— Нам говорили, что мы сражались раньше на стороне Ваввана, но погибли. Нам говорили, что нашим душам помогли родиться заново в новых телах. Но нас наказали за грех неисполнения приказа стиранием памяти. Ты можешь помочь мне узнать, как всё на самом деле? Только чтобы и я видел всё?
Тикки молча встал, прихватил свой посох, — или своего Посоха? — и кивнул мне идти за ним. Мы прошли первый зал пещеры, прошли первое сужение. Растения по стенам пещеры тоже уходили вглубь. За сужением проход разделялся натрое. Тикки приостановился.
— Этот ход уходит вглубь и заканчивается природным телепортом. Но у меня там растения на страже. Так что кто угодно сюда не проникнет. А проникнет, — пойдёт на удобрение произрастающим. В этот проход я уходил далеко, он переходит в сеть пещер. Я туда уходил на три дня пути, а конца-краю так и невидно было. Надо будет уговорить какой-нибудь клан цвергов сюда переселиться. Пусть разведают, что там. Да всё никак в лес не выберусь, руки не доходят. А нам — сюда. Вот этот ход — наверх. Там у меня спальня, а рядом выходит коллатераль планетарной Силы. И в том месте моя скромная рабочая и исследовательская мастерская. Вот туда-то мы и идём...
Пока шли, я рассматривал стены, покрытые растениями. Чередование растений, всё тех же длинных плетей, ползущих по стенам, разных мхов, в том числе и светящихся. Красиво, удобно. Этакий отдельный мирок, способный постоять за себя. Вот уж в этом-то я нисколько не сомневался. На себе испытал.
Рабочая мастерская тоже не разочаровала. И кристаллы Объёмов Представлений, и многое, не известное лично мне. Этакий своеобразный союз растений и камней. Камней и растений. И ещё: наличие Силы. Возможности осуществления. Этой плотной, энергичной, бодрой атмосферы ни с чем не спутаешь. Понятно теперь, почему Тикки тут обосновался. А кстати, а сколько ему лет? На внешний вид — не шибко. А на самом деле?
На мой вопрос он остановился и взглянул мне в глаза. И вот тут-то, на таком близком расстоянии, без мешающего вглядеться прищура я понял, ощутил, осознал, что внешний вид Тикки — это одно, а вот внутри него, — это очень даже и другое. Глаза у него — как те пещеры без конца и краю. Как телепорт в бесконечность. Или конечность, но очень удалённую.
Неужели — мастер Дыхания Смерти? Да нет, не похоже. У тех, кто подпитывает свою жизнь чужой жизненной силой, — взгляд другой. Ни с чем не спутаешь. Спрашиваю в лоб — сколько союзов лета и зимы позади тебя? Он ответил. Я просто онемел. Столько не живут. Он усмехнулся, потом вздохнул и ответил, что Новые Люди — нет.
— А ты какая людь? Старая?
Он только рукой махнул, мол, долго рассказывать.
Короче говоря, усадил он меня, обмотал своими растениями, камнями обложил. Растения те тут же меня укололи, что-то там в кровь впрыснули сколько-то отпили, к чему-то там внутри меня присоединились. Короче, перед глазами у меня всё поплыло. Только назад. И так быстро-быстро.
Уловил только я, что днём разное происходило, а вот ночью — одно и то же, но что-то непонятное. И ощутимое только из-за скорости, с которой отматывалась назад нить моей жизни в моих воспоминаниях. Моих, точно моих, я же помню...
Короче, очнулся я, а снаружи — ночь. Я ночь по запаху из-за стен определю. Потому как в большой войне избранным воинам больше по ночам малыми группами работать предполагалось. Без лишнего шума.
Сидит Тикки, весь из себя задумчивый. Увидел, как мои глаза открылись, вздохнул.
— Всё, как я и предполагал. Ты действительно воевал в прошлой жизни. Только не на стороне Ваввана, а против Коцита. Твоя душа — из числа Старых Людей. Тебя действительно лишили памяти. Точнее — заблокировали её. Но очень серьёзно. Мне тут эту блокировку полностью не снять. Только отрывками, урывками, клочками. Придётся тебе в Лес отправляться. И сам туда давно собирался, да всё повода не было. Поутру и отправимся...
