кое-что упомянуть. Тот, маленький M&P был с кобурой скрытого ношения, так называемой 'оперативной', еле разобралась. В нынешний поход я её надела, и поразилась: как она для женщины неудобна, да и неприятна. Особенно на голое тело. Мешает, натирает, и грудь давит, так и хочется снять, и закинуть, к чертям собачьим. Останавливает только то, что надеть поверх рубахи, будет ещё хуже. Всё же, нужно завтра пожертвовать весом, и заказать пару обтягивающих топов, один для тренировки, второй для ношения кобуры. А идти без оружия, после утренних приключений, что-то в упор не хочется. Нож, который я тогда нашла, был с ножнами, крепящимися на бедро, вот он на своём месте висит, под рубашкой вообще не видно, даже если нагибаюсь. Как говорится, вооружена и очень опасна.
Влада, оказывается, попала со всем своим обмундированием и вооружением. Когда, после обеда, она начала всё выкладывать, я реально схватилась за голову. Если пистолет всего один, табельный ПМ, в поясной кобуре, то вот ножей, аж четыре штуки! На поясе больший из них, на голени, рукояткой вниз средний. И один в кармане, такой у отца был: разбирается на три детали, сам нож, вилка и ложка. Крутой, настоящий швейцарец. Последний нож она достала из кармана рюкзака. В поход она надела поверх рубахи — платья пояс со всем, что на нём было.
Я как увидела её в этом прикиде — представила себя такую же, от смеха свалилась. Отсмеявшись, объяснила причину. Пришла очередь Влады хохотать.
На вопрос — зачем столько ножей, а не пистолетов, получила неожиданный ответ:
— Пистолет — это тяжесть, и его сильно заметно. А нож? Если не ощупывать, то вроде как и нет ничего. Зато если у кого спермотоксикоз начинается, то для снятия стресса у любого качка достаточно пощекотать пером горлышко.
— Не поняла! Что ты этим хочешь сказать?
— Что-что! Солдаты в окопах или блиндажах месяцами без женщины. Учитывая то, что нет ни одного пацана, только мужики от двадцати пяти, минимум, и до сорока-пятидесяти, то от них, тем более, бойцов правых батальонов, можно ждать всё. Мне повезло, учителя хорошие попались, наши, госпитальные медсёстры, рассказали, что да как, и методы защиты. В первые же месяцы службы довелось двоих страждущих пристрелить, их списали на боевые потери. Остальные потом обходились ножом под горло, это самое лучшее противошоковое лекарство.
— О чём это ты, не поняла?
— Для непонятливых, подробно, — вижу, Влада начинает заводиться, — мужикам женатым, после нескольких месяцев воздержания, хочется кого-то трахнуть. Практически всегда этим кто-то были медсёстры, врачи, связистки. Основная масса не давала этому ход, некоторые, как и я, давали ответку, некоторым даже нравилось. Поняла, наконец?
— Девочка, не психуй, остынь, всё нормально, никого из мужиков тут нет, никто тебя не тронет, — пытаюсь снять напряжение.
— Да всё нормально, почти. Просто вчера, первый раз за несколько месяцев, пришлось одному вскрытие без наркоза делать, желающему. Вот немножко на взводе пока. Завтра всё будет в норме. О! Глянь, бухточка нарисовалась какая-то, пошли, посмотрим.
И правда, в однородной полосе травянистого берега узкий, метра в три-пять, проход внутрь острова. Мы подошли практически к самому его горлу.
— А пройти можно только верхом, у воды кромка на ширину ступни, становится туда опасно, — комментирую, — можно оступиться, или сползти на береговом песке, не хочется чего-то купаться.
— Так полезли, интересно ведь.
— Влада, ты ведь никогда не была на море, правда?
— Так заметно?
— Конечно — ты с таким восторгом рассматриваешь всё вокруг, и увидев эту бухточку, так сразу загорелась осмотреть её, ты просто чудо.
— Когда было ездить? Школа, училище, служба — и больше ничего. И родители никуда не возили, я ведь самая старшая, а ещё пятеро в семье, младшие. Все деньги тратились на них, — рассказывает Влада, ужом проскакивая меж веток кустов и деревьев.
— Ой! Смотри, тут такие цветочки растут, прелесть! — и сама на корточки, срывать понравившуюся красоту, в траве.
— Какой же ты ещё ребёнок, девочка моя, тебе бы ещё в игрушки играть, а не вести ту жизнь, какая тебе досталась.
— Ничего, всё то — уже в прошлом. Я, с утра, как сюда попала, сразу растерялась так, не передать. Пропала, думаю, была в зиме, ночью, как раз обстрел начался, мне за раненым под осколки бежать, страх! А тут солнце, не тепло, а скорее жара, деревья с листьями, пальму даже видела. А тебя увидела, как ты ведьмочкой ко мне на помощь кинулась, и оживать понемногу стала. Потом решила так — не зная, как тут будет дальше, не ведая ничего, мне нравится, и я хочу тут быть. И ты ещё, такая хорошая, несмотря на то, что намного старше, не кичишься этим, не пинаешь меня. Я всегда буду с тобой, помогать всем и везде.
Ну вот, получила неожиданную исповедь ребёнка, и что мне теперь делать?
— Спасибо тебе за такие слова, большое. И, хватит, с букетом возится, всё равно его не во что нам поставить. Пошли дальше, смотреть — что это за бухточка, или скорее залив, такая нарисовалась.
