| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
усы, но был вынужден признать, что боевых коней в "эти ваши яйца не
засунешь, а то у самих яйца вспотеют". Гусев набрал больше трех тысяч
кандидатов и усиленно их муштровал. И люди менялись, когда
понимали, что им предстоит, глаза горели романтикой революции. И
такие же личности к Бригаде притягивало как магнитом. Когда
Начальник Главного Управления ВВС (РККА) Баранов*, по личной
просьбе Заместителя Председателя ОГПУ отдал Отделу специального
транспорта ОГПУ территории, не используемые Щелковским
аэродромом, Комбриг Гусев, обходя новые владения, услышал
раздающиеся из дальнего сарая зон металла и горестные причитания.
Подойдя к сараю, он обнаружил там странную танкетку с аэропланными
крыльями, которые с нее откручивал ругающийся курчавый брюнет с
грустным лицом. Это был изобретатель летающего танка инженер Арам
Рафаэлянц*. Тухачевский* выделил средства и людей на разработку
этого чуда военной техники, но после назначения начальником Штаба
РККА, забыл про Рафаэлянца и несчастный изобретатель остался без
сотрудников и средств, а теперь и без помещения. Гусев бывший какое-
то время летнабом на Гражданской и научившийся тогда даже
управлять аэропланом, с полуоборота загорелся идеей летающего танка.
Арам, загибая пальцы на руке, перечислял какие материалы нужны для
завершения работ, а перед глазами Гусева уже неслись армады
летающих танков и красные знамена развевались над Марсом,
Сатурном, Юпитером и всеми другими планетами.
— " Проси, что хочешь, товарищ Рафаэлянц, однако пять танков хоть
умри, но сделай". — Чудо машину назвали "Альбатрос революции".
А Лось, Цандер и Кондратюк усиленно занимались решением
поставленной перед ними задачей. Изначально от высшего руководства
проект "Заря Революции" курировал Вячеслав Рудольфович
Менжинский*, и материальных проблем у проекта не было, тем более
что в 1926 году Менжинский официально стал Председателем ОГПУ.
Единственно что мешала Лосю и Гусеву продуктивно работать, это
дополнительная нагрузка в виде Курсов марсианского языка для бойцов
Бригады, но без этого было, увы, никак не обойтись. Очень помог
известный Питерский филолог Академик Петр Алексеевич Лавров, он
написал самоучитель Марсианского языка и с его помощью у
красноармейцев дела пошли гораздо веселей. Инженера Лося очень
беспокоили возросшие размеры аппарата, и он снова и снова сидел над
расчетами, пытаясь найти золотую середину между усилением
конструкции дополнительными шпангоутами и сохранением нужной
грузоподъемности. Зарабатываясь до поздней ночи, он вставал, чтобы
включить освещение, замечал в окне сполохи костров, разведенных
рабочими на улице, и тут обычно на него накатывало. Память будила
недавнее прошлое... молодая женщина в желтом остром колпачке,
выходившая из воды по ступеням каменной лестницы, бело-
голубоватое, удлиненное лицо с прекрасными неземными глазами и имя
как напев ветра в лучах зари — Аэлита. А рабочие, кипятившие на
кострах огромные медные артельные чайники, заводили всегдашний
разговор о том, что ждет на Марсе беззаветных красных героев.
Романтичный вихрастый подмастерье говорил, что после победы
Революции Марс надо переименовать в Маркс. Домовитый работник
бывший родом из деревни, размышлял в слух о том, сколько же на
Марсе валяется бесхозного золота. А инженер Лось иногда
присаживался к костра и, молча улыбаясь в усы, (усы и бороду он
недавно отпустил, что бы не тратить драгоценное время на бритье),
слушал разговоры рабочих о Марсе. И когда какой-нибудь мастеровой,
уважительно косясь на четыре шпалы в петлицах и на новенький орден
на груди, спрашивал товарища начальника о Марсе, Лось охотно
начинал им рассказывать про Соацеру и летающие корабли. Ордена
Дивизионному инженеру Лосю и комбригу Гусеву, вручили неделю
назад аж в Кремле и не кто-нибудь, а сам Всесоюзный староста
Калинин. Как было сказано в Указе — за боевые достижения в освоении
стратосферы. Перед Банкетом Сталин пригласил Мстислава пройти к
себе в кабинет и задавал ему там множество вопросов о строительстве и
конструкции аппаратов, проявив при этом недюжинное знание
предмета. Сталина очень интересовал вопрос, можно ли начинять
аппараты ультралиддитом и посылать в определенный район без
экипажа, как огромные авиабомбы.
— Я уже на себе испытал, какое мощное оружие эти ваши аппараты,
товарищ Дивизионный инженер — Сказал Сталин, усмехнувшись, а Лось
слегка покраснел и который раз вспомнил то октябрьское утро на
полигоне, куда на испытания камер для двигателей внезапно приехал
Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) с небольшой свитой. Лось с
Королевым объяснили суть происходящего и начали имитацию
пробного пуска, для проверки цепей зажигания. Однако зажигание
сработало в штатном режиме: при запуске сорвалась со стенда одна из
камер и взорвалась в нескольких десятков шагов от высоких гостей. Ни
кто не погиб, но шибануло по ним хорошо, и товарища Сталина так же
приложило не слабо, он даже на несколько минут потерял сознание. Все
ждали самых жестоких оргвыводов, но их не последовало. А вот теперь
еще, и награды и звания. А на банкете Сталин сказал Мстиславу...
