"Станция-2"

— Такой жажде жизни позавидует любой — задумчиво добавил Ерохин. — Видимо несладко ей пришлось в былые годы, раз она всеми силами старается поддерживать своё существование. И мне сдаётся, дело здесь не столько в температуре.

— То есть?

— Да всё просто, Джо! Она не просто боится холода, но и старается сохранить утекающий со станции кислород. Ты ведь заметил, как она набросилась на отверстие своим телом. Знаешь, мне даже показалось, что...

— ...что она поступала точно так тогда, когда душила экипаж, умерщвляя людей одного за другим?

— Ну... примерно так, Джо, — Сергея передёрнуло от отвращения — хотя это ужасное сравнение, конечно!

— Значит, тогда... она тоже воевала за обладание кислородом, который у неё воровали из атмосферы люди? Ты хочешь сказать, что она задушила людей не из прихоти, а просто ликвидировала угрозу? Холодный расчёт и ничего более? Как бездушная машина убийства, которая преследует лишь свою цель?

— Скорее, как заботливая мамаша, которая просто думает о своём потомстве, не считаясь ни с кем и ни с чем вокруг. Ей был нужен весь кислород на станции, и она была не намерена его с кем-то делить...

— Боюсь, наши с тобой предположения могут зайти слишком далеко.

— Ничуть! Подумай сам, Джо, это дьявольское отродие каким-то непостижимым образом смогло просчитать количество и расход кислорода, и восприняла людей, как помеху, которая поглощает жизненно важный ресурс и который необходимо устранить, чтобы выжить.

В ответ на такое предположение Стэндфорд нервно рассмеялся.

— Ты передёргиваешь, Серж!

— Нисколько. Подумай сам, разве она не похоже на нас с тобой?

— На нас с тобой?

— Я имею в виду нас, обычных людей. Разве мы не поступаем точно так же по отношению друг к другу, когда во главу угла ставим свои собственные, корыстные интересы.

— Пф! Да ты просто неисправимый философ, Ерохин! Не хочу развивать эту тему. Эта ублюдочная тварь очень скоро сгорит в облаке раскалённых газов, расщепившись на атомы. Туда ей и дорога, разве не так?

Здесь Сергею нечего было возразить. Он и сам устал уже от этой звёздной одиссеи, которая отняла у него кучу нервных клеток, добавив на голове изрядное количество седых волос. Ему, как и Стэндфорду, хотелось быстрее вернуться домой, на Землю.

— Что-то не наблюдаю я больше этой бестии, Серж. Куда она могла подеваться?

На одном из мониторов Ерохин заметил 'кляксу' и уже хотел, было, передать её координаты Стэндфорду, как внезапно раздался сигнал внешней связи. Земля запрашивала выход в эфир.

* * *

— Послушайте, парни — голос Рыльского был бодрым, но сдержанным — только что стартовала ракета, которая через час доставит спасательный модуль и пару подарков для вашей хорошей знакомой. Начинайте готовиться к эвакуации.

Затем последовал ряд инструкций, необходимых для выполнения последней задачи. Ерохин и Стэндфорд слушали внимательно, иногда задавая дополнительные вопросы, или просили уточнений.

Пока всё шло штатно, никаких неожиданностей, кроме уже имеющихся, не намечалось. Это внушало достаточно оптимизма. Они вдвоём обязательно сделают дело как надо и уберутся отсюда к чёртовой матери.

— Есть ли изменения на станции? — спросили с Земли.

Оба космических путешественника рассказали о тех новостях, которые произошли со времени последнего сеанса связи. По очереди, дополняя друг друга, Стэндфорд с Ерохиным доложили о том, как вела себя 'клякса' в эти часы, и что в связи с этим они вынуждены были предпринять.

— Вы здорово подвергаете себя опасности. Уверены, что до прилёта ракеты не произойдёт ничего непредвиденного?

