— Ясно.
— И что ты теперь будешь делать? — осторожно уточнила со своей задней парты Гарри.
— А что еще остается? — спросил и сделал вид, что простил.
Лица ребят осветили робкие улыбки. Только меня это уже не тронуло. Я для себя все решил. Просто, чтобы наглядно объяснить им, насколько они были неправы, мне нужно время. Хотя бы для того чтобы до Карла дойти и заявление ему на стол положить. А Ир с сегодняшнего дня у меня больше не живет. Скажу ему вечером, когда наедине останемся. Не выносить же сор из избы. А пока...
— Ир, сегодня твой дедушка с Камю придет.
— Когда? — застыв на секунду, с трудом выдавил из себя мерцающий.
— К вечеру, я думаю. Как раз успеем рассказать всем о кинопоказе.
— И что же мы будем смотреть? — оживился Машка.
— Фильм о войне... — начал я, но в этот драматический момент мой желудок разразился такой трелью, что все и думать забыли о кино. Мне даже как-то неудобно стало от того, как они все дружно озаботились тем, чтобы накормить меня, болезного. Посмотрел на ребят и понял, что они моя семья, но увы, даже родным время от времени следует мозги вправлять, а то на шею сядут и ножки свесят. Кому от этого лучше станет?
Камю и Пестрый объявились в университете не к вечеру, как я предполагал и Ира настраивал, а уже к обеду. Я и поесть-то толком не успел. В кое-то годы, мы с колокольчиками решили похавать в общей столовой, и, нате вам, явление хвостатого Фимы народу. И, главное, если я правильно понял, ему, с его-то опытом в мерцании, не принципиально в каком виде шастать, но тут у него, похоже, фамильная вредность взыграла, вот он и передо мной в этом своем полузмеином виде предстал, и потом не подумал перевоплотиться. Мне милостиво дали дожевать, под изумленные взгляды студентов, тоже присутствующих в столовой, потом вытащили из-за стола чуть ли не за шкирку и с подозрительно ласковыми улыбками (удивительно, но похоже эти двое уже спелись, уж больно одинаково они мне улыбались) потащили к ректору. Разумеется, предупредить Карла о визите столь занимательных гостей никто не успел. Его спасло только то, что Ир меня с этими двумя наедине не оставил и потащился следом. При этом на своего деда отреагировал очень странно. Это потом до меня дошло, что Фима мог не знать это его светлоэльфийское мерцание, поэтому не понял, что перед ним, собственно, внук и есть. А я сходу не сориентировался и даже не подумал их представить. К тому же, был так ошарашен, что к Иру по имени не обращался, вот старший мерцающий и не уразумел, что этот светлый эльф, держащийся рядом со мной, и есть его блудный внучек. Все раскрылось, когда Ир не позволил им с Камю войти к Карлу без доклада. Напомнил, что он его бессменный секретарь и отправился докладывать. В приемной мне пришлось выдержать странный взгляд Фимы. Он понял, кто такой Ир, но так ничего и не сказал. Только посмотрел на меня пристально и с какой-то подозрительной задумчивостью. Я бы даже сказал оценивающе. Правда, в каком контексте он решил меня оценить, я, увы, понятие не имел.
Ир вернулся за нами минут через пять, галантно отворил дверь, предложил войти. Там напротив стола уже стояли три кресла. Вообще, теоретически их должно было быть четыре, хотя, Ир, как преданный помощник, мог бы и постоять рядом с креслом Карла. Но нет, он вместе с нами с Камю занял отведенное для него место по правую руку от меня, а вот Фима снова приспособил в качестве стула свой роскошный хвост. Да и не смог бы он усесться в среднестатистическое кресло. Карл нас поприветствовал и долго и внимательно слушал то, что говорили ему Пестрый и Камю. Первым, конечно, принялся заливаться соловьем серый кардинал. Я даже заскучал, так как добавить к описанию моих приключений в Чаще Лис мне было особенно нечего. Фима просил свести его с тем магом-отшельником, который создал наши с Илюхой артефакты, блокирующие магию. Карл обещал, при этом тут же достав из стола еще один — третий по счету, крестик, и в качестве доброй воли протянул его Фиме, как дар. Тот принял и посмотрел сначала на меня, потом на Ира. Тот ответил ему напряженным взглядом, и я решил, что будет не лишним сразу все прояснить.