— "Ми тут с товарищами посоветовались и решили, присвоить вам
товарищ Лось звание Главный Конструктор, ведь вы у нас тут самый
главный по марсианским аппаратам. Пусть в Красной армии нет пока
таких званий, но у вас пускай будет и носите теперь в петлицах не три
шпалы, а четыре... И с товарищем Гусевым тоже непорядок, его все
называют комбригом, а он всего-то полковник, по старому говоря, так
что принимайте бригаду по настоящему, товарищ Комбриг" -
Гордые и несколько смущенные Главный Конструктор и Комбриг
ехали домой. Гусев насвистывал что-то бравурное и продолжал банкет
из бутылки настоящего шустовского коньяка, по солдатской привычке
прихваченной со стола. А Мстислав почему-то все время вспоминал
фразу Сталина, сказанную им то ли в шутку, то ли всерьез во время
тоста на прощание:
— " Ну, а завидовать тебе будут теперь, Главный, все кому не лень, так
что смотри под ноги, когда ходишь." — И после этого так посмотрел на
Лося рысьими глазами, что куда там Тускубу.
База Секции межпланетных сообщений, находилась рядом с новым
аэродромом, недалеко от подмосковного Щелково. Там же были
сборочные цеха, полуподземные ангары и стартовые площадки.
На должность Коменданта Базы, Гусев рекомендовал своего старого
товарища, беззаветного рубаку, комэска Игоря Шарипова. Бывшего леб-
гвардии капитана Атаманского полка, разжалованным в поручики за
дуэль с Великим Князем, ставшим на фронте полным Георгиевским
Кавалером и сорвавшим свои награды, после отречения Императора. К
Белым Игорь не пошел из принципа, а с Гусевым они познакомились у
Махно где Игорь командовал ударным эскадроном, и чуть было, не взял
в плен Деникина* в одном лихом разведывательном рейде, после чего
Махно приревновал к его удаче и Шарипову пришлось делать ноги к
Красным. Там он тоже прославился безудержной удалью, и где он
только не успел повоевать... В ЧОНовских частях устанавливал
Советскую власть в Бухаре, после долгой погони в горах, захватил
гарем Бухарского эмира и месяц где то с ним пропадал и только
Фрунзе*, любивший комэска за отвагу, заменил Ревтрибунал Бухарским
орденом Красной звезды. Комэск Шарипов отметился и на Дальнем
востоке, где разгромил японский штаб, захватил японский бронепоезд и
взял в плен двух генералов, за что был удостоенный Ордена Боевого
Красного Знамени. Кстати при разгроме японского штаба, конники
Шарипова освободили от уз капитализма генеральских гейш и еще три
месяца бравый комэск (ставший к тому времени комбригом), возил
изящных восточных красавиц с собой в обозе, и на замечания
политоддела, он отвечал что написал письмо Кларе Цеткин и ждет
указаний как правильно освобождать японских гейш-пролетарок от
гнета. В результате интриг комиссара Моисея Губельмана*, гейш у
Игоря отняли (от чего он несколько загрустил) и разжаловали назад в
комэски (от чего он ни сколько не расстроился). Короче новый
комендант, не смотря на свой официальный статус, ходящий по
старинке в любимой трофейной японской желтой кожанке, украшенной
двумя орденами, с шашкой и при маузере, пользовался в бригаде не
прорекаемым авторитетом и порядок навел железный. Единственно что
его беспокоило, что он по зрению не подходил для полета на Марс.
Комэск Шарипов носил шикарные очки в золотой оправе, они ему
достались в революционном Петрограде. В разгар Октябрьского
переворота, он увидел на Литейном группу революционно настроенных
солдат, с увлечением экспроприировавших солидного господина в шубе
и золотых очках, а так же его семейство. Комэск был в душе добрым
человеком и решил помочь несчастным буржуям. Он сообщил солдатам,
что пока они занимаются тут хренью, там за углом в пакгаузах,
матросики разоряют цистерну со спиртом и если не поспешить, то
делиться будет уже не чем, а это контру он сам доставит прямо в
Петропавловскую крепость. Солдаты горячо поблагодарили Игоря и
дружно припустились в сторону пакгаузов, гремя винтовками,
котелками и грубыми солдатскими ботинками. Благодарный буржуа,
оказавшийся доктором, сдуру вышедшим с семейством прогуляться на
свежем воздухе, Революционного Петрограда, подарил неожиданному
спасителю, свои солидные очки в золотой оправе, тянувшей на дюжину
золотников*.
