Звереныш

— Просто я вызываю у тебя доверие! — широко улыбнулся Атрап, и подумал: "А еще, скажи спасибо моему Дару! Когда ты шел, я коснулся твоей ауры, и сделал так, чтобы ты мне поверил! Маленький такой толчок в ауру, но если бы ты знал, сколько сил, сколько умения нужно для того, чтобы ТАК сделать! И больше никто, никто кроме меня этого не умеет! Заставить людей делать то, что тебе нужно — без мерзкого зелья, без зверства, без идиотских Ритуалов — это могут не все! Вернее — больше никто! И так должно быть, а не это дикарство с драками и убийствами людей! Ничего, когда я стану Императором...все изменится! Нет — без убийств не обойтись, хороший садовник всегда пропалывает свой огород, но я не буду делать это так тупо, не будут убивать ради развлечения, я буду править просвещенно, умно, как ученый, художник, а не как этот тупой сластолюбец, волей судьбы забравшийся на трон, как голубь, который гадит на памятники предков! Верь мне, мальчик, верь! Я так долго ждал этого шанса, так долго! И я знал, что ты меня не сдашь, когда раскрылся перед тобой. Ты неглупый мальчик, и знаешь, что как только скажешь, каким образом ты узнал о моей ненависти к Императору — тебя уничтожат. А я от всего отопрусь. Все непросто, мой мальчик, все непросто. Ты — тридцать седьмой! Сколько же я тебя ждал... Сколько ждал! Если бы ты знал, КАК я тебя ждал! Сколько проб и ошибок! Но не зря, ох, не зря я забрался в этот глухой угол, в эту Школу!"

— Постарайся в обед не есть слишком много — лучше воевать на голодный желудок. Береги затылок. И не жалей никого! Бей — друзья, враги — бей! Наповал! Не жалей! Я очень переживаю за тебя, мой мальчик! Ты мне как сын! И я возлагаю на тебя большие надежды, Адрус! Пожалуйста, выживи, хорошо?

— Хорошо — губы парнишки сложились в несмелую улыбку, было видно, что он давно забыл — как это, улыбаться.

Адрус отхлебнул из красивой фарфоровой чашки с золотыми узорами, и поверх нее снова взглянул на Атрапа — задумчиво, внимательно, будто всматривался во что-то в душе настоятеля. Тот невольно поежился — взгляд мальчишки пронизывал, Адрус будто услышал то, что сейчас сказал настоятель, и обдумывает, что бы такое сотворить с другом-предателем.

Но через несколько мгновений это ощущение прошло, и Атрап облегченно вздохнул — все идет как надо, все идет хорошо. Он потянулся за плюшкой, "нечаянно" коснулся Адруса и вытянув из его ауры нить-контакт, стал аккуратно накачивать ауру энергией, оздоровляя, поддерживая организм, запуская ускоренную систему восстановления. Теперь примерно на сутки, или чуть больше, Адрус будет немножко меньше уставать, его раны и ушибы затянутся немножко быстрее — а если сравнивать с обычным человеком — гораздо быстрее. Ничем это особо не поможет, но когда на весах лежит так много, даже маленькая капелька может перевесить нужную чашу. Пусть будет. Не помешает.

* * *

Звереныш чувствовал фальшь. Не мог не чувствовать. Честно сказать, каждого, кто вдруг ни с того, ни с сего выказывал к нему приязнь, расположение, Звереныш воспринимал как хитрого, продуманного зверя, собирающегося ударить в спину. И никак не мог понять — почему же он все-таки открылся этому человеку. Это было как толчок — рраз! И сознался.

Адрус много раз думал над случившимся, и до сих пор не пришел ни к какому выводу, за исключением одного, самого вероятного — он и в самом деле безумец, раз так поступил. Безумцы непредсказуемы. Он, Адрус непредсказуем.

С одной стороны, это печальное обстоятельство, с другой — помогает выжить. Враги не знают, как Звереныш может поступить, боятся, а значит — уже половина дела сделана. Половина победы добыта. По крайней мере, так хотелось думать.