— Раньше чем через месяц даже не просите, — заявил решительно и твердо. Разумеется, на меня непонимающе воззрились все. Пришлось развить свою мысль дальше, ведь им, на радостях, похоже, это даже в голову не пришло: — С Клёмой у меня получилось все спонтанно. Поэтому, я считаю, что нужно хотя бы месяц подождать, чтобы наверняка убедиться, что с малышом ничего такого не приключиться, а уж потом к остальным с развоплощением приставать.
— Разумно, — заметил Карл.
— А что, по-твоему, может произойти? — заинтересовался Камю.
— Не знаю, — пожал плечами, — Но мне, например, не дает покоя, что он пропал так много лет назад. Кто может сказать наверняка, как после такого будет походить его взросление?
— Хочешь сказать, что он может начать наверстывать упущенное не только в психологическом возрасте, но и в физическом? — подал голос Ир.
Я пожал плечами и честно повторил, что ни в чем не уверен и понятие не имею, что с малышом произойдет дальше. Помолчав, все со мной согласились. Но подаренный Карлом крестик Фима забрал. Дальше Камю не особо деликатничая выпроводил нас с Иром из кабинета. Судя по всему сильным мира сего хотелось в тайне от всех посекретничать. Мы с мерцающим не особо возражали. Нам еще предстояло подготовиться к заявленному мной намедни киносеансу.
Ир полностью расслабился и даже думать перестал о том, что совершил и чем теперь все это может для него обернуться. Я не мстительный и не обидчивый, но все равно твердо решил проучить своего нерадивого в дружбе друга. Понимаю, что Ир раньше к себе никого не подпускал и ни с кем в по-настоящему близких отношениях не состоял, могу его оправдать в своих глазах, но не хочу. Это не месть и не обида, это трезвый расчет. Мы с ним об этом уже говорили, когда он повадился меня чуть ли не на руках, как кисейную барышню, таскать, спать укладывать, о болячках моих на каждом углу трепаться. Тогда меня это сильно задевало, и я прямо сказал ему об этом. Он вроде бы понял, но теперь, похоже, расслабился и забыл все, о чем мы тогда говорили. Самое время напомнить. Раз говорить бесполезно, нужен наглядный пример, да такой, чтобы впредь пять раз подумал, прежде чем лапшу мне на ушах развешивать и скрытничать там, где дело выеденного яйца не стоит. Я собирался серьезно поговорить с ним вечером. К концу дня, когда все приготовления были почти закончены, это стало животрепещущей потребностью. Я боялся передумать. С каждым часом оправданий для мерцающего находилось все больше и больше, и быть твердым, как гранит, становилось все труднее. Но решил держаться до конца. Возможно, глупость, а возможно и единственный шаг предотвратить куда более серьезные разногласия в будущем.