Обойдя по краю найденный заливчик, вышли к морю на другом берегу. По форме он напоминал английскую букву 'S', только оконечности немного длиннее и прямее. Полной длинной он, метров в сто пятьдесят. А в дальней оконечности его залив, практически круглый, метров тридцати. По всей его длине, ширина не превышала начальные пять метров, очень непонятный он вышел. Интересная и на будущее — думаю, очень полезная находка, должна нам пригодиться.
Так мы, беседуя и рассматривая всё вокруг, дошли до дальней его оконечности, которая выдавалась в сторону следующего острова длинным, изогнутым языком. Состоящим в начале, из крупных скал и камней, заполнивших промежутки между ними. А последняя его часть, это одни скалы, правда, почти, условно почти, ровными. Он не доходил до следующего острова, кстати, намного меньшего чем наш, но, тоже с деревьями, буквально на десять-пятнадцать метров. Правда перебраться при желании, или нужде, можно было. Это мы увидели, пройдя к самому окончанию языка — из воды, примерно на одинаковом расстоянии, где-то в метр, выступали скалы с плоскими верхушками. Но их размер — не больше моей ступни, примерилась, прыгнув на первую, за что схлопотала отповедь от Влады:
— Ты что, сдурела! А если сорвешься? Вокруг, вон, акулы кружатся, и вылезти не успеешь, как пообедают тобой.
Я промолчала, потому что она права.
Уже под вечер вернулись к "номерам", готовить ужин. Правда, попробовав копченого тунца, его куски, решили не заморачиваться, а съесть одну из принесённых устриц, заедая её рыбным филе. И на закуску — чай со сладкое печенье. Ужин вышел — просто прелесть.
Когда стемнело, показала звёзды, но, оказывается, Влада Орион и сама знала, сразу увидела. Подождали, думали, может, увидим спутник, но за полчаса так ни одного и не было. Мы, посопели от разочарования, и пошли спать. Уже лёжа, вспомнили о создании социальной группы, и решили подурачиться:
— Мы хотим создать сообщество. Просим его зарегистрировать, — в два голоса.
А в ответ коммы зазвучали, мы их читать кинулись:
Согласие на объединение от реципиентов получено. Выберите Оператора.
Влада, активно закрутила головой, отказываясь. Нечего делать, ввожу, что оператор — я. В ответ прилетело:
Оператор выбран. Смена оператора возможна только через сутки.
При повторной смене оператора поставка будет пропущена на одни сутки.
В случае третьей смены оператора, канал сворачивается.
Разрешено перемещение терминалов без пропуска текущей поставки.
Инструкции на объединение терминалов будут высланы при следующей поставке.
— Ну что, сыграли в русскую рулетку, — говорю Владе, — и выиграли, при полном барабане! Нам повезло, тебе не кажется?
— Угу! — ошеломлёно хмыкает, — честно говоря, не ожидала такого...
День 3
Аннушка
Ночью был дождь. Да не теплый грибной дождик, какой случается в наших краях, а натуральный ливень! И ведь с вечера ничто даже не намекало. Небо было в звездах, заката не было — с моей полянки запад был не виден. Я покушала, старательно не обращая внимания на голодные глазки Борюсика, потом сжалилась и угостила его чаем. А шоколадкой делиться не стала, у него своя была. Сложила остатки продуктов в котелок, накрыла крышкой от возможных грызунов, чистое и высохшее белье спрятала в небольшую нишку в камне, завернулась в одеяло рядом с догорающим костром и дала храповицкого от всей своей пролетарской души. Борюсику милостиво позволила спать здесь же, но на почтительном расстоянии. И чтобы даже не думал ни о чем таком интимном!
Срубилась я быстро и капитально. Еще бы — весь день на ногах, да еще нервы себе сделала с этим ходячим недоразумением. А проснулась от того, что на меня упала вода. Самым натуральным образом. Не было никакого перехода от редких капель к полноценному дождю. Нет, он начался резко и сразу. И тут же превратился в настолько плотную водяную стену, что я просто офигела. Одеяло промокло мгновенно. Куда там Борюсику с его бутылочкой! Капли били по коже с такой силой, что было больно. Мою замечательную рубашку они будто бы и вовсе не замечали, пробивая насквозь. Я накрылась своим мокрым одеялом с головой и, слегка придя в себя, принялась осматриваться. Наверху, над ограждавшими полянку скалами, ревел и завывал ветер. А внутри была вода. Не успела я опомниться, как она поднялась до щиколоток. Вот поплыли к выходу, к тропинке, мои кеды. Мать твою, их же в море унесет! Я кинулась наперехват, ухватила, быстро, стараясь не упустить одеяло, натянула на ноги. Ну и что, что хлюпают, потом высушу. Главное — не потерять. А это что ткнулось в ногу Ба! Это котелок туда же направился! Вместе с остатком дров. Побежала, разбрызгивая во все стороны воду, ловить. Поймала лишь со второго раза. Ой, млин, там же специи, чай, рис! Не дай боже все это размокнет — считай, можно выкидывать. Так и стояла, скрючившись под одеялком, сжимая в лапке котелок со своим, возможно, будущим завтраком. В голове долбилась единственная тупая мысль: хорошо, что терминал непромокаемый.
Окончился дождь так же резко, как и начался. Просто выключился, как по щелчку. Сколько он длился, понять я так и не смогла. Внутренние часы безбожно врали, выдавая то три минуты, то бесконечность. За это время вода на полянке поднялась примерно до середины икры и, лишившись подпитки сверху, принялась вытекать по тропинке, которая на время превратилась в бурный полноводный поток.