А у меня перед глазами стоит картина. Точнее, два отрывка. Тикки мою память назад, в прошлое отматывал. Так вот, сперва мои роды проходили, только наоборот. А потом, сразу же, без перерыва, — сцена моей смерти в той, прошлой жизни. Вспомнил, значит. Да так ярко. Так ощутимо. Шершаво. И лапа стреконога в моей груди, пробившая защитный панцирь.
В этой жизни не видел их ни разу. А вот смотри-ка, сколько теперь про них знаю...
Помотал головой, пришёл в себя.
— А что за срочность? — спрашиваю.
— Каждое действие, да и каждая мысль, — оказывают своё воздействие на душу. Чистую душу им не сожрать. Твою же вот не сожрали в прошлый раз. Покусать — покусали. Но не сгрызли. А вот после того, что бы ты сделал на службе Ваввана, твоя душа загрязнилась бы настолько, что её попросту сожрали бы до последней крошки. А то и того хуже... Да и теперь — надо кое-что сделать, почистить. Многое на тебе нависло...
— А что может быть хуже пожирания души? — интересуюсь.
— Превращение в Приправу, а то и в Пряность. Что это такое — в Лесу узнаешь.
А у меня только от этих слов внутри что-то повернулось, и всколыхнулось, да так, что еле успокоился. Видать, я и раньше знал, что это такое... Откашлялся, спрашиваю:
— Ещё что?
— Ещё тебе придётся пересечься с Митрой. На его плечи возложили задачу нахождения Изначальных душ, вырвавшихся из плена в Долине Лиловых Зиккуратов. Но уверен, что и твоя история его заинтересует. Всё-таки Старые Люди — это Старые Люди. Это тоже достаточно лакомый кусок для планетарного демона. Пища даёт силу. Чем меньше силы останется у мёртво-существующих, тем быстрее наша планета вырвется из-под их власти. А, судя по твоему случаю, они нашли удочку для приманивания светлых душ, и методы их увкуснения. Что не есть хорошо...
Вот, в общем-то, и всё.
Утром того же дня мы нырнули в телепорт и добрались до Леса. Тикки сдал меня на руки ЛЛиу-РРи. Вот это была встреча! Я ему в глаза глянул только, — и остолбенел. Если уж я у Тикки глаза бездонными посчитал, то тут даже и сказать-то нечего. А когда он мне свой возраст назвал... Столько даже боги не живут. Во всяком случае, я так раньше думал.
В общем, помогли мне вспомнить. Вспомнить всё, то есть совсем уже — ВСЁ. И теперь мне известно даже то, что именно с нами делали ночами в Вавване...
И вот теперь я сижу тут с вами, на жилой гостевой поляне, и рассказываю, что оно было, и как я сюда попал.
— Ну а что дальше делать будешь? — спрашивают меня.
Я только плечами пожимаю.
— Рано ещё об этом говорить. Изначальные ещё со всем грузом моей памяти разбираться будут. С деталями, скрытыми особо секретным образом. Ну, ещё мне приходится помогать уточнять детали наших тренировок. Попутно считывать, кто что говорил в нашем присутствии. Камешек к камешку, так и мозаика сложится.
Мне покивали в ответ. Понимающе.
— Закончишь тут, — милости просим к нам. У нас, в службе Каруна, такие пригодятся. Мы же граница с Диким Полем. До сих пор серишетов ловим. Да и другого хватает.
— Да ну вас! Парень — боец. Что ему с тайными делать? Давай-ка лучше к нам, в Долину Башен! Вот где бои не прекращаются. Каких только чудищ на нас не натравливают. Есть где себя славой покрыть.
— Да нужна ему ваша слава, как не знаю что! Что такому бойцу посуху скучать? Вот у нас, на море, — вот это да! Самой Цитадели Р′Льех противостоим. Слышали про такую? Так я расскажу!