— У нас нет выбора, кроме как ждать — ответил за двоих Ерохин. — Скафандры давно готовы, баллоны с кислородом полностью заправлены. Топливо в автономные системы залито. Выйдем в открытый космос, когда поступит команда.

Следующие полчаса, прошли, как на иголках. Беспокоиться о прибытии челнока было, в общем-то, не нужно, потому что это ведь не двадцатый век, когда аварии на стартовых площадках следовали с завидной регулярностью, а устаревшие на сегодняшний день технологии вывода на орбиту были чрезвычайно трудным и хлопотным делом. Теперь каждый раз, когда очередной многоразовый корабль должен был доставить груз или космонавтов на станцию, всё проходило более-менее без происшествий.

Последняя серьезная авария на околоземной орбите случилась ещё пятнадцать лет назад, когда только начали испытывать новые маршевые двигатели для разгона ракет. В тот раз, из-за не вовремя произошедшего отключения ступени, вместо расчётной орбиты корабль промахнулся, чуть ли не на две сотни километров от заданной траектории. Хорошо ещё, что горючего было полно, и модуль потом скорректировали, но поволноваться в Центре управления пришлось здорово всем.

От керосиновых двигателей, твёрдого топлива и гептила отказались ещё в конце двадцатых, когда индийские учёные разработали энергетические установки на основе новых свойств сгорания вещества. Теперь это были мощные ракеты-челноки многоразового использования. Они стартовали и разгонялись медленней, чем их предшественники, но благодаря малому количеству топлива (но, обладая при этом гораздо более мощной тягой) корабли могли нести больше полезной нагрузки. Данное нововведение позволяло избежать чрезмерных воздействий, как на конструкции ракет, так и на организмы людей. Полёты стали практически полностью безопасными и стабильными.

Для коррекции орбит поначалу использовались такие же плазменные установки меньшего размера, но вскоре русским инженерам удалось получить более интересное решение — портативные термоядерные реакторы малой тяги, но с невероятно долим ресурсом. Ракетный двигатель, использующий энергию холодного ядерного синтеза, мог функционировать невероятно долго. Мощность его была пусть не такой высокой, как у больших плазменных установок, но для своего назначения они оказались незаменимыми ввиду использования в своих камерах сгорания минимального количества топлива.

В виду секретности разработки, прессе было объявлено, что новый тип двигателей имеет ионную тягу, которые используют для своей подпитки энергию солнечного излучения, и лишь немногие в мире догадывались, что русские чего-то темнят и не говорят всей правды.

За технологией началась охота, но секрет до сих пор хранился за семью замками. Всё осложнялось ещё тем, что никто не знал, в каком направлении нужно копать — в умении скрывать свои тайны русские были бесподобны. Во время работ по оборудованию новой орбитальной станции они не только произвели монтаж восьмидесяти процентов конструкций всех отсеков, но и оснастили их теми самыми малыми реактивными энергоустановками, к которым никого не подпускали даже на пушечный выстрел.

И вот, эта очередная миссия, в которой принял участие Стэндфорд, приоткрыла, наконец, завесу тайны. Астронавт был предельно осторожен и старался не привлекать внимания к своим действиям. Он неспешно собирал информацию об интересующих его тайнах, для этого он даже умудрился незаметно взломать компьютерную систему русских и раздобыть кое-какие любопытные файлы. Это были лишь крупицы, обрывки данных, но именно из них подтвердилось первоначальное предположение об реактивных установках русских — двигатели действительно работали благодаря холодному ядерному синтезу. И одно уже это было важным и удивительным, потому что ни в Соединённых Штатах, ни где-то ещё во всём мире, до сих пор не могли изобрести ничего подобного. Русские снова опередили всех, но это, конечно же, теперь ненадолго.

Джозеф нервничал. Он проверил всё, что было необходимо, затем оглядел своё убежище. Астронавт будто мысленно благодарил станцию за то, что её надёжные отсеки сохранили ему жизнь и помогли избежать участи своих несчастных коллег.