* * *

— Надеть перевязи! К бою готовсь! После сигнала расходитесь по площадке, следующий сигнал — атака

Третий помолчал и опять взревел, перекрывая шум ветра, дующего с вершины горы, галдеж придворных, устроившихся на трибунах и ржание лошадей, которых успокаивали конюхи:

— Щенки! Не посрамите Школу! На вас смотрит Император! Это по его повелению устроен Отбор! Вы бьетесь ради Императора! Ради него вы доказываете, что чего-то стоите! Посмотрите на трибуну и поклонитесь вашему Императору! На колени!

Весь строй дружно пал ниц, парни ударили головой в землю, потом поднялись и посмотрели на свое божество в белом, раззолоченном мундире.

Человек лет пятидесяти, сухощавый, темнолицый, что было особенно заметно по контрасту с белым мундиром — он улыбался, ласково помахивая рукой своим верным Псам, Полупсам, Недопескам и Щенкам, собравшимся почтить традиции.

Дворяне рядом с Императором шумели, кричали: "Славься! Императору долгих лет жизни! Живи вечно, Победитель!" — а он все стоял, помахивая гладкой рукой, украшенной императорским перстнем с огромным алмазом, сверкающим на под лучами как маленькое солнце.

— Я сейчас кончу! — просипел Лебель, задыхаясь, пожирая глазами "божество" — О Создатель! Я люблю Императора! Я за него жизнь отдам! Император! Император! Император!

Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор!

Кулаки Щенков, кулаки Полупсов и Недопесков глухо стучат по земле, и она грозно рокочет:

— Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор!

Если сейчас кто-нибудь скажет, что не любит Императора — его порвут, растерзают, разнесут на маленькие кусочки!

Парни плачут, заливаются слезами, рыдают, в порыве благоговейного восторга, завывают, как собаки, которые увидели своего хозяина после долгого отсутствия! Им хочется бежать, обхватить ноги этого прекрасного существа и лизать их, целовать...умереть ради Императора, оросив землю своей кровью!

Восторг! Счастье! Мечта! Все под ноги Ему! Все ради Него! Вся жизнь за Него!

Аааааа! Аааааа! Аааааа!

— О Создатель! — прошептал Император, глядя как парни перед ним бьются в экстазе, едва не падая в обморок — Если бы можно был ТАК со всей Империей! Как бы счастлив я был! Как были бы счастливы все мои подданные! Ни заговоров, ни злобы — только любовь, всепоглощающая любовь! Любовь ко мне!

— Вот только подданных было бы в два раза меньше — усмехнулся Командир Корпуса Псов, стоящий рядом — Не забывайте, ваше императорское величество, выживает каждый второй, и это что касается здоровых, крепких парней. У женщин отход гораздо выше, не говоря уж о взрослых мужчинах. С ума сходят. Умирают.

— Я знаю — вздохнул Император, и садясь на свое место, расслабленно махнул белой перчаткой — Жаль, очень жаль. Начинайте. Ты на кого советуешь поставить, Вожак?

— Я бы поставил вон на того...видите, ваше величество, парнишка — золотоволосый? Советую поставить на него.

— Этот?! — Император недоверчиво помотал головой — Да он смазливый, как слуга моей дочери! Тот вечно ноет, когда получает подзатыльник, а получает их каждый день! Вечно чего-нибудь теряет, или разбивает! Она набирает себе слуг из таких идиотов, что диву даешься — ощущение, что их выращивали в одном и том же курятнике, этих петушков. Ей лишь бы был красив, как с храмовой фрески, а то что он дурак — никакой роли не играет. Тьфу!

— Ваше величество, вы ведь мне доверяете? Поставьте на него — не ошибетесь. Это самый опасный человек среди Щенков. И как бы не во всей Школе!

— Мда? Ну...хорошо. Поверю тебе. Эй, Ландгран, я ставлю тысячу ардам вон на того парня, с золотыми волосами! Бьемся об заклад?

— Ваше величество, я ставлю на...вон того, со шрамом на щеке. Мне кажется он покрупнее и посильнее. Принимаю ставку. Эй, Куоклис — достань вексель на тысячу ардам! Ваше величество?