... Хорошо рассказывает. Красочно. Ярко. Звонко. Сочно. Яростно. Шершавым языком правды. Умеет говорить морская душа. Что да, то да. Я про все эти морские дела и слыхом не слыхивал.
Да только не моё это дело, побросав всё, по воде болтаться. Совсем уж честно говоря. Не интересно это мне. А что мне интересно? Ну, интересно, например, обнаружится ли что в пещерах Тикки. Он всё-таки уговорил какой-то клан цвергов с собой отправиться. Увидел их когда — остолбенел просто. Подумать только, в этакие тела — да Изначальные души планеты! Да-а...
А что делать буду? По правде говоря, не знаю ещё. Но если отпустят меня вольным охотником, то я знаю, что я сделаю.
Для начала детей своих вызволю. Аура показала, что восемь беременных оставил я за собой. Восемь из шестнадцати. Не подвиги трахальные нужны были. Нужны были дети от таких, как я. Потому что слишком велика вероятность того, что в тела детей от "избранных" вселятся души Старых Людей или даже Изначальные. Ну, в этом мне и новый знакомый, Митра — пообещал помочь. Не моё это дело только, оказывается. Может оно и к лучшему. Потому что надо ещё уточнить насчёт наших траханий в полнолуние. Это была действительно энергетическая тренировка, — или зачатие?..
А ещё. Ещё я найду своих. Таких же, как и я. Найду и выгоню из их тел ленточных глистов, внешне-внутренние имплантанты Коцита. Ведь они, друзья мои, побратимы мои, родные мне живые души прошлого, они же не знают, что желание "Умереть за Вавван" забито в их мозги — через жопу...
Глава 32
Подтверждение Митры
32-01
Солнце.
Огромное. Беспощадное. Наполнившее высь на всю глубину чаши небесного свода.
Запах раскалённого песка. Запах прожаренного до готовности к размягчению камня.
Куда ни кинь взгляд, — воздух дрожит в судорожной попытке отыскать кусочек пространства попрохладнее. Но тщетно — жара. Жар великой пустыни осуществлял своё право на нагрев. На гнев? Да нет, на обыденность тутошних мест.
Кочевники, соорудив свои нехитрые навесы, шепчут сухими губами молитвы Тьме, умоляя Великую Мать смягчить Отца-Солнце, безудержно изливающего своё огненное семя, способное оплодотворить даже безжизненный камень... Когда Великая Мать уводит Отца-Солнце в чёрную влажность своего шатра, зачатое огненным семенем рождается наружу, выползает из сухого песка.
Часть порождённого больше пригодно в пищу, часть — менее вкусна. Но всё, покинувшее песчаное лоно пустыни, сохраняет в себе жалящую огненность Великого Отца... И если клык, коготь или коготь хвоста, или шипы множества неисчисляемых ножек извивающегося по песку во тьме, внешней от светлого круга костра, или что другое, подобное по праву происхождения, — поразят смертную плоть, — частички преображённого семени Солнца разгорятся огненным жаром в теле. Тогда человек раскаляется изнутри, и, не в силах вынести этого жара, уходит из своего тела.
Куда уходят вышедшие из своего тела? Шаманы говорят, что одни, чей нрав подобен Отцу, уходят в Солнце. А другие, чей нрав подобен Матери, уходят во Тьму. Мужчина или женщина, — какая разница? Отец и Мать, Солнце и Тьма, притягивают к себе сокрытое в телах, что им до временной внешней разницы?
А ещё говорят шаманы, что те, кто в этой жизни тащился по пути бытия, как вьючный мешок на горбу верблюда, — отвергаются и гордым Отцом, и жалостливой Матерью. Не способные подняться в Солнце, не способные раствориться во Тьме, — они блуждают по миру, не в силах прервать нить своих страданий. Огненное семя Солнца опаляет их призрачную плоть, причиняя мучения днём. А ночью... Великая Мать, Мать-Тьма, она милосердна, она скрывает всех, способных укрыться в Ней, не делая различий. И когда обитающие во внешней Тьме обволакивают призрачную плоть, — даже шаманы не берутся слушать крики страданий попавшихся в бесформенность Блуждающих во Тьме. Свет костра ограждает живых от участи быть выпитыми из своего тела, а призрачная плоть, опалённая огнём, не в силах укрыться за кругом света. Поэтому нет хуже участи, чем участь идущих сквозь Жизнь, но мимо Жизни...