Почему-то он вспомнил всех поочерёдно — двух весёлых китайцев, флегматичных французов, Махновского, умника Мохандеса и своих соотечественников — Саманту и Бена. Ему вдруг стало грустно, когда на ум пришли те шутки, которыми он сам подчас комментировал трогательные и искренние отношения Оуэна и Каннингем. 'Жаль — подумал он, — а ведь они могли стать хорошей парой там, на Земле, если бы вернулись'.

Да, если бы вернулись. Но они не вернутся. Не вернутся уже никогда, потому что их мёртвые тела до сих пор плавают там, среди коридоров холодной станции, с перекошенными от ужаса лицами...

Стэндфорд взглянул на показания приборов. Уровни кислорода и давления продолжали снижаться, но всё равно их показатели были пока достаточно высокими. Падала температура в отсеках, станция постепенно охлаждалась.

Похоже, 'клякса неплохо закупорила клапан с помощью тряпок, хотя и не полностью. Это заставило её отвлечься и переключить своё внимание от пропавшей банки с личинками. Впрочем, всё уже было не важно, потому что очень скоро Джозеф уберётся отсюда, а эта тварь сдохнет здесь со всеми своими маленькими выродками.

Астронавт поднял глаза и посмотрел вправо. Взгляд его был тяжёлым. Там, в маленьком холодильнике, притаившись на дне стеклянной колбы, лежало то, что могло поставить на уши весь земной шар. Оставалось лишь решить, как поступить с этой штукой, чтобы сделать трудный выбор — слишком тяжёлый для одного человеческого существа...

* * *

— Внимание, челнок корректирует орбиту и будет в зоне видимости примерно через пятнадцать минут! — раздался бодрый голос с Земли — задействован автоматический пеленг, готовьтесь, ребята, скоро вам с вещами на выход!

Ерохин держал связь постоянно включенной, общение с Центром управления шло в режиме реального времени и не прекращалось вот уже около получаса. Скоро должно всё закончиться.

— Стэндфорд, как ты там, дружище! Мне кажется, наступила пора нам с тобой приодеться в смокинги. Ожидается весёлая вечеринка!

— Я готов — коротко ответил американец — можем начинать.

— Послушай, Джо, перед тем, как ты нацепишь свой скафандр, проверь, всё ли ты сделал. Помни, выйдя отсюда, мы уже не станем возвращаться назад.

— Если ты про выключенный свет, то я помню. Будем экономит электричество?

— Ценю твой юмор, Джо, и всё же, присядем на дорожку.

— Ладно, Серж, сделаем это по вашему русскому обычаю, хотя в невесомости это будет трудновато — усмехнулся астронавт.

— Скоро увидимся снаружи, кстати. Буду рад пожать тебе руку, жаль только, что не смогу снять при этом перчатку.

— Ах ты, невоспитанный лис!

Два человека подбадривали друг друга, иногда к их голосам примешивались реплики работников ЦУПа. Пока всё шло штатно.

Запищал сигнал на панели приборной доски.

— Есть сигнал подлёта — доложил Ерохин — я почти облачился в свой парадный костюм. В течение нескольких минут меня не будет в эфире, но вернусь на связь, когда подключусь через оборудование скафандра.

— Аналогично. Мне тоже осталось только шляпу надеть. Готовность девяносто процентов — подтвердил Стэндфорд.

В последний раз, окинув взглядом стены жилого отсека, служившего ему домом, Сергей глубоко вздохнул, поднял шлем и водрузил его на голову. Сработали автоматические зажимы, включилась подача воздуха.

Вот и всё, теперь он был полностью автономен. Пора открывать шлюз.

Выход в открытый космос прошёл штатно и без трудностей. Отплыв от станции на пару десятков метров, Сергей дал команду микродвигателям своего ховера на разворот, после чего сдал чуть назад и окинул взглядом выходное отверстие шлюза. Не было смысла его закрывать за собой, но почему-то напоследок он не стал открывать внутреннюю герметичную заслонку — пусть в жилом отсеке останется воздух.