В 1926 году в коллектив органично влился студент МВТУ Сергей
Королев, именно он гениально решил вопрос с более стабильным и
эффективным вертикальным взлетом, чем у старой модели. Он
предложил ставить на каждый аппарат четыре небольших взлетных
двигателя сделанных из металла Обин и работающих на Ультралиддите,
которые бы сбрасывались после выхода в верхние слои атмосферы. В
виду большой массы "Зари Революции", изначально было решение
строить взлетные эстакады, что сильно удорожало и затягивало
реализацию проекта, но молодой гений помог решить вопрос. В отличие
от первой модели аппарата инженера Лося, несущей двоих пассажиров
и небольшой в общем дополнительный груз, каждая "Заря Революции"
должна была доставить на Марс — двадцать красноармейцев и двух
краскомов с вооружением включающем: восемь маузеров, четырнадцать
автоматов Федорова переделанных по Маузеровский патрон, два
пулемета Гочкиса с универсальными станками земля-воздух, для
стрельбы по марсианским летающим лодкам и кораблям (так же
разработанных Сергеем Королевым), два мотоциклета, 12 велосипедов,
плюс на каждом четвертом аппарате — Австрийская 37-мм пехотная
пушка*. Эти пушки нашел лично Вячеслав Рудольфович. Не будучи
большим спецом в артиллерии, он приказал изыскать наиболее легкие
по весу орудия. Ими оказались захваченные еще во время
Империалистической войны Австрийские пушки. Двенадцать
полубатарей, состоящих из трофейных орудий, собирались отправить на
фронт и сосредоточили на артиллерийских складах, подобрали и
довыпустили к ним боеприпасы. Там они благополучно переждали
Революцию и Гражданскую войну, и в результате готовились к полету
на Марс. Пушка, конечно, была устаревшая и на первый взгляд даже
была похожа на игрушку, но на самом деле это было достаточно
мощное траншейное орудие. Проблема была в слабом фугасном
действии гранат, и Лось придумал, как улучшить качество снарядов.
Гранаты снарядили Ультралиддитом, дополнительно сделали картечные
снаряды, и боекомплект состоял теперь из трех пристрелочно-
трассирующих снарядов, пяти ультралиддитовых гранат, пяти
шрапнельных гранат и двух снарядов последнего боя снаряженных
картечью. Как сказал, радостно потирая руки, комполка Гусев, — "Для
Марса сгодится". Ну, а когда Лось и тряхнувший стариной Хохлов
придумали, как транспортировать эти пушки мотоциклетами, то отпали
всяческие сомнения в удачности выбора. Кстати неустрашимый
красный кавалерист Гусев, когда с мандатом ОГПУ ездил на склады за
пушками и снарядами, прихватил там хранящиеся испокон веков кирасы
тяжелой Русской кавалерии и заодно французские стальные каски на
всю бригаду. В ответ на вопросы Хохлова он рассказывал о
марсианских ружьях, которым ни в жисть этих кирас не пробить. Чекист
махнул рукой, проворчал что Гусеву виднее и закрыл вопрос и даже
почти добровольно подписал наряд на изготовление специальных блях с
эмблемами "Бригады Красных Самокатчиков" и монтаж их на кирасы.
Эмблему помогли разработать двое молодых художников из "
Ассоциации художников революционной России* " она получилась
броская и достаточно Революционная. Было сделано три варианта, для
боевых подразделений, для экипажей летающих танков и для
технической обслуги.
Утром, в понедельник, приехавший на базу СМС Лось увидел, что вся
территория взята под усиленную охрану бойцами Марсианской
бригады, как называли себя бойцы из отряда Гусева, плюс к этому по
всей базе были развешены плакаты, призывающие освободить Индию от
Британского гнета. Комендант базы Шарипов, вопреки обыкновению,
одетый по форме, в щеголеватый наряд кавалерийского командира
РККА, лично проверял посты. На крыльце штаба его ждал старый
знакомец Кузьмин, который был теперь кем-то вроде завхоза.
— Мстислав Сергеевич. Тут с раннего утра начальства понаехало,
Сергей Иваныч всех на ноги поднял, а вас их самый главный ждет в
вашем кабинете. В штабе к своему удивлению Лось увидел начальника
иностранного отдела ОГПУ Михаила Трилиссера, который сразу
перешел к делу.
— "Мстислав Сергеевич, вам знаком этот человек?" — спросил он. И с
этими словами протянул инженеру фотографию. С нее на Лося смотрело
лицо старого знакомца, присутствовавшего когда-то при старте первого
полета на Марс, корреспондента американской газеты "Нью-Йорк
Таун", Арчибальда Скайльса. Трилиссер объяснил Мстиславу, что
Арчибальд не тот за кого себя выдает. Он является агентом ряда
империалистических структур и должен появится тут буквально на
днях, с заданием выкрасть образцы металла Обин и Ультралиддита, а
так же устроить диверсию и возможно теракт против Лося и Гусева.
Отказать Арчибальду Скайльсу в посещении Базы было нельзя, так как
он приезжал сюда с делегацией Коминтерна и мандат его был подписан
самим Бухариным. Далее Трилиссер продложил:
— "Мы приняли определенные меры конспирации и пустили слух, что
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