— Ты не доверяешь своему Императору?! Ну каков негодяй, а? Казначей — выложи на стол тысячу ардам! Ставим на победителя. Еще кто-то есть? Господа, вы чего медлите?

— Ваше величество всегда выигрывает! — молодой человек с золотистой лентой на мундире, означающей принадлежность к императорской родне, смущенно отвел взгляд — С вами играть — деньги терять! Нет, я не берусь! Хотя...если только на количество?

— Давай на количество! — ничуть не удивился Император — Итак, ставлю на то, что через двадцать минут останется...двадцать человек.

— Двадцать пять! — азартно крикнул молодой человек и сделал знак своему казначею — Кто еще, господа?

— Тридцать! — человек в сиреневом мундире с золотой нашивкой на плече, хлопнул по столу векселем на тысячу золотых — Ставлю на тридцать человек!

— Двадцать три!

— Двадцать семь!

— Тридцать пять!

Векселя сыпались на стол, как сухие листья после летней жары на булыжную мостовую. Через минуту на столе лежали векселя на такую сумму, что на эти деньги можно было бы построить небольшой городок, или снарядить целый полк тяжелых латников. Тот, чья цифра окажется ближе к истине — заберет все. Если таких будет двое, или трое — выигрыш делится на всех. Таков закон! Сумма ставки не меньше первой, заданной Императором — тоже закон.

Если есть в мире что-то такое же притягательное как власть, деньги и женщины, так это — Игра!

Впрочем — власть, это тоже Игра. И деньги — Игра. И даже женщины. Весь мир — Игра! А когда во время Игры умирают — она вдвойне более притягательна.

При условии, если умрешь не ты...

* * *

— За мной! Быстро! Сюда! За щит!

Адрус и четверо его команды бегом пронеслись через весь полигон и укрылись за вертикальным щитом, который изображал стену дома, или забор. Сооружение из крепких досок, над канавой с тухлой зеленоватой водой, менять которую никто не собирался, только доливали, когда она испарялась под лучами жаркого солнца. Воняло здесь как у сортира, в канаве водились какие-то водяные насекомые. Если в нее свалился — без душа никак, иначе даже стоять рядом противно. Похоже, что эта штука должна была изображать крепостной ров.

— В канаву! Прыгай!

— Ты охренел?! — Лебель ошеломленно покрутил головой — В эту вонищу?!

— Быстро, дурак! — Адрус с разворота врезал ногой в зад парня, и тот полетел вниз, икнув от неожиданности — Все прыгайте, идиоты! Быстро! Пока нас не заметили! Из воды не высовываться — только лицо! Ну?!

Парни попрыгали в канаву, сходу погрузившись с головой, следом прыгнул Адрус, тоже нырнув в мерзкую, пахнущую дерьмом жижу. Вообще-то он давно и не без основания подозревал, что в эту канаву сливают дерьмо, как в выгребную яму. Или — из выгребной ямы. Подтверждение этого вывода плавало сейчас прямо возле правого уха...

— Сюда, под щит! Да давайте же, идиоты! Давайте! Отсюда нас не видно — никому! Ни мастерам, ни с трибун!

— Аааа! Голова! Точно! — понял Лебель — А я-то...точно, не видно! Мы в яме, и под щитом! Пока они друг друга долбят, мы и отсидимся!

— Молчи! Всем молчать! Ждем! Если жить хотите. Я скажу, когда вылезать!

Дуууу....ду-дуууу!

Труба прозвучала неожиданно громко, будто прямо над головой. Парни замерли, тяжело втягивая в себя отравленный испарениями воздух — нижний брус щита почти касался воды, оставалось пространство меньше пяди. Брус был толстым, в пол-обхвата и те, кто под ним спрятались снаружи были совсем не видны.

Топ-топ-топ...

Крик! Стон!

Удары — звонкие — дерево о дерево. Глухие — будто выбивали ковер.

Хруст!

Опять стон. Снова: топ-топ-топ...

Плюх!

Вонючая волна захлестывает рты, забивает нос, парни едва сдерживают рвотные порывы. Чье-то тело медленно подплывает к Адрусу, тычется разбитой головой в щеку. От головы расплывается красное облако, и к запаху нечистот добавляется запах крови — сладкий, терпкий, поднимающий волну воспоминаний. Было уже — и кровь, и вонь, и смерть. И все снова...нет конца Злу!