В судклуб набилось раза в два больше народу, чем он мог вместить. Сидели чуть ли не на головах друг у друга. И тут, даже для гостей, которые еще не успели привыкнуть к нашим порядкам, было не до того, где там темный, где светлый, а где нейтрал. Среди всей этой шумной толпы мной были замечены и преподаватели, которые раньше наши посиделки не посещали, но тут затесались в общей массе. Я волновался, что фильм не поймут, поэтому порывался в самом начале каждые три минуты останавливать показ и давать соответствующие пояснения. Но общественность быстро пресекла все мои попытки. Я сдался без боя, решив, что в случае чего сами потом спросят. Момент в поезде, когда жена главного героя рожала, а мудрый фельдшер отправил всех солдат на крышу, ребятам явно понравился. Причем те же коммандос то и дело награждали Фильку с Барсиком такими ухмылочками, что я в очередной раз позавидовал ледяному самообладанию красноволосого командора, которое, конечно, иногда его подводило, но не в этом случае. Не мог же Барсик позволить себе рассвирепеть в присутствии подчиненных и старшего брата. Кстати, новорожденных котят нам так и не показали. Фильк сказал, что Маркиза все еще отдыхает. Поэтому мне так и не подвернулся случай спросить, что они там решили с алиментным котенком и грозит ли Камю лишняя головная боль по заботе о малыше. Что же касается фильма 'Офицеры', который я им с такой осторожностью рискнул продемонстрировать, то он произвел настоящий фурор. Причем декан факультета Маготворчества и Магохудожеств Ваславей Киндзец, по совместительству являющийся руководителем военной кафедры, после финальных титров, разродился короткой, но весьма прочувственной и содержательной речью относительно удивительных достижений моего мира на ниве патриотического воспитания молодежи. Я так и не нашел в себе храбрости, признаться ему, что фильм этот довольно старый, в наше время нас уже так не воспитывают. Сейчас, напротив, считается, что нет лучшей судьбы, чем слинять за границу и там осесть. При этом даже те, кто остались и никуда уезжать не собираются, о своей родине частенько отзываются в самом негативном ключе. Что меня, если честно, всегда удручало. Не то чтобы я такой фанат России, но за державу, конечно, обидно, когда всякое малолетнее и не очень быдло поносит его почем зря.
В общем, я расчувствовался, и рискнул после небольшого перерыва и бурных обсуждений просмотренного, показать еще один замечательный фильм про военные годы — 'В бой идут одни старики'. Название всех насторожило, но я сразу предупредил, что пугаться не стоит. Так что разговоры и галдеж быстро стихли и этот фильм многим понравился еще больше, чем предыдущий. Особенно 'Смуглянка'. Сразу после окончания, задумчивый Камю неожиданно заявил, что хочет получить подборку подобных фильмов и продемонстрировать её императору. Я напрягся, потому что решил, что серый кардинал что-то нехорошее замышляет. Например, насмотрелся на то, как наша армия без магии воюет, и решил, что можно подумать о вторжении на Землю. Но Камю, увидев, как я на него смотрю, неожиданно хмыкнул и достаточно убедительно сказал о том, что моему миру ничего со стороны Халяры не грозит. Я не то, чтобы поверил, но решил, что пока заморачиваться ни о чем таком не стоит. С их местными проблемами и отсутствием явного перенаселения, они еще не скоро задумаются о переселении в такой неприветливый мир, как мой.
Тут спохватился уже Павлик, который вдруг заикнулся о том, что и князю можно было такое показать. Причем от своей довольно нахальной манеры общения наш аудитор так и не избавился. Зато после этого высказывания, Камю о нем вспомнил и изъявил желание пообщаться без свидетелей. На что Павлентий пожал плечами, а потом негромко сказал, что зря эльф думает, что князь не в курсе, чем тут занимается его личный помощник. В общем, оказалось, что его начальник еще тот тихушник, поэтому в ведомстве Камю так и не узнали, что Павлик наведался в университет с проверкой вовсе не по своей инициативе, хотя, мерцающий вполне мог подкинуть князю идею. В общем, Камю распорядился, чтобы и правителю Харьюсского княжества подготовили такой же диск, как и императору, а заодно озаботились предоставлением техники для его просмотра. Ир торжественно обещал взять все закупки на себя. В конечном итоге, у него, по сравнению с окружающим, в этом был самый обширный опыт. Собственно, после этого он и заикнулся о видеосъемке будущих летних игр.
На каникулах мы так и не опробовали купленную им камеру, как-то не до того было, зато вдоволь пофоткались. Так что дальше колокольчики были заняты тем, что демонстрировали всем свои фотографии из Водного Края. Потом мне впихнули в руки небольшую видеокамеру и потребовали, чтобы я показал, как это все работает. Не то чтобы я так хорошо умел снимать, но держать в руках камеру мне уже доводилось. Конечно, где-то изображение подрагивало, но увидев на экране свои лица, как в фильме, народ изрядно всполошился. После чего слово взял Карл и с хитрой улыбкой (по всей видимости, о фото и видеосъемке он уже знал из своих туристических поездок на Землю) предложил создать студенческую фотостуди, которая будет работать при студклубе. Тут уже не выдержал я, и немного резко спросил, почему они все думают, что весь студклуб должен умещаться в одной комнате, пусть даже её с их местными технологиями можно расширить до размеров аэродрома. Идея создания филиалов студклуба на каждом факультете, которые тут располагались в четырех башнях, расположенных вокруг главного административного здания, в котором мы все сейчас находились, завладела умами масс. Деканы обещали в самое ближайшее время озаботиться данным вопросом. На этой многообещающей ноте все начали расползаться...