Не спеша, космонавт сделал маленький вираж, обогнув по дуге корпуса нескольких жилых отсеков. Затем затормозил, привыкая к неудобному скафандру, воспарил чуть в стороне, пытаясь увидеть фигуру Стэндфорда. Тот уже должен был выйти в космос и плыть в его сторону.

Ага, вот, кажется и он: где-то в дальнем конце гигантских конструкций отделилось светлое пятно и стало постепенно увеличиваться в размерах.

— Стэндфорд, вижу тебя.

— Я тебя тоже, Серж — пришёл спокойный ответ астронавта.

— Земля, как слышите нас, приём?

— Слышим вас прекрасно, 'Сапсан-2'. Держим канал открытым.

Ерохин вновь развернулся, проделав манёвр теперь более ловко, чем в первый раз. Далее предстоял перелёт в сторону челнока, который парил на расстоянии, словно птица со сложенными в воздухе крыльями. Корабль хорошо был виден на фоне звёздного неба. Оставалось лишь подождать американца.

— Джозеф! Ну, наконец-то!

Вот они и встретились. Поравнявшись друг напротив друга, Ерохин освободил ладонь, чтобы ухватиться за протянутую руку, промахнулся, снова сманеврировал ховером и чуть не стукнулся об Джозефа лобовым стеклом.

Издали встреча на орбите выглядела так, будто две неповоротливые личинки майских жуков сцепились между собой, неуклюже обхватив друг друга конечностями.

— Сергей, рад видеть тебя! — Стэндфорд похлопал Сергея по плечу. Даже сквозь толстое тёмное стекло шлема был видно, как два человека обрадовались тому, что, наконец, встретились лицом к лицу.

— Я тоже рад. У тебя всё в норме?

— Да, пора двигать в сторону челнока. Земля, какие будут дополнительные инструкции?

В наушниках зашипело, затем голос проинструктировал:

— Задача вам известна. В грузовом отсеке вы найдёте два заряда. Вам нужно разместить их в противоположных концах станции. Мы рассчитали, что оптимально для эффективного подрыва необходимо будет закрепить эти хлопушки возле отсеков М5 и В11. Следите за показаниями счётчиков Гейгера, встроенных в скафандры. Защита у ваших костюмов хорошая, но постарайтесь не получить лишней дозы радиации. Не возитесь там слишком долго, ребята, потому что запас воздуха в баллонах не безграничен. Вам нужно справиться с транспортировкой и креплением как можно быстрее, и помните про торможение с помощью ховеров: с грузом в руках ваша кинетическая масса вырастет, поэтому не разгоняйтесь слишком сильно, а то врежетесь в борт станции.

— Вас поняли, Земля. Сделаем всё в лучшем виде.

До корпуса челнока оказалось лететь дальше, чем показалось вначале. Две фигуры двигались ровно, следуя друг за другом, иногда маневрируя в полёте. Сергей летел первым. Уже когда он находился на значительном расстоянии от 'Станции-2', его внезапно одолел приступ беспричинного страха.

Повсюду вокруг, куда не кинь взгляд, простирался один лишь бескрайний космос. Звёзды сверкали россыпью разноцветной крупы, хоть и казались тусклыми сквозь тёмный фильтр стекла. Вся картина выглядела так, словно чья-то гигантская рука небрежно бросила во все стороны горсть риса, который хаотично разлетелся во все стороны холодного пространства и вдруг замер в невесомости.

На миг Ерохину даже показалось, что он совсем один в огромной Вселенной, потерянный и заблудившийся крошечный человечек, летящий сквозь бесконечность в хрупкой скорлупе защитного костюма.

В наушниках постоянно что-то шуршало и щёлкало, и этот звук не позволял космонавту надолго отвлекаться от реального положения дел. К тому же Стэндфорд оставался на связи, он негромко сопел и его ровное дыхание успокаивало.