Звереныш не обращает внимания на труп и только с ненавистью косится на Саргуса, которого вырвало прямо перед собой. Парень давится, выплевывая из себя непереваренный обед, тараща глаза и виновато глядя на Адруса. Тот медленно поднимает руку, и...едва удерживает ее от удара. А ведь одно короткое движение, и парень затихнет навсегда! И не выдаст ни Звереныша, и ни остальных. Слабым не место в этом мире!

Будто напугавшись смертельной угрозы, организм Саргуса утихомиривается, и в грязной луже снова тишь, гладь и лишь сопение носов нарушает благостное молчание "выгребной ямы".

Крики и шум на поле начали стихать, лишь кое-где все еще раздается стук деревянных мечей, да яростные выкрики бойцов.

Прикинул — осталось самое большее три группы. Высидеть еще немного. Пока рано!

— Пора! — хрипло выдал Лебель — Звер, пора!

— Сидеть, вашу мать! — яростно, с хрипом и рыком. Лебель от испуга закрывает глаза — ему показалось, что глаза Звереныша засветились красным светом.

Демон, ну чистый демон! — мелькнуло в голове.

Минута, две...три...пять...десять...стук мечей затих совсем. Осталась одна группа? Решают, кто с кем будет драться? Сидеть! Терпеть!

Топ-топ-топ-топ!

— Где он! Кто его видел?! — голос Дегера, тут же виноватые голоса Шороса и Экроса — Дег, не видать! Может валяется где-нибудь? Пришибли?

— Я вас сам пришибу! Идиоты! Искать! Мне он нужен — живой, или мертвый! Лучше — мертвый! Туда пошли, в угол, там больше всего шуму было! Скорее всего — там!

Топ-топ-топ-топ!

— Пора! — Звереныш оттолкнул плавающий труп, уцепился руками за край ямы и выметнул тело наверх. Присел, прислушиваясь... стоя на четвереньках, как настоящий зверь, оглянулся — Быстро, за мной, с боков, прикрывайте спину! Строимся клином! Бить всех подряд, не раздумывать! Бегом!

Мелькают столбы, мелькают щиты — везде бесчувственные, стонущие, шевелящиеся и неподвижные парни. Приходится перепрыгивать, скользя в лужах крови. Здесь — явный труп, голова продавлена так, что сквозь пролом виден желто-красный мозг. Удар сзади, справа — из засады? Дальше, дальше! Кто-то попытался схватить за штанину, кто-то из раненых — удар мечом! Хруст, стон, дальше, дальше!

Из боковых проходов время от времени выскакивают бойцы, спрятавшиеся до поры, до времени, бросаются на Звереныша, но он не обращает на них внимания, оставляя разборки с ними своей группе прикрытия. Его цель — Дегер и компания. Они наиболее опасны.

Пятеро парней в кружок — стоят неподвижно, будто застыли. Потом медленно-медленно начали поворачиваться к Зверенышу — очень медленно, слишком медленно! Время вообще стало каким-то медленным, тягучим, как сладкая патока!

В руках уже мечи, их рукояти не скользят, даже будучи испачканы зеленой скользкой жижей. Когда успел вытащить из перевязи? Сам не заметил — без участия мозга, так, как учили — рраз! И мечи сами прыгают в руки!

Сходу — нырок! Уход от удара и одновременно укол в живот!

В реальном бою меч сейчас вылез бы из спины, но сейчас противник просто резко выдыхает и сгибается крючком, чтобы получить другим мечом по затылку.

Тум!

Парень валится на землю, как срубленное дерево.

Справа кто-то бьется с Шоросом, вроде как Лебель, но это не важно, важен вон тот, что отскочил за своих парней и ждет, когда те уложат противника. Или сами лягут под ударами.

Рывок вперед — разбитая голень Экроса, короткий удар в горло и приспешник Дегера хрипит, падая на песок, залитый кровью и зеленой вонючей дрянью, стекающей с одежды бойцов.