Оказавшись дома, Илюха первым делом соорудил себе безразмерный бутерброд и сбежал в зал к телевизору. Мы с Иром остались на кухне вдвоем. Сидели друг напротив друга и неспешно прихлебывали чай. Ир занервничал, пару раз поймав мой испытующий взгляд. Уставился в свою кружку с недопитым чаем и тихо спросил:
— Хочешь, что-то сказать?
— Хочу, — отозвался я без обиняков.
Я уже успел предупредить Карла, и тот без лишних вопросов подписал мое заявление. Так что тянуть с разговором не было смысла. Ир ждал. Я же подбирал слова, которые в сложившихся обстоятельствах прозвучали бы как можно нейтральнее.
— Я хочу, чтобы ты какое-то время пожил у себя.
Ир вскинул голову и впился в мое лицо недоверчивым взглядом.
— Прогоняешь? — голос у него дрогнул, но меня это не остановило.
— Да. Лучше какое-то время пожить отдельно.
— Какое-то время, — саркастически хмыкнул он и посмотрел через мое плечо за окно.
И что, интересно, он собрался там рассмотреть? Даже звездного неба не видно. Стекла осенними ночами в зеркала превращаются.
— Мне уйти уже сейчас? — спросил мерцающий, снова переведя на меня взгляд.
Я деланно пожал плечами и ответил: — Можно завтра.
Помолчали. Так и не допив свой чай, Ир медленно встал из-за стола.
— Воздержусь, — холодно отрезал он и ушел.
Уже тогда я осознавал, как хреново мне будет без него. Но что сделано, то сделано. Ночью, несмотря на весь прошлый день, который был более чем насыщенным, снова не мог уснуть. Ворочался в какой-то мучительной полудреме. То просыпался, то снова засыпал. Кровать казалась непомерно большой и широкой для меня одного. Как же я раньше-то на ней спал? Даже в краткие минуты сна меня одолевали вопросы. А вдруг, Ир так оскорбиться (он же гордый!) и не примет меня, когда я, наконец, закончу все свои дела и вернусь? Конечно, можно сколько угодно уповать на мое чутье и умение убеждать, то это ведь не панацея. Вдруг, не поможет? С другой стороны, не он один у нас гордец и язва. Почему я хотя бы раз не могу взбрыкнуть, чтобы он впредь не воспринимал мою покладистость как нечто само собой разумеющееся. Ох, чувствую, еще аукнется мне этот финт ушами. Но отступать поздно. Только вперед. Эх, лишь бы шею не свернуть по собственной глупости.
Глава четырнадцатая
Укрощение строптивого дракона
Илюизмена
— Здесь только одна кровать, — заявил дракон, стоило ему только войти в мою комнату.
При этом мой спутник не выглядел недовольным. Напротив, постарался вложить в простые слова двойной смысл. Я улыбнулась про себя. Наивный чещуехвостый, не на ту напал. Хорошо, что он сам пока этого не понял. Зато теперь фраза Андрея про то, что кое-кому не мешало бы рога пообломать, приобрела для меня вполне конкретный смысл. Я не так сильна в жаргонизмах и устойчивых выражениях мира нашего психолога, в отличие от того же Ириргана, поэтому подлинный смысл его слов полностью осознала только сейчас. Но в тот момент переспрашивать не стала. Времени на это у нас с Андреем просто не было. Он перехватил меня совершенно внезапно, когда все уже расходились. Дракон отвлекся, поэтому мы с психологом успели переброситься парой фраз, которых мне оказалось вполне достаточно, чтобы уяснить свою задачу. Хитрый он. Знал, к кому обращаться.