32-02
"Всё же в положении полубога есть и приятные стороны", — подумал Тотигусигарий и ещё раз оглядел полупрозрачный слой изменённого пространства вокруг видимой его глазами части тела. Два-три пальца толщиной, на внешний взгляд, — чуть усиленное подобие дрожащего воздуха пустыни. Полупрозрачное, как уже было сказано, оно вдобавок отлично маскировало среди любого окружения. Уже шагов с пяти ничей взор не нашёл бы никаких различий в поверхности песка. А что до вмятин на нём, — мало ли какие формы они способны принять?
Но главное — "внешняя кожа" прекрасно выполняла свою основную задачу. Защиту всего, что внутри. В данном случае, — тел самого Тотигусигария и Митры.
"Любопытно", — подумал Тотигусигарий. — "Как же всё-таки оно устроено и работает?"
Нет, Митра вроде бы как бы даже и объяснил. Только ведь объяснения ещё и суметь понять надо. Нет, как вызвать "внешнюю кожу", что для этого следует сотворить со своим телом, как изменять определённые качества "внешней кожи", всё такое прочее, — это всё понято, прочувствовано и усвоено. Зачёт по практике сдан на "отлично". Иначе бы Митра его с собой попросту не взял. Но ведь и всё остальное — тоже интересно!
И к тому же, — а что ещё прикажете делать? Митра как застыл после восхода солнца, так и не выходит из себя. Подключился к глазам каких-то там летающих по небу и отслеживает приближение цели. Задача самого Тотигусигария в подготовительный период, — отслеживать подозрительные приближения по земле и под землёй. Задача привычная, обычная, выполняемая без привлечения значительных сил сознания. А как же иначе? А иначе — хромой свист тебе в поясницу, а не должность командира ибисов, личного отряда специального назначения самого белого бога Митры, выполняющего прощальный приказ легендарных Золотокожих.
Тотигусигарий бестрепетно взглянул на солнце, поискал глазами следы облаков, хмыкнул собственной наивности, устремил поток сознания на чувствование окружающего, и, не ощутив никакого шевеления поблизости, снова обратился к собственным думам.
Ибисы отправлены в Лес, на переподготовку. Что интересно уже само по себе. Это же даже представить себе затруднительно: для встречи с чем требуется переподготовка. Разве что — с демонами?..
Тотигусигарий поёжился.
Даже рассказов о демонах, без личной встречи — и то хватило для приблизительного очерчивания объёма неприятностей, происходящих от данной угрозы. Не было печали, как говорится. Да, но — простите, с какого перепугу может образоваться связь между демонами, вызываемыми в наш мир извне, и Безумным Ущельем?
Тотигусигарий ещё раз внимательно прочувствовал окружающий объём пространства, — так, на всякий случай, — и вернулся к размышлительным предположениям.
Итак, Безумное Ущелье. Оно делит Плато Удара Богов на две относительно равные части. Само плато сохраняется в нынешнем виде уже давно, чуть ли не со времён падения Стикса. Участки песка, участки камня, участки скал. Имеются и пещерные полости, хотя много, но разрозненные, для чего-то крупнее змеи в единое пространство не объединённые. Возможно, какой-нибудь червячок-паучок и сможет проползти под землёй с одного края плато на другое, но вот обычному человеку, или даже карлику это не под силу. Да и то: а зачем? Часть подземных полостей пуста, суха и безводна, ни для чего не пригодна. Часть пещер, уходящих вглубь от нагромождений скал, обладает своим подземным мирком, съедобными мхами, съедобными, — для Новых Людей, разумеется — червячками и жучками. Поэтому семьи кочевников давным-давно уже всё это поделили и кочуют от одного убежища к другому.
И, кстати, откуда и как сюда попали верблюды? Или отсюда есть какой-никакой подземный спуск на обычную пустыню? На обрыв верблюда не затащишь...
